Читать книгу Королевский туман - Татьяна Белоусова-Ротштеин - Страница 2

– Лорд Джеймс Леонидас, господин председатель комитета по надзору за алхимическим делом, – неторопливо произнес профессор Адамас, – хотите знать, как всё это выглядит со стороны?

Джеймс невольно коснулся своего шейного платка и быстро отдернул руку. Правительственный балкон хорошо вентилировался, но лорд всё равно старался глубоко не дышать. Чтобы при этом не начать задыхаться следовало не двигаться слишком резко.

Он скучающе взглянул на ректора:

– Предполагаю, профессор, Ваша оценка будет, как всегда, невысокой, – голос прозвучал непринужденно, хотя горло рвала страшная сухость.

– Я просто опишу, что вижу. – Глава университета неторопливо откашлялся. – Огромная империя, разбухшая от чужой крови, как клещ. Столица этой империи, задыхающаяся от собственного яда. Высшее общество этой империи, также упивающееся кровью и ядом. И один из этого общества, едва не лопающийся от осознания собственной важности. Хотя он, в сущности, не более чем жалкий потомок жалкого предателя.

Джеймс с истинно атлантийским спокойствием лишь слегка изогнул бровь:

– Не возьмусь оспаривать лично свою характеристику.… Но с Вашей трактовкой исторических событий я по-прежнему не согласен.

Томас Адамас брезгливо поморщился:

– Всего хорошего, мистер Черчес, – и прошел мимо, навстречу своим верным друзьям-алхимикам.

Джеймс проводил его не менее презрительным взглядом. Интересно спросить, если господину профессору здесь всё настолько противно, зачем он приходит на подобные церемонии? Не хватает смелости отказать? Стоит отдать ректору Адамасу должное, трусом он не был, по крайней мере, Джеймс его бы так не назвал, при всём желании.

Молодой лорд невольно продолжал наблюдать за своим бывшим учителем. Для его возраста и столичной атмосферы старик выглядел на редкость здоровым. Узнать бы, что они там химичат в своих университетских лабораториях…. Но пока в эти тайны не может проникнуть даже его комитет. Впрочем, это не главная задача лорда Леонидаса.

А что если секрет бодрости и здоровья профессора Адамаса совсем в другом? Но сегодня, в день праздника, Джеймс не хотел об этом думать. Хотя бы один день.

Парад победителей медленно тек по проспекту Вильгельма. Из-за обычного смога Лондониума и пара, изрыгаемого парогусеничниками, шествие было едва различимо даже с верхнего балкона. Плывущий на предельно низкой высоте, почти над самыми крышами, строй дирижаблей, тоже терялся в сероватой дымке.

Но при всем этом парад ничуть не терял своего величия. Джеймс буквально чувствовал воплощенную мощь Атлантийской Империи, чувствовал её власть над миром, её неоспоримое превосходство.

Солдаты маршировали следом за техникой. Джеймс едва видел колонны, но прекрасно слышал строевой шаг. Лязг стали и шаги солдат. Сила и величие.

Впрочем, не армией единой… Многие из тех, кому Империя обязана своим незаходящим солнцем, никогда не появляются на парадах, их скрывает иной туман. Джеймс смел надеяться, что понимает таких героев.

Кто-то тронул его за плечо, вернув мыслями в душную столицу. Джеймс судорожно перевел дыхание, стараясь не терять отстраненный вид.

– Огденс? Вы здесь?

– Сэр, – старый дворецкий тоже с трудом дышал и, в отличие от милорда, не скрывал этого, – я спешу сообщить… это срочно…

– Успокойтесь. Говорите тише, – лорд быстро оглянулся по сторонам, к счастью, на них почти никто не обращал внимание. – Дома что-то случилось?

Сухость в горле стала почти нестерпимой. А на виске немедленно выступил холодный пот.

– Сегодня утром, вскоре после вашего отъезда, – Огденс заговорил спокойнее, почти привычно, – к нам пришла молодая особа… хиндийка. Насколько я понял по её словам, с мистером Кинзманом случилось какое-то несчастье. Она просила сообщить Вам как можно быстрее.

Мир, еще минуту назад казавшийся совершенным, хрустнул, пошел трещинами, как нежный чанхайский фарфор. Джеймс перестал слышать военную технику и солдатские шаги, он слышал только этот хруст. Почти как хруст костей.

В его доме сейчас прячется дикарка. А с Кинзманом что-то случилось. А если с Кинзманом что-то случилось…

– Сэр? – невозмутимо напомнил о себе Огденс. – Что ей передать?

– Передайте ей, – Джеймс очень внимательно посмотрел на слугу, будто впервые его увидел, – передайте, чтобы она сидела тихо. И сами за ней проследите.

