Читать книгу Корбо. Водяная Луна. Возвращение. Книга 3 - Татьяна Милях - Страница 4

Осторожно положив Эстель на диван в каюте адмирала, капитан дель Сильво, пытаясь привести сеньору в чувства, поднёс к её лицу нюхательную соль. Приоткрыв глаза, она тяжело простонала, но увидев мужчину, подскочила и, напоминая дикую кошку, прошипела:

– Не прикасайтесь ко мне!

– Простите, сеньора, – неловко потупился дель Сильво, – мне очень жаль.

– Вам жаль?! Моего мужа так страшно убили, а вам жаль?!

– Я не знал… Я не думал, что адмирал способен на такое.

– Уйдите, Даниэль! Я не желаю никого видеть! – отвернулась женщина, и капитан, сокрушённо вздохнув, направился к выходу.

В этот момент в каюту завели Тэо. Вырвавшись из рук матроса, мальчик бросился к матери, и, порывисто обнявшись, они замерли. Даниэль на мгновенье остановился и, бросив на сеньору и ребёнка сочувственный взгляд, терзаемый виной, вышел наружу.

– Мама, это неправда! Папа не мог погибнуть! – как только они остались одни, воскликнул Тэо. Взглянув на сына глазами, полными тоски, Эстель крепко прижала ребёнка к груди, но так ничего и не смогла ответить. Малыш высвободился из рук матери, серьёзно посмотрел ей в глаза и проговорил. – Мама, не плачь! Я вырасту и убью их всех!

– Молчи! – взволнованно прошептала Эстель. «Господи! Если адмиралу придёт в голову подобная мысль, он может избавиться и от ребёнка» – испуганно подумала она и, взглянув на сына, взмолилась: – Ни говори такого никому! Обещаешь?

Соглашаясь, мальчик кивнул, и Эстель вновь крепко прижала его к себе. Расцеловав и лицо, и головку ребёнка, она наконец выпустила Тэо из объятий и, осмотревшись, печально задумалась. Терзаемая горестными размышлениями женщина молчала и, продолжая сжимать ручонку сына, пыталась осознать свалившуюся на неё горькую действительность.

Её отважный капитан погиб… В это не хотелось верить, но это было так. В подтверждение страшного факта кровавая картина вновь и вновь вставала перед глазами Эстель, и её сердце, сжимаемое мучительной судорогой, рассыпалось на мелкие колючие кусочки. Грудь выжигало адским огнём, а душа безутешной вдовы изводилась гнетущей тоской, пронзая всё тело острой леденящей болью. Самое страшное: у неё не было возможности даже похоронить мужа. И разум захлёстывало щемящим жгучим состраданием к любимому мужчине. «Господи! Как ты мог допустить, чтобы его подвергли столь зверской казни?» – беззвучно взывала она к равнодушному создателю.

Эстель представляла, какое жуткое смятение испытывали люди, ожидая смерти от безжалостного морского монстра. Она просто кожей ощущала весь ужас одного только вида приближающейся зубастой пасти и понимала отчаянье людей, когда в их плоть вонзались уродливые челюсти чудовища. Будто само тело Эстель терзали острые клыки, вгрызаясь раскалёнными клещами в её несчастное сердце.

Гнетущие мысли заставляли слёзы наворачиваться на глаза прекрасной сеньоры, и только присутствие сына заставляло её держать себя в руках, а не завыть в голос громко и протяжно, словно простой деревенской бабе. В кровь закусывая губу, Эстель старательно сдерживалась и украдкой всё же вытирала слезу, упрямо переполнявшую глаза.

Неожиданно за окном потемнело, и на корабль обрушился проливной дождь, изливаясь вместо сеньоры горючими слезами.

В каюту зашёл адмирал. Не удостоив мужчину даже взглядом, Эстель демонстративно отвернулась.

– Ну что вы, сеньора, не стоит принимать всё так близко к сердцу, – невозмутимо хмыкнул дель Альканис.

