Читать книгу Нарисуй Италию - Татьяна Александровна Грачева - Страница 4

В воспоминаниях Алексея о юности в Комсомольском всегда присутствовала стойкая горечь. Ему казалось, что пасека и всё, что с ней связано, постоянно лишали свободного времени. А вот детство осталось в памяти пёстрыми всполохами и ощущением счастья. Для ребёнка, особенно мальчишки, Комсомольский представлялся настоящим раем, лучше любого Неверлэнда3.

Вишнёвый сад, посаженный ещё дедом, выходил к Зелёному озеру, а за ним начинался небольшой, но самый настоящий лесок, где водились тетерева и зайцы, а зимой из глубины почерневшего леса раздавался волчий вой. Главной достопримечательностью по праву считался Лешачий овраг, в котором по слухам сгинули неопытные охотники и заплутавшие грибники, съеденные Лешаком. Местная страшилка периодически подтверждалась сводками о пропавших людях и не вернувшихся с пастбища коровами.

Для детей Комсомольский был сбывшейся мечтой о раздолье с привкусом опасности. Но в глазах старшеклассников посёлок выглядел не так привлекательно. Цивилизация здесь немного наследила, оставив после себя свет, воду и газовое отопление, но ночные клубы, сетевые магазины и популярные кафе быстрого питания сюда не добрались. Досуг не отличался разнообразием. У девочек был выбор между библиотечным кружком и танцевальным. Мальчики занимались в единственной спортивной секции при школе – карате, а на заросшем стадионе – чем-то, похожим на футбол. Тренера не было, справлялись сами. Так как правила трактовали по-своему, футбол периодически переходил в тренировку по восточным единоборствам, а ими, за неимением выбора, владели многие.

Когда Алексей заканчивал десятый класс, в Комсомольском случился кризис. Люди повально уезжали, продавали дома, а если не удавалось избавиться от жилья, просто заколачивали окна и двери до лучших времён. Половина посёлка просто вымерла, превратившись в кладбище брошенных домов. Природа воспользовалась беспечностью людей и начала наступать на цивилизацию, превращая Комсомольский в сказочную позабытую страну на краю света. Не верилось, что всего в двадцати километрах находится город, куда и подались жители исчезающего посёлка.

Родители Алексея будто и не заметили перемен. Городские блага их совершенно не интересовали. Им хватало своего обширного подворья, вишнёвого сада и пасеки. Крепкий каменный дом на высоком фундаменте заканчивали строить, когда Алексей ходил в начальную школу. А мансарда так и осталась в черновой отделке, обработанные олифой балки и шершавый деревянный пол не знали покраски.

Имея возможность наблюдать рассвет на берегу озера и дышать ароматным чистым воздухом, родители Алексея чувствовали себя вполне счастливыми.

Алексей хорошо запомнил день, когда его впервые посетила мысль сбежать из Комсомольского.

Отец разбудил его рано. Ваня ещё лежал в кровати, накрывшись одеялом с головой, и бухтел, что никуда не поедет и будет спать все выходные.

Евгений Прокопьевич осуждающе покачал головой.

– Опять допоздна по посёлку шатался или в заброшках сидел?

Алексей умылся и оделся под отцовское ворчание. Ваня никогда не вставал без борьбы, всегда отвоевывал себе пару минут, а когда поднимался, ещё полчаса напоминал примитивного голема, не способного мыслить и разговаривать.

Алексей зашёл на кухню.

– Доброе утро, мам.

Полина Степановна сосредоточено отсчитывала капли корвалола, поэтому ответила не сразу. В комнате витал узнаваемый запах лекарств, который Ваня называл запахом пенсионеров. Их родители пенсионерами и были. Ваню они долго вымаливали у Бога, а когда уже смирились, что детей у них не будет, в сорок три года Полина Степановна забеременела. Лёша родился спустя пару лет и был ещё большей неожиданностью. Так получилось, что между детьми и родителями оказалась пропасть даже не в одно поколение. Становясь старше, Лёша начал замечать, что у его одноклассников мамы выглядят моложе, а холодильник не похож на филиал аптеки.

– Доброе утро, Алёша, – Полина Степановна выпила капли, чуть скривилась. – Отец уже в саду.

Алексей быстро позавтракал и переоделся для поездки, вышел на улицу. На ступеньках чуть приостановился, вдохнул свежий будоражащий воздух. Казалось, солнечный свет такой плотный, что его можно есть, Алексей на самом деле открыл рот и высунул язык. Во рту стало горячо и сладко.

