Читать книгу Ледяной рыцарь - Татьяна Леванова - Страница 4

Утром девочка проснулась от того, что Авдуська, с силой дернув за ткань полога, оборвала витой шнурок, который держал ее, бусинки посыпались на лицо и руки спящей, словно град.

– Ничо, ничо, – ободрила ее тетка Дарья, – делать тебе, видать, нечего, хочется с иголкой под потолком скакать. В духе мага Недодела твое проворство.

Не успела Маша встать, чтобы помочь Авдуське собрать все бусинки, как тетка Дарья сунула ей под нос чугунок с вареной картошкой.

– Это завтрак? – пробормотала девочка, разглядывая исходящие паром сероватые картофелины.

– Дыши! – приказала Дарья. – Гони задушиху. Живот потом набивать будешь.

Маша послушно задышала открытым ртом. Тетка Дарья кивала, довольная собой, глядя на ее старания. Нельзя сказать, чтобы своеобразная ингаляция была неприятной, но Машу очень интересовало, что бы сказал папа о подобном лечении. Тем временем Авдуська затопила печь, раздвинула полог, разожгла жаровни, подмела золу с ковра. В общем, все были заняты, когда в комнату вошла госпожа Гривастая.

– Я очень рада, что тебе лучше, – сказала она бесцветным голосом, на ее лице не отразилось никаких эмоций. – Я принесла тебе книгу. Прочитай вслух, пожалуйста, начало первой главы.

При виде госпожи тетка Дарья так поспешно отдернула чугунок, что рассыпала несколько горячих картофелин, Авдуська же моментально испарилась из комнаты. Тетя Рыкоса, небрежно впечатав в ковер мягкие клубни своими каблуками, подошла к кровати и положила Маше на колени большую книгу.

Прежде чем открыть ее, девочка потрогала шероховатый темно-зеленый переплет, обвела пальцем овальную миниатюру посередине. На миниатюре был изображен загадочный зверь – мощные кошачьи лапы, широкая белая грудь, уши с кисточками, гордый поворот рысьей головы с развевающейся по ветру гривой, которая напоминала бы львиную, если бы не была такой же пятнистой, как и шкура зверя, имевшая все оттенки коричневого: золотистые, бронзовые, песочные, с небрежными, словно случайные мазки, черными полосами и кляксами. Зверюга оскалился в рыке…

– Саблезубая рысь? С гривой? – удивилась Маша. Она увлекалась биологией с четвертого класса, но такого зверя не знала.

– Наш предок, Гривуха, – с достоинством ответила тетя. – Читай же!

Девочка перевернула несколько страниц – тяжелых, шершавых, цвета кофе с молоком, – и присмотрелась к буквам. Еще со времен Как-о-Дума, с Академии Сквозного Пути она знала, что только юным странникам – Сквознякам – под силу привыкнуть к новому, чем бы оно ни было – воздуху, пище, языку, алфавиту. Надо только дать себе время настроиться.

– Читай! – повысила голос тетя.

Сначала буквы и язык казались незнакомыми, потом Маша почувствовала легкое жжение в глазах, страницу заволокло туманом, и сквозь него стали проступать сначала отдельные буквы, потом они начали складываться в слова.

– «Р-ы-с-а-р-и, – заторопилась девочка. Первые слова дались с трудом, дальше она читала уже свободно. – Устаревшее рыкари, в южных областях – рыцари. Грозные дети могучего Гривухи, милостивы будьте к людям и рысям, своим слабым и неразумным братьям по крови…» Это что значит, рыцари не люди?

– Рысари – это рысари, – ответила тетя. – Читай еще!

Тетка Дарья поспешно собрала с пола раздавленный картофель в подол и заторопилась выйти. Голодная Маша с сожалением проводила ее взглядом, потом вновь опустила глаза в книгу. Похоже, с приходом тетки завтрак сам собой отменился.

