Читать книгу Нам по пути? - Татьяна Измайлова - Страница 3

Когда я прокручиваю свою жизнь, кадр за кадром, событие за событием, то волей или неволей возвращаюсь в ее начало, в детство, ведь большинство наших травм родилось именно тогда, и я не стала исключением… Я вспоминаю близких, многих уже ушедших людей, вспоминаю маму, бабушек, дедушку.

Самые теплые, счастливые воспоминания связаны у меня с бабушкой и дедушкой по папиной линии. Их маленькая квартира на Брестской, запах пирогов… Бабушкины пироги были самыми вкусными, а кое-что из ее кулинарных, да и не только, уроков, несмотря на то, что она ушла, когда мне было всего семь лет, я храню в памяти до сих пор.

Бабушка Аня была сильным человеком и при этом женщиной на миллион. У нее всегда была идеальная прическа, красивое платье, от рук пахло персиковым кремом, который бережно хранился в угловом шкафчике в прихожей и был предметом моего детского вожделения. В доме часто собирались гости, и бабушка показывала наглядный пример мне, соплюшке, как и что надо и не надо делать. Она учила печь пирожки, и это было очень забавно. Я валяла тесто по табуретке, по полу, лепила причудливые загогулины, а потом они отправлялись в духовку и с пылу с жару подавались гостям на отдельном блюде со словами: «А это Танечка для вас испекла!». Как-то, когда мне было лет пять или шесть, я увидела, что бабушка красит губы, и я спросила: «Бабушка, а ты куда сейчас собираешься?» Бабушка сказала, что идет выбросить мусор и «женщина всегда должна быть красивой». А я запомнила это на всю жизнь и потом, повзрослев, интуитивно перед выходом из дома наносила блеск на губы…

Родного дедушку, папиного отца, я не застала. Он умер, когда папе было два или три года. Это случилось в Тегеране, где он служил в российской дипмиссии, и бабушка с маленьким папой на руках была вынуждена вернуться поездами в Россию, в Москву. Со слов моей мамы я знаю историю об этом путешествии, о том, как пожилая английская пара восхищалась красотой папы и предложила бабушке отдать его им, а не везти в холодную голодную Россию… Спустя много лет бабушка сказала, что лучше бы она его тогда отдала… На протяжении многих лет я не могла представить, как можно было это сказать, как можно было написать предсмертное письмо, в котором она отказалась от сына, прокляла его… Сейчас я это, хоть и частично, но понимаю! Я понимаю, что твой любимый ребенок может принести огромную боль, он может воткнуть нож в спину, что тебе может быть безумно стыдно за него… Понимаю, но не могу ни проклясть, ни перестать любить!

Дедушка был тем мужчиной, который, пусть и на короткое время, смог заменить мне отца. Я была его вселенной: мои косички он называл «дедушкино удовольствие», баловал и любил меня безмерно. Мне он казался сказочным волшебником, и я верила ему безгранично абсолютно во всем.

Даже когда он пообещал моего одноклассника Кошкина переделать в Мышкина, если он не перестанет дергать меня за косички, или когда зимой мне запрещалось мороженое, но я лопала его втайне, как мне казалось, от всех… Дедушка раскалывал меня за секунду: «Танечка, а сейчас по телевизору показали, что ты на улице ешь шоколадное мороженое». И я начинала оправдываться и говорить, что больше так не буду.

Дедушка ушел, когда мне было без нескольких месяцев десять лет, и я до сих пор помню тот день. Наша связь была настолько энергетически сильной, что, будучи в пионерском лагере в Подмосковье, я почувствовала его кончину. Я помню свои слезы в этот день, помню, что на меня смотрели, как на умалишенную, «с чего ты это придумала». Помню, как через неделю мама приехала в родительский день навестить меня и я, а не она, сказала, что дедушка умер… После смерти дедушки я начала очень остро чувствовать проблемы, несчастья близких мне людей, смерть…

С бабушкой по маминой линии я провела большую часть своего детства. Она была фантастически интересным человеком, истинной интеллигенткой. Помню такой эпизод из детства: я, как и все дети эпохи шестидесятых-семидесятых годов, многие «знания» получала от своих сверстников на улице и как-то, переходя с бабушкой за ручку Сущевский Вал, спросила ее:

– Бабушка, а кто такой блатной?

