Читать книгу Сухой колодец - ТАТЬЯНА МЕНЬШИКОВА - Страница 1

Перекошенная калитка легко открылась, стоило надавить на рычажок. Серые доски во дворе по старинке заменяли тротуарную плитку. Деревянный дом из сосновых бревен спрятался за открытой верандой, как пожилая дама скрывает свое лицо за потрепанным веером. Стас одним шагом преодолел три ступеньки и оказался под тенью крыши.

Все, что было на веранде, покрывал слой запустения в виде пыли, сухих листьев, каких-то веточек… Всего, что любой ветерок подхватывал играя, а, наигравшись, тут же бросал, нисколько не заботясь о порядке, зачем-то придуманным глупыми людьми…

Оглядевшись вокруг, Стас пристроил свою сумку на относительно чистом столе у края веранды. Открыть немудреный навесной замок для него оказалось делом одной минуты. Неширокие сени встретили его полумраком и сырой прохладой с легким запахом гнилой древесины и плесени, который врывается в ноздри, стоит переступить порог старого деревянного дома. Здесь этот запах старины присутствовал вдвойне – дом простоял запертым несколько месяцев.

Вышарканные доски пола прикрывала самотканая полосатая дорожка. Чередующиеся светлые и темные полосы, сотканные из старого белья, приглушали стук каблуков о доски, но такая звукоизоляция совсем не работала в обратном направлении: жалобный скрип половиц под ногами, тревожа тишину, отчетливо вонзался в уши.

Проигнорировав маленькую дверь с левой стороны, Стас сделал четыре шага и замер перед второй дверью. Уперся в нее ладонью, почувствовав кожей прохладу крашенным досок, толкнул.

Вторая дверь из толстых, плотно подогнанных досок, была не заперта, хотя скважина для ключа имелась на видном месте. Смачно чавкнув уплотнителем в виде войлока обтянутого дерматином, она поддалась напору и со скрипом, громкостью превышающим в сто раз скрип половиц, отворилась.

Старый дом тяжело вдохнул свежий воздух, что быстрым утренним сквозняком пронесся по открытым сеням.

Склонив голову перед низким проемом, Стас перешагнул высокий порог. В доме не так, как в сенях, пахло сыростью и плесенью, но затхлость застоявшегося воздуха ощущалась вполне прилично.

Розоватые, от множества мелких цветочков, ситцевые занавески на окнах мало препятствовали солнечным лучам, и в доме было довольно светло.

Хмыкнув над суевериями местных жителей: они побоялись тревожить жилище старой ведьмы и не стали закрывать ставни у пустующего дома, Стас вошел внутрь.

Внутреннее убранство нисколько не отличалось от доброго десятка других домов, в которых приходилось бывать ему раньше. Длинная кухня с двумя окнами, смотрящими на деревенскую улицу. Беленая печка в самом центре дома, расположенная таким образом, что каждому помещению доставалось по ее части.

Кухня и обе комнаты выглядели жилыми и были чисто прибраны. Складывалось впечатление, что хозяйка отлучилась на минутку и вот вот вернется…

Не разуваясь, Стас неторопливо прошелся по дому. Полы почти повсюду были прикрыты толстыми коврами и под тяжестью незваного гостя доски протестовали уже не так мучительно, как в сенях.

Щелкнув вполне современными пакетниками у дверей, Стас удовлетворенно хмыкнул: алюминиевый диск сдвинулся с места. Тут же за спиной недовольно заворчал пустой холодильник, откликнувшись на подачу электроэнергии.

Просто райские условия для ссылки, усмехнулся про себя гость старого дома и вышел на веранду за сумкой.

Теплое, свежее утро незаметно перевалило в такой же прекрасный день. Стас, прикрыв глаза, замер на крыльце, всей сутью наслаждаясь тишиной и спокойствием, что остались только в дальних деревнях, где сама жизнь плевать хотела на требования и условия современного мира.

