Читать книгу Homo Animalis. Бремя славы - Таша Наж - Страница 6

До последнего я была уверена, что Ррел говорит неправду насчет места, где живет. Оказалось, что я ошибалась. Поселение располагалось на склоне холма или скорее невысокой горы с округлой вершиной. Склон разрезала большая, хорошо утоптанная тропа, от которой во все стороны расходилось множество маленьких дорожек. Казалось, что холм обильно увит паутиной, в которую попались редкие невысокие деревца и развесистые кусты. Додумывать, каким тогда был бы паук, мне не захотелось, и я стала осматриваться дальше.

Большинство животных саванн живут на открытом воздухе, не заботясь о том, чтобы найти себе укрытие. Да и климат этому способствует. Исключение составляют только грызуны, которые роют норы и прячутся в них от хищников. Остальные полагаются на свою скорость, ловкость и наблюдательность или сами являются хищниками. Здесь все оказалось по-другому.

Холм, на котором обитала община, больше всего напоминал гигантский муравейник. Ни разу не видела возвышенности, в которой было бы столько дыр и нор.

– Вы сами их вырыли? – поинтересовалась я у Ррел.

– Что? Комнаты?

Я смутилась. Слово было мне не знакомо, и я не была уверена, что мы говорим об одном и том же.

– Норы. – уточнила я. – Которые на холме.

– Нет, что ты! – рассмеялась белка. – Ком… норы выбиты в камне. А камни очень твердые. Нет, конечно, кое-где мы расширяли комнаты, чтобы размещать припасы, или проделывали окна, чтобы стало светлее. Но очень давно, еще при Ааре. Теперь нас не так много и если вдруг требуется комната побольше, например, если в семье рождаются дети, то они просто переезжают в другую… эм, нору, – закончила она, заметив, что понимание ее речи дается мне с трудом.

– То есть, вы живете прямо там, внутри?

– Да, конечно. Там уютно, тепло и сухо. А чтобы ветер не задувал, прикрываем окна и двери пальмовыми листьями. Они плотные и крепкие, никакой сквозняк не страшен!

Я поняла не все, но не стала переспрашивать. И с интересом рассмотрела холм, который действительно то там, то тут пестрел крупными зелеными листьями, собранными в связки. Местами листья выглядели побуревшими и подгнившими, явно, что их давно не меняли и в помещениях больше не жили. Немного приглядевшись, я пришла к выводу, что таких нор на холме больше, чем обитаемых.

Видимо, Ррел не преувеличивала, когда говорила, сколько животных живет здесь вместе. Тогда почему по саванне не разлетелись слухи о необычном поселении? Как вернусь домой, обязательно спрошу Леену, что она слышала про общину и ее жителей. И слышала ли вообще.

Пока мы шли по деревне, успело стемнеть. Обычно я неплохо видела в сумерках, но усталость и перенесенная болезнь ослабили зрение и удаленные предметы словно таяли в дымке. Оставалось вглядываться в сонные лица прохожих. Их было немного и они с подозрением смотреть на чужака, пришедшего на его территорию.

– Какие все угрюмые, – заметила я Ррел.

– Нет, что ты? – возразила девушка. – Они просто с тобой еще не знакомы. На самом деле мои соплеменники очень добрые и приветливые. Завтра сама увидишь! А пока добро пожаловать в мой дом.

Подойдя ко входу одной из боковых пещер, Ррел повернулась ко мне, жестом показывая следовать за ней. Я осторожно зашла внутрь, стараясь, на всякий случай, повторять ее движения.

Нора оказалась очень необычной даже на мой неискушенный взгляд, пусть я никогда и не посещала нор (свежий воздух и простор саванны ближе моему сердцу, да и комплекция у меня, мягко говоря, не норного животного).

Во-первых, вход. С одной стороны, особенно в темноте, вроде бы вход как вход, но его размеры… Размеры явно больше, чем требуется. Для чего нужны норы? Я считаю, что для защиты. Вот представьте себе, что вы, скажем, сурикат. Бежите вы по саванне по своим сурикатским делам, несете добычу домой после долгой и утомительной охоты, и вдруг видите, как на земле перед вами появляется зловещая тень. Вы от страха начинаете метаться из стороны в сторону, пытаясь найти надежное укрытие для своей сурикатской шкурки и еды, добытой с таким трудом. Вы даже не пытаетесь узнать, чья там тень повергла вас в такой страх: орла или какой-нибудь птицы-секретаря. Лучше узнать потом, увидев в небе удаляющийся силуэт, чем стать жертвой из-за любопытства.

Так вот, вы продолжаете метаться: справа у вас небольшой пожухлый кустик, который не то, что укрыть от глаз зоркого хищника, но и тень-то нормальную отбросить не может, слева – камень, под который тоже не спрячешься, спереди – то, что осталось от речки, то есть большая лужа, полная вонючей жижи. Ваш выбор? Конечно же, найти спасительную норку, вырытую собратьями по стае! Очень удобно: вы протискиваетесь сквозь узкий лаз глубоко под землю, где вас не достанет ни один хищник, даже самый длиннолапый, и ждете там, пока опасность не минует. Как-то так.

А здесь, что? Не нора, а пещера какая-то! Да, пусть и я и Ррел протискивались в нее с некоторым трудом, но мы же были в человеческом обличье! Сколько таких ррел в форме белок могло пройти за раз в эту, с позволения сказать, нору? А сколько орлов, ястребов, змей, гиен и других хищников могло войти следом? Какая же здесь безопасность? Я уже хотела спросить свою спутницу, как вдруг спина Ррел исчезла из моего поля зрения, а появилось такое, что заставило забыть меня особенности входа.

Я увидела много необычных предметов, удививших и даже настороживших меня. Помявшись немного у входа, я, наконец, решила осмотреться. Нора была под стать входу. Большая. Очень большая, я даже не ожидала такого простора.

Вторая странность: в норе светло. Нет, не оттого, что я неплохо вижу в темноте, а оттого, что вокруг меня разливался непривычный, но приятный свет. Осмотревшись, я пришла к выводу, что излучают его несколько десятков светлячков, которые расположились небольшими группками по стенам норы.

Нору заполняло много всякого хлама: и сухие коряги, стоящие у стен, и лиан, с развешенными на них причудливо свернутыми листами, и большой пень, стоящий прямо посреди норы – плоский, словно зализанный, высотой мне примерно по пояс. Вокруг центрального пня стояли пни поменьше, на гладкой поверхности стояли какие-то продолговатые кусочки дерева, в один зачем-то воткнули пучок цветов.