Весна была поздней, только пару дней назад из омшаника вынесли ульи, чтобы пчёлки смогли делать первые облёты в поисках одуванчиков и яблоневого цвета. Вишнёвый сад чуть с опозданием приоделся в бледно-розовый наряд и благоухал на все подворье. На ночь пчёлам ещё давали подкормку, но они деловито и активно отстраивали новые рамки и разведывали расположение медоносов. Поилки заполняли тёплой подсоленной водой.

За забором прошуршали шаги, Алексей открыл глаза, почувствовав себя неловко, будто его застали за чем-то слишком личным. Нашёл взглядом соседку и одновременно одноклассницу.

– Привет, Ириш.

– Доброе утро, – она смотрела на него пристально. Последнее время завела себе такой взгляд, от которого хотелось спрятаться. А так как жила через забор, спрятаться хотелось всё чаще. – Идёшь на день рождения к Жорику?

Алексей нахмурился, бросил взгляд через плечо на открытую дверь.

– Не могу. Просто не успею. Мы за пакетами едем в Сосновку, а потом будем пчёл переселять. Я папе обещал, ещё до того, как Жорик затеял празднование в городе.

Ира заметно расстроилась. Без Лёшки эта гулянка ей и даром была не нужна. Сосед недавно стал объектом её первых неловких попыток соблазнения, но словно не догадывался, насколько нравится девчонкам, а ей в особенности.

– А без тебя не справятся? Пусть Ванька помогает.

– Ванька тоже едет. Отец рассчитывает осмотреть пасеку продавца, побеседовать. Он раньше не имел с ним дела, хочет убедиться, что пчёлки хороши, чистокровные и здоровые. Затеял купить тридцать пакетов. А потом пчёлам ещё нужно будет сделать облёт, и каждую семью переселить в дадан4. На это точно весь день уйдёт. Хорошо, если управимся до вечера.

– Пусть моего возьмёт в помощь. Он бы тоже прикупил парочку пакетов. Если что, мы в четыре выезжаем от дома Жорика. Его отец повезёт нас на своей машине. Может, успеешь?

Алексей вздохнул. Ему хотелось в город на празднование именин в кафе, но отказаться от поездки в Сосновку он не мог. Дал слово отцу и понимал, что его помощь необходима. С его стороны отказ выглядел бы малодушием.

– Нет, Ир. Не могу. Как-нибудь в другой раз.

– Ну, а завтра? Завтра же воскресенье, – не сдавалась девушка. – Нельзя на день позже поехать? И всё успеешь: и на день рождения, и в Сосновку.

Алексей взлохматил двухцветную шевелюру.

– Завтра мы в церковь идём.

– А-а-а, понятно, – протянула Ира.

У взрослых развлечений в Комсомольском было ещё меньше, чем у молодёжи, и самым популярным стала религия. Для многих воскресные служения были незыблемой традицией, привычкой и возможностью обменяться новостями. Полина Степановна этот обычай чтила. Алексей вырос с осознанием того, что Бог видит каждый его шаг, читает в его душе самые сокровенные мысли, в том числе самые неприличные. А их последнее время стало очень много. Это ощущение пристального наблюдения его жутко нервировало, он так и не смог перенять набожность родителей, и соблюдал посты только для видимости.

Из дома вышел Ваня, широко улыбнулся соседке. Для него симпатия к младшему брату не была секретом, он уже не раз подшучивал над Ирой по этому поводу.

– Привет. Ты тут с ночи, что ли, Лёху караулишь? Маньячка.

Ира покраснела до самой светлой чёлки, гневно сверкнула глазами.

– Тебя забыла спросить, можно ли мне около своего забора ходить. Это наш участок, между прочим. Где хочу, там и хожу.

Ваня подмигнул Ире. Дразнить соседку ему явно нравилось.

– Так и ходи подальше, нечего под нашими окнами шастать. Вдруг такое увидишь, что потом во век не развидишь.

– Дурак! – фыркнула Ира и ушла домой, хлопнув дверью.

Лёшку она на самом деле караулила, оттого и было так обидно.

В течение дня Алексей не единожды возвращался к мысли о дне рождения одноклассника и впервые задумался, что пасека отнимает свободное время. Поначалу эти мысли просто гудели не хуже пчёл, которых он переселял в новый дом. Вроде несложная работа, даже интересная, но почему-то уже не первый раз пасека лишала его развлечений, и это вызывало раздражение.

Запустив три порции дыма в леток, Алексей ожидал, когда пчёлы наберут мёд и им будет не до него. Времени на невесёлые мысли, к сожалению, было достаточно. Отец последнее время всё чаще напоминал, что это всё пасечное богатство, дом и сад, достанутся ему. И чем чаще Алексей это слышал, тем больше хотел удрать из посёлка.

