Читать книгу Союз пяти королевств. Тайны Свон - Татьяна Абалова - Страница 2

Прошло двенадцать лет. Девочка, которую назвали Свон, росла здоровой и веселой. Оставшимися светлыми волосы ни разу не знали ножниц, и сироте приходилось плести из них две косы, которые она укладывала на голове в виде короны. Гости замка Шовеллер, встретив воспитанницу графа без чепца, застывали, пораженные красотой подаренных ей природой волос. Милое лицо Свон отличалось гладкой кожей, на котором солнце оставило свой след в виде редких веснушек, и яркими голубыми глазами, с добротой взирающими на мир. С годами они утратили детскую наивность, в них светилась некая житейская мудрость, свойственная лишь тем людям, чье существование не отличается беззаботностью. Свон приходилось много трудиться, но она никогда не унывала, и, выполняя свои обязанности, часто пела не громким, но приятным для слуха голосом.

Толстый Дак, ее ровесник, не отпускал ее от себя ни на шаг: игрушка всегда должна находиться рядом. Трудно понять, что он испытывал по отношению к приемышу. Часто вымещал на ней обиды за издевательства, причиняемые старшими братьями-близнецами, но в тоже время ценил. Свон его защищала, даже могла ввязаться в драку, если Маларкей и Канард обижали младшего.

Старшим братьям было уже по шестнадцать. Они росли кичливыми, задиристыми юношами, с пренебрежением относившимися к людям низшего сословия или к тем, кто слабее их. Свон была слабее, но обладала такой силой духа, что не давала спуска, до последнего защищая подопечного и свое достоинство, поэтому часто ходила с синяками и в рваной одежде.

Войдя в подростковый возраст, она, несмотря на красоту волос и яркость глаз, часто напоминала «гадкого утенка»: нескладная, с длинными ногами и руками, с облупленным от частого пребывания на солнце курносым носом, с пухлыми, но обветреннымие губами, которые она закусывала, стараясь не расплакаться, когда ее обижали. Но больше всего ее портила мешковатая одежда, доставшаяся с чужого плеча. Платья, конечно, пытались перешить, но из-за продолжающегося роста девочки они быстро становились короткими, отчего ее фигура выглядела еще нелепее.

Свон зло высмеивалась дочерьми графини Шовеллер – Силиндой и Чарис, капризными, взбалмошными барышнями пятнадцати и четырнадцати лет от роду. Девицы с детства воспитывались как маленькие женщины. Они хоть и не блистали красотой, но всегда имели ухоженный вид.

Несмотря на неприязнь детей графини к приемышу, Свон не чувствовала себя одинокой. Ее обожали повариха и кухарка, вкладывая в нее всю свою нерастраченную любовь: обе остались вдовами после войны, отнявшей возможность познать радость материнства. Когда поздно вечером Свон возвращалась в их общую спальню, она делилась впечатлениями от прожитого дня и получала от матушек наставления.

Еще один человек, которому она была небезразлична – Пузатый Ганс. Он прикипел к Свон всей душой и часто приносил гостинцы: атласную ленточку для волос, моточек шерстяной пряжи, из которого умелая Амали вязала рукавички, или зеркальце, купленное на воскресной ярмарке. Свон отвечала молочнику приветливостью и неподдельным восторгом, что грело душу Ганса, воспитывающего трех сыновей-сорванцов и в тайне мечтающего о ласковой дочке.

Утро у Свон начиналось с первыми лучами солнца. Она готовила одежду для Дака, приносила завтрак, будила засоню, помогая одеваться и застегивая ловкими пальцами бесчисленные пуговицы на его бархатном камзольчике. На ходу оправляла кружевной воротничок на нижней рубашке и завязывала шнурком длинные, но жидкие волосы Дака. Ей приходилось подгонять подопечного, чтобы тот вовремя отправлялся на занятия по грамматике, истории, математике и прочим обязательным наукам, позволяющим стать ему в одну шеренгу с отпрысками других знатных семейств, когда придет срок отбыть к королевскому двору.