Увлеченная разглядыванием, я не заметила, как из-за стены лиан появилась хозяйка норы. В том, что женщина, стоящая теперь передо мной, является матерью моей новой знакомой, я почти не сомневалась. Вылитая Ррел, только старше. Те же рыжие волосы и веснушки по всему лицу. Вот только в волосах уже просматривалась седина.

Женщина улыбнулась и, потрепав Ррел по макушке, с укором спросила:

– Представишь меня своей новой подруге? Могла бы предупредить, что у нас будут гости. Я бы прибралась в норе, а то от тебя такой беспорядок.

Ррел состроила недовольную рожица, хотя голос женщины звучал доброжелательно. Освободившись от объятий матери и неопределенно махнув в мою сторону, Ррел бросила:

– Нала познакомься, это моя мама – Фее. Мама – это Нала.

– Нала? – Слегка прищурившись переспросила женщина. Я молча кивнула. Мне внезапно стало неуютно под тяжестью ее пристального взгляда.

– Да, мы случайно встретились в лесу, представляешь? – Продолжила болтать Ррел. – И я пригласила Налу к нам в гости.

– Ах, случайно, – лицо Фее тут же разгладилось и стало снова добродушно приветливым. Как ни в чем не бывало, она взяла меня за плечи и усадила на один из пней поменьше. Ррел села рядом. – Славно. Мы гостей любим.

С этими словами хозяйка жилища поспешила к одной из стен пещеры и с нее большой сверток из банановых листьев. Я подумала, что в них хранились пищевые шарики. Мы сами иногда поступаем так же, только не развешиваем их где попало. В животе явственно заурчало – я не ела уже больше суток и успела проголодаться. Но я ошиблась.

В свертке оказались разнообразные плоды. Названий большинства я даже не знала. Отобрав несколько самых крупных и спелых фруктов, Фее начала очищать их от кожуры. По норе распространился приятный запах. Я с удивлением смотрела на белку. К чему такие приготовления? Насколько я знала, белки не питаются фруктами. А львы тем более. Но задать вопрос вслух не решилась.

Беседа временно прервалась. Фее занималась фруктами, я наблюдением за Фее, а Ррел просто молчала.

Тем временем старшая белка очистив плоды, сняла со стены ещё один незнакомый мне предмет, похожий на панцирь черепахи, сделанный из куска дерева. Фее начала делить фрукты на мелкие кусочки с помощью длинного острого камня, и складывать получившуюся массу в емкость. Затем она подсыпала туда горсть орешков – беличья натура все же дала о себе знать – и полила массу чем-то золотистым, тягучим. Упоительный запах разлетелся по всей норе.

Закончив, наконец, приготовления, Фее разложила полученную массу на банановые листья перед нами. И зачем-то рядом с листьями появились небольшие, с ладонь длиной, острые деревянные палочки.

– Приятного аппетита.

Я удивленно уставилась на белку.

– Это еда? – Спрашивать было не совсем вежливо, но удержаться я не смогла.

– Да, конечно. Фруктовый салат с орехами и медом. Очень вкусно, попробуй. Ах да, – о чем-то вспомнив, Фее быстро встала со своего пня и добавила к предметам, стоящим передо мной высохшее коленце бамбука, наполненное простой водой.

Не решаясь притронуться к так называемой пище, я взяла в руку бамбук и подняла на уровень глаз. Удивительно, вода, которая на моей памяти вытекала из всего, во что я пыталась ее налить, спокойно плескалась внутри.

Пока я внимательно рассматривала незнакомый предмет, Фее наклонилась к дочери и едва слышно сказала.

– А ты у меня завтра получишь на орехи, негодница!

Я сделала вид, что ничего не расслышала. Я догадывалась, чем недовольна старшая белка. Слишком уж часто Леена обращалась ко мне подобным тоном после моих длительных отлучек. А помятую об утреннем полете Ррел, я была уверена, что и у Фее было немало поводов для недовольства.

– Что я сделала? – Одними губами невинно спросила Ррел у матери.

«А то ты не знаешь», – мысленно ухмыльнулась я и попробовала воду на вкус. Вода как вода. Почему же она не выливается?

– Вот узнает Нейк и поймешь, что ты сделала! – ответила Фее. – Дочь Даины и Аара здесь, ну надо же…

От этих слов я чуть не поперхнулась следующим глотком воды. Вот действительно, надо же!

– Вы тоже знаете Даину и Аара? – Возбужденно спросила я, забыв о мнимой глухоте. – Ррел их не выдумала? Кто они?

Фее удивленно и одновременно испуганно посмотрела на меня.

– Не следует тебе об этом спрашивать…

– Но я буду! – Разозлилась я. – Вы зовете их моими родителями! Вы бросаете тень на Леену и Нобеля!

Фее тяжело вздохнула.

– Что там рассказывать. Были у нас такие соплеменники. Мы все их очень уважали. Но они погибли. Давно.

– И вы хотите сказать, что это все? Кто они такие? Как я связана с ними? В какое место я попала, почему вы живете в норах, завешиваете их листьями и едите фрукты? У меня ещё много вопросов…

Я демонстративно уселась на неудобном пне так, словно намеревалась всю жизнь просидеть, не слезая, и скрестила на груди руки. Конечно, не совсем вежливо так себя вести в чужой норе, зато есть шанс добиться успеха. Но Фее, похоже, так не считала.

– Ты всегда слушаешься Леену? – неожиданно спросила она.

Я несколько опешила от такого вопроса.

– Причем здесь моя мать?

– Леена – глава вашего прайда и одна из старейшин всех зверей. Ты и все остальные должны ее слушаться, так? – Фее внимательно посмотрела мне в глаза. От её тяжелого взгляда мне снова стало не по себе.

– Ну, допустим, – согласилась я.

Словно удовлетворившись ответом, Фее отвела от меня взгляд и стала расхаживать по пещере, периодически поглядывая в мою сторону, будто бы ища поддержки своим словам.

– Так вот наше общество тоже построено на подчинении старейшинам. Они запретили разговоры о тебе или твоих родителях. Тем более с тобой. Пока ты не станешь достаточно взрослой и сможешь отвечать за свои решения и поступки. Прости, но я не могу рассказать тебе то, что тебя интересует. Но я могу сообщить старейшинам, что ты здесь.

Тоже выход из положения.

– Хорошо, я не против, – сказала я. Только бы местные старейшины вслед за Ррел и ее матерью не послали меня к еще более авторитетным личностям. Или еще куда подальше.

– Завтра, – уточнила Фее. – Сейчас уже поздно. Нам всем лучше отдохнуть. Ты можешь остаться в гостевой спальне.