Графиня готова была взорваться от ненависти и, гневно блеснув глазами, процедила:

– Близко к сердцу, адмирал? Мой муж погиб! Вы убили его! – и от праведного возмущения у бедняжки задрожали губы, перехватило дыхание, и, боясь, что она всё же не выдержит и расплачется, Эстель замолчала.

– Ничего, вскоре вы сможете вновь выйти замуж, – как ни в чём не бывало, заявил сеньор и поинтересовался: – Вы помните моё предложение? Оно в силе. Я готов жениться на вас.

Эстель чуть не задохнулась от негодования. В её голове не укладывалась столь наглая циничность. Как дель Альканис вообще мог предположить, что после того, что он сделал с её мужем, она согласиться выйти за него? Да с этим человеком ей было невыносимо находиться в одной комнате, противно дышать с ним одним воздухом, тошно просто смотреть на него, не то, чтобы иметь близкие отношения.

– Я скорее умру, – презрительно поморщилась сеньора.

– Не стоит говорить столь категорично, – ядовито улыбнулся адмирал и пристально взглянул на женщину. – Вы же любите своего сына? И не хотите потерять и его?

Мать замерла от ужаса. Она понимала: этот страшный человек способен на всё.

– Вы способны убить невинного ребёнка? – не желая верить, что такое возможно, спросила Эстель и, взглянув в змеиные глаза адмирала, внутренне содрогнулась. – Вы не посмеете, – неуверенно возразила она.

– Я не желаю, чтоб из Воронёнка вырос новый Ворон, – сухо проговорил дель Альканис. – И только ваше согласие на брак может сохранить ему жизнь. А чтобы у вашего сына не возникло желания мстить мне в будущем, я дам ему подобающее воспитание, – пообещал он.

– Вы же знаете, я всю жизнь буду ненавидеть вас!

– Ничего. Ненависть такое же сильное чувство, как и любовь. – усмехнулся адмирал. – Говорят, от любви до ненависти один шаг. А раз так, то почему нельзя сделать шаг в обратную строну? – сеньор хищно улыбнулся и взглянул на пленницу немигающими птичьими глазами. – Но вы должны принять решение прямо сейчас. Или вы соглашаетесь, и мы все вместе покидаем этот остров. Или я всё равно увезу вас, но уже одну, а мальчишку отправят на «Поцелуй Фортуны», и он разделит участь команды, – пригрозил дель Альканис. – Вам придётся выбирать: станете вы моей женой или рабыней.

– Не понимаю… Зачем вы шантажируете меня и вынуждаете дать согласие на брак? Если в любом случае намерены подчинить себе?

– О, всё очень просто, – едко улыбнулся адмирал и, опустившись в кресло, по-хозяйски в нём развалился. – Вы наследуете богатства графа де Дюрана, а поэтому заключение брака для меня столь важно, – бесстыдно пояснил он.

Внутри у Эстель всё похолодело:

– Но тогда у вас ещё больше повода убить моего сына. Тэо прямой наследник.

– Пока мальчишка не достиг совершеннолетия, он мне не опасен. Вы становитесь распорядительницей всего состояния мужа. Но Воронёнок подрастёт и захочет владеть всем сам… – сеньор многозначительно замолчал и, выдержав паузу, продолжил: – И чтобы избежать этого, вам придётся отдать сына под мою опеку. Ко мне перейдёт управление и землями, и недвижимостью, и счетами графа де Дюрана. У меня будет достаточно времени вернуть себе то, что пират получил незаконно, ограбив испанскую корону и меня лично, – пояснил дон Хосе, и в голосе сеньора послышались торжествующие нотки. – В противном случае… – адмирал вновь замолчал, давая понять несчастной матери, что ожидает её сына.

Взглянув в испуганные глаза женщины, дель Альканис удовлетворённо усмехнулся. Сердце Эстель охватило отчаянье. Перед ней стоял ужасный выбор. Выйти замуж за человека, которого она дико ненавидела и откровенно презирала?! За человека, который убил её любимого мужчину?! Это было невыносимо… Всё внутри неё яростно сопротивлялось такому согласию, но как ещё уберечь сына от жесткого зверя в личине адмирала? – безысходно мучилась мать.