Бабушкин ответ помню до сих пор:

– Танечка, в русском языке нет такого слова, где ты его услышала? Запомни, пожалуйста, есть слово протеже, оно пришло к нам из французского языка и означает человека, которому помогают в определенных делах.

В этом ответе была вся моя бабулечка…

В молодости бабушка Мария имела счастье общаться с Есениным, Маяковским, ее рассказы всегда были упоительны, я могла слушать ее часами. Бабушка привила мне любовь к чтению, к слогу, к искусству. Лет с пяти она водила меня по музеям, а выход в театр с ней всегда был для меня настоящим праздником. Она была ярким, очень, а иногда и излишне, эмоциональным, мягким и податливым человеком с несостоявшейся женской судьбой. Побывала единожды замужем за мужчиной не из своего круга, пьющим и не разделявшим ее жизненные интересы. Развелись они задолго до моего рождения, я видела деда один раз, когда мне было года три или четыре. Помню, что болела, лежала в кровати и какой-то мужчина принес мне куклу и попросил назвать ее Володя… Его имя никогда не упоминалось дома, я даже не знаю, когда он умер, где похоронен. Как я понимаю сейчас, бабушка большую часть своей жизни была очень одиноким человеком, а последние годы провела в полной зависимости от моей мамы. Ее несостоявшаяся женская судьба отразилась на маминой, сделав ее жесткой и нетерпимой, а потом и на моей… Бабушкин уход, хотя последние годы ее жизни мы виделись крайне редко, тайком от мамы, я пережила очень тяжело… В тот день мне позвонил отчим и сказал: «Если хочешь попрощаться с бабушкой, приезжай».

Конечно я приехала и, слава богу, успела… Бабушка открыла глаза, улыбнулась, прошептала: «Танюшка…» – и ушла, надеюсь, в лучший мир!

Роль отца в жизни, в воспитании девочки очень важна. Именно отец помогает, а вернее, должен помогать девочке сформировать эмоциональную картину мира.

Еще Фрейд говорил, что девушка на подсознательном уровне ищет избранника, подобного отцу. Конечно, это не просто фигура отца, а тот образ папы, который она принесла в свою взрослую жизнь…

Папа является первым мужчиной, с которым сталкивается маленькая девочка, и во многом именно от него зависит, будет ли она простушкой или принцессой, счастливой реализованной женщиной или нет.

В первые семь лет жизни через отношения с папой в девочке закладывается представление о себе и о мужчинах в целом, и именно это она реализует во взрослой жизни. Будет ли она считать себя привлекательной и интересной, какое отношение к себе со стороны мужчин она будет воспринимать как норму? Все это формируется в отношениях девочки с папой, с ее «королем»!

Сегодня последний день января… Зима на Кипре – понятие относительное: в основном тепло, солнечно, всего пару дней были дожди, и верхушку Тродоса запорошил белый, искрящийся на солнце снег. Под моими окнами буйство зелени, летают разноцветные бабочки, кошки, мурлыкая, нежатся на солнышке. А я погружаюсь опять в воспоминания и размышления…

Рядом с любящим отцом девочка вырастает, понимая, что она достойна любви противоположного пола. Когда дочь видит, чувствует и знает, что самый значимый мужчина в ее жизни, отец, любит и принимает ее такой, какая она есть, девочка учится любить и принимать себя, и, что немаловажно – учится принимать любовь и внимание к себе противоположного пола. Отец для девочки – это целый мир. И если этот мир любит и принимает ее, всегда готов помочь и защитить, то ей ничего не страшно…

Папа исчез моей жизни, когда мне было около пяти лет, а нашла я его будучи восемнадцатилетней девушкой. Он не был ни «королем», ни даже его жалким подобием, хотя поначалу я думала по-другому и была очень счастлива его приходу в мою жизнь.