Хозяйка снова схватила меня за плечо и потянула за собой в соседнюю пещеру, скрытую висящими лианами. – Это будет честь для нас. Пойдем за мной.

Я готова была слопать ещё пару порций так называемого салата и закусить пищевыми шариками, поскольку нормально поесть последние дни мне не удавалось, но решила молча последовать за Фее. В конце концов, не стоило пренебрегать ее гостеприимством и вести себя в чужом доме как в своем. Как я могла судить, я и так стала причиной немалых волнений в семье.

Мы оказались в невысоком тоннеле, который уводил куда-то во тьму. По обе стороны от него располагались еще две пещерки, также прикрытые лианами. Фее приоткрыла вход в правую пещерку и жестом пригласила меня зайти.

– Можешь расположиться здесь, – сказала она. – Отдохни, а завтра мы пойдем к старейшинам. Надеюсь, тебе будет удобно, – сказала она и скрылась из вида.

Я огляделась. Пещера была раза в два, а то и в три, меньше главной, да и освещена хуже, но казалась более уютной. В ней располагалось только низкое и длинное сооружение, тянущееся вдоль стены. Оно возвышалось над землей и доходило мне почти до колена. Из чего она состояло, я разобрать не могла, так как сверху лежал толстый слой приятно пахнущей сухой травы. Я поняла, что эта вещь предназначена для сна и попробовала прилечь. К моему удивлению оказалось, что сооружение было достаточно мягким и удобным. Как только моя голова коснулась душистого вороха, глаза сами собой сомкнулись, и я заснула.

Проснулась я рано утром от того, что косые лучи солнца невежливо лезли прямо мне в лицо. Я лениво приоткрыла левый глаз и тут же его закрыла из-за яркого света.

– Наконец-то, прос-с-снулась. – сказал незнакомый голос, низкий и шипящий.

– Меня в жизни не будили так нагло, – ответила я, вложив в слова как можно больше негодования. – У вас здесь так принято?

– Нет, – фигура говорящего, наконец, отошла от света, и я смогла ее разглядеть. Моим собеседником оказался немолодой мужчина с длинными темными волосами и еще более темными глазами, которые не выпускали меня из виду ни на мгновение. Он двигался по комнате с завидной грацией, хотя сам при этом выглядел угловато. Казалось, об его колени и локти можно было пораниться, как об тот странный предмет, которым Фее вчера разделяла фрукты. – Никогда не любил незваных гос-с-стей.

– Я к вам в деревню не врывалась! Меня пригласили.

– Да верно, – кивнул гость – Этот пос-с-ступок нашей юной соплеменницы был вес-с-сьма неразумным и не служит оправданием твоего здесь присутствия.

– И, тем не менее, у меня есть право находится здесь, – попыталась возразить я, но гость был непреклонен.

– Нет. Если бы меня приглас-с-сила Асла, а Леена была бы против моего присутствия, что бы с-с-сделал прайд?

Я промолчала, гадая, откуда он знает имена моих родных.

– Верно. Попросил бы чужака убраться проч-ч-чь. Так что если ты полнос-с-стью прос-с-снулась, то с-с-следуй за мной.

С этими словами гость молниеносно вышел из норы. Несколько мгновений я тупо смотрела ему вслед. Нет, я еще не полностью проснулась, и темный незнакомец сейчас казался частью дурного сна. Хотелось закрыть глаза и посмотреть какой-нибудь другой, радостный сон, но слепящие лучи мешали.

Тяжело вздохнув, я встала со своей лежанки и потянулась. Уходить мне совсем не хотелось, с другой стороны незнакомец меня заинтересовал. Пусть и неприятно. И меня тянуло продолжить разговор.

– Эй, пос-с-ст… тьфу, постой, – крикнула я, выбегая из комнаты. – Как тебя зов…

Не успела я договорить, как наткнулась на Фее, которая снова расставляла на большом пне предметы из сплетенных листьев бананового дерева. От удара часть предметов упала на землю.

– Ой, простите, я нечаянно, – извинилась я и бросилась поднимать рассыпавшиеся фрукты.

– Нет-нет, не волнуйся, – любезней, чем следовало бы ожидать, ответила Фее и буквально оттеснила меня от беспорядка. В ее руках была длинная прямая ветка, заканчивающаяся скопом веточек поменьше. С ее помощью она быстро собрала мусор в большой лист. – Потом помою. Ничего страшного. Лучше садись за стол. Пора завтракать.

– Никакого завтрака, – снова раздался мужской голос.

Мой знакомый незнакомец стоял у входа в нору и ждал меня. Фее удивленно посмотрела то на него, то на меня.

– А разговор не может подождать? Сейчас же еще раннее утро и я думала, вы поговорите позже…

– Нет, нам пора, – резко ответил мужчина.

– Что на завтрак? О, привет, Нейк, – посреди нашего напряженного молчания в комнату ворвалась взъерошенная Ррел, поприветствовала незнакомца и плюхнулась на один из пней.

– Значит, Нейк? – холодно переспросила я.

– Приятно познакомится, – мерзко усмехнулся он. – Пош-ш-шли.

– Нала уже уходит? – удивилась Ррел.

Я уже хотела возразить, что никуда с незнакомцами не хожу (пусть это и была ложь), но Фее успела меня опередить.

– Да, – сказала она Ррел таким тоном, что ни у маленькой белки, ни у меня не возникло желания спорить. – Была рада знакомству, – добивала она, обращаясь уже ко мне. – Возможно, когда-нибудь еще увидимся.

Я коротко кивнула в ответ. Не могу сказать, что обрадовалась знакомству. Настороженное отношение Фее ко мне, удивляло и немного раздражало. Вряд ли я стану по ней скучать. А вот Ррел была забавной. Хотя, может и не время прощаться насовсем. И пусть сейчас я покорно вышла вслед за Нейком, слушаться его я не собираюсь.

Мы молча прошли некоторое время, пока не вышли на основную тропу.

– И куда мы идем? – наконец нарушила я молчание.

– Из деревни, – коротко ответил Нейк, даже не поворачивая головы.

– Мы не можем поговорить здесь?

– Я не собираюс-с-сь с-с-с тобой разговаривать. Я провожаю тебя до наш-ш-ших границ.

От такой наглости я опешила. Статус второй львицы сильнейшего прайда саванны обычно ограждал меня от отказов. Я обогнала Нейка и резко остановилась перед ним, глядя ему прямо в темные глаза.

– Нет.

– Что значит «нет»? – судя по выражению его лица, он так же не привык слышать отказы. По крайней мере, от молодняка.

– Нет, значит, я никуда отсюда не уйду, не получив ответы на вопросы, ради которых я сюда пришла.

