Читать книгу Ледяной рыцарь - Татьяна Леванова - Страница 5

В тот памятный день Рыкоса не пожелала с утра увидеть свою племянницу. Вместо этого она отдала несколько распоряжений слугам. В замке захлопали двери, загудели печные трубы, поднялась столбом пыль из сундуков и с ковров, которыми были обтянуты для тепла каменные стены. По всему замку, по переходам и галереям, на стенах, смотровых башнях и глубоко в погребах, подземельях и бараках простых, нечистопородных рысарей передавали люди друг другу весть: «Очнулась венцесса Калина от проклятия ледяной кости!»

Машу же для начала обули в смешные плетеные лапти с подшитыми внутрь грубыми овечьими носками и повели в парилку.

Впереди гордо шагала тетка Дарья с глиняным кувшином на подносе. За ней – Маша и Авдуська со стопкой неровных серых простынь. Замыкал шествие дядька Завояка с сундуком чуть поменьше, чем тот, что стоял у подножья венцессиной кровати. Они прошли по коридорам, по деревянным лестницам, вышли в широкую кухню, заставленную коробами и бочонками, словно кладовая, и только оттуда спустились на широкий двор замка. Посмотреть на то, как ведут чудом выздоровевшую венцессу в баню, собрались все, от рысарей до челяди. Их оказалось не так уж много – человек десять слуг и двадцать воинов.

– Мм, какая лепота! Парилка, с пихтовым маслицем, с березовыми листочками, не венцесса, лебедь белая выплывет, – завистливо вздохнула маленькая, как девочка, и кругленькая, как мячик, кухарка. Маша от смущения опустила голову – она предполагала, что с мытьем в мире вечно воюющих рысарей будут проблемы, но чтобы из этого устраивали такое событие?

Однако, увидев парилку, девочка наотрез отказалась войти туда. Со стороны пекарни к стене прикрепилась башенка с несколькими окошечками, под ней, прямо во дворе замка, развели костер. Пока горел огонь, из окон башенки вырывались клубы пара.

– Это кастрюля настоящая, а не парилка! – запротестовала Маша.

– Не хочешь – не надо, дело венцесское! – флегматично протянул дядька Завояка и, к Машиному ужасу, начал усердно чесать свою голову. Он так увлекся, что едва не столкнул Машин сундук в костер.

– Давай, – подтолкнула ее тетка Дарья. – Или в венцессы, в чистоте жить, или в чернолюдье, блох кормить. Цельную книжку прочитала, а париться боится, что за дитя!

Пришлось покориться – пример дядьки Завояки был более чем убедителен. Неожиданно в парилке Маше понравилось, изнутри башня была деревянная, теплая, ароматная, словно буханка только что выпеченного черного хлеба. Правда, такая же тесная и темная. Сначала казалось душно и жарко, потом девочка привыкла, позволила Авдуське натереть ее пихтовым маслом, расчесать длинные спутанные волосы.

Затем служанки разворошили сундук и стали подгонять для нее чьи-то древние наряды, тяжелые, расшитые золотом, серебром и каменьями. Пока служанки приводили одежду в порядок, разнежившаяся Маша начала было дремать в теплой, ароматной духоте, как вдруг новый зов словно подбросил ее.

– Что это? – беспокойно спросила она. – Кто это?

Рвущую ее изнутри пустоту невозможно было терпеть. Девочка отпихнула в сторону тетку Дарью, натянула на влажное тело шерстяной длинный свитер, взяла в руки куртку, увернувшись от испуганной Авдуськи, сунула ноги в плетеные лапти, замотала наспех волосы льняной простыней и выскочила во двор замка. У костра под парилкой хлопотал высокий чумазый дядька с неровно обкромсанной бородой, на его кирпично-красном лице светились казавшиеся почти белыми глаза.

– Ты куда, твое чистопородие, – рявкнул он и ухватил за болтающийся край льняной простыни.

