Читать книгу Чувства под замком - Таша Строганова - Страница 2

Ох, как же раскалывалась голова.

Никита с трудом продрал глаза и поднёс ладонь к глазам. Солнце со снайперской точностью светило ему прямо в лицо. Состояние организма ощущалось таким, будто он беспробудно бухал все выходные. И, пожалуй, куда менее обидно было бы, окажись это правдой.

Но нет, Соловьёв сначала готовился к зачёту, а потом до глубокой ночи рубился в «контру»*. Такое и раньше бывало, почему же сейчас он чувствовал себя девяностолетним?

Хорошо хоть Пашка свалил ещё в субботу, обрадованный до усрачки тем, что из-за вспышки новой вирусной фигни им разрешили в Универе свободное посещение. Но Никита был не дурак, он прекрасно знал, что свободное в их случае всегда означает обязательное. Впрочем, на первую пару он точно не пойдёт.

Взяв в руки телефон, он понял, что и к третьей не успеет. Чёрт, даже будильника не слышал. Ещё и от мамки пять пропущенных. Чем он опять прогневил богов?

– Ты звонила, ма? – та ответил почти мгновенно, будто дежурила у аппарата.

– Ты где есть, горе луковое? – в голосе родительницы звучало беспокойство. Что было относительной редкостью. Никита был хоть и единственным ребёнком в семье, но как с хрустальным с ним, слава яйцам, не носились. Предки у него вообще старались не кипишевать по пустякам. Да и сам Соловьёв обычно не давал поводов.

– На пару собираюсь, – честно признался Никита. Ну а что, всё равно свободное посещение. Пусть и почти двенадцать уже.

– Какую пару? – мать устало вздохнула. – Ты телевизор вообще не смотришь?

Никита посмотрел на телевизор. Тот пылился в углу. У них с Пашкой у обоих были ноутбуки, к чему им этот пережиток советского прошлого?

– Ма, ну ты же знаешь, что нет, – Никита сел в постели и потёр свободной рукой лицо. Он пригляделся и заметил под кроватью Гусева очередную пару чёрных носков. Вот гандозавр.

– Карантин объявили по всей стране, – сжалилась наконец мать. – Вещи собирай и живо домой.

– Твою же… – Никита застонал. – И на сколько?

– Пока на две недели. Давай, подмывайся, одевайся. Я пока билет тебе закажу!

– Угу, – буркнул Соловьёв и закончил звонок.

Он упал обратно на кровать и посмотрел в потолок. Не, карантин, наверное, даже в чём-то прикольно. Тем более, он давно не был дома. Поест наконец нормальной еды. Бате с чем-нибудь поможет. В «контру» порубится. Неплохие перспективы.

***

В коридоре Никита невольно бросил взгляд на дверь Валеева.

Тот все выходные хрен пойми где был, пришёл только вечером. Зато Соловьёв чувствовал тихую радость от того, что в субботу утром Тимуру пришлось с вантузом наперевес воевать с Гусевскими носками в толкане.

Сам Никита на его мат и вопли выйти не решился, слушал тогда под дверью комнаты и гаденько хихикал. Конечно, против него улик никаких, но лучше перестраховаться. Кто этого буйного знаете.

Потом Валеев долго торчал в душе и наконец к обеду свалил. Собственно тогда Никита и засел за учёбу. А что ещё делать, когда доставать некого.

Сейчас за дверью соседней «двушки» царила мёртвая тишина. Может, Тимур тоже уже уехал? Решив, что и так уделил больно много внимания этому уроду, Никита сосредоточился на себе.

Спустя полчаса он с собранной сумкой спустился в холл. Магазинчик на первом этаже оказался закрыт. Хорошо хоть шоколадка Стаса ещё была цела, её можно будет заточить в дороге. Но тишина вокруг смущался. Не было привычной суеты. Лишь в стеклянной будто на проходной привычно торчала очередная бритая голова «дракона».

«Драконами» студенты назвали сотрудников охранного агентства, которые обеспечивали безопасность и общежития, и самого Университета. По названию, собственного, самого агентства. Это были суровые, молчаливые мужики, договориться с которыми обычно было довольно сложно. Впрочем, проблем с ними Никита не знал, так как никогда не пытался провести к себе кого-то левого. А Стаса по студенческому пускали без особых проблем.

Соловьёв достал электронный пропуск и приложил к чёрной хреновине, но тот не сработал.

– Что за? – Никита видел, что сигнал проходит, но сама вертушка оказалась заблочена. Он перевёл недоумённый взгляд на хмурое лицо охранника, который разглядывал его словно зверушку в контактном зоопарке. – Что случилось?

– Разрешение есть?

– Чего? Какое ещё разрешение? – Никита опешил. – Что происходит?

Выяснилось, что для выхода на улицу требовалось распечатать справку, в которой ты сам себе указывал время нахождения на улице. И если тебя ловили с просроченной бумажкой, могли оштрафовать.

Похоже, всё-таки стоило смотреть телевизор. Никита уже развернулся, было, чтобы подняться обратно к себе, как снова позвонила мама.

– Сыночек, – её голос звучал ещё встревоженней, чем в первый раз. – Кажется, ты не сможешь приехать. Мне не продали билет. Сказали, город закрыт.

Она всхлипнула, и у Никиты дрогнуло сердце. Во-первых, его мать и слёзы – вещи несовместимые. Во-вторых, это сулило настоящий пиздец.

Похоже, Никита оказался заперт в чёртовой общаге на все две недели. Да, выйти отсюда он мог. Но куда идти?

***

Преисполненный тяжёлых дум, Соловьёв всё же поднялся обратно на четвёртый этаж.

Лифт, кстати, снова не работал. Хорошо хоть, что он не поступил на экономфак. Те, бедняги, обитали на последнем, четырнадцатом этаже.

От охранника, который оказался на редкость болтливым парнем, Никита узнал, что почти все студенты уже выехали из общежития либо в выходные, либо утром. Мало того, что он тут застрял. Так, похоже, ещё и в полном одиночестве. Ну, зашибись.

Закрывая за собой дверь блока, Никита услышал позади какие-то подозрительные хрипы. Резко обернувшись, он увидел Валеева. Тот стоял, чуть пошатываясь, в дверном проёме своей комнаты в одних трусах и сонно моргал.

Так, похоже, Никита не просто встрял. А попал по полной. Две недели вдвоём с этим придурком не сулили ничего хорошего.