– Я сделаю все, что вы хотите, – обречённо проговорила она. – Только не трогайте ребёнка!

– Хорошо, – победоносно улыбнулся адмирал. – Я знал, что вы согласитесь. Я буду столь добр и разрешу поселиться вашему сыну в одном из монастырей Нового света. Мои люди отвезут его на место и отдадут монахам. Вы не должны будете встречаться с ним. Он должен забыть о своём происхождении дабы, когда немного подрастет, у Воронёнка не возникло желания предъявлять права на имущество графа де Дюрана. Позже ваш сын примет монашеский сан и откажется от всего мирского, в том числе и от прав наследования, – добавил сеньор.

– Я не смогу видеться с ребёнком? – испугалась Эстель. – А как я тогда узнаю, что вы не обманули меня и не приказали убить Тэо ещё по дороге в монастырь?

– Настоятель монастыря подтвердит это письмом.

– И вы хотите, чтобы я поверила бумажке? Непонятно кем написанной? Нет! Пусть кто-нибудь из людей моего мужа отправится вместе с вашими солдатами и убедится, что Тэо передали в руки монахов, а потом вместе с ними вернётся и подтвердит мне, что с моим сыном всё в порядке, – категорично потребовала мать. – Только после этого я дам согласие на брак.

Адмирал недовольно поджал губы, но вынужден был согласиться на условия графини:

– И кого из этих проходимцев вы собираетесь послать сопровождающим с мальчишкой?

– Пусть отправится Жермон де Дюпре, – предложила Эстель и обосновала свой выбор. – Я доверяю этому человеку. Он дворянин, и к тому же хорошо знает испанский.

– Ну что ж, я согласен, – не стал спорить адмирал, позвал слугу и приказал привести французского офицера.

Вскоре Жермона завели в адмиральскую каюту, и дель Альканис объяснил, что от него требуется.

– Надеюсь, барон, вы согласитесь оказать мне такую услугу? – обратилась Эстель к мужчине.

– Сочту за честь служить вам, мадам, – поклонился де Дюпре.

– Вам повезло, – обращаясь к французу, кисло скривился дон Хосе. – Сеньора сохранила вашу жизнь. Правда вы всё ещё остаётесь моим пленником, а после того, как вы исполните пожелание графини, я подумаю, что с вами делать дальше, – усмехнулся дель Альканис, и барона потащили в трюм галеона.

– Надеюсь, вы сохраните приличия и до свадьбы позволите мне жить отдельно от вас? – строго взглянула Эстель в самодовольное лицо адмирала.

– Не смейте беспокоиться, сеньора, я не пират, – надменно хмыкнул дон. – Тем более я желаю быть уверенным, что сын, которого вы мне подарите, будет от меня, а не от капитана, – зло сощурился дель Альканис, и женщину охватило чувство протеста. Ей совсем не хотелось рожать своему мучителю наследника. – Вас разместят в гостевой каюте, – уточнил адмирал, и пленницу вместе с ребёнком увели.

Оставшись наедине с сыном, Эстель обняла его и, задумавшись, горько вздохнула. Мальчик, печально взглянув на мать, спросил:

– Этот противный дядька собирается жениться на тебе? А как же папа?

Мать закусила губу, и по её щекам всё же потекли слёзы.

– Так надо, мой хороший, – проговорила она. – Вскоре нам предстоит расстаться. Пойми, я делаю это только ради тебя. Я всегда любила и люблю только твоего папу и никогда его не забуду, – печально взглянула Эстель в глаза сына. – А ты постарайся не забыть, кто ты. Позже я постараюсь найти тебя, чего бы мне это ни стоило. Обещаю… – прошептала мать, утирая слёзы, крепко обняла ребёнка.