Он аккуратно открыл крышку, убрал подушку, снял прилипшую холстину. И снова взял дымарь. Почему-то вспомнилось, как его удивило, что дым вовсе не успокаивает пчёл, наоборот, пугает возможностью пожара. Насекомые срочно набирают мёд, чтобы спасти свои запасы, подкручивают тельце и не могут жалить.

Пчелопакеты отец одобрил, качественные, с хорошим расплодом и молодыми матками. В этом году их пометили зелёной краской. А вот в их ульях после зимовки не досчитались двух маток, и одна была явно больная, скорее всего повреждённая. Ещё одна проблема, которую срочно нужно решать.

Среднерусские пчёлы, давно обитавшие в даданах, отличались агрессивностью, кто знает, будут ли такими же карпатские, раньше они не держали эту породу. Евгений Прокопьевич решил немного обновить пасеку, купил два пакета с новой породой и рассчитывал на помощь сыновей.

Ваня переселял семьи с другой стороны сада, устанавливая даданы на место ящиков с пчелопакетами, подпевал музыке в наушниках и выглядел вполне довольным действительностью. Алексей даже устыдился своих мыслей о побеге. Аромат цветущих деревьев стоял одуряющий, и выглядело это необыкновенно красиво, даже нереально, как в фильмах с навороченной графикой, где краски казались неестественно яркими.

Алексей опустил рамки в улей и вернул на место крышку. Оглядел вишнёвый сад и почему-то снова вспомнил об упущенном празднике в кафе. С этим раздражением нужно что-то делать, он сам себя опасался в таком состоянии: взвинченном и нервном. Казалось, что в любой момент он вспыхнет и наговорит слов, о которых, естественно, будет потом жалеть. Вспышки раздражения накрывали его всё чаще, он злился на самого себя, на родителей, и на весь Комсомольский.

В августе, когда основной медосбор был окончен, и снова пришлось подкармливать пчёл, Евгений Прокопьевич затеял сооружение бани. Алексей увлёкся проектированием простенького строения, да и сам процесс строительства захватил обоих братьев. Планировали закончить баню к холодам, чтоб зимой, по всем правилам, после парилки прыгать в снежный сугроб. Даже Ваня перестал ходить на стадион и в заброшки, увлёкся новым развлечением.

День выдался душным и влажным, намечался дождь. Алексей стянул футболку, вытер ею вспотевший лоб и засунул за ремень джинсов. Кожа покрылась мелкой керамической пылью от плитки, которую он распиливал уже несколько часов. Отец решил обустроить баню со всеми удобствами, кроме самой парилки планировалась современная душевая. А вот с плиткой они прогадали, купили красивую, но крупную. Часть пришлось пилить, чтобы она встала вровень со стеной.

С соседнего участка послышалось хихиканье. Алексей обернулся и увидел Иру, сидящую на краю сетчатого забора. Чуть в стороне расположилась ещё одна девушка, смутно знакомая и очень симпатичная. Волосы светлые с рыжиной, но кожа без веснушек. На забор она не полезла, выглядывала из-за края, стоя на полене.

– Привет, – он поздоровался первым, смахнув пряди волос с лица.

Девушка явно была не местная и неприкрыто это демонстрировала, надела босоножки на каблуке, короткую юбку и топ, оголяющий живот и плечи. Не самая удачная одежда для посёлка.

– Привет.

Она присмотрелась к Алексею и решила, что местный красавчик с мелированными волосами вполне подходит для летнего романа.

Ира поймала взгляд подруги и раздулась от удовольствия: сосед, о котором она столько ей рассказывала, произвёл впечатление. А потом перехватила взгляд Алексея и расстроилась. На Иру Лёша не обращал внимания, как бы она ни старалась, а вот Алёнка его заинтересовала. Зелёные глаза сверкнули, он улыбнулся чуть смущённо, но искренне.

– Меня зовут Алёна, – девушка приподняла волосы. – Жарко сегодня. Как вы только терпите такую духоту без кондиционера?

Алексей тяжело сглотнул. Он впервые испытал такое сильное желание. Неприличные мысли, о которых не следовало знать Богу, тут же всколыхнулись в крови неугомонными гормонами. Неприкрытый флирт девушки он и не заметил, сосредоточился на своих ощущениях.