Родители развелись по банальной причине его измены. Могла ли мама попробовать простить и сохранить семью – я не знаю, и не мне ее судить.

Кстати, одним из первых моих детских воспоминаний стало то, как мы с мамой вернулись с моря домой на несколько дней раньше и застали там папу с девушкой. Помню эту сцену до мельчайших подробностей, даже имя той девицы помню. Когда мы встретились с отцом спустя почти четырнадцать лет, он рассказывал мне, как кругами ходил вокруг дома, где мы жили, выслеживал, высматривал, не решаясь подойти, меня у школы. Правда это или нет, я тоже не знаю. Он был великолепным актером и сыграть, обыграть мог любую ситуацию. Об очень многом вранье мы с сестрой, увы, узнали уже после его кончины. А незадолго до этого он сказал моей старшей сводной сестре: «Я прожил отличную жизнь: баб было много, все меня любили, и я пользовался их добротой».

Хорошо ли это, правильно ли – опять-таки не мне судить. У каждого свой путь, каждый из нас проживает свою книгу жизни, свой заложенный сценарий… Могу сказать только одно – мне очень не хватало папы и в детстве, и в юности.

Мама – первый, самый важный человек в жизни ребенка, мама – первое слово из его уст. Пуповина хоть и отрезается, но невидимой сохраняется на всю жизнь, вернее, должна сохраняться…

Мама закладывает программы и сценарии жизни, это самый кармический человек в нашей жизни.

Отношения ребенка с мамой проходят несколько этапов. В раннем детстве мы полностью слиты в одно целое, затем мы проходим фазу бунта, следующий этап – отделение от мамы, сепарация. Если все этапы пройдены качественно и вовремя, то приходит фаза, когда в сердце рождается благодарность к той женщине, которая подарила нам жизнь, вырастила, поставила на ноги. Если же какая-то стадия развития отношений не была пройдена и проработана, то мы застреваем в ней и это отражается на всех отношениях нашей жизни, будь то паттерны поведения с мужчинами или с нашими детьми. Наш собственный предел в отношениях с первым человеком нашей жизни формирует предел развитию отношений с другими людьми, с теми, кого мы встречаем на своем пути. Застряв на одном из этапов, мы не можем дойти до благодарности, становясь пленниками водоворота невыпущенных чувств. Женщина, разорвавшая отношения с матерью, отрезает себя от женского рода своей семьи, уходит ее материнская энергия. Такой женщине трудно создать семью и поддерживать тепло очага, ее вечными спутниками становятся тревога, неуверенность в себе, ранимость. Многое из этого мне, к сожалению, было знакомо, но я смогла избавиться от негативного груза и создать себя новую…

Моя мама – авторитарный, бескомпромиссный, не различающий полутонов человек, но при этом умеющая подстраиваться под обстоятельства и вышестоящих людей для получения различных выгод и жизненных удобств. Яростная коммунистка, парторг – она в нужный момент, впрочем как и многие тогда, мгновенно распрощалась с партбилетом и так же яростно начала отстаивать идеологию капитализма. Принципом воспитания единственной дочери, меня, она выбрала «заслужила» или «не заслужила», причем второго было в миллион раз больше. Ласковых слов от нее я не помню, а фраза «Ты копия своего отца» до сих пор звенит у меня в ушах. В детстве и юности это было моим клеймом позора. Еще одним ее методом воспитания был игнор, а это жесткая манипуляция. Далее жертвой, как куклой, очень легко управлять и диктовать свои условия, что она и делала, а я, как могла, приспосабливалась к той или иной ситуации… Мне всегда очень хотелось маминой любви, тепла, а в раннем возрасте было даже огромное желание быть похожей на нее. Наверное, это абсолютно естесственно. Пока мы слепы, образ мамы стоит на пьедестале. Прозревать же я начала лет в одиннадцать-двенадцать.

