Читать книгу Обмани меня - Татьяна Горьковская - Страница 3

В просторном светлом кабинете больницы номер двадцать четыре только одно привлекало моё внимание, заставляя сосредоточиться на единственном живом звуке, доходившем до моего сознания через стетоскоп.

– Сто сорок на девяносто, – проговорила я вслух, спуская давление в нагнетателе. – Слегка повышено, но беспокоиться не о чем, Нина Гавриловна.

Аккуратно высвободив руку пациентки из манжета тонометра, я достала из левого шкафчика стола медицинские бланки для выписки лекарств.

– Увеличьте дозу дневного препарата. Вместо полтаблетки принимайте целиком, запивая достаточным количеством жидкости, а также… Принимайте вот эти успокоительные лёгкого действия перед сном, – добавила я в конце, отрывая листок с очередным вердиктом на пожизненное лечение. – Сейчас не самое благоприятное время года для хорошего самочувствия. Осень – холодный предвестник зимних ночей.

Закончив осмотр, я передала рецепт сидящей напротив меня медсестре Анастасии для проставления оттиска печати, чтобы придать лечению легитимную ценность.

– Не знаю даже, как мне вас благодарить, Нелли Валерьевна! Не представляю, что бы мы все без вас делали, – с благодарностью проговорила Нина Гавриловна, застёгивая пуговицу одну за другой дрожащими от старости и страха руками. – Вы наш ангел сердец!

– Я всего лишь кардиолог, – ответила я, улыбаясь одними губами. – И получила я эту профессию в обычном земном медицинском вузе. Не забудьте, Нина Гавриловна, через полгода вернуться на проверку, – напомнила я.

– Такому чуткому и доброму врачу моё сердце открыто хоть каждый месяц, ведь чем же ещё заниматься старикам, как не своим одиноким здоровьем… Это единственное, что придаёт нам смысл после, конечно, редких встреч с родными, – ответила с горечью Нина Гавриловна, опустив усталые глаза. – Когда родственникам надоедают наши старческие разговоры, мы начинаем искать слушателей среди врачей.

Она достала белый платок из старой сумки с потрескавшимися ручками, что лежала у неё на коленях, и, едва касаясь глаз, убрала маленькие частицы накативших слёз.

– Ох! Простите меня, – резко поправила она себя, делая виноватое лицо, как у ребёнка, только учившегося правилам жизни своего возраста. – Как поживают ваши родные? – тут же спросила она.

При упоминании своей семьи я ощутила прилив нежной теплоты.

– Эльза будет заканчивать третий класс и готовиться к следующему возрасту в своей детской жизни, – ответила я с грустью. – Так хочется остановить течение времени, чтобы задержать её детские радости и восторги от окружающего мира!

– Понимаю… Больше всего любишь детей своих в детском образе. Муж, наверное, так же расстроен взрослением дочери?

Я улыбнулась, отдавая рецепт с медицинской печатью Нине Гавриловне:

– Только её будущим. Архитектурой он занимается не только на работе, но и в семье.

Сложив аккуратно листок, от которого зависела спокойная жизнь её сердца, и убрав его в ту же старую сумку, Нина Гавриловна ещё раз поблагодарила за радушный приём, прощаясь у дверей кабинета. На сегодня это был последний посетитель.

Повесив белый халат в шкаф, я взглянула на часы:

– Настя, разберёшь карточки пациентов и отнесёшь их в регистратуру? Я опаздываю за дочерью в школу.

Оторвавшись от бумаг, Настя кивнула в знак согласия.

– Не переживайте, Нелли Валерьевна, я всё сделаю, – ответила она тем исполнительным голосом, который бывает у всех, кто приходит сюда в первые годы после окончания вуза. Они выставляют напоказ преданность работе, которая ослабевает по мере изучения всех её сторон.

– Я твоя должница! – бросила я через плечо, открывая дверь. – До понедельника.

Прибавив шаг, я направилась по больничному коридору к лифту. Как всегда после окончания рабочего дня на каждом этаже больницы собиралась целая толпа около лифта. Я, как и все, ожидала своей очереди.

– Как сегодня прошёл день? Разговоры о сердечных проблемах не прекращались?

Я повернулась на внезапно объявившийся за спиной голос Дарины.

