Читать книгу За тех кто в море… - Татьяна Ляпина - Страница 4

Люба вышла с кладбища, села в свой «фольксваген», припаркованный неподалёку. Машину заводить не торопилась. Легче на душе, как ожидалось, почему-то не стало: видимо, не совсем «отпустила». Хотя часть чёрного булыжника, лежавшего все эти годы в её сердце, несомненно, унеслась сегодня в пропасть забвения. Нет, так не годится: надо снять этот груз со своей души навсегда. Поразмыслив над чем-то, она решила вначале позвонить маме.

Валентина Николаевна Иванова долго не отвечала. Наконец Люба услышала встревоженный мамин голос:

– Дочь, ну где ты там? Зачем телефон отключила? Я беспокоюсь. Ты скоро дома будешь? Роберт уже соскучился по мамочке.

– Мама, мне нужно немного побыть одной, поэтому очень тебя прошу понянчиться с внуком до завтра. Я тебя умоляю, не тревожься за меня. Мне надо подумать, посидеть одной в тишине. Я поеду на дачу. Вы туда не вздумайте приезжать, и телефон на это время я отключу. Завтра я уже вернусь домой, обещаю. Пока, целую.

Не давая матери опомниться, Люба отключила телефон. Она завела машину и поехала в сторону кольцевой, а оттуда – в Тосненский район. Едва Люба повернула на дорогу, ведущую к садоводству, как в небе сверкнула молния – и следом посыпался дождь.

– Прямо по настроению, как заказывала, – пробурчала себе под нос Люба.

Капли были крупные, как градины, и звонко били по стеклу автомобиля, словно просились внутрь. Но «наездница» была неумолима. Она упорно «скакала» по буграм и ямам грунтовой дороги, ругая хозяев тех домиков и большущих дач соседних садоводств, которые мелькали за окном её машины: «Ну скажите мне на милость, когда вы собирались здесь дома строить, почему сначала дорогу себе не проложили? Правильно говорят, что в России любое поле называют дорогой, если собираются по нему проехать».

Люба отчаянно вознесла правую руку к небу и больно ударилась пальцами, уткнувшись в обшивку автомобиля. Не обращая внимания на боль, она продолжала выговаривать своему невидимому слушателю: «Скажи мне, ангел мой хранитель, говорят, что вы сидите там, за невидимой завесой, и только ждёте, когда же к вам люди обратятся за помощью. Вот я сейчас прошу тебя – пошли нашим людям столько денег, чтобы они смогли проложить себе хорошие дороги, чтобы им было радостно ступать по своей земле. И чтобы свет наконец-то появился на дорогах!»

Тут Люба повернула за угол и ахнула: просёлочная дорога, тянувшаяся длинной змейкой вдоль их садоводства, была освещена хоть и редкими, но – фонарями! Машина плавно скользила по гладкой поверхности земли, по которой недавно прошёлся грейдер. «Ага! – воскликнула женщина. – Значит, один из ангелов является председателем нашего садоводства?! Ну что же я могу на это сказать? Молодцы! Спасибо, ангел, если, конечно, это всё твоих рук дело!»

Вскоре Люба подъехала к заветному домику на краю улицы, окруженному великолепным садом, в глубине которого спрятался пруд с краснопёрыми рыбками и лягушками. Она любила этот клочок земли, расположенный у самого леса. Участок был недавно куплен её родителями, в нагрузку с птицами, галдящими по утрам, с запахом сосны и ласковой прохладой утренней росы. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Въехав во двор, Люба поставила машину на площадке перед гаражом. Закрыв ворота, она направилась к поленнице дров, красиво сложенной под навесом за домом. Дело в том, что запасной ключ от ворот висел в квартире родителей, в прихожей, и Люба успела его незаметно от матери «умыкнуть» (на всякий случай), а вот от дачи ключик находился у отца в машине, и сейчас вся надежда была только на тайник. В самом уголке, у стены, она увидела полешко с маленьким красным крестиком. Вытащив его, Люба обнаружила заветную жестяную коробочку, в которой хранился запасной ключ от дома. «Надо же, сколько лет здесь уже лежит! Наверное, ни разу им никто до меня не воспользовался. А ведь это моя была идея: сделать тайничок для запасного ключа. Мама возмутилась, а папка поддержал – и победило большинство». Вспомнив всё это, Люба впервые за день улыбнулась. В доме было тихо, тепло, уютно. Как всегда, всюду царил армейский порядок: Валентина Николаевна слыла фанатом чистоты. В большой гостиной было прохладней, чем в остальных комнатах, но здесь обитал хозяин и душа дома – камин. Рядом, в «дровнице», лежали маленькие, прямо как игрушечные, полешки. В камине тоже. Только спичкой чиркни – и все дела. Такую привычку завёл отец. Люба первым делом разожгла камин. Дровишки разгорелись сразу, будто спички, заиграли цветным пламенем.

