Читать книгу Спасский остров. Петербургская поэзия - Татьяна Евгеньевна Кожурина - Страница 5

1

Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,

Прозрачных закатов дрожащий янтарь,

Над лаврой высокой, над спящей Невой,

Где рыбы снуют под морскою травой,

Где с площадью рядом стоят якоря…

Всплывает луна, купола серебря,

Высокие шпили, соборы, мосты

И просеки зимних проспектов пустых.

Мой город весь выткан из призрачных снов,

Мозаикой выложен из островов.

Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,

Прозрачных закатов дрожащий янтарь…

2

Мой остров оцеплен серебряным панцирем рек,

Укутаны шалью высокие пышные ели.

За окнами зимнего сада – кружащийся снег,

На ветвях рябин – как живые цветы! – свиристели.

3

Раскинулась лавра вдоль зимней Невы,

Играет заря переливами ало.

У башни горят золотые костры,

Покрыли Неву ледяные ковры, —

Под панцирем крепким она задремала.

Собор – зимний крейсер у скованных льдов

Уснувшей Невы, у гранитных оков, —

Свой северный город в ночи стережёт…

А небо сияние звездное льёт.

1

В туманах утренних таинственно парит

Собор – вершина творчества Старова!

Величественней древних пирамид…

Над сонной лаврой – кораблём Христовым…

Повсюду Петербурга строгий вид,

И колокольный звон легко летит,

Сквозь призрачные синие покровы.

2

В соборе пение прощальное лилось,

Рыдали женщины, склонившись у креста.

Крест оплетала виноградовая гроздь…

Мне воин вспомнился,

что вбил последний гвоздь

Своей рукой жестокою – в Христа…

Ворота каменные – гость, войди сюда,

В печальный город каменных надгробий!

Погребены в давнишние века

Здесь славные мужи дворянской крови.

Князей, ушедших в глубину веков,

Оплакивают ангелы резные…

Приподнимает память свой покров,

К нам приближая времена иные.

Высокий клён трепещет у окна —

Приветствую, золотокронный брат!

В паломнической келлии, одна,

С тобой делюсь я горечью утрат.

Сад монастырский солнцем напоён,

Храм словно тяжкий шлем в листве густой,

Собора Троицкого светлый бастион

Как грозный князь, что встал перед толпой.

Обитель вся – в ладонях у Творца.

На белый портик луч янтарный лёг…

На барельефе – блудный сын с отцом

Встречаются в слезах – к лицу лицом —

А в треугольнике сверкает слово «БГЪ».

В оранжерее зимней лавры звучно грек

Витиеватые афонские мотивы

Выводит радостно – в них шелест горных рек,

В них тростниковой флейты переливы…

В ладонях смуглых раскрывается Псалтырь

Как крылья бабочки – в узорной позолоте!

Цветком весенним расцветает монастырь,

Раскрытой книгой в древнем переплёте.

Барокко изысканность линий

Меня покорила давно…

Фасад Доменико Трезини —

Из мелких квадратов окно…

По светлой иду галерее

Среди пестролистых цветов…

Вечернее солнце смелее

Узорный набросит покров.

Сквозь окна ажурные – небо…

Ограда с иконой, врата…

Стада голубей просят хлеба,

А сердце взыскует – Христа.

Глядя вдаль, печально вздыхаю —

Монастырский сад под луною…

Где вы, земли родного края,

Опалённые новой войною?..

У окна о судьбах гадаю —

О исходе известно лишь Небу.

С болью в сердце гневно страдая,

Вижу город, что вызволен не был.

Вся окраина кровью рыдает,

Всюду кровь потоками льётся.

Канонада не умолкает.

Сатана жестоко смеётся.

Здесь, под небом северным, сизым,

Я молиться не перестану

За ушедших сынов отчизны,

Чьи могилы покрыты цветами.

Вижу берег моря бледного.

Рыба в тишине плеснёт…

Небо матовое, медное…

Плеск волны – о камни бьёт…

Камни серебристо-серые.

Белые кругом пески…

Раковин горбы замшелые.

Звёзд подводных огоньки.

В тишине, в сиянье северном,

Вижу двух монахов я —

Брат Савватий с братом Германом.

К Соловкам идёт ладья.

Впереди – пути опасные.

Предстоит немалый путь —

В легком крохотном карбасике

Через море дотянуть.

Ой, пески вы соловецкие, серебряные,

Вы, барашки-кудри, волны с гребнями,

Позлащённые осенним солнцем севера,

Вы к обители плывите дружно, к берегу.

В ночь дозорами обходите все камни вы,

Волны-иноки в суровых черных мантиях!

В белых кудрях шелковых до пояса,

Вы ступаете от Северного полюса.

Встали в рост монахи – волны острые.

Крестным ходом – посолонь – вкруг острова!