– Пока твоё сердце бьётся, проблемы неизбежны. А в неврологии есть улучшения?

Она скептически улыбнулась.

– Пока есть разум, спокойствия не жди.

Я улыбнулась в ответ, накручивая волос на палец и убирая его за правое ухо.

Мы поболтали с Дариной ещё несколько минут. В коридоре стоял непрекращающийся гул разговоров. Каждый делился новостями, позволяя тратить время на себя. Дождавшись очереди, мы с Дариной зашли в лифт.

– Вы подъедете завтра к часу? – спросила она, не поворачивая головы в мою сторону. – Мы заказали клоуна для Ангелины. Он должен прибыть в это время. Не понимаю… – сказала она, глубоко вздыхая. – Чем они могут нравиться?! От одного разукрашенного лица хочется плакать не от смеха, а от слёз.

– Материнская любовь затмевает любой страх, – ответила я, наблюдая, как нумерация цифр останавливается на единице.

– Кроме одного…

Двери лифта открылись.

– Оставить детей голодными на празднике, – закончила свою мысль Дарина.

Мы обе рассмеялись. Я расслабилась, отпуская возникшее напряжение. На мгновение мне показалось, что Дарина хочет сказать совсем другое.

Впереди нас в лифте стояла молодая девушка, чуть старше двадцати лет. Она обернулась, бросив на нас недоумевающий взгляд: ей была непонятна причина нашего смеха. Глядя на её правую руку без кольца, я догадалась, что девушка была не замужем. Судя по её скептическому взгляду на двух разговаривающих о детях женщин, ребёнка у неё тоже не было. Мы были словно два разных поколения, не понимающих друг друга, как в книге Тургенева «Отцы и дети», только с разницей в возрасте менее десяти лет. Иногда всё-таки не цифры определяют возраст, а разум человека, переплетённый с опытом.

– Увидимся завтра! – крикнула мне Дарина, прежде чем исчезнуть в толпе работников, идущих по территории больницы.

Махнув ей рукой на прощание, я осталась одна, торопясь к своей машине на больничной парковке. После её слов в лифте я почувствовала странный неприятный холод, окутавший меня болезненной тревогой; то, что обескураживающе предстало передо мной – это был страх. Заводя машину, я отогнала тревожные мысли в дальние закоулки сознания, не подпуская их близко к своей жизни.

По городу образовались небольшие пробки. Как всегда, каждый хотел быстрее оказаться дома по своей причине: увидеться с родными или успеть к началу новой серии любимого сериала, а кому-то и вовсе хотелось просто побыть дома одному. Но это обычно те люди, которые слишком много думают о своей судьбе. Когда у тебя семья, на такие вещи не хватает времени. Мимо меня пронёсся мотоциклист, вынуждая вздрогнуть от неожиданности. Он ловко варьировал между стоящими машинами, обгоняя не только пробку, но и свою жизнь. Никогда не могла понять столь опасного увлечения для жизни. Наверное, потому, что мне было что терять, и намного важнее, чем собственная жизнь.

На последнем повороте перед школой зазвонил телефон. Увидев вызов на экране, моё сердце забыло обо всех печалях.

– Я уже подъезжаю, – ответила я ласково.

– Ты опять опоздала! – раздался детский возмущённый голосок. – И не надо думать, что я так просто об этом забуду!

Повисла небольшая пауза. Я ждала предстоящих взысканий.

– За это… я хочу мороженое! И вместо трёх шариков – четыре! Два клубничных и два шоколадных, – выставила свои требования Эльза.

– Хорошо, – ответила я. – Но после того как покушаешь.

В трубке послышалось недовольное фырканье. Подъезжая, я узнала маленькую фигуру Эльзы, стоящую одиноко возле школы. Сердце забилось сильнее от нежности, что текла сейчас в крови при виде знакомого белого рюкзака и светло-розового бантика, колыхающегося от небольшого ветерка. Припарковавшись чуть дальше школы и положив трубку, я вышла из машины. Эльза побежала мне навстречу, размахивая рюкзаком в разные стороны. Согнув слегка ноги в коленях, я открыла материнские объятия, ожидая возвращения в них своего ребёнка. Тяжело дыша от короткого бега, Эльза с улыбкой на лице обхватила меня в ответ своими маленькими ручками, позволяя вдохнуть детский аромат её волос. Отстранившись, я поправила школьную форму и выбившиеся волосы. Обычные придирки материнской заботы.

