Читать книгу До и после - Тариэл Цхварадзе - Страница 9

Июнь выдался на редкость жарким. Стоило бы оставить раскаленный город и махнуть на недельку к армейскому другу в Гагру. Просить у родителей денег не хотелось, поэтому занял у друзей. Сорока рублей должно было хватить на билет и койку в каком-нибудь сарае, а там будь что будет.

Гагра была тем райским местом, куда слетались красавицы со всего Союза. Многокилометровый городской пляж буквально до сантиметра устилали обнаженные женские тела. Бери – не хочу! Вечерами свободную лавочку не найдешь. Кусты субтропических парков и скверов стонали страстными охами и ахами. Во всех дискотеках и барах крутили исключительно Антонова – «Летящей походкой ты вышла из мая…» И как тут, потеряв голову, не пуститься во все тяжкие? В первую же ночь стюардесса Нина из Оренбурга взмолилась под утро:

– Может, поспим часок?

– Еще раз, лапочка, и отбой.

Днем выползали перекусить, высыпались на пляже, брали спиртное и возвращались назад. При таком раскладе деньги улетучились уже на второй день. Заделаться альфонсом? Неблагородно. Отстучать домой телеграмму с просьбой подкинуть рублей пятьдесят? Не вариант. Попросить взаймы у родителей армейского друга? Неудобно. Клянчить у прохожих? Да лучше сдохнуть! Оставалось воровать.

Легенда о том, что Христос отпустил грехи вору, распятому рядом с ним, вселяла в мое сердце надежду на прощение, а фирменные джинсы, очки и кошельки загорающих на пляжах курортников так и просились в руки.

Первая же «покупка» оказалась более чем удачной. За джинсы и лежащие в кармане часы Seiko местные барыги отвалили сто рублей. Прогуляли все очень быстро до последнего рубля.

Дня через два, не помню почему, оказался поздно ночью на вокзале. По пустому перрону прогуливалась парочка отдыхающих. Попросил у мужчины прикурить. При вспышке зажигалки на его руке сверкнула золотая «печатка». На «гоп-стоп» не собирался точно, а тут как черт попутал. Засветив в руке нож «лисичку», потребовал снять перстень. Неожиданно для меня мужчина подчинился беспрекословно.

– Бабки гони. И сережки подруга пусть снимает.

Денег было немного, но по «прикиду» можно было догадаться, что на съемной квартире у этой парочки «лавэ» должно быть предостаточно. Легкость, с которой они расставалась с золотом и деньгами, подстегнула, окончательно сбрендив, я оставил женщину с собой, а мужика отправил за деньгами.

– Жду тридцать минут. Принесешь двести рублей, получишь спутницу обратно целую и невредимую.

– Хорошо, хорошо. Мы здесь рядышком живем. Я мигом.

– А ты, милая, не волнуйся, в любом случае ничего плохого не произойдет. Посидим, подождем, посмотрим, насколько ты дорога мужу. Не появится вовремя, разойдемся, как будто не встречались.

Женщина успокоилась. Минут сорок шутили, мило болтая о разном. Нам обоим ситуация не казалась драматичной – забавная игра, не более. Вдруг замечаю, как по другую сторону железнодорожных путей медленно, с потушенными фарами, движется милицейский «газик».

– Совсем не любит тебя муженек. Прощай, красавица!

Встаю с лавочки и, не оглядываясь, ухожу быстрым шагом. Из-за угла навстречу выскакивают двое в штатском. По лицам определяю – менты! Замедлив шаг, спокойно прохожу мимо. Только после истеричного крика потерпевшей: «Держите, это он!» – срываюсь сломя голову вниз по лестнице, ведущей в город.

На бегу сбросив золото и нож, вылетаю на площадь, оцепленную милиционерами. Как заправский регбист, прорываюсь в сторону парка, но, споткнувшись о чью-то ногу, грохаюсь на асфальт. Короче – скрутили, защелкнули наручники, запихнули в машину и повезли в КПЗ. По дороге один из сопровождающих начинает нашептывать:

– Факты и нож твой у меня. Поведешь себя правильно, фигурировать в деле они не будут.

Сообразив, что речь идет об откупе, неуверенно ответил:

– Намек понял, начальник.

Деньгам на взятку взяться было неоткуда, но я и не переживал по этому поводу. Почему-то казалось, что за невинную выходку меня отдубасят как следует, а после пятнадцати суток за хулиганство отпустят с миром. На самом деле все пошло совсем не так.

– Фамилия, имя, место прописки, – начал сухим голосом офицер КПЗ.

