Читать книгу Говорит и показывает. Книга 3 - Татьяна Вячеславовна Иванько, Татьяна Иванько Вячеславовна - Страница 7

Да, работать с Юргенсом оказалось одно удовольствие. Он не только умный и заинтересованный в проблеме человек, но и на удивление любознательный, он интересовался всем, что видел, каждым этапом работы, хотел изнутри понимать, как и что мы делаем и как это будет в результате работать.

Это правда. К осени я, можно сказать, с головой ушёл в работу с курчатниками. И этот Василий Андреевич мне нравился, умняга и без заносчивости прочих физиков, не строил из себя гения, хотя, когда я слушал с какой лёгкостью он рассуждает обо всех этих атомах, циклотронах и молекулярных бомбардировках, мне казалось, я говорю с богом олимпийцем, в его устах и руках всё получалось стройно и красиво, как Божье творение. Мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не ахать, как пятикласснику, раскрыв рот, слушая его. Если всё получится, мы шагнём в новую эру медицины…

Я рассказывал об этом Майе дома, и тут уже мог позволить себе восторженный тон. Майя слушала заинтересованно, как умеет только она.

– Он даже с виду чудак, – улыбаясь невольно, вспоминая чудные футболки Метлы, как его звали его сотрудники, со всякими «Gun’s & Roses», совсем такими, как люблю я сам.

– Что, как Перельман? – спросила Майя, усмехаясь.

– Да нет, иного порядка, куда более сексуальный.

Майя засмеялась:

– Ты стал разбираться в мужской сексуальности?

– Ну, ладно тебе… Но я же могу понять разницу. Нет, этот эдакий современный гений, смесь панка и металлиста.

– Старый панк? – захохотала Майя. – Или металлист в наколках?

– Да ну тебя! Наколок я не видел, кто его знает…

– Слава Богу, хоть наколок не видел! – не унималась Майя, – А то я уж напугалась, что ты влюбился в него, так восторженно рассказываешь!

– Ну что за стерва! – засмеялся и я, поймав её в свои объятия, зарываясь лицом в волосы и с наслаждением вдыхая аромат…

Вообще-то мы поджидали Ларису с её кавалером, тем самым что заставил нас понервничать весной. Теперь всё давно успокоилось: ребята поступили в нашу alma mater, причём Саша на бюджетное место, а Лара, набрала поменьше баллов на ЕГЭ и пришлось идти на платный, но, к счастью, мы зарабатывали достаточно, чтобы позволить дочери учиться. Наконец-то мы уговорили Лару привести Григория и познакомить с нами. И Марта Макаровна с мужем тоже обещали быть. Этакие широкоформатные смотрины. Только Ю-Ю не будет на сегодняшнем ужине.

Конечно, мы помирились с Ю-Ю. Конечно, простили друг друга и очень скоро. Эта ссора пошла на пользу, Ю-Ю перестал неотступно требовать одного и того же, согласившись подождать несколько месяцев. Но несмотря на это я с каждым днём мучилась всё больше, пытаясь представить, как я всё скажу Вальтеру.

Таня уехала в Европу на показы, а потом собиралась лично посетить несколько курортов, чтобы после написать обзор, так и сказала. Мы не встречались с самого мая. И мне казалось, что это потому, что они поссорились с Вальтером, Таня злится на меня. Все эти годы я всё знала об их отношениях. Таня не рассказывала, разумеется, напрямик, но всевозможными способами намекала, упоминала, всё вскользь, будто ненароком, но вполне отчётливо, чтобы я понимала: мой муж у неё на плотном крючке. Оскорбляло меня это? Нет. Я не ревновала. Я настолько виновата сама, что не имею права на ревность.

Но, к сожалению, дело было не только в этом. Я просто не ревновала. Как не ревновала и Ю-Ю. Но Ю-Ю никогда не давал мне повода задуматься над тем, что он интересуется другими женщинами.