Мама вышла замуж за мужчину, который даже физиологически был мне не просто неприятен, а противен, но она была счастлива, что статус замужней дамы вновь вернулся к ней. С первыми днями присутствия отчима у меня связано два воспоминания… У нас была трехкомнатная квартира, где я обитала в дальней комнатке, и для того, чтобы пройти на кухню или в туалет, мне надо было пересечь зал, где спала бабушка. В ту ночь я проснулась, не помню, конечно, почему, и обнаружила дверь в мамину комнату закрытой. Я плакала, кричала, бабушка с трудом отвела меня обратно, а утром я увидела его… Второе воспоминание – я стою на кухне, вжавшись в холодную стену, а мама говорит: «Надеюсь, ты не против, что Миша будет жить с нами и будет твоим папой?!» Меня сковал страх, и я лишь произнесла: «Пусть только у вас не будет больше детей, пожалуйста». Эту фразу, как упрек в моем эгоизме, мне потом вспоминали миллионы раз. А в дополнение к упреку шло: «Из-за тебя я не родила, а это был бы замечательный ребенок, а не такая дрянь, как ты!»

Вместе с отчимом в наш дом пришли и новые порядки, и новые люди. Стало традицией приглашать «нужных» людей на обед. Обед всегда был шикарным, блюда подбирались исключительно под вкус приглашенных. Гостей встречали с распростертыми объятиями и поцелуями в зубы, а когда за ними закрывалась дверь, мама с отчимом перемывали им все кости. Я молча за всем наблюдала и детским неокрепшим мозгом пыталась понять, зачем же вся эта фальшь… Именно с детства я возненавидела двойные стандарты и угодливые маски.

Мама полностью контролировала круг моего общения и убирала из него всех ей неугодных, в их число попали и моя сестра по папе, и тетя. Уход их из моей детской жизни был особенно болезнен. В моей картине мира – чем больше любящих людей окружает ребенка, тем счастливее он вырастет. Но моя мама, видимо, об этом не задумывалась. Мама очень ревностно относилась к любым знакам внимания, комплиментам в мой адрес. Когда кто-то говорил: «Ой, какая красивая девочка!», мама отвечала: «Она не красивая, а самая обыкновенная и очень ленивая». Меня всегда это жутко задевало, обижало. Так взращивались мои комплексы и неуверенность в себе. Я никогда не могла поговорить с мамой на волнующие любого подростка темы, что-то обсудить, вместе посмеяться. Она не хотела быть моей подругой, быть Мамой, роль цербера была ей намного ближе.

Я чувствовала себя как в тюрьме и в подростковом возрасте начала бунтовать. Хотя назвать мое поведение того времени бунтом можно только утрированно. У меня даже не было ключей от квартиры, и если я приходила домой, будучи уже семнадцати- восемнадцатилетней девушкой, после десяти вечера, то мне просто не открывали дверь. В то время я узнала, что такое спать на чердаках, узнала о московских катакомбах, стала проводить время с хиппи, погрузилась в их культуру и мировоззрение. Эти годы стали отправной точкой к моей внутренней независимости.

Отношения мать-дочь и крепкие, и хрупкие одновременно, в моем случае я, сколько могла, старалась их поддерживать, подпитывать… Но это было очень сложно: не было любви и слишком много было обид.

Нелюбовь – это когда нельзя мешать, разговаривать, смеяться, лезть с обнимашками. Нельзя рассказывать о своих переживаниях – это глупости, а не переживания. Нельзя что-то просить – надо понимать, что это надо «заслужить». И вообще, зачем тебе это?! Нельзя рассчитывать на помощь.

