Читать книгу Сталинка - Татьяна Петровна Буденкова - Страница 7

Глава 6. Одиночество вдвоём

Оглавление

Евдокия лежала на плече мужа и старалась дышать ровно, будто спит. Слово за слово, разговорилась с малознакомой женщиной. К чему? Зачем? Не любила она жаловаться, да и душу свою на замке за семью печатями держала. Ну и вроде ничего лишнего не рассказала. Тихонько, будто во сне, отвернулась, уткнулась носом в уголок подушки, не в силах справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

Константин почувствовал, как напряглась спина жены, дрогнули руки.

– Спи, спи… всё хорошо, всё хорошо… – успокаивал её.

А она вдруг почувствовала, как ноет от побоев тело, как болят глаза, как невыносимо хочется пить. Сон ли, явь ли? Врезавшаяся в душу боль выплывала воспоминаниями помимо её воли…


– Сидеть! К спинке стула не прислоняться! Рассказывай, сколько народного добра переправила японским милитаристам?

Ольга с отвращением смотрела на тощий кадык, обтянутый дряблой кожей, и никак не могла отвести взгляд, потому что постоянно слышала одно и то же:

– На меня смотреть!

А смотреть на ощеренный рот с обломками гнилых зубов и редкие жирные волосы, прилипшие ко лбу, невыносимо до тошноты.

День, второй, третий. Господи, когда же это кончится?! На жёстком стуле, прислониться к спинке которого нельзя, удар по затылку, зловонное дыхание в лицо или крик в самое ухо заставляли выпрямиться. Она как заведённая повторяла одно и то же, всё как было, что скрывать-то?

– На нём не было формы. Какие-то отрепья. Ноги обморожены. Заживо гниют. А морозы ниже тридцати градусов. Дала ветошь, обмотать. Ветошь… Всё. Больше ничего никому не отдавала. Проверьте, на складе нет недостачи!

– Ещё поучать будешь следствие, что нам делать, сучье вымя?! – И резкая пощёчина свалила её со стула.

– Ишь, развалилась! – Подошёл, зацепил носком сапога подол платья, задрал вверх. Она попыталась одёрнуть. – Куда руку тянешь? Куда! Кто разрешил? Прикрыться? Обойдёшься. Посидишь, помаешься по камерам, ползать… Смотреть на меня! На меня смотреть! Ползать научишься! В драную кошку превратишься! Лупает зенками… Встать! – И закашлялся, подавившись слюной.

Шла вторая неделя допросов. Сил подняться просто не было, но если не сможет… если не сможет…

– Егоршин, вразуми!

Резкая боль мурашками побежала по голове. Это Егоршин намотал косу на руку и рванул вверх, почти приподняв её над полом. В глазах вспыхнули искры. Удар! Куда? Не помнит… и всё пропало. Очнулась, снова сидит на том же стуле, в лицо бьёт невыносимо яркий свет, болит каждая косточка. Всё болит. Егоршина в кабинете нет, только следователь. Что-то пишет, не поднимая головы.

– Что, японская подстилка, видать, от удовольствия глаза закатила, вспоминаешь, как японским пленным народное добро раздавала, как они тебя… – Дальше сыпался отборный мат. – Погоди немного, вернётся Егоршин, мы тебя… ласково обыщем. Мало ли что прячешь под бельишком!

А на его столе, с краю, только шаг сделать и руку протянуть – тяжёлое каменное пресс-папье.

– Я подпишу, всё подпишу…

– Давно бы так. Себя не мытарила и занятых людей не отвлекала. Ведь следствию всё известно, всё-ё-ё!!! Вот, – повернул к ней листок, – подписывай, и пойдёшь отдыхать… в камеру. Хочешь – к мужикам отправлю. Не пропадать же добру? Развлекайся, тебе же нравится, – захохотал, уронил карандаш, наклонился достать его из-под стола. Такой момент только один! Только один! И он не повторится! Она рывком поднялась со стула, схватила со стола массивное каменное пресс-папье и, как только облепленная жирными волосами макушка показалась из-под стола, с размаху ударила по ней!

Сталинка

Подняться наверх