Но с Вальтером было иначе. Иногда он нарочно говорил, будто невзначай, почти как его прекрасная любовница, о каких-нибудь девицах и женщинах, как они приглянулись ему… Зачем он это делал? Чтобы посмотреть, как я стану реагировать? Или ему было безразлично это, потому что он с самого начала знал, что в моём сердце тоже постоянно живёт Ю-Ю… Не знаю. Но важно другое, то, что были все эти женщины, облегчало мне задачу. Будь иначе, знай я, что я исключительное явление в жизни Вальтера, я не представляю, что могла бы даже думать о том, чтобы уйти. Даже о том, чтобы постоянно встречаться с Ю-Ю, практически параллельно жить с ними обоими. Но получалось, что у нас открытые отношения. За мои тёмные пятна Вальтер позволил себе целую леопардовую шкуру…

Позвонили в домофон. Это Марта Макаровна и Володя приехали. Они привезли игристого вина и большой арбуз. Агнесса помогла мне накрыть на стол, и уже собралась уходить, встретила гостей в прихожей.

– О! Агнесса Илларионовна! Уходишь, я вижу? – я услышала голос моей свекрови.

Марта Макаровна выглядела чудесно по-прежнему, даже не думала о пенсии, была увлечена работой и заведование лабораторией не оставила. Володя, и она вместе разрабатывали уже не первую тему, снова секретную и важнейшую для минобороны на этот раз. Они были переполнены идеями и всё время казалось, что им трудно сдерживаться и не говорить всё время об этом. Так было всегда, когда они начинали что-то новое.

Я зашла к Саше и застала его со стихами Рембо. Он поднял голову:

– Пятиминутка прекрасного между неорганическими главами, – улыбнулся Саша, махнув чёлкой, тяжёлый шёлк его русых волос снова пополз на лицо. – Что, жених пришёл уже?

– Жених? Думаешь так серьёзно? – я села рядом с ним.

Саша тоже сел, спустив ноги на пол, и улыбнулся, посмотрев на меня:

– Да зашла такая глупость в Ларкину голову.

– Неужели ты думаешь, она серьёзно? Это так… глупо, – проговорила я, вот уж не было печали.

– По-моему, подростковый бунт, – Саша пожал плечами.

– Поздновато для подросткового бунта…

– Ну, мам… У каждого свой возраст стать подростком, – сказал Саша.

Неужели моя дочь такая глупенькая? Чего ради бунтовать? Что сделать, чтобы она поняла, что никто не собирается её ограничивать, держать в плену родительской любви. Даже Вальтер, хотя и не всегда, но сдерживает сиюминутные эмоции, человек умный и действовать, как отец-самодур не станет.

Ладно, не будем делать поспешных выводов, возможно, Саша ошибается, посмотрим, что за парень этот Григорий.

Парень он оказался обыкновенный, что касается внешности, не очень понятно, во что Лара так уж влюбилась. Впрочем, на вкус и цвет, как известно… Немного слишком модный, на мой взгляд, как говорил Уайльд: есть опасность выйти из моды. Вальтер и вовсе смотрел с подозрением, не слишком даже скрывая. Не считая нужным, как я полагаю.

Ещё бы мне не смотреть с подозрением и даже неприязнью на этого сопляка, когда он нагло разглядывал мою жену! Да-да! Мало того, что он затесался к Ларисе, что само по себе уже невыносимо, так ещё смотрит на Майю с плохо скрываемым восторгом. Из него буквально искры начали вылетать.

Я тоже это заметила. Сероглазый блондин, хорошо и даже недёшево одетый, хотя и был галантен и внимателен к Ларисе, но то и дело поглядывал на Майю и глаза его вспыхивали искорками, а уголки губ подскакивали. Это сложно было скрыть, мне кажется, ничего не замечала только Ларочка и сама Майя. Приятно было только, что Майя вела себя достойно. Но в моей невестке я никогда не сомневалась, хотя я знаю все её грехи. Вальтер не говорил никогда, никаких подробностей, но я догадывалась по обрывкам фраз, по его голосу, что он неспокоен на её счёт. Возможно, именно эта неуспокоенность держала его около неё столько лет. А может быть нечто, что не поддаётся ни объяснению, ни описанию. Седина основательно запустила пальцы в волнистые волосы моего сына, но глаза горели ярким светло-синим огнём неизменно, и я убеждена, что это благодаря Майе. Он ожил когда-то и оставался живым именно потому, что она есть у него. Она его огонь, его энергия.