Алёна улыбнулась, решив, что пребывание в посёлке будет не таким уж и скучным, как ей представлялось. Ира кипела и негодовала: двоюродная сестра лишила её даже призрачной надежды на взаимность со стороны соседа. И она сама выкопала могилу для своей безответной любви.

Впервые Ира видела Лёшу таким потерянным и неловким. Он пытался понравиться Алёнке, каждое утро начинал с подтягиваний на турнике прямо напротив окон их спальни, а строительство бани стало для него поводом работать без футболки и демонстрировать свою гибкую спортивную фигуру. Ира терпела почти неделю, пока не увидела, что Алёнка от заигрываний перешла к активной стадии и напрашивается на приглашение к Зелёному озеру.

Разливая мёд по баночкам, она решилась на откровенный разговор с двоюродной сестрой.

– Лёшка тебе нравится?

Алёна неопределённо пожала плечами.

– Он красивый. Удивительно, что в вашей дыре кто-то знает, что такое мелирование. Единственный, кто из твоих друзей хоть что-то понимает в моде.

Ира фыркнула.

– Ты из-за волос на него запала? Он не красит волосы. У него с детства такая странная шевелюра, и у Евгения Прокопьевича такая же, но он сейчас почти седой и этого не видно.

Алёна удивлённо замерла. Один из явных плюсов Алексея для неё только что отвалился, как хвост у головастика.

– Впервые такое вижу. Это болезнь какая-то?

– Вряд ли.

Ира не стала уточнять, что у соседа есть ещё один секрет. Странная расцветка у Лёши не только на волосах. Однажды рано утром она подглядывала за ним на озере и увидела, что на смуглой ягодице неровное пятно более светлой кожи, напоминающее по очертаниям Австралию.

– Алён, ты же уедешь скоро, зачем тебе это надо?

Девушка задумалась и ответила искренне. Сама удивилась, что исчезло желание юлить.

– Это так прикольно, что он не понимает, насколько красив, не осознаёт этого. Такой смешной и милый, когда старается понравиться.

– Тебе это прикольно? – Ира оскорбилась за Лёшу.

– Пройдёт совсем немного времени, и он поймёт это, уедет из вашего захолустья, и тогда девчонки накинутся на него. Представляю, какой он будет аппетитный через пять лет. Но уже не будет таким наивным и чистым. – Алёна наклонилась над столом, поманила сестру пальцем. Дождавшись, когда Ира приблизится, доверительно сообщила: – Я хочу быть у него первой.

Ира тут же покраснела от одной мысли о том, что Лёша будет с Алёнкой заниматься сексом. Даже ревность отступила на второй план.

– А с чего ты решила, что он… ну, это, ни с кем? Всё-таки ему шестнадцать.

Алёнка громко рассмеялась.

– Ну ты даёшь! Это стопроцентно видно, может, и не целованный ещё. Такой лапочка.

Ира печально вздохнула. У неё бы точно не хватило смелости на откровенную атаку. От одной мысли о поцелуе с Лёшей она задыхалась и пылала, как шаровая молния.

Уже через день после беседы Алёнка получила приглашение на прогулку к Зелёному озеру. В плотных синих сумерках стрекотали кузнечики, где-то вдалеке слышался лай собак и нестройное пение под гармонь. Алена потянула Алексея за руку, заставляя опуститься на траву.

– Слышишь?

– Что? – он смотрел на её оголённые коленки и слышал только шум в ушах от бешено колотящегося сердца.

– Баян, что ли?

– А, это. Да, аккордеон. Я тоже умею.

Алёна удивлённо уставилась на Алексея.

– Серьёзно? Офигеть. Может, ты и лапти плести умеешь? – она покровительственно усмехнулась. – Ты меня поражаешь. Это потому что у тебя родители такие старенькие. Не мама и папа, а дедушка с бабушкой.

Алексей неловко улыбнулся.

– Они и есть бабушка с дедушкой. На самом деле моя мама родила меня и уехала в город, – озвучив придуманную версию, Алексей сразу же пожалел, что солгал. Почувствовал себя подлым, будто предал своих родителей, отрёкся от них.

Алена уже не слушала, к озеру она пришла не для светских бесед. Её ладонь скользнула по бедру Алексея, двинулась вверх и замерла в каком-то сантиметре от ширинки на джинсах.

Он затаился, глядя на тонкие пальцы, его тут же бросило в жар, а тело окаменело в мучительном ожидании следующего прикосновения.

Алёнка не торопилась, нарочно убрала руку, а потом неожиданно положила на его живот и поддела ногтем пуговицу на рубашке.

– Поцелуешь меня?