Нейк смерил меня презрительным взглядом.

– Мы не рас-с-сказываем наших секретов чужакам, – сказал он, шипя еще больше обычного. – Мы не выставляем наш-ш-ш образ жизни напоказ. Нам не нужна оглас-с-ска и лиш-ш-шние разговоры. Мы не делаем никаких ис-с-сключений.

Худой и высокий Нейк, казалось, раздулся от собственной важности и самоуверенности.

– Даже для меня? Дочери ваших Даины и Аара?

Упоминание этих уже изрядно поднадоевших мне имен окончательно вывела моего собеседника из себя.

– Тем более для тебя! Ты избалованная, вздорная и вспыльчивая девчонка! Твое прис-с-сутствие нежелательно в нашей тихой деревне.

– Ах, я избалованная? – Рассердилась я. – Тогда, ты еще не видел насколько.

Я уселась на землю прямо на тропе.

– Я никуда не уйду, пока ты мне все не расскажешь.

Нейк смерил меня взглядом и к моему удивлению сел напротив.

– Я не обязан ничего тебе объяс-с-снять, – спокойно и с насмешкой ответил он. – Я не могу заставить тебя уйти силой, но упрямс-с-ства мне тоже не занимать. Рано или поздно ты уйдеш-ш-шь.

Наступила тишина. Только пение утренних птиц из чащи вокруг холма нарушало наше молчание.

– Ты боишься меня? – с насмешкой спросила я после длительной паузы.

– Нет.

– Тогда почему не можешь заставить меня уйти силой?

– Я против насилия в любом виде, – презрительно ответил Нейк. – Даже то, что ты называеш-ш-шь охотой и в чем считаеш-ш-шь твое призвание, мне противно. Я слишком хорошо знаю, к чему приводит желание решить проблемы применением силы.

Я нахмурилась и снова замолчала. Слишком ярко в моей голове возник облик умирающей антилопы.

Солнце поднялось выше. Обитатели нор, гонимые повседневными делами, покинули свои убежища. Теперь они делали вид, что совсем меня не замечают. Проходя мимо, они не удостаивали меня даже взглядом, приветливо здороваясь и перебрасываясь парой фраз с Нейком. Пару раз мимо нас прошла Ррел. Но даже она не взглянула в мою сторону, хотя ей явно хотелось.

Я же, не стесняясь, рассматривала обитателей общины. Их повседневная жизнь сильно отличалась от нашей. Львы по большей части в дневное время вообще ничего не делали, предпочитая прятаться от солнечных лучей под жидкой тенью акаций, спать или лениво болтать с родными и друзьями. Здесь же все чем-то занимались.

Мужчина из норы справа от меня снял со входа старые коричневые листья и уже некоторое время пытался приладить на их место свежие зеленые. Получалось не очень хорошо, тяжелые листья постоянно падали и не желали висеть в неположенном для них месте. Дело пошло лучше только когда его сосед пришел на помощь. Вместе им, наконец, удалось упросить первый из листов встать на предназначенное ему место.

Я отвернулась, в поисках нового объекта для наблюдений. Им оказалась немолодая женщина слева. Вооружившись такой же палкой, какой Фее убирала разбросанные мною фрукты, она, по всей видимости, очищала лужайку перед входом в нору от занесенных за ночь мелких листочков. Не знаю, чем ей помешали листочки, но она продолжала свое бесполезное занятие до тех пор, пока последний из непрошеных гостей не был изгнан.

Мой взгляд перехватила ватага ребятишек, носящихся друг за другом по тропинкам между нор. С виду обычные дети, да и развлекаются, так же как и львяты в моем прайде. Вот только веселились они в человеческом обличие. Но и это еще не все, у каждого на голове был какой-то предмет, покрывающий всю макушку и не дающий солнечным лучам падать на их маленькие личики.

– Что это? – поинтересовалась я у Нейка. – У детей на голове.

– Панамки, – нехотя ответил он. – Чтобы солнце слиш-ш-шком не нагрело. Иначе голова заболит или малыши могут в обморок упасть. Потерять сознание, зас-с-снуть, – пояснил он, видя мое непонимание.

Я снова удивленно посмотрела на ребятню. У нас никто не боялся солнца, хотя если подумать в особо жаркие сезоны самые слабые особи могли иногда засыпать прямо посереди дня и так же резко просыпаться. Мы не считали это опасным. Здесь же подобных вещей боялись.

– Необычно. У нас до такого не додумались. Вам подсказали боги?

Нейк помолчал некоторое время, а потом словно нехотя ответил.

– Нет. Это придумал Аар.

– А как вы додумались есть фрукты? Вы же хищники. Мы даже в самые тяжелые времена к ним не притрагивались. А они оказывается вкусные.

Я мило улыбнулась.

– Нам подсказал Аар, – холодно через силу ответил Нейк.

– А все эти предметы из листьев и веток? – Я чувствовала себя маленьким львенком, которому большой мир снова преподносит сюрпризы и чудеса. – Откуда они?

– Все! Хватит! – Нейк же наоборот потерял самообладание. – Я не собираюс-с-сь с тобой говорить.

И снова молчание. Ноги начинали затекать, захотелось пить. К середине дня начало ощутимо припекать солнце. Даже я бы сейчас не отказалась от панамки.

– Брось, Нейк, – не выдержала я. – В чем проблема рассказать мне то, что и так знает вся твоя деревня? И скорее всего все в округе!

– Ты мне не поверишь, – быстро и абсолютно не шипя ответил Нейк. – Будешь обвинять во лжи. Вернешься в прайд и расскажешь Леене, чтобы была здесь. Что узнала о Даине и Ааре. Леена придет в бешенство. Соберет хищников и придет сюда. И начнется то, что я называю бессмысленным насилием.

Я начала качать головой, собираясь опровергнуть его слова, но Нейк не дал мне договорить.

– Я не предполагаю. Я знаю. Твоя мать уже так поступала в прош-ш-шлом. Из-за этого часть наш-ш-ших жилищ пустует.

Я снова посмотрела на холм и на прогнившие листья. Теперь пустота этих нор заставила меня содрогнуться.

– Не верю, – резко сказала я.

– Твое право. Можеш-ш-шь спросить у своей старейш-ш-шины. И уже она, а не я, будет решать, отвечать тебе или нет. Зато она узнает, что я не стал рассказывать тебе о наш-ш-ших лидерах, о наш-ш-шем укладе. И мне это зачтется.