Нелюбовь – это когда тебя любят за какие-то определенные, значимые для родителя, действия и поступки.

Нелюбовь – когда не ругают особо, но и не хвалят. Не замечают тебя, твоих усилий. Когда раздражаешь, несешь чушь, мешаешь. Нелюбовь делает ребенка робким, неуверенным, зажатым, он обрастает защитным панцирем, как моллюск в раковине… Включается закон выживания, но выживают не все. Представьте, моллюск – нежный, и раковина его защищает. Когда песчинка попадает в раковину, моллюск начинает от нее защищаться, ему больно, и он образует жемчужину. Так же психологические травмы, особенно детские, могут стать либо внутренней жемчужиной, или же погубить…

Ни для кого не секрет, что большинство наших травм родом из детства. Например, нарциссическая травма. Я воспитывалась, а вернее, росла с матерью-нарциссом, и эта тема мне, к сожалению, очень близка. У меня не было безопасного пространства для развития и риска, для ошибок. Маме нужны были только «пятерки» и высокие значимые достижения, которыми она могла бы похвастаться. А за каждым провалом, ошибкой следовало наказание и обесценивание. Причем обесценивалось абсолютно все – мои мечты, увлечения, влюбленности.

Ребенок не может жить без одобрения, поэтому я очень долго училась сама себя хвалить, любить, баловать. А так как меня часто наказывали, моя психика адаптировалась, и я перестала бояться наказаний и приобрела определенный жизненный иммунитет. Я исцеляла себя сама, другого варианта для меня просто не существовало.

Жизнь с матерью-нарциссом, требующей повиновения и восхищения, наложила на меня свои отпечатки. А как можно выжить по-другому, если любая попытка самовыражения обесценивается, если мама любое несогласие с твоей стороны воспринимает как проявление неуважения?.. Ей доставляло огромное удовольствие доминировать и разрушать мою самооценку. А мне впоследствии потребовались долгие годы на ее восстановление…

Годы моей юности, а по сегодняшним меркам детства, были нескончаемым кошмаром. Я была не то что не любимой, а лишней в мамином доме. Я училась и работала, мама забирала зарплату, оставляя мне только деньги на проезд. Тотальный контроль. За малейшее неповиновение следовало наказание. Никогда не забуду один эпизод… Уже общаясь с папой, я узнала, что он не стал при разводе разменивать квартиру только ради меня, и сейчас я могу, я должна заявить о своем праве. В то время мне часто приходилось ночевать не дома, опять-таки «благодаря» маме, и квартирный вопрос, безусловно, был очень важен. Папа пообщался с мамой по телефону, и на следующий день мы были приглашены на обед. Во время этого обеда, а вернее, их перепалки, мне кусок в горло не лез. Потом я долго гуляла с папой, и он убеждал меня подать исковое заявление в суд, но для меня это было диким. Я не могла судиться с матерью, с женщиной, подарившей мне жизнь… А вернувшись домой и дождавшись, что все пошли спать, я пробралась на кухню поесть. Но на звук открывшегося холодильника вошла мама со словами: «Что ты здесь забыла? Есть надо было за столом». Помню, как голодная я заливалась слезами обиды. Помню все…

Когда мне было около девятнадцати, я познакомилась с парнем из Югославии – Милан из Тузлы, старше меня на шесть лет. Мы гуляли, я показывала ему Москву, те места, которые безумно любила. Мы смеялись, читали стихи, рассказывали друг другу о жизни в наших странах. Вечером Милан пригласил меня на ужин в ресторан в гостинице «Космос». Я с удовольствием приняла предложение, абсолютно не подумав о возможных проблемах. А это было лето восемьдесят первого года, в то время я, как и другие простые граждане СССР, не имела права посещать интуристовские рестораны.