Маша мотнула головой, ее мокрые волосы рассыпались по плечам и тут же застыли, на голову словно опустили ледяную шапку, противно заныл затылок. Девочка прижала горячие ладони к мерзнущим ушам и поспешила в сторону, откуда ей мерещился зов. Она обогнула кухню, глянула вдоль стены замка, по галерее которой прохаживался стрелец в меховой шубе, с арбалетом в руках, затем поспешила в сторону широкого, приземистого здания без окон, с одной сиротливо торчащей трубой на крыше. Около него зов достиг своего пика, едва сердце не лопнуло, но у самого входа ее перехватили чьи-то сильные руки, обернувшись, она увидела незнакомого рысаря в необычных доспехах. Поверх куртки и штанов из толстой, дубленой кожи на рысаре был пузатый железный жилет, руки покрывала кольчуга, металлические круглый плоский шлем с козырьком, налокотники и наколенники придавали воину сходство с любителем покататься на роликах. На плечах лежала полоса богатого меха, плотно курчавящегося, но более жесткого на вид, чем каракуль. Под коленями, на косо обрезанных валенках и на рукавицах виднелся такой же мех. Покуда Маша рассматривала необычное облачение, ее догнала Авдуська и с размаху надела ей на голову капюшон нежного беличьего плаща. Рысарь отпустил девочку, она немедленно сунула руки в широченные рукава и едва не застонала от ощущения тепла.

– С ума сошла, только от задушихи избавились, оглушиху подхватить хочешь! – напустилась на девочку служанка. – Чего тебе так срочно понадобилось в бараке?

– Я что-то услышала, – оправдывалась Маша. Но она вовремя прикусила язык, сообразив, что не стоит говорить о магии и зове незнакомым людям, которые еще неизвестно, как к этому отнесутся.

– Что ты могла здесь услышать? – рысарь быстро глянул из-под козырька на застывшие фигуры стрельцов на стенах и сторожевых башнях.

– Я не уверена, – ответила Маша. Она попыталась прислушаться к своим ощущениям, чтобы проверить, нет ли поблизости магии, но ей здорово мешали холод и намокшая одежда. – Пустите меня в барак, я пойму…

– Ты еще, видимо, нездорова, – поспешила успокоить ее Авдуська. – Зачем венцессе в барак? К тому же читала всю ночь. Померещилось. Пойдем в замок, пока не простыла, после баньки-то… Да и с тетей пора увидеться…

Перед тем, как пойти к тете, девочке пришлось выдержать два часа примерок и причесываний. Вся одежда из сундука была либо мала, либо велика, хорошо сидело только тяжелое платье, расшитое тусклым золотом с чуть заметным красноватым отливом, отделанное красной яшмой, зеленым малахитом и нашитыми, наподобие чешуи, перламутровыми пуговицами.

– Вот же красота, ай, богато да ляписто, – завистливо вздыхали служанки. Маше платье откровенно не нравилось. Она поцарапалась об острые края негнущихся рукавов, жесткий воротник моментально натер шею, само платье было тяжелее даже, чем бывал ее портфель в разгар школьной четверти. Зато оно помогало держать осанку и скрывало смешные плетеные лапти. Кроме того, более ничего надеть было нельзя, когда еще умелые руки Авдуськи подгонят старинные платья, явно передающиеся по наследству много лет, под Машин размер?

Девочке заплели волосы, уложили вокруг головы, на манер короны, хотя до затылка Машиной косички, честно говоря, не хватило, закололи прическу шпильками с головками из красной яшмы, на шею надели бусы из разноцветных нешлифованных камней. Девочка их все вертела, пытаясь угадать самоцветы, но узнала только яшму, малахит, кварц да необработанный янтарь, знакомый ей по любимому ожерелью бабушки, которое та отчего-то считала оздоровительным.

– Поесть мне дадут сегодня? – спросила уставшая от превращений в венцессу девочка, упрямо натягивая на стоящее колом платье свою кожаную куртку, с рукавов посыпались камешки.

– Ты приглашена на обед к их чистопородию госпоже сударыне, Рыкосе Гривастой, – торжественно объявила ей тетка Дарья.

«Час от часу не легче! Наверняка жуткий этикет с двумя десятками вилок, как в кино. Сейчас меня заставят их выучить, в дополнение к геральдике и родословной», – от волнения у Маши даже зачесалась спина, но в плохо гнущихся платье и броне было невозможно дотянуться до лопаток.

Авдуську оставили в комнате разбирать одежду, тетка Дарья и дядька Завояка провели Машу по уже знакомым закругляющимся коридорам к двери в тронный зал.

Девочка вошла в зал, оставив за спиной своих провожатых. Здесь было так же холодно, как несколько дней назад, ночью. Только тетя Рыся сидела не на шкурах у подножья трона, а за массивным деревянным столом у стены. Его окружали меховые табуретки.

– Присаживайся, детка, – тихо сказала тетя Рыся.

Тотчас же появился сутулый вислоусый старик. Он торопливо принялся накрывать на стол. Маша в смущении присела, она старалась не смотреть, как бегает с горшками и подносами немолодой, усталый человек, и ей было неловко под пристальным взглядом кошачьих глаз госпожи сударыни.