– «Путь рожденных Гривухой. Мы охотимся, мы сражаемся, мы горды, сильны, отважны. Мы милостивы к тем, кто ниже нас. Наши стальные клыки, зубы и когти сильны, наши клинки…»

– Хорошо, – прервала ее Рыкоса. – Я вижу, читать ты умеешь, помощь звездного лекаря тебе не потребуется. Часовня стоит закрытая, со времени смерти моего бедного брата некому в ней просить Звезды на Горе о милости. Пусть лекарь не ест наш хлеб почем зря, у нас его не так много. Учись, дитя мое, вспомни, кто ты есть, какой ты породы. Я навещу тебя через пару дней, и лучше бы тебе не разочаровать меня.

Она вышла из комнаты, оставив Машу с книгой в руках. Лишь через полчаса после ее ухода служанки осмелились вернуться. Они поспешно навели порядок, смахнули пыль с тумбочек и столиков, под их умелыми руками засверкали изразцовые плитки. Маше подали, как и вчера, большую чашку бульона с укропом, к нему грубый черный хлеб, вкусный, с крупной желтой солью на корке, сваренное вкрутую куриное яйцо и одно моченое яблочко, рыхлое, кисло-сладкое, с толстой кожицей. Она быстро все умяла, поглядывая в книгу. Против ожидания, история рысарского рода Гривухи увлекла ее, правда, было слишком много имен. Краем уха она прислушивалась к разговору служанок.

– Что-то госпожа сударыня затевает, книгу заставила читать сиротку, мучительница, – буркнула Авдуська.

– Работай знай, нам еще сундук с нарядами пересмотреть да проветрить, – отрезала тетка Дарья.

– Это еще зачем?

– Задушиха у венцессы пройдет, начнет выходить в платьях, чистопородное блестящее воспитание получит.

– Да неужели?

– Видишь сама, щечки розовые, глазки блестящие, волосики густые, красоточка, вон историю чистопородных господ сударей читает. Я еще вчера говорила – кровь-то, она сказывается. Новая госпожа сударыня вырастет в замке Громовая груда.

– Еще одна?

– Помалкивай знай. Повезло девчонке, так не лезь…

Маша вздрогнула, но глаз не подняла. Что значит – еще одна? Почему «повезло»? На этот счет у нее была смутная догадка, что она не первая венцесса Калина в этой комнате, но что это значило и почему ее все принимают за венцессу, она не понимала. Может, у них тут так принято? Может, сюда специально приводят девочек на роль венцессы, раз она понравилась госпоже Гривастой, то ей предстоит жить в замке, носить парчовые платья, поэтому служанки считают, что ей повезло? Если так, то тем более ей лучше побольше узнать о рысарях. И при этом не стоит думать, куда делась настоящая венцесса, о которой говорила тетя Рыкоса. Может, ее вообще не было?

Света от узких окон было немного, за день Маша сожгла четыре свечи. Она читала так долго, что у нее заболела голова, но тетка Дарья, хоть и ворчала, не осмелилась отобрать у нее книгу. Она подсунула под руку девочке миску с сушеной черникой, кислой, дымной на вкус, но приятной, вроде семечек, и, несомненно, полезной для глаз. Когда глаза начали слипаться, девочка заснула, а пробудившись, вновь принялась за чтение. Книга, которую принесла привениха, оказалась интересной, словно рыцарский роман, и полезной, так как из нее девочка все больше узнавала о мире, в котором очутилась.

Он был совершенно не таким, каким она себе его вообразила, узнав от служанок и привенихи о рысарях и замках. Прежде всего, рысари оказались совсем не рыцарями в привычном понимании. Здесь не было турниров, прекрасных дам и королевского двора. Горстка людей, закованных в железо, обитое мехом, называла себя чистопородными, потому что в их жилах текла кровь легендарного зверя Гривухи. Были и другие чудовища – мохнатая однорога, живущая в Долине Медленной смерти, зубохват, похожий на тигра с добродушной улыбкой, обнажающей сто зубов в два ряда, тем более опасный, что он умел становиться невидимым, умшастый ежик – размером с собаку, строящий дома и знающий толк во врачевании. Почему-то от них не произошло ни одного рысарского рода. Бывало, рысарями становились не по роду, а по деньгам и по силе. Но чистопородные рысари – такие, к каким относилась привениха Рыкоса Гривастая, имели право на три беспрекословных приказания на одно поколение. Что это значило, Маша не поняла.