В фойе отеля меня задержали сотрудники КГБ и отвели на допрос в подвал. Это было страшно и омерзительно – они проверяли мои вещи, телефонную книжку, звонили домой. Вышла же я оттуда на рассвете. Милан ждал меня все это время на улице, а звонок консула его страны, как оказалось, стал моим спасением. В этот день Милан должен был улетать. Он проводил меня до дома, мы обменялись телефонами и адресами, договорившись, что обязательно встретимся вновь… Но наша встреча не состоялась. Когда я зашла домой, мама накинулась на меня, вырвала сумку, порвала бумажку с его данными, параллельно лупцуя меня резиновыми прыгалками. А через пару дней поздним вечером в мою комнату зашли два милиционера со словами: «Одевайся живо, ты едешь с нами». За их спинами стояли мама и отчим, молча наблюдая за происходящим. Меня привезли в районное отделение милиции, оказалось, что моя мама написала заявление о том, что ее дочь валютная проститутка, и просила осудить и выслать меня из Москвы… Слава богу, что начальником отделения был порядочный человек. Не помню его имя, но помню его лицо и слова: «Дочка, уезжай куда угодно, только будь подальше от такой мамы, она тебя погубит».

А пару открыток от Милана я нашла в ее столе через несколько лет, но я уже была замужем…

Мама доминировала всегда и во всем, регламентировала мою, да и не только, жизнь, подавляла жизненную энергию и веру.

Лучше, правильнее всего проходить сепарацию в подростковом возрасте. Это самое благоприятное время для обучения самостоятельности. Подросток может устраивать скандалы, отстаивать свои психологические границы. Все это хоть и неприятно для родителей, но совершенно нормально. Если же подростка подавили, заставили верить в авторитарность родителя, он становится, как правило, безвольным, бессильным что-либо изменить. Он теряет сам себя, перестает верить, что сможет чего-то добиться. Ему внушили, что он непутевый, неудачник, а это так трудно проигнорировать… Долгие годы ушли на мое восстановление, в уже достаточно взрослом возрасте я смогла сепарироваться и поверить в себя.

Вера в себя – это, к сожалению, не платье, которое можно купить и надеть на ответственное мероприятие. Настоящая вера в себя, в свои силы и возможности растет постепенно, как растение, которое со временем становится способным выстоять в любые ветра и бури. Вера в себя – это, по большому счету, вера в свою способность справиться, преодолеть препятствия и выйти из ситуации победителем. И первое, что необходимо сделать, – это принять текущую жизненную ситуацию, примириться с тем, как выглядит твоя жизнь на данный момент, с тем и теми, которые привели к такой ситуации. Только тогда, когда ты поймешь, что уже ничего нельзя вернуть обратно, появляется достаточно энергии, чтобы изменить жизнь… Мы сами определяем то, кем и каким хотим стать. То, что мы говорим себе, какие ставим цели, как мотивируем себя – все это дает силу и веру! Помните у Руми: «Все во Вселенной находится внутри вас. Просите всего у самих себя»?

Обида – одно из самых неконструктивных, разрушающих нашу душу чувств, а детские обиды сопровождают нас практически всю жизнь.

Избавляться от этого чувства необходимо, иначе оно бумерангом прокатится по всей жизни! Год за годом я работала над собой, пыталась простить, отпустить, освободить себя от груза обид, периодически мне это удавалось, но потом новая боль, новая обида… Много лет назад, после смерти отчима, мама первый и единственный раз в жизни попросила прощения у меня. Я была счастлива, я надеялась, что обрела ее вновь, я готова была положить к ее ногам весь мир… Но прошло энное количество лет, и все повторилось вновь. Она вновь пыталась подчинить меня, уже взрослого состоявшегося человека, своей системе ценностей, навязать мне чувство вины и далее по списку… Самым же страшным ударом стало для меня то, что она оболгала меня, разрушила мои отношения с младшей дочерью.