Сполна насладившись погодой, Стас неохотно вернулся в дом. Следовало заняться обустройством, хотя он и не планировал задерживаться здесь больше, чем на нескольких дней.

После повторного и более пристального осмотра дома, Стас выбрал для себя ближнюю к входной двери комнату. Судя по количеству вещей и удобству постели, хозяйка предпочитала другую комнату. Стас с легкостью мог преодолеть в себе врожденную брезгливость к абсолютно любым вещам, но сейчас он не находил ни одной уважительной причины, чтобы не брать в расчет свои чувства.

Пусть мягкая и удобная, но все же чужая, сырая постель старой, умершей женщины не была пределом его мечтаний, и он вполне ожидаемо остановился на добротном диване. Подушку и чистое белье Стас обнаружил, порывшись в шкафу.

Часть места в объемной сумке занимали продукты – хлеб, консервы, печенье, макароны. На сегодня хватит, решил Стас, выкладывая продукты на стол.

Еще какое-то время заняли поиски запасных ключей от дома. Каждый раз возиться с замком отмычкой, занятие утомительное, да и не очень законопослушно выглядит со стороны. А если придется отпирать дом под взглядом кого-то из местных? Сразу донесут участковому… Тут никакие родственные связи с бывшей хозяйкой не помогут… Мало ли в мире Дубровиных?

Стас не сомневался, что легко найдет способ уладить недоразумение, но тратить на это время не хотелось. Но еще больше в таком случае станет мешать пристальное внимание со стороны соседей, которые, страдая от отсутствия развлечений, непременно сочтут своим долгом вывести его на "чистую воду". А это уже грозило определенной шумихой и скандалом, чего он хотел избежать всей душой.

Пока же все принимают его за немного чокнутого туриста, племянника умершей местной то ли ведьмы то ли ведуньи, у него есть все шансы управиться по-тихому за пару дней.

Проинспектировав баню, Стас решил, что будет вполне естественно, если он затопит баньку, чтобы смыть с себя дорожную пыль и усталость.

Осмотрев двор и все хозяйственные закутки, колотых дров он не обнаружил. Только десятка два березовых чурок были свалены в бесформенную кучу возле сарая. Старый, ржавый колун валялся тут же, под ногами. Ну что ж… Кто не работает, тот не моется, переделал Стас пословицу на подходящий к случаю лад, и взялся за топор.

С водой оказалось проще: маленький насос в колодце исправно работал, и осталось только расправить шланг и подтянуть его к бадьям в бане.

Баню Стас любил. Ее влажный пар окутывая тело, как вторая кожа, мягко давил, проникая внутрь, казалось, до самых костей. Вдыхая мутный от пара воздух, Стас чувствовал, как капли пота щекотно стекают по коже, оставляя мокрые дорожки. Волосы слиплись на лбу, стали лезть в глаза, откинув их пятерней, он почерпнул ковшиком студеной воды из ближайшей бадьи и вылил себе на голову. Резко мотнул головой, разбрызгивая вокруг себя брызги. Несколько из них попали на раскаленную печь, та возмущенно зашипела, превращая их в пар. Вода в бадье успела стать теплой и нисколько не охладила тело.

Стас вышел в предбанок. У летней бани был один недостаток – если вблизи не было водоема, то тоска по ледяной проруби ощущалась на физическом уровне.

Прошлепав босыми ногами по отросшей траве к колодцу, Стас сбросил в колодец ведро. Шумно прогремев цепью, оно плюхнулось в воду, нарушив покой зеркальной глади. Несколько мощных рывков, и полное ведро показалось над срубом.

Не раздумывая, Стас легко поднял ведро над головой и опрокинул на себя. Ледяная вода в мгновенье остудила разгоряченную кожу.

Белая простыня вокруг бедер намокла, неудобно облепила ноги, сковывая шаги. Стас вернулся к бане, присел на лавку под маленьким окном. Да, баню он любил… Только не всегда удавалось париться в одиночестве… Шутки сослуживцев над его спиной не отличались разнообразием, но это было лучше, чем когда случайные знакомые, заметив его шрамы, зачем-то начинали демонстрировать свои отметины и накручивать себе воспоминания о боли, что они испытали, получив свои "украшения".