В целом вечер был приятным и даже иронические словечки Вальтера не портили его, тем более что он, кажется, сдерживался, как мог. И всё для Ларочки. И мы все постарались быть приветливыми.

– Как тебе жених? – спросила я Володю.

Он достал ключи от машины, пикнул ими, открывая замок.

– Да… как сказать… парень, как парень, из современных. Айтишник – это сейчас модно. И как раньше слесарь – везде нужен.

– И оплачивается хорошо, – добавила я, усаживаясь на переднее сиденье, успела озябнуть на ноябрьском холоде после тёплой квартиры.

– Ну, это нам всё равно, вряд ли они поженятся.

Володя сел за руль, включилась приборная панель, осветив внутренность салона и наши лица красным, заработала печка и вверх по коленкам потекло тепло.

– Надеюсь, очень уж он пялился на Майю, – сказала я.

Володя засмеялся, заводя мотор:

– Ну, Майя очень привлекательна, что же удивляться.

– И для тебя?

– Для меня? Причём тут я?

Мы, наконец, поехали.

– Тебе понравился этот, как его… Григорий? – спросил Вальтер.

Мы были на кухне, куда перенесли уже всю грязную посуду, которую сгружали сейчас в посудомоечную машину, последние принёс Саша, а ещё остатки салатов, закусок и горячего – котлет по-киевски, и вина.

– Скатерть в стирку? – спросил Саша.

– Да. Спасибо, сынок, – сказала я, улыбнувшись ему через плечо.

– Как тебе Гриша этот? – ещё раз спросил Вальтер, наливая вина в уже вымытые, но ещё мокрые бокалы.

Я пожала плечами, отвлекаясь от суеты, чтобы поддержать компанию. Вальтер расстегнул рубашку, так, что выглядывала его мохнатая грудь, правда было как-то душно, на улице потеплело, а топили слишком хорошо.

Я взяла бокал, протянула руку, чтобы чокнуться с мужем.

– За Лару, – сказала я.

Мы выпили по глотку.

– Ты не ответила.

– На что?

– Тебе понравился этот парень?

– Да парень как парень, ничего особенно противного или прекрасного.

– Да? А мне показалось…

– Что?

– Ты не строила ему глазки?

Я посмотрела на Вальтера, он действительно разозлился, захмелел что ли? Глазами сверкает, подрагивая ноздрями. Вообще не пойму. Ревновать к этому сопляку? Да ты что, Вальтер?

Но я ничего не сказала, что ссориться на ночь глядя, я устала и хочу спать, надеюсь и сам Вальтер тоже.

Но я надеялась напрасно, Вальтер злился всё больше.

– Он пялился на тебя.

– Ну и что, подумаешь, мало ли кому охота пялиться, – сказала я.

Я выпила вино и вернулась к уборке.

– Неужели необходимо самой заниматься всей этой мурой? Неужели нельзя всё оставить Агнессе?

– Может и можно… Иди ложись, Вальтер, я сейчас.

Он выпил ещё вина, зло, залпом, и провёл ладонями по волосам, отставив бокал:

– Душ приму… И… – он посмотрел на меня, подойдя ближе. – Идём со мной?

– Ты злишься, – сказала я.

– Да злюсь! Злюсь ужасно, как последний дурак! Старый дурак. Поэтому и прошу, идём со мной, – он взял меня за руку. – Оставь всё это и идём.

– Вэл… – нехотя протянула я, ещё надеясь отнекаться. Но он крепко держал меня за запястье, горя взглядом…

– Валентин взревновал тебя к Ларисиному кавалеру? – захохотал Ю-Ю, обрадованно.