Не хочу опять погружаться во все, не хочу переживать вновь…

Не хочу! Я хочу простить маме все обиды, вранье, недосказанность, всю боль моего детства и юности. Я хочу быть свободной от негативных воспоминаний и негативных эмоций! Обида – это саморазрушение, и ее не надо подпитывать. Я хочу отпустить прошлое, наслаждаясь своим сегодняшним днем, и с уверенностью смотреть в будущее…

Единственный вопрос, который я хочу задать маме: «Почему ты меня никогда не любила?» Возможно, я его задам, а может быть, и нет… Хотя ответ я могу дать и сама, это трагический родовой сценарий. Моя мама – человек, не умеющий любить, а вернее – любящий только себя, да и то непонятной мне какой-то весьма специфической любовью.

Каждый из нас не только уникальная личность, но и звено длинной цепи поколений, и каждый из предков оставляет в нас свой след, крупицу своего жизненного опыта, так формируется родовой сценарий. Родовой сценарий формируется на уровне бессознательного и влияет на жизнь человека, нередко определяя его судьбу, управляя его поступками, выбором жизненного пути, партнера, формирует отношение к жизни в целом. Наша судьба зависит не только от нас, а также от наших предков, от событий и традиций нашего рода. Из поколения в поколение могут передаваться последствия психологических травм, невысказанных чувств, невыплаканных слез…

В случае моей семьи, особенно женской линии, этот сценарий, увы, трагический. Неприятие, двойные стандарты, недолюбленность, приспособленчество, неумение любить передавались из поколения в поколение, из рода в род. И, к сожалению, это будет продолжаться, пока кто-то не засучит рукава и не начнет менять родовую программу.

Необходимо осознать и освободиться от родового сценария! Очень печально подчас слышать от кого-то, что их тоже в детстве особо не баловали, много наказывали, держали в строгости и повиновении, но это сделало их «сильными людьми». На самом деле это не сила – это покалеченная психика, невротизация личности. Именно поэтому столько злых, агрессивных, бесчувственных, не умеющих сопереживать людей… Невротизация передается из рода в род. Дети принимают эту эстафетную палочку и тоже передают негативный сценарий своим детям…

Даже то, каких мужчин выбирает женщина, зависит от того, как ее мама проявляла свои чувства к дочери, как вела себя с ее отцом.

Я бы охарактеризовала свою мать эмоционально-тревожной. Она уделяла мне внимание только в двух случаях: когда я его «заслужила» своим хорошим поведением или оценками в школе, или же «выстрадала» его непослушанием, ведь наказание – это в понимании такой мамы тоже забота и проявление любви, а наказывали меня ох как часто…

«Благодаря» ей я выросла с пониманием, что любовь это драма. За нее нужно бороться, страдать, жертвовать собой, что чем больше страданий и эмоциональных качелей, тем сильнее любовь… Все негативные установки, удобренные неуверенностью в себе, в детстве и юности я получила сполна и впоследствии очень долго и кропотливо работала над собой для избавления от них. С большим трудом я смогла найти первопричины многих проблем и отработала «материнский сценарий».

Важность состоит в том, что необходимо разобраться, осознать проблематику и изменить родовой сценарий. Понять, что тебя воспитывали без любви, не научили любить, поэтому твоя задача – смягчить свое сердце, стать мудрее и не поступать так же, как поступали твои родители.

Первой моей попыткой изменения сценария было то, что еще в молодости я стала полной противоположностью своих родителей, прежде всего мамы. Но тогда я не понимала, что это антисценарий и подобные феномены не работают. Более того, пытаясь быть противоположностью маме, я допустила другие ошибки: перелюбила (хотя как можно перелюбить?!) своих дочерей, слишком приблизила младшую, став для нее не столько мамой, сколько подружкой…

И сейчас, погружаясь в воспоминания, анализируя ошибки прошлого, я прежде всего продолжаю работу над собой. Я наконец-то осознала личные истинные ценности, сформулировала собственные, а не навязанные убеждения, взяла полную ответственность за свою жизнь на себя, воспитала в себе самодостаточность, а самое главное – научилась отпускать обиды и не реагировать на негатив. Надеюсь, что скоро наступит и тот день, когда я смогу простить маму…

Я – взрослая женщина, мама, бабушка, но порой мне очень не хватает мамы. Не проходит дня, чтобы я, несмотря на все обиды, причиненную боль, не думала о ней. Иногда я набираю ее номер телефона, только для того чтобы услышать голос, голос, который по определению должен обволакивать теплом, заботой, любовью, давать защиту… К сожалению, в моей жизни этого не произошло.