Пять полос параллельно ребрам, каждая шириной в сантиметра три, красовались на одной половине его спины, сужаясь к позвоночнику. Блеклые, чуть выпуклые, неестественно гладкие по центру и сморщенные по краям, они напоминали полосы на тигриной шкуре в негативе.

Ожоги от раскаленного металла. По одному в день. Ровно в полдень. Добровольно. Он выиграл. Поэтому сейчас он жив и свободен, а пятеро других здоровых смелых молодых мужчин гниют в земле.

Так называемых арабских борцов за свободу можно было обвинять в чем угодно, но своеобразное понятие о чести было даже у них. И еще им было скучно. Очень скучно. Молодые парни со сверкающими черными глазами из-под чалмы хотели почувствовать кровь врага, им хотелось на себе испытать сомнительный азарт перестрелок и услышать, разрывающий барабанные перепонки, грохот взрывов. Но их командиры медлили, выжидали, тянули время… Подбитый вертолет, перевозящий вражеских солдат, был для них подарком Аллаха.

Несколько сослуживцев умерли сразу, при крушении. Стас и еще пятеро выжили…

Каменный мешок несколько дней служил им тюрьмой. Их не трогали, кормили засохшими пресными лепешками, пока однажды, обкуренные полевые командиры, устав ждать выкуп, не надумали поспорить о человеческой выносливости…

Условия спора на корявом русском Стасу и его товарищам озвучил пожилой араб: каждый день в одно и то же время их будут выводить на середину лагеря. Они должны добровольно, без единого позыва к принуждению, снять рубаху и стоя, замереть, подставив спину под раскаленный металл. Лишний шаг вперед – смерть. Потерял сознание от боли – смерть. Не вылез из ямы добровольно или по дороге на место экзекуции замер в испуге – смерть.

Первый раз идти было не страшно. Их построили в ряд под прицелом, приказали оголить спины. Несколько арабов прошлись вдоль ряда, рассматривая пленных, словно лошадей на рынке. Один, который был повыше, без предупреждения ударил кулаком Стасу в живот. Стас от неожиданности выдохнул, почувствовал, как свело диафрагму, но справился, не согнулся. Араб довольно заулыбался и похлопал Стаса по плечу.

– На тебя ставлю. Большие деньги. Выживешь – отпущу. Слово даю.

Стас выжил. Араб слово сдержал. Стаса, полуживого, через пять дней вышвырнули из кузова пикапа по пути следования российской колонны. Ночь он пролежал на каменистой дороге, глотая пыль от южного ветра и, в перерывах между периодами беспамятства, сочинял сочный матерный рапорт о последних пяти днях своей жизни…

Пар в парилке улегся. Старая железная печка перестала трещать от случайных брызг. Бревна изнутри напитались жаром и теперь нехотя отдавали тепло, делая воздух в бане влажным и вкусным. Ощущение, будто находишься в чане с парным молоком, портили лишь жесткие полати.

Стас очнулся, растирая кожу до красноты, смыл с себя пот. В очередной раз выплеснул себе на голову таз с холодной водой. Бак с горячей, так и остался – доверху наполненный.

Старый дом, уже напитанный через открытые двери свежим летним воздухом, встретил нового жильца уже ласково, уютно. Оранжевое на закате солнце пялилось прямо в окно комнаты, которую выбрал себе Стас, расцвечивая все вещи в яркие цвета с резкими, четкими длинными тенями.

Пошарив в объемной сумке, Стас достал чистую одежду. Не стал одевать все: черную футболку бросил на спинку стула.

Бывалые пружины потрепанного дивана тихонько скрипнули под весом мужчины, но выдержали, справились, упруго приняли нужную форму, поддерживая тяжелое тело. Стас закрыл глаза.

Через минуту он уже спал.