Читать книгу Сказки Освии. Подвиг на троих - Татьяна Бондарь - Страница 1

Воздух дрожал от звона комариного племени. Крылатые кровососы донимали, не оставляя попыток добраться до моей молодой крови. Я стояла по колено в мутной воде. Высокие сапоги, перчатки, мокрая одежда и растрепанные волосы придавали мне жалкий и убогий вид.

Сейчас я могла напугать неподготовленного человека, даже если до этого у него были крепкие нервы. Утешало, что рядом со мной, в таком же непривлекательном виде, ходили еще человек пятнадцать. У всех были сачки в руках и очень грустные выражения на лицах. Наши нервы были уже закалены созерцанием друг друга. Мы в подобном образе проводили не первую неделю, и конца-края этому мокро-комариному кошмару не было видно.

Второй год обучения в академии магии, неизбежно заканчивался тем, что учителя называли «болотной практикой». Они безжалостно отправляли студентов на болото искать важные ингредиенты для зелий. На самом деле эта практика была нужнее им, чем нам. Зрелым и опытным магам не хотелось пополнять запасы, лазя по грязи и подставляя шеи кровопийцам. Вот они и придумали приносить в жертву комарам нас, ссылая на болото под видом учебной практики. Они надеялись, что мы раздобудем хоть что-нибудь полезное, ну или хотя бы просто не будем мозолить им глаза.

Выбранное учителями болото за многие поколения студентов, отбывающих здесь практику, совершенно опустело. Можно сказать, студенческими усилиями ему был причинен непоправимый ущерб. Это делало наше болтание в грязи бессмысленным и еще более невыносимым.

Подбадривала только одна мысль – практика скоро закончится, и мы уйдем отсюда, сохранив в памяти главный урок: болото – это мокро, противно, холодно и опасно, а добыть в нем хоть что-нибудь почти невозможно. Если именно это учителя хотели вдолбить в наши юные головы, у них получилось.

Уже два часа я и мои одногруппники месили грязь, и единственным результатом были искусанные настырными насекомыми лица, хлюпающие от простуды носы и плохое настроение. У меня к этому списку еще добавлялось стойкое раздражение, которое вызывала болотная нечисть.

Болотниц в этой местности было меньше, чем комаров, но больше, чем хотелось бы. В отличие от нас, они были счастливы. Действительно, почему бы им не радоваться? Их не донимали насекомые, за них не бралась болотная грязь, вода стекала, оставляя сухими, чистыми и прекрасными, что вызывало у нас всех лютую зависть.

Я была уверена, что их способности этим не ограничивались, иначе они не вели бы себя так нагло при целом курсе магов-недоучек, способных в порыве вдохновения или глупости спалить даже болото.

Болотницы удобно устраивались на сваленных деревьях, пнях и кочках, плели друг другу косы, создавая идиллическую картину.

Благодаря подробному инструктажу студенты знали, что на них лучше не смотреть, но не могли удержаться и то и дело скашивали глаза на красоток. Блестящая ткань их платьев, будто случайно, время от времени соскальзывала, чтобы обнажить белые изящные плечики.

Чертовки были хороши и знали это. Невысокие, светловолосые, они будто дразнили своей яркой красотой, которая особенно была видна на фоне болота и нас. Куда уж нам, перепачканным и угрюмым, было соревноваться с их магической красотой и наивным кокетством. Они были прекрасными, как сама богиня, и всегда выходили сухими из воды в прямом и переносном смысле.

Общепризнанные учебники утверждали, что великая богиня создала болотниц раньше, чем первых людей. Наши два вида делали совершенно разные выводы из этой информации. Люди были уверены, что они более совершенны, потому как Мать Хранительница на болотницах тренировалась перед тем, как создать их. Сами болотницы считали, что они несравнимо лучше, потому что древнее. Этому вечному спору не было конца.

Я в очередной раз зачерпнула мутную воду сачком и потянула его на себя. Сачок зацепился за что-то под водой. Я попробовала высвободить его другой рукой. Ничего не получалось. Тогда я дернула посильней, сачок легко вышел из воды и обрызгал мне лицо грязью. На его дне не оказалось ничего, кроме тины, пригодной только для того, чтобы оскорблять человеческое зрение.

Болотницы захихикали. Я со злостью посмотрела на них. Мое терпение лопнуло. Я бросила сачок в воду, решив, что на сегодня, а скорее всего, навсегда, – с меня хватит, вытерла лицо рукавом и уверенным шагом вышла из воды на твердую землю.

– Ну и правильно, – сказала Ягода, болотница с очень серьезным лицом и большими глазами. – Здесь уже давно ничего не водится, – сказала она мне, неотрывно глядя при этом на Берута. Берут был аспирантом, который, вопреки своей воле, вынужден был нас сопровождать на болото в течение всей практики. Он засуетился, отступил назад, споткнулся, обрызгав и без того уже мокрую куртку.