Я упрямо отвернулась. Солнце продолжало палить и сильно хотелось пить, но двигаться с места я не собиралась. От нечего делать я начала водить по песку, валявшейся неподалеку палочкой, размышляя над ситуацией. Так, по крупицам, вытаскивать информацию из Нейка я могла бы еще несколько лун и все равно не узнать то, что мне было интересно. Похоже, этот змей был еще тем крепким орешком. Возможно стоило поступить умнее. Правда, как именно в нагретую солнцем голову пока не приходило.

Нейк наблюдал за моими движениями.

– Зачем тебе вс-с-се это? – Чуть более дружелюбно спросил он. – Ни к чему хорошему твое любопытство не приведет. Ну, узнаеш-ш-шь ты откуда у нас панамки, что ты будеш-ш-шь делать со знанием? Поможет оно тебе стать достойной львицей? Нет. Так зачем бросать на себя тень общ-щ-щением с такими, как мы?

– Меня интересуют Даина и Аар, и почему вы называете их моими родителями.

Нейк покачал головой.

– Ты не старейшина, Нейк, – возмутилась я. – Откуда у тебя право решать? Я хочу поговорить с Нуко.

– Нуко болен и с-с-слаб. Он почти не выходит из своей пещеры. Я здесь главный.

Я недоверчиво хмыкнула, но промолчала. Пора заканчивать разговор. Похоже, мне нужен вовсе не Нейк в качестве собеседника. Осталось только дождаться повода для ухода. Но Нейк молчал. Я тоже молчала, водя палочкой по песку. К своему удивлению переплетение линий складывалось в портрет Нейка. Такой же угловатый, как оригинал.

Солнце уже начало клонится к закату, а мы все сидели на главной тропе холма. Неожиданно к нам подошла Фее и вручила по сплетению листьев, наполненных водой и по горсти сушеных фруктов. Я подняла к ней полный благодарности взгляд и молча набросилась на еду и питье. Все-таки мама Ррел отличная женщина, лучше, чем я о ней думала.

Нейк же не принял угощения и пристально смотрел, как я ем.

– Вс-с-се матери одинаковы, – наконец, сказал он. – Не могут с-с-смотреть как ребенок, свой или чужой, голодает.

Я продолжала жевать, не отвечая.

– А вот Леена сейчас-с-с, наверное, изводится. Не знает где ты, с-с-с кем, все ли с-с-с тобой в порядке…

Было совершенно прозрачно, к чему он клонит, и меня действительно кольнула совесть. Я отсутствовала в прайде уже две ночи и страшно представить, какую взбучку устроит мне мама, когда я вернусь. Но совесть быстро отошла на второй план, уступив место упрямству. Ведь это был отличный повод наконец-то «уйти» из деревни.

– Твоя взяла, – нехотя произнесла я, дожевывая что-то белое, теплое и безумно вкусное. – Ты прав, Леена меня убьет. Так и быть, сейчас я уйду, но это не значит, что я не вернусь.

Нейк даже не стал скрывать облегченного вздоха.

– Поверь мне, не вернеш-ш-шься. Леена не допустит. Но это и к лучшему. Доедай и пош-ш-шли, – сказал он и подошел ко мне. Взгляд его упал на портрет. – Неплохо получилось, – усмехнулся он.

Я чуть не поперхнулась и подняла на него глаза. Похвала Нейка для меня ничего не значила, даже раздражала. Что значит «неплохо»? Где он видел подобные картинки, чтобы сравнивать? Я уже собиралась высказать свои мысли вслух, как Нейк неожиданно встал, забрал у меня палочку и начал водить ей по рисунку.

– Эй! – Возмутилась я, но Нейк не обратил на меня внимания. Вместо этого он уверенно добавлял штрихи к своему портрету: то тут, то там проводил линию, где-то едва уловимую, а где-то настолько глубокую, что из коричневой она превращалась в черную. И на моих глазах портрет словно ожил. Никогда мне не удавалось рисовать таких сложных и правдоподобных картинок.

– Вот, – наконец, произнес Нейк. – Так лучше. Тебе ещ-щ-ще потренироваться бы несколько с-с-сезонов и тогда из тебя, возможно, выйдет толк.

Я смотрела на него, открыв рот и не зная, что сказать. Мне всегда казалось, что я одна такая, что только я умею так рисовать и вообще первая, кто придумал это занятие. Оказывается, я ошибалась.

– Но…, – выдавила я из себя, пытаясь преодолеть изумление, смешанное с возмущением. – Кто тебя научил? Откуда ты умеешь рисовать?

– Аар, – нехотя ответил Нейк. – И тебя тоже. Так что с-с-старайся особо никому картинки не показывать. Ничем хорошим это не заканчивается. Пош-ш-шли.

Простились мы на небольшой поляне недалеко от холма, на котором обитала община. Точнее, как простились, я пошла дальше, не говоря ни слова, а Нейк повернул обратно к холму. Настроение у меня было отвратительное. Из-за упрямства какого-то напыщенного павлина я так и не узнала того, ради чего пришла в эту богами забытую местность. А детская обида, что он рисовал лучше меня, добавляла хвороста в огонь моего возмущения.

Шла я долго, срывая злость на растениях, повинных лишь в том, что попались мне на пути. Дороги я не разбирала. Я шла и шла, про себя повторяя разнообразные ругательства в адрес жителей деревни. Сама не ожидала от себя такой витиеватой брани, но Нейк и компания их заслужили. Так поступить со мной! Со мной, кого все уважают и боятся! Кого все рады видеть в своей компании! Прогнали как маленького котенка!

Ну что же. Не хотят говорить, так я сама все узнаю. Знания – сила, как говорили древние. Я развернулась и только тут поняла, что ушла от деревни достаточно далеко. Вокруг темнели джунгли. Никаких просветов между обилием деревьев и кустов не наблюдалось. Как я вообще смогла сюда продраться, оставалось загадкой. Впереди замаячила вероятность заблудиться в незнакомом месте. В растерянности я опустила глаза вниз и неожиданно наткнулась на решение моей проблемы. Причем решение это находилось в моих руках еще до того, как сама проблема появилась. В руках я держала небольшую веточку какого-то тропического растения, которую я со злостью сорвала, пробираясь сквозь заросли. И, насколько я могла припомнить, это была далеко не единственная веточка, которую постигла столь незавидная участь. Все-таки я была очень злой и раздраженной. Значит, путь можно найти по искалеченным мною растениям. Да простят они меня за такое обращение.

Внимательно осмотревшись, я отправилась в обратный путь. На этот раз, шла я намного дольше, поскольку периодически приходилось останавливаться и искать кусты со сломанными ветками или оборванными листьями. А это, скажу я вам, не такое простое дело. Особенно для того, кто привык охотиться только тогда, когда жертва находится в пределах видимости и ее не нужно выискивать по норам и зарослям.

