Читать книгу Энциклопедия сюжетов. Аннотация-синопсис-произведение - Татьяна Петровна Ларионова - Страница 44

1. Маркеры

Старинной знакомой моей – Антонине Ивановне почти 90 лет. У неё я училась первой своей профессии. Наши отношения, несмотря на большую разницу в возрасте, можно было назвать дружескими. В последнее время виделись мы редко, но время от времени, я ей позванивала. Антонина Ивановна позвонить мне не могла. Из-за ослабшего зрения, номера телефонов, записанные ручками, она уже не различала.

Как-то я рассказала Антонине Ивановне про маркеры, их яркий в несколько миллиметров след. Мою знакомую это заинтересовало, но о том, чтобы попросить купить их свою старшеклассницу-правнучку, речи быть не могло, её было жалко. Жалко было Антонине Ивановне и свою 40-ка летнюю внучку – наследницу, живущую от неё, буквально, в двух-трёх остановках.

После очередных сетований Антонины Ивановны на слабое зрение, мне стало так её жалко, что я решила купить ей пару маркеров. Антонина Ивановна, узнав о том, что я собираюсь привезти ей маркеры, очень обрадовалась, заказав ещё кое-каких продуктов, обещая всё это мне оплатить.

Как только я сняла с себя одежду и обувь, Антонина Ивановна попросила приклеить ей обезболивающий пластырь. Далее – открыть баночку с детским питанием и кисломолочным продуктом. А перекусивши – измерить ей давление говорящим её аппаратом, в котором нужно было, затем, заменить батарейки.

На мои вопросы почему, всё вышеперечисленное, не делают для неё внучка и правнучка, ответ был уклончивым: и делают, и давно поговаривают о найме сиделки, но главное – Антонина Ивановна не желает грабить их время.

Я пробыла у Антонины Ивановны около полутора часов. Поднялась от запаха газа и чего-то плавящегося. Оказалось, что до моего прихода Антонина Ивановна поставила разогревать миску с блинчиками на свой алюминиевый чайник и благополучно об этом забыла. Кому были обязаны соседи, за не случившееся: пожар или взрыв?

Рассчитываться со мною Антонина Ивановна, судя по всему, не планировала. Прежде я не брала с неё за то, что приносила с собой. Видимо, поэтому 70 рублей за маркеры, достались мне с трудом.

В ближайший праздничный день Антонина Ивановна сумела набрать мой номер телефона. Она просила привезти ей обезболивающий пластырь, того самого печенья, какое я привозила в прошлый раз и…

На моё предложение попросить обо всём этом внучку-наследницу услышала, что позвонить внучке некуда, она – на работе, а правнучка готовится к экзаменам и т. д. Мне пришлось сказать Антонине Ивановне о том, что буду обращаться к её внучке через её работу или органы социальной опеки. Это напугало мою знакомую, она заверила меня, что решит свой вопрос сама.

Через полгода я встретила подругу-сокурсницу Антонины Ивановны. Между разговорами о более дешёвых конфетах в дальнем от неё магазине, узнала о том, что компенсация по уходу за теми, кому за 80-т, оформлено на правнучку.

2. Крышка от кофемолки

Проснувшись среди ночи, я стала вспоминать какое сегодня число и вспомнив число, вспомнила о своей питерской тёте Нине – двоюродной сестре моего отца. Что-то случилось. С тётушкой. Мы разговаривали с ней по телефону с месяц-полтора тому назад. И месяц без звонков не настораживал. Но пару дней тому назад был день моего рождения, а тётя Нина не позвонила!

С утра наступившего дня я сама начала ей звонить. На другой конец провода мои длинные звонки поступали, однако трубку тётушка не поднимала. Не поднимала тётушка трубку и в другие дни. Я поняла, что с тётей моей что-то случилось. Ей ведь было уже почти 89 лет.

Позвонила троюродной сестре в Барнаул. Сестре также не удалось дозвониться до тёти Нины, но в какой-то момент, как она потом мне говорила, трубку явно кто-то снимал и она слышала чьи-то голоса.

Выхода на другую мою питерскую тётушку-сестру тёти Нины, у меня не было, зато дочь моя когда-то познакомилась с внуком сестры тёти Нины – Тимофеем. И теперь это её знакомство сыграло ключевую роль. Тимофей соединил нас со своей матерью – племянницей тёти Нины Еленой – ещё одной моей троюродной сестрой.

Елена рассказала мне о случившемся у тётушки, полтора месяца тому назад, инсульте и о том, что в теперь тётушка находится в платном пансионате для престарелых и инвалидов. Вместе с невесткой тёти Нины они ищут для неё более дешёвое аналогичное заведение. Пансионат, где тётушка находилась в настоящее время – тысяч на 7-мь выходил за пределы её пенсии.

Ухаживать за тётей Ниной дома, на постоянной основе – со слов Елены было некому: сын-алкоголик, работающая на пенсии невестка и она – племянница, которой на пенсию только предстояло выйти. Семейный внук, на которого давно была оформлена дарственная на тётину квартиру, во внимание не принимался вообще.