Занятия проводились в отдельной классной комнате, куда приходили все дети Шовеллер, но каждый получал ту долю знаний, которая соответствовала его возрасту. Свон сидела в углу и внимательно слушала. Делать записи, как остальные ученики, она не могла, поэтому приходилось полагаться на память.

Надо ли говорить, что сирота невольно получила превосходное образование? Свон помогала Даку выполнять письменные задания, разучивала с ним сонеты, выступала в роли партнерши не только в танцах, но и на уроках фехтования, так как Дак не имел подходящей по возрасту пары. Близнецы, хвастаясь своим умением, лихо отделывали младшенького и его няньку в устраиваемых преподавателем показательных турнирах. Но справиться со Свон им становилось все труднее и труднее.

Ленивый Дак с радостью свалил все обязанности на помощницу, которая крутилась весь день как белка в колесе. Единственное, что он делал сам и с большим удовольствием – поглощал неимоверное количество пищи. В классе дети обедали вместе, и Дак умудрялся подъедать за сестрами и отхватывал большую часть того, что полагалось Свон. Но голодной она не оставалась: любимые мамочки всегда припрятывали что-нибудь вкусненькое для своей девочки, а Пузатый Ганс по утрам наливал ей стакан молока.

Содержание сироты не обременяло графиню: Свон донашивала вещи дочерей, ела мало, служила исправно, и Дак находился под непрестанным присмотром. На младшего у графини по-прежнему не оставалось сил, она все чаще выезжала ко двору Эрии, где муж служил советником короля.

Раз в месяц граф Шовеллер приезжал в замок проведать семью. Всех удивляло, что он уделял равное внимание подкидышу и своим детям. Милорд восхищался веселым нравом девчушки, ее умением отстаивать мнение в дискуссиях, которые устраивались для проверки полученных знаний. Старших злило, если отец хвалил Свон. Один Дак оставался равнодушным, он ждал, когда глава семейства уедет в столицу, и в замке опять наступит тишь и благодать.

Если родовое имение покидали оба родителя, дети Шовеллер чувствовали себя свободными и пускались во все тяжкие: устраивали каверзы слугам, донимали до слез младшенького, а когда Свон бросалась на защиту Дака, мстили, не задумываясь о последствиях.

В тот злополучный день Свон, как и было ранее заведено, после окончания занятий принесла из кухни кувшин молока и гору булочек с яблоками: подопечный их горячо любил и ждал в нетерпении. Но в этот раз Свон не нашла его в классной комнате.

Небывалый случай, чтобы юный граф пропустил время подкрепиться!

По доносившемуся из окна смеху близнецов и их сестричек, жалобному хныканью Дака, Свон поняла, что происходит что-то неладное. Выбежав в сад, она обнаружила, что четверо старших Шовеллер, вооружившись прутьями, загнали младшего брата на дерево и, как только он пытался спуститься, хлестали его по ногам, отчего несчастный ревел еще больше, вызывая град насмешек. Увидев творившееся безобразие, Свон тут же кинулась в подсобку садовника, схватила грабли и побежала выручать Дака.

Заметив спасительницу, толстяк позвал ее жалобным голосом:

– Свон, родная, помоги!

– А вот и поберушка пришла, – скривился один из близнецов. – Сейчас спасать начнет!

– Иди, детка, к мамочке на ручки! – завопил другой, обращаясь к Даку.

– Мамочка, не надорвись, – подхватили сестры. – Сыночек и раздавить может!

И начался бой. Все четверо, окружив новую игрушку для развлечений, стали нападать на нее одновременно, пытаясь достать прутьями и хлестнуть побольнее.

Чтобы уменьшить число противников, Свон решила вывести из строя слабых. Одним взмах, треск ткани и юбка Чарис, словно флаг о капитуляции, реяла на граблях Свон. Визг оставшейся в одних панталонах младшей сестры слился с диким гоготанием близнецов. Но один из них тут же получил крепкий удар граблями по животу, и, согнувшись пополам, выбыл из строя. Старшая сестра задумала зайти со спины, но неудачно подставилась под другой конец древка: из носа Силинды хлынула кровь, и она с плачем побежала в дом. Но ей опять не повезло: запутавшись в длинных юбках, она упала и приложилась лицом к жесткой траве.