Тем не менее, пусть и к совсем позднему вечеру, но я все-таки вышла к деревне. Теперь я могла рассмотреть ее подробнее без опасения попасться на глаза ее обитателям. Благо мое путешествие от и к деревне сделало меня менее заметной для окружающих. Я не стала превращаться в львицу, а вторая кожа теперь покрылась грязью с прилипшими тут и там маленькими листочками. Я решила не счищать маскировку и отправилась в разведку вокруг холма, где находилась деревня.

Как я успела заметить ранее, холм был сравнительно небольшим, поэтому его осмотр занял не так уж много времени. Тем более, что наибольший интерес для меня представляла собой его западная сторона. Именно там находились все норы обитателей деревни. Другая, восточная сторона была сплошь покрыта всевозможными растениями. Казалось бы, что необычного, но кусты и травы росли в непонятном порядке, с дорожками между рядами. Такие ровные линии и четкость я видела только у Кубов. Складывалось ощущение, что все кустики и травинки выросли здесь не по собственной доброй воле, а кто-то этому поспособствовал. Вот только кто и зачем? И вообще как можно заставить растения делать что-то против их воли?

Ответы на вопросы явно не прятались на опушке леса. Поэтому я решила незаметно пробраться в деревню – непростая задача. Растительность на холме могла бы спрятать разве что суриката или некрупную белку. Тем не менее, даже издалека просматривалось несколько мест, подходящих для укрытия, и я решила рискнуть. Где на корточках, а где и ползком, я двинулась в сторону ближайшей норы.

Она находилась в самом начале главной тропы и превосходила размерам дом Ррел и Фее. Здесь, по всей видимости, обитала большая семья, либо семья больших животных. Интуиция меня не подвела и, едва я успела спрятаться в кустах, как из входа показался большой бурый медведь. Медведей в своей жизни я видела всего раз или два. В саванне они не водятся. Поэтому вид могучего животного меня заворожил.

Медведь медленно выбрался из норы, отряхнул шерсть, потянулся так, что даже кости затрещали, зевнул и внезапно застыл на месте с таким выражением на морде, словно его поймали на чем-то запрещенном. Причиной такого выражения оказался без сомнения голос, раздавшийся из норы:

– Бэр! И куда это ты собрался? – Голос был женским. И очень недовольным. Бэр обернулся и как-то совсем не по-медвежьи пробормотал.

– Пойду осмотрю местность, дорогая. – Теперь на виноватой морде читалась надежда на то, что неприятный разговор закончится быстро. Но из норы раздался угрожающий голос медведицы.

– И зачем, позволь узнать? И почему вдруг в облике медведя?

Бэр некоторое время переминался с лапы на лапу и входа в нору, а потом решился ответить:

– В мои обязанности входит охранять нашу деревню. В том числе от всяких чужаков.

– Уж не Налу ли ты имеешь в виду? – ворчливо спросила медведица, медведь только потупился в ответ. – Так вот послушай меня, Бэр. Чтобы ни говорили Нейк, я считаю, что он не имел права так поступать с девочкой и выгонять ее из деревни.

– Но Нейк…, – попытался вставить чуток своего мнения Бэр. У него не получилось. Голос из норы зазвучал еще громче, словно пытался долететь и до самого Нейка.

– … ведет себя как надутый павлин, – заявила медведица. – А будь я на ее месте, так вообще всю душу бы из него вытрясла, показала бы, что на самом деле могут львицы.

Я полностью поддерживала ее мнение.

Тут к спорящим присоединился еще один восторженный юношеский голос.

– Мама, мама… Нала была тут? А она еще вернется?

– Нет, Орсо, – строго ответила медведица, – вряд ли. Дядя Нейк постарался сделать так, чтобы она никогда не вернулась. А твой папа ему помогает! – После этих слов послышались тяжелые шаги, удаляющиеся вглубь норы, и легкий топоток, следующий за ними.

Бэр недовольно покачал головой и, тяжело вздохнув, пошел прочь от пещеры. Долг и обязанности перед общиной для него оказались важнее.

«Хорошо, что я успела пройти до того, как появилась охрана, – подумала я и пошла дальше. – Иначе так и пришлось бы любоваться на холм издалека».

Крадучись и прячась за каменными выступами, я стала подниматься вверх. Вокруг меня, то ближе, то дальше попадались норы. Их обитатели, кто в виде животных, кто в облике людей продолжали заниматься своими привычными делами.

Я остановилась и огляделась, думая в какую сторону мне идти дальше. Мое внимание привлек дым у вершины холма. Сначала белый, затем он начал темнеть и даже чернеть, взвиваясь далеко в небо. Я поморщилась. Причиной этого дыма мог быть только огонь. А огонь – самое страшное бедствие, которое может обрушиться на обитателей саванны.

За свою жизнь я только раз видела степной пожар, еще в детстве. Но зрелище навсегда осталось в моей памяти. Огромные оранжевые языки пламени, пожирающие все на своем пути, быстро передвигались по высушенной солнцем саванне. И еще дым. Черный дым, который превращал день в ночь и не давал дышать.

Нашему прайду тогда чудом удалось выжить. Леены с нами не оказалось, поскольку в те дни проходили очередные испытания Совершеннолетия. А мы с другими молодыми львами по собственной глупости или просто по стечению обстоятельств попали в ловушку. Пламя окружало нас со всех сторон. Деваться было некуда. И тут начался дождь. Дождей в это время года вообще не случается. А своевременный ливень оказался настолько силен, что в один миг потушил пламя.

И закончился он также неожиданно, как и начался. Мы так и стояли в окружении мокрого пепла и не понимали, как нам удалось спастись. С тех пор любой дым воспринимался мною и моими соплеменниками как угроза или предостережение.

Тот дым, который я видела сейчас, конечно ни в какое сравнение не шел с дымом из моего детства, но это был дым. И, значит, где-то горит огонь, а от огня лучше держаться подальше. Я уже собиралась так и поступить, но, бросив последний взгляд в сторону дыма, остановилась. Дым показался знакомым. Я напрягла память и поняла, что действительно видела его. И не раз. Этот дым периодически появлялся на горизонте, когда я с Лееной сидела на большом валуне, рядом с поляной, где жил прайд.

Значит, его причиной оказались обитатели деревни. Видимо он не приносил им никакого вреда, раз деревня до сих пор стояла на холме, а не лежала в руинах и пепле.

И тут, словно пытаясь опровергнуть мои мысли, сверху раздались крики и птичий щебет.