«Не выйдет из меня венцессы», – невесело подумала девочка.

Наконец на столе появились два котелка, исходящих паром, в одном была нечищеная, порезанная ломтиками вареная свекла, в другом – серая каша; миски с солеными огурцами, с солеными шляпками каких-то грибов, сверху оранжевых, как морковка, снизу зеленых, как тина, уже знакомый Маше колючий хлеб, копченые ребрышки и жареная курица. Старый слуга угомонился, присел в уголке, взял в руки шестигранную коробочку размером с большое яблоко и принялся крутить ручку, послышалась скрипучая нудная мелодия.

– Чистопородные рысари обедают с музыкой, – строго сказала тетя, глядя на то, как скривилась девочка.

Маша твердо решила ничего не есть, пока не узнает, как именно положено вести себя за столом, но госпожа сударыня не обращала никакого внимания на ее манеры, не поучала, вообще ничего не говорила. Она взяла в руки копченые ребрышки, разодрала их на отдельные косточки, принялась глодать с видимым удовольствием, изредка отправляя в рот кусочки свеклы и огурцов. Осмелев, Маша оторвала куриное крылышко – со вчерашнего вечера у нее во рту не было ничего, кроме сушеной черники. Хотя застольный этикет тети Рыси ее немного озадачил. За все время тетя более не сказала ни слова, только с жадностью поедала мясо, обгладывала косточки. Заканчивая обед, тетя Рыся пригубила горячий и пенистый напиток, пахнущий медом и травами, сбитень, которому Маша предпочла козье молоко, и сказала:

– Ну что же, я вижу, у тебя проснулся аппетит, ты выглядишь гораздо лучше, чем месяц назад.

– Месяц назад меня здесь не было, – осмелилась напомнить девочка.

– Конечно, – не моргнув глазом, ответила тетя Рыся. – Ты была на краю гибели. Впрочем, ты и сейчас в опасности, если только не будешь слушать тетю, которая желает тебе лишь добра.

– Простите, тетя, я забыла, – Маша виновато оглянулась на старика. – Я прочитала вашу книгу…

– Ты выглядишь совсем как прежде, – продолжала женщина, внимательно глядя на девочку своими кошачьими глазами. – Глазки ясные, личико разрумянилось, вылитая покойная мама. Полагаю, ближе к весне мы вполне осилим дорогу до Теплого берега, чтобы представить тебя официально и вернуть венец, а с ним и право на беспрекословный приказ. В твоих интересах играть по правилам и во всем слушаться меня.

– Для чего вам венец? – у Маши ломило зубы от скрипучей музыки, старый слуга очень старался, несмотря на то что хозяйки давно закончили трапезу.

– В современных рысарях все меньше от благородного Гривухи, все больше волчьей дикости, – начала тетя так мягко, словно рассказывала удивительную сказку, – деревни живут своей жизнью, рысари же все время проводят в войнах, уничтожая друг друга. Несмотря на прекрасное рысарское воспитание, которого, кстати, у тебя нет по причине слабого здоровья, как например, метание кинжалов, бой на ножах и железяках, верховая езда – я не могу, естественно, соперничать с мужчинами в ведении войн, в открытом бою. Боюсь, что только твоя и моя родословная пока удерживает в моей власти Громовую груду, крепость наших предков. У тебя в кольце замков Горы Ледяной угрозы самый влиятельный титул. Я намерена представить тебя чистопородным рысарям, чтобы они отказались от посягательств на Громовую груду. А до тех пор мы в опасности. К примеру, как раз накануне твоего выздоровления мне прислал угрожающее письмо рысарь Зазубрина. Он собирается напасть на замок.

«Напасть на замок», – повторила про себя девочка, ее сердце забилось часто-часто.

– Может, нам пора удирать?

– Я полагаю, весть о твоем выздоровлении остановит его. В крайнем случае, нас защитят верные воины, рысари и стрельцы. Скоро праздник новорожденных Звезд, после него путешествия запрещены, поэтому мы не можем тронуться в путь сейчас.

Удостоверившись, что девочка послушна и готова играть по правилам, привениха, очевидно, успокоилась и расслабилась. Она снова заняла свое любимое место у подножья трона, закутавшись в звериные шкуры, словно в одеяла, и принялась расспрашивать девочку по летописи. Маша немного путалась, но отвечала на вопросы верно, удивляясь про себя, насколько легче запоминать новый материал, когда от этого зависит твоя жизнь, не то что учить химию в школе, если страшнее двойки ничего не грозит…