Читать книгу Зверь внутри тебя - Татьяна Новикова - Страница 4

Четыре года я плыл по течению. С того самого дня, как у меня появилась тайна – пугающая, леденящая кровь, ужасная и прочие преувеличения – я как-то разучился радоваться мелочам. Жизнь разделило алой лентой на «до» и «после».

Наши с Ирой родители погибли, когда мне только-только исполнилось двенадцать лет – банальная автокатастрофа. Они даже не мучились, а мы остались одни. Никому не нужные дети. Сестра долго не могла прийти в себя, она словно застыла в безвременье. Неделями я готовил ей разваренные пельмени с несъедобной яичницей, кормил с ложечки. В тот момент не она была старшей в семье – восемь лет разницы, как-никак, – а я. Позже Ира очнулась от спячки. Она приняла родительское наследство и бизнес, за который вцепилась зубами, только бы не погрузиться в уныние.

Я хотел стать для неё всем. К сожалению, мечты восемнадцатилетнего паренька рухнули в одночасье. Вечер. Пустынная аллея парка. И существо, что выскочило из неоткуда. Его зубы сомкнулись на моей лодыжке, и сначала я решил, будто это бродячий пес. Даже сделал укол от бешенства.

К сожалению, прививки не распространяются на оборотней.

Перед полнолунием меня знобило. Весь день я провалялся в предобморочном состоянии, списывая всё на тот укус (правильно списывал), а вечером перестал управлять собой. Растворился в звере.

Чудо, что сестра была в отъезде. Я бы не простил себя, если бы она пострадала.

Тем вечером, двадцать шестого июля, мир окрасился в алые полутона. На небе воссияла полная, налитая кровью луна. Я сопротивлялся, боролся до последнего, но тьма во мне одержала верх.

Первое превращение стало настоящим кошмаром. Тело выворачивало наизнанку. Такую боль и опустошенность я не испытывал никогда. А ещё страх. Дикий. Необузданный. Животный страх.

Кости выломало точно списки, раскаленные прутья воткнулись в мясо, и тело перестало принадлежать мне. Я видел себя будто со стороны. Животное. Омерзительное. Грязное. Клыкастое создание с розовой пеной у рта.

Зверь во мне жил собственными животными инстинктами. Он хотел одного – убивать.

Тем вечером моя жизнь переломилась вместе с последней костью.

Я оставил попытки устроиться на работу. Я отказался от личной жизни, дабы не причинить никому вреда.

В какой-то момент мне даже понравилось не испытывать ничего. Никаких эмоций. Полный ноль. Прожигать каждый день своей жизни, менять девушек, не запоминая их имен.

Но с появлением Киры всё пошло наперекосяк.

Нет, я не влюбился в неё. Ничего подобного. С первой же встречи я понял, что она – моя новая жертва. Я играл с ней каждым взглядом и словом, доводил до исступления, подпускал и заставлял меня ненавидеть.

Мне нравилось наблюдать за её яростью.

Она не была красива, скорее – интересна. Угловатая, совсем ещё хрупкая, не познавшая себя. В её глазах застыла такая злоба, что мне нравилось осознавать: я и только я могу породить в ней такие чувства. Не восторг, не восхищение, но ярость. Выкристаллизованную ненависть.

Мне не нужна была её любовь.

Даже ежедневник я забрал исключительно из вредности, да только Кира подобрала неудачное время, чтобы его вернуть. Полнолуние.

В первый день я попросту не слышал её звонков, а на второй, когда очнулся и ощущал себя растоптанным, побитым псом, почему-то захотел открыть. Даже двигаться было больно, но я по стеночке дополз до двери, спустился во двор. Встретился с ней взглядом.

В ней было что-то такое, что заставило боль притупиться. Запах? Нет, она не душилась. Просто её присутствие, голос, волнение – всё это несло умиротворение. Неосязаемые волны воротили потрепанного волка к жизни. Не знаю, была ли Кира особенной или любая другая девушка вызвала бы во мне это спокойствие. В любом случае, она стала первой.

Теперь я заинтересовался по-настоящему.

Я был благодарен её – пусть никогда бы в этом не признался – и уже не хотел рушить её жизнь, делать одной из многих, оставлять краткосрочным воспоминанием. Она стала чем-то большим, чем просто девушка-на-ночь.

Я запомнил её имя и не хотел его забывать.

Сейчас я стоял, уткнувшись лбом в дверь, за которой осталась Кира. Не понимал, чего мне хочется. То ли получить эту девушку в своё безраздельное пользование, то ли оставить в покое.

То ли растерзать, то ли…

Спасти от самого себя.

– Идиот, – сказал я себе.

***

Мои руки подрагивали, когда я вновь надавил на дверную ручку. Девушка лежала на животе, и её плечи чуть подрагивали. Она обернулась на звук, посмотрела на меня с такой обидой, что мне перехотелось играть. Вместо этого я вернулся к ней и без разговоров дотронулся до спины, пробежался по позвоночнику пальцами, расстегивая молнию на платье. То соскользнуло с Киры, змеиной кожей скатилось к её загорелым ногам. Её губы жадно впились в мои, и я почувствовал слезы на нежной девичьей коже.

Она стянула с меня рубашку, с трудом справившись с тугими пуговицами, выпорхнула из своего платья точно птица.

Никаких лишних эмоций.

Исключительно желание заполучить чье-то тело в безраздельное пользование, желание полностью отдаться практически незнакомому человеку. Никакой нежности. Исключительно наскоки и взгляд глаза в глаза. Никаких намеков на доверие или прочую любовную мишуру. Каждое касание губ по телу оставляет на нем ожог.

Наше одиночество схлестнулось, чтобы на мгновение стать чем-то большим.

А после я смотрел, как она неуклюже приводит себя в порядок. Кира приглаживала волосы пятерней, наскоро одевалась, рассматривала продранные чулки. Её припухшие губы налились цветом. Она подмигнула мне по-свойски, как давнему другу, и скрылась за дверью.

Черт! Я не хотел остаться для неё другом.

Впервые за четыре года я почувствовал необходимость в ком-то, кроме себя.

Глупый мальчишка. Ты только что окончательно сломал себе жизнь. Теперь остается лишь принять случившееся как должное и продолжить влачить свое скучное существование.