– Мама… Я уже не ребёнок, – отходя на шаг назад, сказала Эльза, подражая моему голосу с взрослым оттенком.

– Конечно, нет, – старалась я успокоить её детскую гордость. – Ты уже достаточно взрослый ребёнок, но с детскими капризами.

Я взяла её рюкзак.

– А теперь, Эльза Андреевна, попрошу сесть машину, так как садиться за руль не положено в вашем почтенном возрасте.

Серьёзное личико Эльзы не выдержало всей взрослости и двух минут. Рассмеявшись звонким голосом, она поспешила залезть в машину и пристегнуться. Закрыв двери, мы направились по хорошо знакомому нам маршруту.

– Как дела в школе? – спросила я, наблюдая за отражением Эльзы в зеркале заднего вида.

Она лукаво улыбнулась, смотря в лобовое окно с мелькающими зданиями и пропуская мой вопрос в своих воспоминаниях.

– Эльза, – произнесла я со вздохом. – Мне стоит ожидать в ближайшее время вызова к директору? – спросила я настойчивее.

– Нет, мам, – ответила она торопливо. – Ну… если только к учителю, – добавила она, разводя руками.

Ссутулившись и прищурив слегка глаза, она наблюдала за моей реакцией, давая понять, что ни в чем не виновата. Как и всегда.

Я остановилась около кондитерского магазина. Отстегнув ремень безопасности, я повернулась к ней.

– Дорогая, что ты натворила в этот раз?

Эльза опустила глаза, теребя зелёную жилетку.

– Эй, – я ласково приподняла её аккуратный подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. – Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать.

Взглянув на меня, она тяжело вздохнула:

– Это всё из-за Фёдора… За Лизой уже месяц приходит её бабушка. Она очень старая! Потому что ужасно глухая! Каждый раз она кричит на всю школу, пытаясь отыскать её. Лизина мама болеет, и никто не знает, почему. Только Лиза каждый раз плачет, когда вновь видит свою бабушку за окном… И Фёдор начал обзывать Лизу плаксой и дразнить при каждом случае, громко крича её имя на улице, как бабушка.

Эльза замолчала, видимо, подготавливая меня к главному.

– И какая здесь твоя роль? – спросила я, не показывая злость на одноклассника Фёдора.

– Я решила его проучить и испачкала суперклеем его стул. Когда он резко встал после прогремевшего звонка, то часть брюк осталась на стуле. И он весь красный… с дыркой в штанах… побежал в раздевалку, пока все смеялись в классе и в коридоре…

Эльза с каждой фразой всё больше и больше смеялась, вспоминая о своём триумфе, и под конец разразилась заполнившим машину заливистым смехом, хватаясь за живот.

– Милая, так нель… – я прочистила горло, пытаясь не поддаться рвущемуся наружу смеху от проделки дочери. – Мы вернёмся к этому разговору позже, – смогла я произнести родительским тоном, хотя и испытывала маленькую гордость за её детское понимание справедливости.

– Куда мы приехали? – успокоившись, спросила Эльза, накручивая маленький светлый волосок на пальчик и убирая его за правое ухо.

Я улыбнулась.

– Не узнаёшь? Это же кондитерская тети Оливии! Я заказала ей торт для завтрашнего дня рождения Ангелины. Пойдём! Нас уже ждут.

Выпрыгнув из машины, она взяла меня за руку. Как всегда – с улыбкой на лице, только теперь причиной тому были сладости. Постоянная восторженность – признак счастливой жизни.

Мы открыли дверь в магазин. Над нами раздался звон колокольчика, подтверждающий ещё одного посетителя. Как обычно, воздух был наполнен сладким ароматом новоиспечённых тортов, булочек и других вкусных изделий, что вынуждали оставлять хорошие деньги за сладкую жизнь.

– Боже мой, кого я вижу! Неужели это моя любимая девочка Эльза?! – воскликнула Оливия, заметившая нас у прилавка с изумительно красивыми тортами.