На вопрос Алексей ответил действием. Не разрывая поцелуй, Алёна опустилась на траву, потянув его за собой. Всё произошло быстро и неуклюже и заняло каких-то пять минут, даже песня под баян не успела закончиться. Если она и была у него первой, то для Алёнки это точно не было дебютом. Они наскоро привели одежду в порядок, не поворачиваясь, и не глядя друг на друга. После случившегося обоим было неловко.

– Проводи меня, уже поздно, – попросила Алёна, так и не повернувшись в сторону недавнего любовника. Ей не понравилось его молчание и задумчивость.

На пути к дому оба слушали тишину. Алексей довёл Алёну до калитки, уйти без слов не смог.

– Спасибо.

Алёна удивлённо вскинула брови.

– Спасибо? Ты уверен, что должен благодарить?

Алексей смутился.

– Извини, я не знаю, что говорить. Не хотел тебя обидеть.

Аленка неожиданно засмеялась.

– Какой ты смешной, Лёшка. Поцелуй меня. Этой премудрости я тебя хорошо научила, на остальное уже нет времени. Завтра я уезжаю.

Алексей отреагировал на просьбу с опозданием, всё никак не мог отойти от ощущений, что он испытал на берегу. Это было так необычно и так волнующе, что в нём тут же вспыхнуло едва задремавшее желание. Поцелуй получился страстным, Алена растерялась и с трудом его оттолкнула.

– Полегче.

– Извини, – тяжело дыша, Алексей отстранился.

Алена закрыла калитку, но ушла не сразу. Сложила руки на краю забора и лукаво сощурилась:

– Обещай, что не забудешь меня.

– Не забуду, – легко пообещал Алексей. Лгать не было необходимости, вряд ли он забудет первый свой опыт, пусть и не очень удачный.

– Влюбился, что ли, в меня? – немного высокомерно поинтересовалась Алёнка.

Он задумался на несколько секунд, прислушался к собственным чувствам. Лгать не умел и не считал нужным, иногда проявлял излишнюю прямоту.

– Нет. Но ты мне очень нравишься.

Алена изумленно выдохнула и отступила вглубь сада. Вроде ничего обидного Лёшка не сказал, но её охватила такая досада и злость, что хотелось вцепиться в его красивое лицо.

– Идиот!

Утром Алексей пытался поймать Алёну. Всю ночь ему не давала покоя собственная ложь насчёт родителей. Соседний двор наполнился гомоном незнакомых голосов, Ира бродила по саду злая, с ним не поздоровалась, Ваньке нагрубила. Алёну он поймал, когда она стояла у распахнутых ворот, вся такая городская, далёкая и неприступная. Её отец укладывал сумки в багажник, переговаривался с Филипчуком. Увидев Алексея, Алёнка нарочно отвернулась и с наигранной весёлостью заговорила с мамой.

– Алён, можно тебя на пару слов?

Она оглянулась через плечо, оценила уставшее помятое лицо Алексея и сжалилась.

– Ладно.

Отошла к скамейке, но садиться не стала, приготовилась выслушать о том, что он был неправ и надменно принять признание в любви.

– Что ты хотел?

Алексей сначала опустил взгляд, а потом резко поднял его, посмотрел пристально, зелень глаз потемнела от расширенных зрачков.

– Я солгал. Они мои родители, а не бабушка с дедушкой. И мне наплевать, что думают другие, они замечательные.

Алёна опешила. Эта правда её совершенно не интересовала. Тоже мне великая тайна. Не на такое признание она рассчитывала.

– Ты за этим меня позвал?

– Да, – отозвался Алексей немного растерянно. – Жаль, что ты уезжаешь, до сентября ещё целая неделя.

Алёна перекинула волосы через плечо, нервно затеребила выбившуюся из прически прядь. Несколько минут пытливо разглядывала лицо Алексея, родинку справа на подбородке и светлые вихры на макушке.

– Я же видела, как ты смотрел на меня, как выпендривался на турнике. Неужели не влюбился? Скажи честно.

– Ты очень привлекательная, в нашем посёлке таких девчонок точно нет, – осторожно начал он. – Но… не влюбился. Иначе я не смог бы сейчас об этом так спокойно рассуждать. Мне кажется, любовь должна быть как удар молнии, как девятибалльный шторм, чтоб голову сносило начисто и душу рвало в клочья.

Алёна печально вздохнула.

– Ты – последний романтик. Но звучит, если честно, просто ужасно. Больше похоже на безумие. Вот увидишь, когда влюбишься, ты свою любовь и не заметишь, бывает она приходит тихо.

– Это вряд ли.