Звучно хлопают старые ставни —

Словно море в ночи за окном…

Возвращая к скитаниям давним,

Валаам возвращается сном.

Колокольню шатрового храма

Сквозь туман различаю с трудом…

Отголоски ветров Валаама

Налетают с залива, как гром.

Пригибая деревья упруго,

Опрокинув стволы друг на друга,

Рвётся ветер в мой дом напролом,

В равномерную жизнь городскую…

По часовням высоким тоскую,

По утёсу с гранитным крестом…

Две колокольни нерукотворные

Взобрались ловко на выси горные —

На страже бухты, чьи плавны линии

Среди вуали тумана синего.

Звон колокольный – на обе стороны,

Две нерпы пёстрые в волнах проворных

Внимают звукам, поднявши головы, —

И слышат колокол, и слышат колокол…

Архипелага громады движутся

Средь волн высоких – суровой свитою,

Ладьи из камня, чьи мачты – сосны…

Часовни белые, кресты гранитные…

Чьи моряки – немногословные,

Судьбе покорные, неуязвимые, —

Путь направляют в страну безмолвия,

Звездой хранимые, в одеждах чёрных…

В ночи ложится на бумагу стих.

Безмолвствуют просторы волн морских.

Из золотистых брёвен сложен скит,

Как терем посреди лесов стоит,

Под шёпот небольшого водопада…

В ночи здесь теплят светлые лампады

Монахи, что от мира затворились,

Как звёзды в облаках, они укрылись…

Тропу молитвенную к Богу ищут,

Вкушают лишь растительную пищу,

Опасных избегая искушений…

Молчат вокруг громады скал и сосны,

Лишь ветер пробежит в листве осенней…

Бесшумные, восходят в небе звёзды.

Отшельник строгий, юноша Амос,

Взял добровольно инока оковы,

Среди серебряных холодных рос

Утёса древнего, на острове суровом,

Под шум ветров внимал он Божью Слову.

Прислушиваясь к северным волнам,

Себе могилу выкопал он сам,

В желанье здесь, среди морских просторов,

Избавиться от скорбных разговоров,

Приблизиться – к Божественным полям…

Но Сам Господь сказал ему: «Ступай!» —

Путь указав особым светом ярким.

«Восток Руси зовёт тебя! Дерзай,

Иди на Свирь, обитель создавай!..»

Взошла над морем радужная арка…

В аметистовой дали туманная,

Раскрывается бухта цветком…

Гефсимания, Гефсимания!..

Прихотливы твои очертания

Островов и заливов кругом.

Гефсимания, Гефсимания…

Сохранили монахи предание:

На скале, средь языческих мест,

Пребывая в глубоком молчании,

Сам апостол Андрей Первозванный

Здесь поставил из дерева крест.

Гефсимания, Гефсимания…

1

Зима на Валаам приходит поздно,

Бушуют ураганы всюду грозно,

С утёсов сдёргивая плачущие сосны, —

И не спасают корни-якоря…

Скуёт мороз просторы ночью звёздной,

Моря укроет замками торосов —

Восходит солнце – цвета янтаря!

Сковало льдом трепещущие льдины,

Напомнившие древние руины, —

Морозной вязью петь колоколам!..

Зимой обледенелой, длинной,

Уходит в сокровенные глубины,

Как Китеж-град, чудесный, Валаам.

2

Шторма, ненастья, грозная природа,

Бьют волны о гранитные породы…

Но к Рождеству утихнут злые бури,

Сверкает солнце яркое в лазури…

Хрустальные высокие торосы,

Из снега серебристого наносы…

Вся Ладога укрыта крепким льдом.

Спит Валаам – спокойным долгим сном.

Скалистых островов чудные формы,

Утёсов пики, в думы погружённых…

Заснеженные, тайною объяты,

В раздумьях – о Христе распятом.

Валаам по зиме укрывается

Пеленою дождей и снегов.

В сокровенную глубь погружается,

Весь в плену серебристых оков.

Необычно всё в зимней обители —

Вглубь уходят себя его жители.

Терема их – скиты изукрашенные,

Их постели – гробы нераскрашенные.

Их мечтанье – из града земного

В град небесный взойти, встретясь снова.

К нам Богородица в пурпурном одеянье

По облаку ступает босиком,

Держа в руках Младенца-Иисуса.

В очах Его – недетское страданье…

Жемчужины воды святой – как бусы —

Рассыпанные радужным дождём!..

Речь игумена – в самые недра сердец,

В глубочайшую их сердцевину!..

«Страсти нас обступили, игумен-отец!

Их сминаем, как мягкую красную глину!

Отчаянии и тоске

Нам не висеть на волоске —

Покоимся в ладонях Бога…

Над пропастью – как по доске —

Идём вперёд – рука к руке,

Хоть узкая – одна у нас дорога!»