Оставшегося близнеца Свон, умело орудуя садовым инвентарем, загнала в растущую у каменной ограды крапиву.

Это надо было видеть!

Довольно высокий и крепкий юноша с трудом отбивался от яростно нападавшей пичужки. Устыдившись, он ринулся в атаку. Желая отнять у противницы страшное орудие, Канард ухватился за него обеими руками, за что тут же поплатился. Девчонка, выбрав момент, отпустила грабли и ткнула кулаком ему в глаз. Близнец не ожидал такой ловкости от малявки и, видя, что она уже не отступится, постыдно ретировался, издали обзывая ее нехорошими словами. Он еще успеет отомстить бродяжке!.

Свон, прихватив грабли, чтобы вернуть их на место, помогла слезть с дерева измученному и заплаканному подопечному. Но толстяк умудрился и здесь оплошать – подвернул ногу. Пришлось его тащить до спальни, подставив плечо. Свалив бедолагу на кровать, Свон сбегала за водой, промыла ссадины и перевязала туго больную ногу Дака. А младший графский сын, не переставая, ныл и ругал спасительницу за свою же неловкость.

Ссылаясь на больную ногу, он обедал и ужинал, не вставая с постели. Снова и снова Дак переживал выпавший на его долю позор. Она справилась с четырьмя, а он сидел на дереве и хныкал, как девчонка! Дак ненавидел Свон как свидетельницу своего унижения, но не отпускал ее до поздней ночи, боясь мести братьев и сестер.

Как только Свон покинула комнату, на нее неожиданно накинули пыльный мешок. Ослепленную и испуганную девочку, пытавшуюся звать на помощь, обильно одаривали тумаками. Топот ног, кряхтение и раздраженный шепот – вот и все, что она запомнила о своих похитителях, тащивших ее неведомо куда.

Продолжая сопротивляться из последних сил, Свон почувствовала, что ее раскачивают, и вот она уже падает в какую-то, как ей показалось, пропасть. Истошный крик вырвался из ее горла, но хлынувшая через плетеную ткань вода заставила Свон замолчать. Быстрое течение закрутило, потащило свою жертву, ударяя ее о торчащие ветки и каменные выступы. Наглотавшись воды, не сумев снять набухшую и вмиг отяжелевшую мешковину, Свон, теряя сознание, отдалась на волю реки.

Но что чья-то сильная рука ухватила мешок и вытащила его на берег. Там утопленницу освободили из пут с помощью ножа. Над беднягой склонилась темная фигура, приложила ухо к груди. Дыхания не было. Послышались негромкое ругательство, вздох и слова:

– Вручаю от души.

После чего незнакомец снял со своего пальца кольцо, блеснувшее в темноте голубым светом, и быстро надел на руку умирающей девочки.

Разбудили Свон голоса. Девочка узнала Амали, которая всхлипывала и шепотом переговаривалась с поварихой.

– Не реви. Все хорошо уже. Лекарь сказал, она выздоровеет, – успокаивала ее Берта.

– А кто же нашу бедняжку, словно котенка слепого, в воду бросил? Откуда враги такие? Что она им сделала? Кому помешала? – кухарка вытирала обильно льющиеся слезы краешком фартука.

Свон приподнялась на локте и удивленно уставилась на женщин.

– Лекарь? Ко мне приходил лекарь?

– Ох, дитятко! Проснулась, милая! Ты разве ничего не помнишь? – забеспокоилась Берта. Она поднялась со стула и обняла девочку. Целуя ее бледное личико, зашептала. – Тонула ты. В реке. Ночью. И как только там оказалась?

– Не знаю. Помню, кто-то мешок на голову набросил, а потом река. И все.