– Сгинь, нечисть болотная! – истерически взвизгнул он женским голосом.

Это он зря. Учебники учат обращаться с болотницами очень осторожно. Во-первых, потому что их способности до конца не изучены. Во-вторых, известно наверняка, что они обладают даром влюблять в себя и могут сделать так, что жертва проведет всю жизнь в трясине среди лягушек по собственной воле.

– Ну какая же я нечисть? – рассмеялась Ягода. – Посмотри, какая я чистая. – Она встала и пошла к Беруту легкой поступью, едва касаясь воды. Аспирант занервничал еще больше и попробовал бежать, только его вода, в отличие от болотницы, не держала. Он оступился и провалился в трясину по пояс. Берут оказался в ловушке.

Болотница присела прямо на воду, как на что-то твердое, обняла согнутые в коленях ножки и снова беззастенчиво уперлась в него взглядом. Аспирант, медленно и плавно погружался в грязь, старательно не поднимая глаз, как и рекомендовали учебные пособия. Когда вода стала доставать ему до плеч, болотница поцеловала беднягу в лоб, и тот сразу же перестал тонуть.

– Нечисть здесь вы, – насмешливо сказала она, поправив длинные вьющиеся волосы. – Ходите, воду мутите, топаете, покоя не даете, грязные, как поросята. Ну посмотри на себя, на кого ты похож, – она изящно прилегла на воду так, чтобы ее лицо оказалось напротив его, и вытянула руку с зеркалом.

Аспирант перевел взгляд сначала на зеркало, а потом, не сумев удержаться, на его хозяйку. Глаза его остекленели. Он перестал трепыхаться, пытаясь выбраться из воды.

– Ну вот и молодец! – улыбнулась Ягода, обвила его руками и поцеловала на этот раз в губы.

Я подняла ком грязи и швырнула в болотницу. Хоть Берут мне и не нравился, нельзя было допускать, чтобы болотная нечисть позволяла себе такое поведение безнаказанно.

Мой прекрасный липкий ком грязи попал прямо в ухо Ягоде. И хоть с нее и скатывалось все, как с гуся вода, в том числе и высококачественная грязь, ей почему-то не понравилось.

Все ее магическое кокетство исчезло, она с каменным лицом повернулась и посмотрела на меня, пытаясь прожечь взглядом. К счастью, я была взглядоустойчива. Другие болотницы недовольно зашептались. Ягода была не последней из них, вероятно, даже первой.

– Нечисть болотная, ступай к себе в трясину, а нас, нечисть земную, не трогай, – уверенно вмешалась я. – Думаете, нам тут в радость воду мутить?

– Да, – одобрили остальные практиканты. – Лучше бы помогли! Мы вторую неделю тут лазим, никак не поймаем все необходимое.

– И не поймаете, – сказала Ягода. – Можете хоть целую вечность своими сачками воду фильтровать – ничего не найдете. А мы, за умеренную плату, сможем вам предоставить все из стандартного списка, – перешла она на деловой тон.

– Главное, в цене сойтись, – осторожно сказала я. – Вы же не за бесплатно помощь нам предлагаете, верно?

– Конечно же, нет, – презрительно сказала Ягода. – Отдайте нам одного мальчика и получите все, что захотите.

– Что? – не поверила я своим ушам.

– Верно, сестра, верно! Мальчика! – воодушевленно зашумели остальные болотницы.

Все студенты отвлеклись от добычи водолюбивой флоры и фауны. Они стали внимательно вслушиваться в разговор. Все как один, они посмотрели на торчащего из воды застывшего Берута. Эти две недели он следил, чтобы никто не отлынивал от практики и не смел проводить время более приятным образом. Вместо того чтобы признать бесполезность поисков, он говорил, что мы на верном пути, что если учитель сказал, значит, так и надо, что тяжело в учении, легко в бою, и со своим слепым энтузиазмом даже не давал нам пообедать как следует.

Это сделало его очень непопулярным среди студентов. Я малодушно подумала, что, отдав его болотницам, мы решили бы сразу две проблемы. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пожертвовать противным Берутом во имя общего блага.

– И что, кто-то до нас на такие условия соглашался? – недоуменно спросила я.

– Нет, – надула губки болотная красавица, – всегда на бусах останавливались.

– Ну так давайте и мы вам бусы принесем, – предложила я. – Каждой.

– Надоело нам каждый год бусы брать. Нам их уже складывать некуда. И они давно вышли из моды. Нам не бусы нужны, а веселье. На болоте так скучно! – пожаловалась она, и ее родственницы закивали.

Между нами разгорелся спор. Мы торговались так, что вода вокруг нас почти закипела. Болотницы никак не хотели уступить, а нам совесть не позволяла пойти на их условия. Так ни до чего и не договорившись, мы отправились в студенческий дом, сойдясь на том, что продолжим переговоры завтра.

Берута после долгих сомнений и споров практиканты решили достать из топи, но остались при мнении, что с него за это причитается.