Огденс больше не задавал вопросов. Он бы и не успел больше ничего спросить, Джеймс резко развернулся и пошел к выходу с балкона, почти побежал. Такое бегство наверняка привлекло внимание большинства присутствующих, но теперь он просто не мог думать, как выглядит со стороны. Теперь он мог думать только о Кинзмане. И о той вещи.

Проходя через парадный зал, лорд Леонидас будто никого не видел. Только один голос заставил его остановиться на полпути:

– Джеймс, здравствуй! – леди Голди приветливо махнула ему рукой и подошла ближе.

– Здравствуй, Элизабет, – он замер и судорожно улыбнулся.

– Сегодня с погодой еще повезло! – её лицо в окружении легких светлых локонов, светилось искренней радостью. – Надеюсь, и на открытии нашей выставки дождя не будет.

– Да, я тоже надеюсь, – ответил Джеймс, косясь в сторону двери для слуг. Меньше всего на свете ему хотелось бы огорчать эту девушку, но сейчас просто не было времени на любезности. – Прости, Элизабет, но мне нужно срочно бежать.

– Но мы же договаривались вместе идти на прием…

– Прости.

Он нырнул в туман через черный ход Ратуши и, наконец, сорвал с шеи платок. Дышать становилось всё труднее, но лорда это не волновало.

Парокар как-то оставался блестящим даже в местной атмосфере. Теперь его перламутровые бока показались Джеймсу будто измазанными слизью.

Магазин «Три кита» располагался довольно далеко от центра, от главных торговых улиц, но Джеймс доехал туда быстро. Улицы Лондониума были полупусты – большинство жителей отправились смотреть Парад победителей.

Около особняка, являвшегося одновременно домом и лавкой мистера Кинзмана, тоже никого не было. Ни зевак, ни встревоженных соседей, ни полиции. Джеймс ощутил в душе противную смесь надежды и нетерпения.

Та вещь. Что бы ни случилось, он должен найти ту вещь. И забрать ее.

Он вышел из кара. Здесь запах выхлопных паров и копоти уверенно перебивается запахами пряностей, старых чернил, старой бумаги и еще чего-то старого. «Старыми тайнами», неуместно подумал Джеймс. Витрины и окна первого этажа разбиты, дверь красноречиво распахнута, оттого и вырвались на волю все внутренние запахи.

Лорд вошел в торговый зал.

Внутренний погром соответствовал внешнему. Кто бы это ни был, они явно что-то искали. У Кинзмана имелись сотни вещей, достойных похищения, но Джеймс почти не сомневался, приходили именно за той вещью.

Стараясь убедить себя, что его опасения не обоснованы, что о той вещи знали только он и Кинзман, по крайней мере, антиквар так говорил, что вещь надежно спрятана, лорд прошел в складское помещение. Тот же хаос.

Он поднялся наверх. В комнатах царила давящая тишина и еще какой-то неестественный, непривычный холод, словно из дома унесли не только предметы вещественного мира, а еще что-то… неосязаемое.

Карл Кинзман жил один, не считая служанки-хиндийки, но никогда Джеймс не ощущал в его доме такой мертвой пустоты.

От слова «мертвой» он передернулся, с трудом перевел дыхание и ускорил шаг.

Кабинет антиквара выглядел не лучше прочих комнат. Судорожно сжимая кулаки, Джеймс подошел к встроенному сейфу. Можно было уже не обманываться, дверца сейфа распахнута, внутри пусто. Кинзман держал ту вещь именно в сейфе, говорил, что это вполне надежно.

Лорд Джеймс Леонидас разжал пальцы и заставил себя сделать три глубоких вдоха. Затем подошёл к сейфу и прикрыл дверцу. На дверце не было никаких повреждений. Значит, ее открывали «своим» ключом.

Он еще раз обошел весь дом, сверху донизу, мистера Кинзмана нигде не было, ни живого, ни мертвого.

Почти полгода напряженных, судорожных поисков. Наконец, удача. Сделка почти совершена, та вещь почти у него в руках. Всего один день до цели. И вот – разгром и пустота.

Стоя посреди торгового зала и трясущимися руками наматывая на шею платок, Джеймс пытался понять, как ему действовать дальше. Как ему жить дальше.

– Сэр, не двигайтесь.

Негромкий, спокойный голос, раздавшийся в холодной тишине, буквально резанул слух. Джеймс замер и уставился на вход.

На пороге стояла молодая женщина в туманно-сером плаще. Гладкая прическа в духе гувернанток открывала простое и правильное лицо, опять же напоминающее молодых школьных учительниц. Выбивался из образа только сжимаемый в женской руке револьвер, совсем не дамской модели.

– Кто Вы, что здесь делаете? – также спокойно спросила она.