– Мама, не плачь, – успокаивал Тэо. – Я ничего не забуду. Я всё понимаю. Он хочет убить меня, – проговорил малыш, и Эстель, ещё крепче прижав его к себе, зажмурила глаза. – Ничего, я вырасту и освобожу тебя! – горячо заверил мальчик, и мать, всё-таки разрыдавшись, покрыла голову сына поцелуями.

Дождь лил целый день и закончился ближе к вечеру. Солнце уже спустилось к горизонту, когда сеньор Альканис вновь вышел на палубу. Любуясь закатом, адмирал решил отложить казнь до утра и вызвал к себе барона дель Сильво. Находясь в хорошем расположении духа, дон Хосе заявил:

– Капитан, пожалуй, я не стану дожидаться завтрашнего дня. Боюсь опоздать на встречу с губернатором Пуэрто- Бельо, – пояснил он и, ещё раз взглянув на тускнеющее небо, уверенно добавил: – Кроме того, там готовится к отправке серебряный флот, а потому я отправляюсь сегодня же. А вы, дель Сильво, перевешаете пиратов и отправитесь в Сантьяго-де-Куба. Кроме того, хочу, чтобы при входе в порт реи «Благого Вестника» и нашего трофея украшали эти разбойники, – кивнул адмирал в сторону покорно поникшего фрегата. – Пусть люди увидят, что ждёт тех, кто посмеет покуситься на интересы испанской короны, и тогда все поймут, что преступника неизбежно настигнет суровая кара.

– Простите, адмирал, но я капитан, а не палач, – холодно возразил дель Сильво. – Тем более трупы на реях не способствуют управлению парусником. А потому я не стану вешать моряков, какими бы преступниками они, по вашему мнению, не были. Ищите для этого дела другого человека, – твёрдо взглянул он в глаза адмирала.

– Вы всегда были чистоплюем, дель Сильво, – поморщился дель Альканис, но вынужденный смириться с решением капитана, задумался, кому бы поручить это щекотливое дело.

На столь непривлекательную роль охотно согласился барон де Бергани. Предателю не хотелось оставлять в живых свидетелей собственной подлости, и, понимая, что после его злодеяний, ему закрыта дорога не только на Тортугу, но и во Францию, он старательно выслуживался перед высокопоставленным сеньором, рассчитывая перейти на службу испанской короне. И теперь Эмиль чувствовал себя победителем. Адмирал передал под его начало «Поцелуй Фортуны», и барон, примеривая на себя роль капитана, уже строил планы.

Когда галеон дель Альканиса вышел из бухты, де Бергани вернулся в шикарную каюту графа де Дюрана, воссозданную с прежнего «Поцелуя Фортуны». Утром Эмиля ожидала нелёгкая работёнка, но его не донимали муки совести. Нравственное самосознание аристократа заглушала сумма, указанная на банковском векселе, выданным адмиралом. Жалкий клочок бумаги оказался весомей цены человеческих жизней, и, приятно согревая карман и алчную душу барона, заставлял его торжествовать.

Самодовольно развалившись в кресле, де Бергани через открытое окно следил за силуэтом корабля, растворяющегося на просторах засыпающего моря. Потягивая вино, Эмиль размышлял о грядущем страшном развлечении и, любуясь игрой жидкости в бокале, зло прищурился. Вино цветом напоминало спёкшуюся кровь, но барон, хладнокровно усмехнувшись, одним залпом выпил его до дна. Сердце человека ни на секунду не дрогнуло.

Прислушиваясь к растекающемуся по телу хмельному теплу, де Бергани, упиваясь полученной безграничной властью, рисовал себе картины дальнейшей безбедной жизни. А в это время в гостевой каюте адмиральского галеона графиня де Дюран несчастными глазами провожала остров, ставший для её мужа роковым. С тоской взглянув на мирно сопящего сына, Эстель тяжело вздохнула и в ожидании нового дня пристроилась рядом с мальчиком. Но гнетущие мысли о своей горькой судьбе долго не позволяли ей уснуть, а главное – душу сеньоры терзала тревога о туманном будущем маленького виконта.