А в остальном рысарский быт был скучным и кровавым. Они постоянно сражались между собой, захватывая и теряя замки, кольцом обвивающие подножье Горы Ледяной угрозы, хорошо еще, что деревни, кормившие их, относились каждая строго к своему замку, а не рысарю. Сменил один железнобокий другого – селянам все равно, они исправно приносили продукты, лишь бы их дома не трогали. Откажись деревня отдавать часть урожая в ближний замок – конный отряд потопчет нивы, пожжет дома. Так что все жили спокойно – рысари сражались исключительно между собой, крестьяне работали.

В общем, с рысарями все просто и понятно. С устройством мира – тем более. Маша зачитывалась биографиями великих венцесс и веников, предков Калины Горькослезной-младшей. Страницы в книге различались – одни были жухлыми, желтыми, другие более новыми, одни были бумажными, другие пергаментными. Упоминание о проклятии ледяной кости началось с прадедушки венцессы Калины.

– «Горе, горе тебе, рысарский род, слава зверя и крови, огненное сердце вулкана охладело к тебе, извергает он тьму и холод на погибель чистопородным рысарям…» – шепотом прочитала Маша и отвела взгляд от книги к окнам, за которыми синело ночное небо. Теперь она знала, что замок стоит на склоне той самой Горы Ледяной угрозы, повинной в появлении проклятья ледяной кости, от которого стынет в жилах кровь человека, тело становится твердым и хрупким. Кто-то застывает сразу насмерть, превращаясь в ледяную статую, а кто-то годами страдает от ужасного холода, чувствуя, как сначала отказывают ноги и руки, затем перестают слушаться губы, и только глаза еще движутся на заледеневшем лице, туго обтянутом сухой бледной кожей…

Читать дальше про болезнь не хотелось. Маша закрыла книгу и погасила свечу. Она думала о новом мире, где она очутилась, и о том, какой может быть ее миссия. Должна ли она справиться с проклятьем ледяной кости? Или найти того, от кого исходил магический зов? Или узнать о судьбе настоящей венцессы Калины? Или помочь тете добиться титула? А может быть, все сразу?

Служанки, явившиеся поутру, с подсушенными дровами и чашкой теплого бульона, так и нашли Машу – бледную, с кругами под глазами, съежившуюся среди скомканных простынь и одеяла.

– Ты что, детка? – испуганно спросила тетка Дарья и потрогала лоб у девочки. Маша медленно поднесла руку к лицу – лоб был влажный, но холодный. Горло не болело. Слегка покалывало в левом виске, но на такую мелочь не стоило обращать внимания. Маша чувствовала, что она потеряла слишком много времени, валяясь в постели и лечась от таинственной задушихи. Пришла пора действовать.

– Позовите тетю, Рыкосу Гривастую, – слабым от недосыпа голосом произнесла девочка.

– Может, поешь сначала? – предложила Авдуська.

Маша выпрямилась на кровати, откинула с лица спутанные волосы и строго посмотрела на девушку, изо всех сил стараясь вести себя именно так, как, по ее мнению, вела бы себя на ее месте подлинная венцесса Калина.

– Немедленно подите к тете и передайте ей, что я, венцесса Калина Горькослезная, полностью пришла в себя и желаю говорить с ней! – твердо сказала девочка.

– Звезды на Горе, – протянула озадаченно тетка Дарья, не отводя испытующего взгляда от Маши. – Давай, Авдуська, делай, что велено. Ох, чую я, грядут дела поважнее новорожденных Звезд…