– Ну ничего, родная. Главное, ты жива. Охрану уже предупредили, что в окрестностях замка завелся изверг, нападающий на детей. С графскими вроде все в порядке. Только подозрительно, что близнецы притихли, не носятся, аки кони бешеные, а девочки от завтрака отказались. Дак с утра требовал тебя, но потом замолчал. Неладно что-то у нас.

– А лекарь откуда взялся? – поморщившись, Свон выпила горькую микстуру, которую в ложке поднесла Амали.

– Сама не знаю. Но охотник, который тебя принес, точно не из простых людей. Хоть молод лицом, а так зыркнул на меня, что душа в пятки и убежала. Лекарь чуть позже появился. Ты заметила на его сундучке королевский герб? – кухарка обратилась к Берте, помешивая бульон, которым собралась кормить пострадавшую.

– Если это королевский лекарь, то я не понимаю, как он умудрился так быстро до нашего замка добраться? До дворца в Эрии о-го-го как далеко!

– И я о том же! Как пить дать охотник его прислал!

– Скоро молочник придет, давай, у него выспросим? Ганс везде со своей тележкой шастает, может знать.

Послушно глотая бульон, Свон задумалась о случившемся. Она подозревала, что скорее всего дети графини Шовеллер подкараулили ее и отомстили за унижение, но доказать не сумела бы.

Вскоре у порога появился молочник. Его тут же провели в комнату, где он сел возле Свон и, обрадовавшись, что та поправляется, рассказал, о чем судачат в поселке.

– Еще намедни за рекой разложили королевский шатер. К вечеру прибыли король с сыновьями, придворные, слуги и даже два повара. Наши граф с графиней тоже среди придворных обретались. Но ночью что-то произошло, и Шовеллеры срочно покинули стоянку.

Не успел Ганс рассказать все сплетни, как в комнату влетел поваренок и закричал, что прислугу ждут на кухне – детей семейства Шоваллер увозят в столицу, нужно собрать в дорогу еды! Милордом приказано Свон с собой не брать!

Так графское семейство на пять лет покинуло замок.

Свон ничуть не жалела, что жизнь поместье перестала бурлить: все близкие ей люди остались рядом, так как в столичном особняке имелись свои повара и кухарки. Молочник продолжал приходить каждое утро, хотя теперь сливки для господ не требовались. Ну как оставить любимую Свон без молочка?

Сирота, за годы прошедшие со дня отъезда графского семейства в столицу, превратилась из гадкого утенка в настоящую красавицу. От улыбчивого лица со здоровым румянцем невозможно было оторвать глаз. Волосы, которые Свон полоскала в отваре ромашки и луговых трав, приобрели насышенный золотой цвет, и косы, красиво уложенные на голове, смотрелись настоящей короной. Длинные ресницы, чьи кончики летом выгорали на солнце, оттеняли голубизну глаз, в которых утонул не один воздыхатель. Фигура Свон отличалась стройностью и плавными изгибами, но в ней отсутствовала изнеженность, свойственной дамам дворянского сословия. Подвижная и веселая Свон всегда притягивала к себе взгляды и вызывала ответную улыбку.

Сыновья молочника тоже подросли и зачастили с отцом в замок: то старший появится, то средний, а то и младший – ровесник Свон. Она со всеми оставалась мила, открыта, но предпочтения ни одному из них не отдавала, о чем сильно горевал Ганс. Ему так хотелось получить в семью красивую, добрую и грамотную сноху.

Свон не забросила учебники, оставленные в спешке уезжающими отпрысками Шовеллер. Без Дака свободного времени у нее стало больше, и она увлеклась книгами из богатой библиотеки. Они открыли Свон неведомые дали, расширив кругозор и заставляя мечтать о путешествиях и приключениях.

Жизнь в замке была бы скучна и однообразна, если бы Свон не повезло, и она не обрела старшего друга, который скрасил её существование своими познаниями и веселым нравом. Звали его, как он сам просил, просто Алекс, без титула.