– Бивер! Опять ты за свое, сколько можно говорить! – Я поспешила в сторону этих криков. В конце концов, ничто так не раскрывает суть отношений в прайде, как хорошая ссора.

Пробравшись сквозь кустарник, я вышла практически на вершину холма, где стояло низенькое, но раскидистое дерево неизвестного мне вида. Здесь разыгрывалось весьма забавное зрелище. Рядом с одной из нор горел огонь. Причем горел необычно: языки пламени, окруженные небольшими камнями, лизали старые ветки и даже не пытались ускользнуть за пределы круга. Никогда в жизни не видела ручного огня. Единственное, что портило картину – это плотный дым, поднимающийся высоко вверх. Тем не менее, меня зрелище завораживало, а вот некоторых, судя по всему, раздражало.

Вокруг огня бегал, смешно подпрыгивая, невысокий взъерошенный мужчина, и размахивал руками, словно пытаясь таким образом его потушить. А крупный бобр, ловко маневрируя, не подпускал мужчину к огню.

– Моя нора – имею полное право делать, что хочу. Отстань, Роу! – кричал он на мужчину и отпихивал того от огня то лапами, то внушительных размеров хвостом. Мужчина в ответ кое-как уворачивался, подпрыгивая из стороны в сторону.

В нем определенно угадывался представитель семейства пернатых, ворон, скорее всего, судя по имени.

– Да делай ты, что хочешь в своей норе, – наседал он на бобра. – Но не снаружи! Ты же видишь, дым идет к нам. Пиаф и Пьерро снова кашляют. – С этими словами мужчина показал куда-то в сторону дерева. Подняв глаза, я поняла, что несколько ошиблась с его видовой принадлежностью. Передо мной стоял, а точнее бегал, глава семейства воробьев, обитавших на деревне. И его гнев можно было вполне понять. Приглядевшись получше, сквозь густую листву и не менее густой дым, я разглядела большую ветку, на которой сидели три воробья и их мать. «Странно, что они живут не в норе», – подумала я, но тут же одернула себя. Птицам жить в норе – все равно что бобру поселиться в дупле. «Хоть кто-то здесь ведет себя более или менее привычно», – решила я и тут же прониклась симпатией к главе этого семейства. И одновременно неприязнью к бобру.

– Можешь пока отпустить их полетать, – заявил в ответ Бивер и, скрестив на груди лапы, уселся на собственный хвост. Таким образом, он видимо пытался показать свою непоколебимость.

– Бивер, я этого так не оставлю, – погрозил ему Роу своим небольшим кулачком. – Второй раз за десять дней! Я пойду к Нейку…

– Не надо ко мне ходить. Я и сам здесь. Что случилос-с-сь? – раздался за моей спиной неприятно знакомый голос.

– Нейк, разве ты не видишь? – кинулся Роу к пришедшему, показывая то на огонь, то на дерево, объятое дымом. – Он снова взялся за старое! Снова что-то поджигает!

– Не что-то, а сжигаю старые лианы и листья из норы, – пробурчал, словно в оправдание, Бивер. По нему было видно, что Нейка он побаивается.

– О, Боги! – схватился за голову Роу. – Их же просто можно было выбросить!

Но Бивер упорно стоял на своем.

– Аар говорил, что мы должны учиться использовать огонь, – произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответил ему Нейк, от которого я ждала хоть какой-то реплики. Пусть моя неприязнь к змею и не собиралась проходить, но его манера держаться уверенно, даже ничего не говоря, вызывала уважение.

– Да, Аар это говорил, – медленно произнес Нейк. Почему-то шипение мне слышалось даже во фразе, где нет шипящих звуков. – Но говорил именно учиться. И делать это так, чтобы не причинять бес-с-спокойства своим соплеменникам. – От слов змея бобр опустил голову, не меняя недовольного выражения морды. – Кроме того, Бивер, – так же тихо и спокойно продолжил Нейк, – от твоего костра опять идет сильный дым, который может привлеч-ч-чь к нам лишнее внимание. Я прошу тебя его потушить. И если появится желание снова поучиться обращаться с огнем, я надеюсь, ты будешь делать это с-с-с меньшим количеством мокрых листьев. Или попроси Фее тебя науч-ч-чить. Ей уже удаетс-с-ся печь прекрас-с-сный хлеб последнее время. – С этими словами и, не дожидаясь ответа Бивера, Нейк развернулся и пошел прочь.

Я посмотрела на Бивера и Роу: первый молча бил по огню, а точнее уже по его остаткам, хвостом, второй, так же молча, превратился в воробья и поднялся на ветку к семье. Здесь больше ничего интересного не намечалось, и я решила проследовать за Нейком. Тот, перейдя главную тропу, двинулся в сторону норы Ррел и Фее. Я уже засомневалась, стоит ли мне идти следом, если Нейк собрался в гости к белкам, но тут, к моему облегчению, он остановился, не дойдя до их норы совсем немного. Точнее, он остановился у входа в соседнюю нору, которая, по всей видимости, принадлежала ему.

Эта нора поражала своими размерами. Она была настолько большой, что в ней запросто могли поместиться все жители деревни. Неужели у него такая большая семья? Меня даже передернуло, когда я представила столько змей в одном месте. Однако, приблизившись к норе, я решила, что первое пришедшее мне объяснение, скорее всего, ошибочно. Рядом с норой не наблюдалось никаких признаков многочисленного семейства. Конечно, в пыли отпечатались следы, много следов зверей, входивших и выходивших из норы, но не осталось следов от маленьких змеиных тел или ловких ножек.

Пока я рассматривала местность, кто-то окликнул Нейка. Тот остановился на пороге и обернулся. Я обернулась следом. От соседней норы приближалась Фее. При солнечном свете она выглядела моложе.

– Нейк, подожди, я хочу с тобой поговорить, – сказала она.

В ответ Нейк неожиданно спросил:

– Что ты о ней думаеш-ш-шь, Фее?

– Что? О чем ты? – Не поняла Фее. Но затем, взглянув в раскосые глаза Нейка, она покачала головой и с неохотой произнесла. – А-а. Нала, верно?

Я напрягла слух. Разговор обещал стать интересным. Оказывается, я была ему интересна в той же мере, как и он мне. Если не больше.

– Не знаю, Нейк. Я помню ее совсем маленькой. Тогда она выглядела очаровательным ребенком, такая любознательная и…

Нейк отмахнулся. Он явно хотел поговорить не о моей любознательности.

– Ну, любознательность осталас-с-сь при ней. Иначе бы она сюда не приш-ш-шла. Мне интересно твое мнение о взрослой Нале. Тебе единственной удалось с ней пообщаться, не считая Ррел.

