Читать книгу Смех и слезы - Татьяна Окоменюк - Страница 5

«Васька, дружище, здравствуй!

Шлет привет тебе из самого Берлина сосед твой бывший и корефан закадычный – Мартын. Только теперь не Мартын я уже, а Мартин, как меня, на западный манер, перезвали хозяева. Ты не смейся, тебя бы тут тоже в два счета перезвали. Не был бы ты никаким Василием, откликался бы на Базиля. Это в лучшем случае.

Вон попугая нашего, Петровича, новая хозяйка вообще Зефиром кличет. Правда, он на это кондитерское имя принципиально не отзывается. Не то, что мои бывшие хозяева. Те не только фамилию всей семьей сменили, но даже имена свои перекрутили: дядя Миша стал Михаэлем, тетка Людка – Людией, Андрюшка – Андреасом, Варька – Барбарой. Чувствую, ты сейчас ухохатываешься. Я тоже помирал со смеху, услышав, как наша толстуха представилась кому-то по телефону: «Барби!»

Спрашиваешь, почему они бывшие? Да потому, что нас с Петровичем самым наглым образом продали одной местной немке – фрау Кунт. Если быть до конца честным, то продавали исключительно Петровича. За меня, беспородного, и цента ломаного никто не давал. Типа, я физиономией не вышел, в хозяйстве бесполезен и жру, как паровозная топка.

Обидно – жуть! Варька своей тушей очередные весы сломала, а мне полкотлеты на ужин пожалели. И после этого Мартын – топка!

В знак протеста, я по всей квартире расшвырял наполнитель из своего лотка, сбросил с подоконника горшок с геранью, покатался на новых тюлевых занавесках, порвал Варькины любимые колготки. Надеялся, что хозяева сделают правильные выводы.

Куда там! Вместо этого, меня отлупили шлепанцем, пообещав подарить своим врагам – соседям Мюллерам, чтобы тем неповадно было кляузы на них строчить.

А еще тетка Людка решила, что их семье не везет на новом месте потому, что в квартире живет черный кот – я, то есть. Мол, ехали они «Берлин брать», а вышло так, что тот сам их взял за грудки.

Зудела она, зудела, и дядя Миша пообещал ей прихватить меня на рыбалку и там «потерять». Но тут в пятницу явилась за Петровичем покупательница и взяла меня в придачу к попугаю.

Нет, котов она вовсе не любит – деваться было некуда. Петрович такой концерт устроил: крыльями хлопал, клювом клетку долбил, орал, как резаный: «Где Маррртын, изверррги? Где Маррртын?», что пришлось ей меня на поводке домой тащить.

Нет, Вась, я не заговариваюсь. Здесь котов водят только на поводках – порядок такой. Это в России мы гуляем сами по себе, тут же каждый закреплен за определенным адресом и прогуливается исключительно в сопровождении хозяина. По-другому не получается: если высунулся из подъезда, назад уже не войдешь – дверь автоматически защелкивается.

Прогулки эти, Вася, – чистая пытка. Ползаешь по скверу со скоростью гусеницы. Ни побегать, ни порезвиться, ни мышь поймать. В центре процессии – фрау Кунт, в спортивных ботинках, клетчатых штанах, с неизменной сигаретой во рту. Я ее за мужика принял, когда впервые увидел. У бабульки – хриплый голос и такая же прическа, как была у вашего Димона, когда он из армии вернулся.