Представив состояние родителей, которым сообщат о проделках сына, назвал вымышленное имя и несуществующий адрес. Потяну время, а там видно будет. Играя в «непонятку», плел какую-то чушь о задержании ни за что, до тех пор пока в кабинет не завели потерпевших. Те, естественно, опознали преступника и дали показания. Потом вошел милиционер, намекнувший в машине о взятке, и выложил на стол золото и нож!

«Приплыл», – мелькнуло в голове.

Закончив оформлять протокол, офицер, улыбаясь, констатировал:

– Итак, дружок, картина для тебя вырисовывается не очень приятная. Разбойное нападение, захват заложника и вымогательство, вот тот букет статей, с которым пойдешь на срок. Поскольку самая тяжелая из них – разбой, светит тебе от семи до пятнадцати лет строгого режима.

Рассудок мой категорически отказывался переваривать такую информацию.

«Не может быть! За несколько грамм «рыжья» такой срок? Понты колотят, цену набивают», – крутилось в голове.

Оглушенного таким раскладом, меня отвели в камеру. Поприветствовав сидельцев, улегся на нары, отполированные за долгие годы телами арестантов, и сразу же провалился в сон. Проснувшись, некоторое время никак не мог сообразить, где нахожусь.

– Привет, братишка! Я Сандро, – протянул руку один из сокамерников.

На вид ему было чуть больше сорока, а по наколотым на пальцах перстням можно было понять, что «чалиться» ему приходилось не раз.

– За что закрыли? – поинтересовался он.

– Да вроде как ни за что. Несут пургу про какой-то разбой и клеят статью по беспределу.

Выслушав историю до конца, Сандро, похлопав меня по плечу, стал втолковывать:

– Менты не понтуются. Есть опознание и показание двух «терпил», нож с твоими отпечатками, «рыжье» опять же у них, так что все очень серьезно. Прекращай «сухариться» под чужим именем, называй точный адрес и подтягивай родителей. Без их помощи тебе точно гнить в лагерях в лучшем случае лет восемь. А так, глядишь, предки сумеют договориться с потерпевшими, следствием и судом.

В его словах был резон. Взвесив все, я забарабанил в дверь камеры:

– Дежурный, к начальнику меня!

В кабинете начальника назвал свое настоящее имя, адрес и домашний номер телефона.

– Так-то лучше. Уведите арестованного.

Шагая по коридору в камеру, я навсегда прощался с мечтой об Академии художеств. Беззаботная вольная жизнь закончилась, начиналась знакомая по рассказам бывалых друзей – тюремная.

Сандро, имеющий за плечами семь ходок, оказался авторитетным «бродягой». Корону вора не носил, но считался кристально чистым мужиком, к словам которого прислушивались многие. В общем, поучиться у него было чему. Сблизились мы очень быстро, и он почти с отеческим теплом часами втирал мне о житье-бытье за решеткой. Гагрское КПЗ находилось прямо на берегу моря. Прислушавшись, можно было слышать плеск волн и отзвуки песенок все того же Антонова…

«Эх, бляха-муха! – думалось мне. – Как там стюардесса Нина? Извелась небось вся, переживая, что бросили ее, даже не попрощавшись…»

От семи лет! Двое суток прошло всего, сколько еще впереди? Трудно было представить такой длинный срок. Только что отбарабанил два года в армии, и на тебе – тюрьма!

С утра навалилась проблема, с которой никогда раньше сталкиваться не приходилось. Этого еще не хватало. Ах, Нинка, Нинка. Выделения были настолько обильны, что трусы приходилось менять несколько раз в день. Благо родня одного из сокамерников подсуетилась и передала в камеру несколько комплектов нижнего белья.

– Ни в коем случае не соглашайся на этапирование в тюрьму, лечить тебя там никто не будет. Добивайся встречи с «лепилой» здесь, иначе хана тебе, братишка, – наставлял Сандро.

Пришлось поднимать «кипиш». Громыхая кружкой по двери, я заорал в приоткрытую «кормушку»:

– Врача мне, врача! Вскроюсь! Врача!

Прибежавший дежурный успокоил, пообещав решить вопрос в течение нескольких часов. После обеда меня вывели из КПЗ в наручниках, посадили в машину и повезли в городскую больницу. Казалось, что мелькающую за окном изумрудную зелень парков, синеву моря, пики гор в пелене тумана вижу впервые. Взгляд метался из стороны в сторону, останавливаясь на фигурках девушек в укороченных платьях, кружках пенистого пива в руках мужиков, целующихся влюбленных. Ветер приятно обдувал лицо. Дыши – не надышишься!