Дворянин, сосланный в поместье из-за дуэли, нажил себе врагов в лице богатых родственников погибшего подлеца и был вынужден покинуть королевский двор. Однажды он встретил симпатичную кухарку на осенней ярмарке и помог ей донести корзину до замка Шовеллер. Но оставив у Амали свое сердце, Алекс приходил за ним почти каждый вечер. По ее просьбе он начал заниматься со Свон иностранными языками, показывал новомодные танцевальные па и ставил руку в фехтовании.

Амали с Бертой верили, что приобретенные знания обязательно пригодятся, не век же красивой девушке сидеть в замке. Женщины понимали, что ни один парень в поселке ей не чета, хотя те продолжали похаживать по всякой надуманной причине. Но Свон только смеялась в ответ на их ухаживания и говорила, что маменьки не велят со двора выходить и с парнями встречаться.

Одна боязнь оставалась у Свон после нападения – она страшилась приближаться к быстрой воде. Девушка чувствовала, что клин нужно вышибать клином, поэтому сама обратилась к Алексу с просьбой научить ее плавать. Она не раз наблюдала, как лихо он пересекает речку с одного берега на другой, красуясь перед Амали.

Матушки не стали противиться такому странному желанию: не принято было в их краях, чтобы женщины умели плавать. Зашли по колено в воду и хватит. Не на море, чай, живут! Но подспудно они догадывались, что умение поможет их дорогой дочке побороть давний страх, и излечиться от ночных кошмаров, которые иногда посещали ее.

Еще одно напоминание о той страшной ночи осталось у Свон – тоненькое колечко из белого золота. Откуда оно появилась на мизинце, девушка не знала. Попытавшись снять драгоценную вещицу, чтобы сохранить в шкатулке, Свон обнаружила, что не может этого сделать. Кольцо обладало удивительной особенностью – оно росло вместе со Свон. Вот только год назад ее пальчики были тонкими, детскими, теперь же это была девичья крепкая рука, а колечко не давило. Оно легко вращалось, но не снималось.

Всем хорошо жилось в пустующем замке, но однажды в поместье появились слуги из городского особняка с известием, что семейство Шовеллер возвращается. Силинда, старшая дочь графа выходит замуж, и по этому случаю сторона невесты объявила бал.

И вот настал день, когда несколько экипажей заехало во двор замка. Обитатели замка вывалили на крыльцо встретить столь долго отсутствовавших хозяев.

Из первой кареты, к которой подскочили слуги, чтобы открыть дверцу и откинуть ступеньку, вышел граф Шовеллер – высокий, статный мужчина, виски которого обильно посеребрила седина. Следом за ним выбралась его располневшая супруга – графиня Алель, которая то нервно складывала, то раскладывала веер, стеная и жалуясь на дорогу, пыль и жару. Одновременно с ее выходом вторая карета разродилась ворохом цветного атласа и кружев. Это прибыли графские дочери, сопровождаемые гувернанткой. Силинда и Чарис превратились в чудесных барышень, отчего не видевшие их пять лет служанки заахали и заохали.

Дверцы третьей кареты открылись с треском, и из нее вывалился толстяк с пунцовым лицом и заплаканными глазами. Запнувшись, он нескладно упал на колени, но, не удержав свой вес, уперся в землю руками. Воспользовавшись им как ступенькой, из кареты вышли двое молодых людей, явив встречающим слугам одинаковые физиономии.

Повариха отметила, что близнецы стали очень похожи на графа в молодости: с такой же прекрасной осанкой, высоким ростом и надменным выражением лица.

Оглядев толпу слуг, отметив замершие в восхищении лица женской части прислуги, близнецы гордо проследовали в дом.

Как только братья показались из кареты, Свон спряталась за мощную спину Берты, наблюдая за ними из-за крыльев ее чепца. Хотя все служанки пялились с неприкрытым интересом на это парное чудо, Свон разглядела холодный блеск глаз, презрительную кривизну губ, нервно сжимаемые пальцы рук. Молодые люди вернулись еще более развращенными вседозволенностью, чем были до этого.

Несчастный Дак, поднялся с помощью подбежавших слуг, и, не стесняясь своих слез, растертых по лицу вместе с пылью, поплелся в дом, ноя и всхлипывая.