– Чепуха, – сказала я, жалея, что по привычке рассказывать Ю-Ю всё, рассказала и об этой глупости. Конечно, без подробностей, без упоминания, что было дальше… будто Вальтера возбуждали мысли о том, что кто-то ещё, кроме Ю-Ю интересуется мной…

– Что ж, я не удивляюсь, ты выглядишь моложе своих лет, это, во-первых, а во-вторых: если бы он не смотрел на тебя, значит слепой.

– Ну, хватит, Ю-Ю!

– А тебе самой-то… Это приятно, наверное, – продолжил смеяться Ю-Ю.

– Зря рассказала, – досадуя, сказала я. – Будто поговорить нам не о чем, с другого конца света явился и говорим всё о тутошнем, скучном.

– Ничего себе, о скучном! – засмеялся Ю-Ю. – Стоит уехать, как какие-то претенденты появляются!.. Да ладно тебе! – Ю-Ю обнял меня.

Мне приятно, что Юргенс злится по такому ничтожному поводу, что вообще замечает такие вещи, стареет, стало быть. Я тоже всегда видел, как реагируют мужчины на Маюшку, но не злился. Почему? Я так уверен в себе или в ней? Выходит, Юргенс не уверен?

– Может воспользоваться этим поводом, чтобы начать разговор о расставании? – сказал я значительно позднее, когда мы уже сидели в ресторане за нашим любимым столиком.

– Поводом? О чём это ты? – спросила Маюшка, разглядывая разные листья салата, разбирая его вилкой.

– Как о чём? Ты забыла?

– Я не забыла, – Маюшка отложила вилку и посмотрела на меня. – Но для этого не нужен повод. Я скажу и всё.

Она больше не прикоснулась к тарелке.

– Что, плохой салат?

– Да, без Неро разболтались здесь… – Маюшка откинулась на жёсткую кожаную спинку диванчика. – Он пишет?

– Редко. Люди отвыкли писать письма в современном мире. Звонки, соцсети, смс-ки, кто теперь пишет письма?

– Ещё совсем недавно писали, – сказала Маюшка, чуть-чуть улыбнувшись. – Помнишь?

Я усмехнулся, «помнишь». Я храню их все до сих пор, её письма. Милые полудетские письма 89-го года, в которых не было ни слова о том, как тяжело ей жилось…

– Май, не тяни больше, – сказал я, тоже прекращая есть. – Дети поступили, Лара того гляди замуж выскочит, не оттягивай, давай закончим этот треугольник. Я… в этой стране восходящего солнца извёлся весь, дни считал, не видел ничего. Один перелёт этот чёртов, думал с ума сойду.

Маюшка подняла глаза на меня:

– Это… не так просто.

– Это просто, если ты этого хочешь, – невольно разгорячился я.

Мне кажется, моя жизнь утекает между пальцев каждый день, а она тянет, она всё тянет, столько лет остаётся с Юргенсом.

– Ты любишь его.

Маюшка вздохнула, хмурясь:

– Не надо, Ю-Юша… Не начинай.

– Я не начинаю, Май. Я давно хочу закончить! Наконец закончить!

– Обязательно говорить? Лучше бы о Японии рассказал… – попыталась она. – Может, просто займёмся любовью?..

Способ, конечно, самый лучший уйти от разговора, но и я правда не могу больше терпеть этого… И сейчас, лёжа рядом с нею, задремавшей, как обычно, я надумал вот что: я сам поговорю с Юргенсом. При ней. Хватит бояться, в себе я уверен, если не сделать этого, ничего так и не произойдёт. Она женщина, Юргенс отец её детей, в конце концов они столько лет живут вместе, конечно, ей сложно даже начать этот разговор… Что я, в самом деле, на женщину переложил всю ответственность…

Приняв решение, я сразу обрадованно успокоился. Действительно, мне стало легче дышать. Осталось только выбрать день, когда сделать это. Но это не так важно, когда именно это сделать. В ближайшие дни, когда и Майя и Юргенс будут дома и желательно, чтобы детей не было при этом разговоре. Лучше им всё узнать позднее в пересказе…