«Пусть пока горят себе, а мне надо сделать то, для чего я приехала», – напомнила себе Люба и решительно отправилась на чердак. Обычно у всех нормальных людей на чердаках царит хаос. Собственно, для чего он ещё нужен? А для того, чтобы забрасывать туда всё, что выбросить жалко, но и приспособить некуда. Но это правило совершенно не касается Любиной мамы. Она и здесь навела свой порядок. Только ей было известно, где и что лежит. Когда в доме требовалось что-либо найти, отец и Люба звали маму: «Мисс Марпл, помоги!» Она могла время от времени менять место хранения каких-то вещей, а потом путём логических, «пошаговых», как она говорила, умозаключений вспомнить, куда и что переложила. Убеждать её не делать этого было совершенно бесполезно. Она говорила: «Горбатого могила исправит».

Но один ящик для мелочей, стилизованный под сундук, подаренный маленькой Любе в Новый год, когда отец служил в Германии, оставался на своём неизменном месте. Люба, собираясь уехать от родителей далеко и надолго – в Германию, поставила Валентине Николаевне ультиматум:

«Ноги моей здесь не будет, если тронешь сундук с места». Мамочка, шутливо приложив руку к голове, откозыряла:

«Есть, так точно, товарищ командир!»

Люба быстро нашла заветный ящик. Судя по отсутствию пыли на нём, мама к нему всё-таки притрагивалась. Сундук был пластиковый, нетяжёлый, поэтому Люба, взяв его под мышку, спустилась в гостиную. Подбросив в огонь поленья, она уселась на пушистый ковёр, лежащий перед камином, и открыла крышку пластикового сейфа, хранящего многие девичьи секреты и сокровища. Здесь были открытки от друзей, блестящие фантики, маленькие фигурки, добытые из шоколадных яиц, блокноты с адресами и телефонами давно забытых людей. В коробке из-под конфет лежали самые что ни на есть секретные материалы – три тетради в сорок восемь листов, исписанные мелким почерком. Это были её дневники. Сколько лет она к ним не притрагивалась, поэтому сейчас испытала волнение и растерянность: «Что же делать? Сразу сжечь? Или всё же сохранить? Зачем? Я за этим и приехала, чтобы избавиться от гнетущего прошлого».

Люба решительно открыла первую страницу и пробежала глазами по строчкам. Хотела захлопнуть и бросить в огонь, но несколько слов вдруг зацепили её.

Из дневника Любы

«Я заглянула ему в глаза и поняла, что любовь существует. Я увидела в нём, как в зеркале, себя. У него такие же, как у меня, большие глаза. Только они ещё более завораживающие: бездонные, увлекающие в омут, потому что синие. Говорят, что «глаза – зеркало души». Я согласна с этим. Тогда какая же у него душа? Они хоть и близнецы с братом, но я Олега ни с кем не спутаю. Если есть любовь с первого взгляда, то это случилось со мной. Боже, за что мне такое счастье?!»

Слёзы тихой струйкой потекли по носу Любы, закапали на ковёр. Она отложила тетрадь. Прислонилась спиной к дивану и закрыла глаза. Воспоминания, как цветные слайды, всплывали в памяти.