– Это сложно, Нейк. – произнесла Фее и уселась на большое бревно у входа в нору. Нейк сел рядом. Почему-то мне показалось, что посиделки и задушевные беседы были для них привычным делом. И не потому, что они соседи. – Я не ожидала ее увидеть. Думаю, любой бы на моем месте растерялся. Я даже не знала, что сказать, когда поняла, кто передо мной.

Нейка подобный ответ не устраивал.

– Я понимаю, – мягко, но с нажимом, сказал он. – И все же?

– Послушай, – Фее повернулась к Нейку и посмотрела ему в глаза, – первой, да и второй, моей мыслью было: «Что же натворила Ррел и как нам теперь выбираться?» Я не особо приглядывалась к Нале. Стыдно признаться, я ее испугалась. И сразу как она уснула, решила позвать вас.

– Ну вот, а ты говоришь, что ничего не можешь с-с-сказать, – улыбнулся Нейк. Улыбка оказалась весьма неприятной. – Ты ее испугалас-с-сь.

– Нет, не так, Нейк. – Покачала головой Фее. – Я испугалась не ее, а ее появления. У нас все так хорошо сейчас. Мне очень не хочется, что бы все, что мы успели построить, снова разрушили.

– И ты думаешь, что Нала может это разруш-ш-шить? – Нейк еще внимательнее посмотрел на мать Ррел словно пытался прочесть ответ в ее мыслях, а не услышать в словах.

– Не знаю. Все может произойти, – ответила Фее. Ей определенно не нравилась тема беседы. – А сам-то ты, что думаешь о ее появлении?

Теперь настала очередь Нейка задуматься.

– Я обеспокоен, – честно признался он. – Я не имею ничего против Налы, впрочем, как и против любого другого с-с-существа, не принадлежащего нашей общине.

– Но и за свою ты ее тоже не считаешь? – уточнила Фее.

– Конечно, нет, – Нейку этот вопрос показался смешным и наивным. – Она была с-с-слишком маленькой, когда ее забрали львы. Она ничего не помнит о своих родителях. Мне даже кажется, что на нее еще в детстве специально одели и сразу сняли браслет, чтобы лиш-ш-шить памяти о прош-ш-шлой жизни.

– Ну что ты, Нейк! – возмутилась Фее. Я была полностью согласна с этим возмущением. Уже второй, или даже третий раз, считая наш разговор на тропе, мне захотелось дать Нейку пощечину. – Пусть я не самая большая поклонница Леены, но я уверена, что она бы никогда на такое не пошла. Насильно лишать кого-то, тем более ребенка, памяти – это бесчеловечно…

– Она и не человек, Фее, она – львица, – заявил Нейк. – Ребенок, раз он попал к ней, тоже должен был вырасти настоящ-щ-щим хищ-щ-щником, царем зверей. И ей удалось, надо признать. А что касается воспоминаний, то и так мало кто помнит себя в таком юном возрасте. Так что ничего ос-с-собенного она не совершила, если вообще совершила.

Наступила пауза, во время которой мы с Фее переваривали сказанное Нейком. Переваривалось с трудом. Наконец, Фее нарушила молчание.

– Тогда нам стоило рассказать Нале правду о ее детстве и настоящих родителях, – сказала она и строго посмотрела на Нейка.

– Нет, – не менее строго ответил Нейк. На фоне этого «нет», я поняла, что прежде и с Фее, и с Бивером и Роу, Нейк разговаривал очень мягко и ласково. – Нуко считает, что она еще не готова. Я считаю, что она и не будет готова никогда. Ей не нужна наш-ш-ша правда. Ей достаточно с-с-своей. И я не могу ее винить за это. Так сложились обстоятельс-с-ства. И раз уж они так сложились, пусть таковыми и остаются. Будем надеяться, что Нала уш-ш-шла из нашей жизни навсегда…

То ли от такого тона, то ли от слов, Фее недовольно поджала губы и нахмурилась. Она не разделяла мнения Нейка, но и спорить с ним не собиралась. Она просто отвернулась от него, встала и пошла к своей норе.

Нейк посмотрел ей вслед, и тихо произнес:

– …хотя я и не прочь был бы с-с-с ней как-нибудь на досуге немного поболтать. Она и мне показалась достаточно любознательной и смышленой девушкой. А ещ-щ-ще она неплохо рис-с-сует…, – он тоже встал и вошел в нору, оставив меня одну. Наедине с хаосом в мыслях.

Следующие две ночи я провела в перебежках от одного куста к другому, от одной норы к соседней, подслушивая разговоры местных обитателей. Развлечение на любителя, надо сказать. Я хоть и умела прятаться, но заниматься этим сутки напролет было не очень приятно. Особенно когда нет времени на охоту и вся еда, которую мне удавалось достать, оказалась ворованной (меня уже начинало мутить от фруктов в свежем и в засушенном виде), а воду приходилось собирать с листьев после дождя.

Самое обидное, ничего особенно интересного мне узнать не удалось.

Да, поначалу все обсуждали мое появление в деревне. Но разговоры оказались просто сплетнями. Соплеменники Ррел вспоминали все, что они когда-либо слышали обо мне, но никто не говорил о моих так называемых родителях. Самой Ррел, кстати, я больше не видела. Я решила, что она отбывает наказание в виде домашнего ареста за свой проступок.

Зато вместо Ррел мне удалось понаблюдать за остальными обитателями деревни. Всего я насчитала тридцать шесть особей или двенадцать семей, если считать Нейка и Нуко, которые жили в одиночестве, за отдельные семьи. Компания была разношерстная: змеи, птицы, зайцы, росомахи, лани. Кстати, лани, жившие в общине – брат с сестрой (кажется, их звали Хинд и Доэ) – были племянниками Даины. Узнав это, я провела полдня рядом с их норой. Но не узнала ровным счетом ничего. Оказалось, что это не давало им никаких привилегий и вообще, как я поняла, они старались забыть о родстве с основательницей деревни. Словно пытались доказать, что сами могут добиться большего, чем родиться от сестры Даины.

Единственный, за кем мне так и не удалось понаблюдать, был Нуко. Таинственность, которая окружала старика, сначала заинтриговывала, а потом начала раздражать. Я нашла его нору, которая, кстати, ни в какое сравнение не шла с норой Нейка по размерам и выглядела одной из самых тесных в деревне, но ни разу не видела его входящим или выходящим из нее. Побродив еще немного по округе и не добившись никакого результата, я решила, что пора мне заканчивать изображать из себя ищейку, и возвратиться в прайд.

Уже практически спустившись с холма, я заметила, как в деревне началось какое-то оживление.