Обрадованная такой встречей, она поспешила обнять Эльзу. Хрупкая фигурка дочери утонула в крепких объятиях полноватого тела Оливии с густыми чёрными волосами и пухлыми щеками. Больше всего на свете Оливия хотела иметь детей, но почему-то ей было отказано природой. За всю свою жизнь я не встречала более светлой души, чем у неё. Она никогда никого не осуждала, повторяя одни те же слова: «Каждого человека можно понять, если принять его сторону».

– Привет, Оливия, – сказала я, подходя ближе к ним.

Открыв глаза, Оливия улыбнулась мне, не выпуская Эльзу из рук.

Она любила её всем своим одиноким материнским сердцем и относилась как к родной дочери. Раскрыв руки, Оливия внимательно осмотрела бледное личико Эльзы.

– Как же ты выросла за два месяца! Вот какие щёчки себе уже отрастила! – проговорила детским голосом Оливия, слегка теребя миниатюрные щёчки Эльзы, что, конечно же, вызвало у девочки смех.

– Тетя Оливия, а мы к вам за тортом для Ангелины. Мама сказала, что он будет таким же вкусным, как и на мой прошлый день рождения.

– Конечно, дорогая моя, – сказала Оливия, выпрямляясь. – Для моей девочки и её друзей – только лучшие торты в этом городе!

Оливия взглянула на меня:

– Идёмте, я покажу ваш торт.

Взяв худенькую ручку Эльзы, она повела нас в другую комнату, где создавались кондитерские шедевры. Открыв двери, мы стали свидетелями сотворения сладостей, и каждый раз Эльза раскрывала широко глаза от такого сладкого изобилия, что готовили кондитеры.

– Тамара! – крикнула Оливия на всю кухню, пробегая глазами по головам в белых колпаках.

Услышав голос Оливии, к нам подошла молодая девушка, вытирая руки о коричневый фартук.

– Оливия Александровна, вы меня звали?

– Да. Тамара, будь добра, принеси нам, пожалуйста, заказ под номером сто тридцать три, предназначенный для очень важной особы.

Оливия кивнула головой на рядом стоящую Эльзу, не отпуская её руку.

Тамара взглянула на улыбающуюся от присвоенной ей важности девочку с бантом и понимающе кивнула, подыгрывая Оливии:

– Конечно, сейчас принесу.

Развернувшись, Тамара направилась к огромному холодильнику у дальней стены, куда помещали готовые торты на заказ. Поискав нужный номер, она открыла зеркальную дверь и осторожно достала нежно-розовый торт с белыми полосками в два яруса и с большим бантом посередине, а также с розовой короной, завершающей его вершину. Положив его перед нами на стол, Эльза, не отрывая взгляда, глубоко вдохнула и выдохнула вместе с коротким словом, выражающим всё её детское восхищение от красоты:

– Ух ты, – протянула она, не замечая больше никого вокруг.

– Я так понимаю, это лучший комплимент от нашего важного клиента, – проговорила Тамара, делая едва заметный поклон в сторону Эльзы, убирая руки за спину и удаляясь с улыбкой на лице.

Пока Эльза придумывала план, как попробовать розовою красоту, каждый раз останавливая протянутый палец под моим взглядом, я обмолвилась парой слов с Оливией:

– Оливия, сколько я тебе должна за такое чудо?

Я достала кошелёк из сумки, готовая заплатить за всё, что требуется в этой жизни. Оливия перевела тёплый взгляд с Эльзы на меня и положила свои добрые руки поверх моих.

– Дорогая, ничего не нужно. Ты же знаешь, мне достаточно сияющей улыбки твоей дочери. У меня только одна просьба – приезжайте ко мне почаще… Я распоряжусь, чтобы торт хорошо упаковали, и заодно положу рядом любимые трубочки Эльзы – со сливочным кремом.

– Спасибо, – ответила я, убирая кошелёк обратно, не рассчитавшись за платную радость. – Извини, что давно не посещали тебя. Повседневные дела занимают больше всего времени в жизни.

Я крепко обняла Оливию на прощание.

– Милая, пора ехать. Папа уже нас заждался, вместе с неприготовленным ужином.

Эльза, оторвавшись от созерцания торта, подбежала к нам.

Попрощавшись с Оливией и Тамарой, мы отправились домой.