Джеймс почему-то был уверен: те, кто, вероятнее всего, напал на Кинзмана и забрал ту вещь, не стали бы пользоваться обычным оружием. Оттого лорд почувствовал только глухое раздражение. Как смеет кто-то появляться в такой момент и лезть к нему с вопросами!

– Лорд Леонидас, там стоит мой парокар с министерскими знаками, – сквозь зубы ответил он и с досадой вспомнил, что свой револьвер оставил в каре. – Я председатель парламентского комитета по надзору за алхимической деятельностью. И это Я могу ВАС спросить, кто Вы и что здесь делаете.

– Да, я видела ваш парокар, – также невозмутимо кивнула девица. Медленно, с явной неохотой, опустила оружие. – Что с мистером Кинзманом?

– Его нет, – поморщился Джеймс, – так кто Вы…

– Рената Лайтвуд, – она убрала револьвер в карман плаща и вошла в зал, – финансовый инспектор Центрального Банка Атлантии. – Рената достала из другого кармана стальной жетон со знаком Банка. – Вы сказали, что Кинзмана нет. Он мертв?

Вблизи Джеймс заметил, что она едва ли старше его. Очень худая. Кожа бледная, вокруг глаз синеватые тени. Как, впрочем, у всех в Лондониуме.

– Вы – фининспектор? – бесцеремонно уточнил он. – На сколько я знаю, ревизорами нашего Банка всегда были суровые джентльмены крепкого телосложения.

– Теперь наш Банк проводит политику гуманизации, – Рената Лайтвуд слегка усмехнулась, что придало ее лицу аристократическую надменность.

– Банк и гуманизм? – Джеймс постарался, чтобы его ухмылка вышла не уступающей по надменности. Доводилось ли ему слышать в высших кругах фамилию Лайтвуд? Он не помнил. – Боюсь, нас ждет финансовый крах.

– Так что с Кинзманом? – резко оборвала шуточки леди ревизор.

Джеймс снова поморщился:

– Его здесь нет, ни живого, ни мертвого, я обошел все комнаты.

– Он занимался алхимией? – поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.

– Что?…

– Вы сказали, что вы из комитета по надзору за алхимиками, – терпеливо разъяснила девушка, опять напомнив учительницу, – Кинзман занимался…

– В некотором роде, – невежливо перебил лорд. – А Вам-то что от него нужно? Задолженность по кредиту?

Феминистки с их настырностью всегда раздражали Джеймса, а в теперешнем его состоянии, явись перед ним хоть сама королева, он не смог бы оставаться любезным.

Механизм сломался, изъята важнейшая деталь.

Всё рушится к морскому чёрту!

– Эээ… кхем…. Тук-тук.

Джеймс и Рената в единый миг замерли и синхронно повернулись к входу.

Их милое уединение нарушил молодой человек весьма неопрятного, но безобидного вида. Одежда потрепана, всклокоченные волосы торчат из под съехавшей на затылок кепки. «Студент, – безошибочно определил Джеймс, едва взглянув на субъекта, – самое дешевое училище. Или счастливый стипендиат». Уж эту братию он узнает всегда.

Рената в первый момент потянулась в карман за револьвером, но и она быстро поняла, что пришелец не опасен. Впрочем, радости на ее лице не прибавилось.

– Бог ты мой, что тут было? – немедленно вопросил студент, перешагивая через порог и ошеломленно озираясь по сторонам. По выговору он казался типичным кокни. – А где мистер Кинзман?

– Его нет, – ехидно повторил свои слова Джеймс, – мы его расчленили и закопали в подвале. Вас проводить к нему? – и сам передернулся от собственной шутки. Среди осколков и обрывков на полу ему вдруг померещились темно-красные пятнышки.

Студент замер и вытаращился на него, потом на мисс Лайтвуд. Похоже, он просто потерял дар речи.

Рената раздраженно фыркнула:

– Это мистер Леонидас, он представитель Парламента, я – мисс Лайтвуд, финансовый инспектор, – она продемонстрировала незадачливому парню свой жетон, но долго на сею драгоценность любоваться, конечно, не позволила. – Теперь объясните, кто Вы и что Вас связывает с мистером Кинзманом?

Студент, наконец, отмер и заморгал как разбуженный:

– Меня зовут Алекс Джонс… Я аспирант университета… – похоже, их должности напугали его не меньше, чем шуточка Джеймса, – мистер Кинзман помогает мне с моим исследованием…

– Каким исследованием?! – резко спросил лорд, в его голове за секунду пронеслась череда самых невероятных предположений.

– Аспирантское…

Но продолжить допрос они не успели. С улицы послышался звук приближающегося мотора и характерный сигнал. Очевидно, кто-то из соседей все-таки телефонировал в полицию.