Так вернулось в свой замок родовитое семейство Шовеллер, сопровождаемое городскими слугами, гувернерами и лекарем. Караван из повозок с вещами из столичного особняка подошел к вечеру. На возах громоздились новая мебель, сундуки с посудой и всякий нужный и ненужный скарб. Один из возов предназначался для женских нарядов, уложенных в большие баулы. Привезли все, чем семейство советника короля разжилось за последние пять лет.

В доме начался хаос. Слуги бегали как угорелые, пытаясь угодить графине и ее дочерям: им требовались то горячая вода, то легкие закуски, то свежевыжатый сок, то нюхательная соль и прочие женские штучки. Коверкал слова лекарь-иностранец, отчитывая кухарку за нерасторопность в приготовлении успокоительного отвара для хозяйки. На кухню пришел так и неумывшийся Дак и ныл, что проголодался, наседая на Берту, требуя еды. Позже забежала заплаканная горничная, перестилавшая постель в комнатах близнецов. Она была облапана ими, но когда дала отпор, служанка получила пощечину и испорченную блузку, ворот которой теперь закрывала трясущимися руками.

Прибывший управляющий, разрываясь на семь частей, молился богу, чтобы быстрее наступила ночь, и все домочадцы разошлись по своим комнатам. Тогда можно будет спокойно руководить процессом налаживания жизни в замке.

Свон старалась не показываться на глаза младшим представителям семьи Шовеллер, помня их последнюю встречу. Она до сих пор гадала, что вызвало их скорый отъезд из замка на утро после происшествия. Предположения мучили ее все эти годы.

Видел ли охотник, кто бросил ее в воду? Может быть, незнакомец на самом деле был влиятельным человеком и поэтому смог прислать королевского лекаря, а потом заставил детей графа Шовеллер покинуть замок? Конечно, это могло быть совпадением. Но Свон хотелось верить, что кто-то из сильных мира сего посочувствовал сироте и встал на ее защиту.

Через неделю в замок начали прибывать гости. Слугам объявили, что на торжество прибудет сам король, поэтому замок чистили, мыли, развешивали новые занавески, ковры, гобелены. Пустовавшее ранее западное крыло открыли и туда поставили новую мебель, оборудовав покои для венценосных особ.

На задний двор то и дело приходили телеги с овощами, фруктами, винами и клетками, в которых шумели гуси, куры и индейки. Жизнь кипела, но Свон посчастливилось не столкнуться ни с кем из Шовеллер. Она бралась за работу где угодно, лишь бы не попасть в восточное крыло.

В этот день ее отправили в деревню отобрать расторопных крестьянок для временного служения в замке. Свон обрадовалась, так как хотела быть подальше от замкапоместья и его благородных обитателей, на которых без устали жаловались слуги. Молоденькие горничные отказывались ходить в покои близнецов. Теперь туда посылали только женщин в годах, еще и приплачивая им за нервную работу. Женская часть и Дак тоже не отставали: донимая капризами, бестолковыми приказами, которые зачастую сами же и отменяли и давали еще более бестолковые. Только благодаря многоопытному управляющему, все работало, подчиняясь главной цели – достойно провести праздничный прием и не ударить в грязь лицом перед королевской четой и ее отпрысками.

Свон шла по залитой солнцем дороге, возвращаясь из деревни, когда ее обогнали всадники, обдав клубами пыли. Не успев отряхнуться, девушка услышала треск, раздавшийся за спиной. Оказалось, что у огромной кареты лопнула ось, и оторвавшееся колесо летело в сторону Свон. Тяжелое колесо обязательно сбило бы девушку, если бы она не кинулась прочь, кубарем скатившись в канаву.

Из этой канавы Свон выбралась самостоятельно, но в каком плачевном состоянии! Ушибленный локоть саднило, косы растрепались, а платье порвалось сразу в нескольких местах. Изрядный слой грязи довершал образ пострадавшей.