Прошло более полугода с написания этой главы моего повествования…

Многое изменилось за это время, и как бы жутко ни звучало, – я не прощу, не прощу никогда свою мать!

Я могла и была готова простить свои слезы, детские и взрослые обиды, все причиненные ею страдания и психологические травмы, но никогда не смогу простить ее манипулирование моими дочерями, то, как она меня оболгала перед ними. Наверное, одно из самых страшных преступлений – это встать между женщиной и ее детьми, использовать детей, в моем случае внучек, против их матери. Этому не может быть ни объяснения, ни малейшего оправдания. Сказать, что мне больно, – это ничего не сказать! У меня не осталось слез, я выплакала все…

В старости люди лучше не становятся, все наоборот… Я не нужна была маме будучи ребенком, я не нужна и сейчас, когда мне почти шестьдесят, а ей восемьдесят пять. Мои девочки стали разменной монетой в ее нелюбви ко мне и удобным средством помощи старушке благодаря обещанным в завещании дарам.

Страшно! Страшно и больно!

Но, прежде всего, страшно за дочерей. Я перебираю их письма, поздравительные открытки, написанные мне в разные годы – от первых детских каракулей до взрослого осознанного возраста…

«Мамочка! Поздравляю тебя с днем Татьяны. Ты всегда о нас заботилась много-много лет, и я хочу тебе пожелать счастья, здоровья, любви и побольше радости. Это я, царица ангелов». Настя, 11 лет.

С днем рождения!!! Самой классной маме от Оли».

Оля, 16 лет.

Просматриваю, обливаясь слезами, фотографии – домашние, из наших путешествий, перечитываю, как мазохистка, наши чаты…

Куда в одночасье ушла их любовь, нежность, забота? Почему они забыли все? Почему в их сердцах полыхает только ненависть, ненависть ко мне, той, кто дала им жизнь и любовь? Почему они так легко вычеркнули меня из их жизни? Почему они даже не задумываются о законе бумеранга? Миллион почему…

Есть мудрая восточная пословица: «Палка, которой ты побьешь отца, когда-нибудь понадобится твоему сыну». Может быть, они ее никогда не слышали?

Да, я не святая и, конечно, совершала ошибки, но с полной уверенностью могу сказать, что моя любовь к дочерям всегда была безусловной, все, что я делала, было ради них и для них. Возможно, это и было ошибкой…

Я молю Бога только об одном – чтобы беда не коснулась моей внучки, чтобы ее мама наконец-то очнулась от забытья! Если этого не произойдет, если мои дочери не изменят свое мировоззрение, свои убеждения, тогда родовой сценарий передастся дальше и пострадает Майя. Ведь только от нас зависит, что мы передаем дальше нашим детям и внукам.

Остановить деструктивную родовую программу можно только осознав и переработав прошлые ошибки. И это в наших силах! Изменяя самих себя в лучшую сторону, удаляя из сознания деструктивные родовые программы, мы делаем более счастливыми не только себя, но и детей, и внуков. Каждый из нас вносит свой вклад в копилку рода – позитивный или негативный. Отсюда важность духовной работы над своей личностью. Ничего, абсолютно ничего не проходит в нашей жизни бесследно, все отпечатывается на нашем родовом дереве.

Я хочу разрушить негативный родовой сценарий! Я буду бороться до конца…