Отряхиваясь и прихрамывая (она к тому же подвернула ногу), Свон выбралась на дорогу. У кареты стояли две красивые дамы и смотрели, как кучер со слугами пытаюется прикатить колесо. С первого взгляда Свон поняла, что дворянкам придется продолжать путь пешком: без посторонней помощи карету не починить.

Заметив выбравшуюся из канавы замарашку, женщины обернулись. Одна из них, брезгливо поморщилась, другая же приветливо улыбнулась:

– Милая, далеко ли до замка Шовеллер?

Свон, продолжая одергивать и отряхивать платье, подняла глаза на незнакомок. Оценив богатые дорожные костюмы, приветственно поклонилась:

– Достаточно далеко, миледи. Если отправитесь пешком, только к ужину успеете. Но если вы дадите мне лошадь, я смогу прислать за вами другой экипаж. Я только что видела кузнеца, и он передал нашему милорду весточку, что его карета готова. До деревни рукой подать!

По знаку приветливой незнакомки кучер распряг пару лошадей, вскочил на одну из них. На другую привычно взлетела Свон. Она прекрасно обходилась без седла. Краем глаза всадница заметила, что недовольная дама задохнулась от ее поведения: сесть по-мужски на лошадь, оголив свои ноги! Кошмар! Другая же сделала успокаивающий жест рукой, позволяющий Свон перестать краснеть. Хотя они наверняка не заметили этого из-за слоя пыли, покрывающей ее лицо.

Свон неслась на скакуне так, что ветер свистел в ушах, кучер едва поспевал за ней. Скоро они подъехали к кузнице, откуда вышел удивленный хозяин. Он поймал на руки спрыгивающую с коня красавицу, выслушал ее, и запряг этих же лошадей в карету графини, пообещав, что сейчас же отправит людей за сломавшейся.

Свон устроилась на облучке и, доехав до дам, расположившихся на подушках, вытащенных из покосившейся кареты, спрыгнула, освобождая место слугам.

Никто не подумал предложить замарашке подвезти ее, только улыбчивая пассажирка поблагодарила и пыталась дать монетку, но бойкая девица отказалась. И, окатив Свон очередной кучей пыли, карета удалилась в сторону замка. Спасительница же побрела, прихрамывая, в том же направлении. Она намеревалась ближе к замку отклониться в сторону реки, чтобы умыться и явится не в таком ужасном виде.

Уже ближе к вечеру, когда последние лучи летнего солнца ласкали землю, Свон услышала шум воды. Спустившись по крутому склону к реке, она принялась раздеваться. Сняв юбку и блузку, прополоскала их в проточной воде и развесила по кустам, обильно растущим на берегу.

В тонкой нижней рубашке замарашка зашла в воду и погрузилась в нее с головой. Течение подхватило распустившиеся волосы, промыло их, лаская, запустило струи в открывшийся вырез рубашки, закручивая саму рубашку вокруг стройного тела, обмывая его от дорожной пыли и возвращая первозданную красоту.

Но все это оборвалось в один момент. Сильная рука выдернула Свон из воды, ухватив за те самые длинные волосы. И когда она, кашляя, появилась на поверхности, поскольку хлебнула от неожиданности, то была перехвачена за талию и прижата к крепкому мужскому телу, которое вошло в реку в одежде и даже в сапогах. Свон убедилось в этом, когда сапоги, выталкивая фонтаны воды, ступили на сушу. Солнце почти скрылось, но даже при хорошем свете трудно было бы рассмотреть лицо мужчины, стоя на четвереньках и отплевываясь. Но Свон расслышала, как он проворчал, что место проклято, раз уже вторую утопленницу здесь приходится спасать.

Убедившись, что девушка перестала кашлять и не собирается терять сознание, он ушел. Ржание коня и стук копыт доказывали, что всадник удалился. Удивленно похлопав глазами, и еще чуток полежав на теплой земле, Свон поднялась. Нижняя рубашка была опять грязной. Но войти в воду лже-утопленница не решилась. Мало ли, вдруг появится очередной любитель насильно вытаскивать на берег купающихся женщин.