Обо всех этих обстоятельствах я хорошо знала. Более того, лет пять тому назад предлагала тётушке переехать доживать к себе. Тётушка отказалась.

В какой-то из дней, произошло чудо, и тётя Нина ответила на мой звонок. Мы стали часто с нею общаться. Я узнала, что в комнате, где жила тётя Нина проживало ещё 5 человек. Среди этих 5-ти человек были и 90-летняя старушка с разумом 6-ти летнего ребёнка и девочка-подросток – инвалид с детства, не способная самостоятельно повернуться в постели.

Тётушка понимала, что ей придётся доживать с ними и как верующий человек принимала этот факт с мужеством и смирением. По выходным её навещали невестка и племянница. В день Единства России пансионат вывез своих подопечных на самодеятельный концерт в учреждение культуры, где когда-то тётушка моя начинала свою трудовую деятельность.

По не вполне ведомой мне причине (скорее всего, не нашлось дешёвого учреждения для престарелых), через некоторое время, после нашего разговора с Еленой, тётю Нину перевезли домой. Радости тётушки не было предела. Она встретилась со своей любимой соседкой, самостоятельно дошла до поликлиники, она могла, наконец-то покупать те продукты, какие ей были привычнее. Но одно обстоятельство сильно огорчало мою тётушку – исчезнувшая крышка с её кофемолки, припрятанной от посторонних глаз.

– Да как они смели? – возмущалась тётя Нина, которую по неведомым причинам вернули домой.

Дома тётя Нина прожила почти два месяца. В течение пары следующих месяцев у неё случилось ещё 3 инсульта. У тёти Нины отнялась рука и невнятной стала речь Не дожив месяца до своего 89-ти лет, тётя Нина отошла в мир иной.

Попрошайка

Первый раз я увидела эту женщину магазине «Хлебодар», в хлебном отделе. На голове у неё оставалось волос ровно на полголовы, которые были стянуты в жидкий длинный хвостик. Одета она была в чёрное платье без рукавов, чрезмерно облегающее её полное тело. На ней были чёрные колготки с красным декоративным швом на одной из щиколоток. Позже я узнала, что Таня, так звали эту женщину – инвалид II группы по какому-то психиатрическому диагнозу.

Довольно долгое время, при случайных наших встречах, Таня проявляла ко мне враждебность. Иногда она ворчала на меня за то, что я хожу за нею, как ей казалось, из отдела в отдел по всему «Хлебодару». Иногда, завидев меня на улице, она демонстративно изменяла курс своего движения. Иногда и вовсе Таня бросала мне в лицо что-нибудь вроде того, что Бог меня, видимо, не зря наказал, раз я хожу с тростью.

Однажды, встретив меня близь остановки, Таня сменила гнев на милость, увязалась за мною в пеший ход и затеяла разговор. Она говорила мне о том, что у неё маленькая пенсия, что ей не хватает на еду, что у неё – долги, что кто-то её подкармливает и т. д. На мои вопросы о том, кто её опекает, выяснилось – родная сестра, которая хуже змеи подколодной. В завершение описания своих нужд, Таня попросила меня занять ей 100 рублей. Мне удалось убедить её в том, что наличности с собой нет.

Подобные встречи, разговоры и просьбы стали повторяться. Как-то Таня застигла меня в одном из магазинов на нашей улице и сказала, что ей нужно со мною поговорить, но говорить здесь, в помещении магазина она не будет, потому что везде прослушивают. Закончив с покупками, я вышла из магазина вместе с Таней. На улице Таня начала просить у меня денег на проезд в маршрутке. А я начала спрашивать, почему у неё нет транспортной карты, положенной ей как инвалиду?

Таня сердилась. Она говорила мне, что за картой пришлось бы сидеть часами, а ей не хочется. Про сестру, я уже это знала, лучше было бы и не спрашивать, но спросила. И снова услышала про то, какая сестра плохая. В деньгах Тане я снова отказала, по причине того, что наличности у меня, как бы, не было.

Наша последняя встреча не даёт мне покоя. Таня подкараулила меня на улице холодным зимним днём. Она всегда как-то очень легко одевалась: какой-нибудь голубой ажурный шарфик на голове и пляжные шлёпанцы на ногах в погоду, когда на всех других были шапочки и сапожки. Ей всегда было жарко. Под пуховиком Тани, по её признанию, кроме трусов и юбки из ткани типа крепдешин, ничего не было.

Но в этот, по-настоящему, холодный вечер Таня была без шарфика. На голове у неё красовался небольшой кружочек из коротеньких топорщащихся волосок. У Тани что-то случилось с замком в квартире, она просила у меня шарфик и денег на транспорт. Впервые она говорила о том, что ей холодно.

Шарфиков, шапочек, которые я могла бы отдать, у меня больше не было. Что-то недавно я вынесла на санитарную площадку, что-то отдала нуждающимся. Я полезла в сумку за мелочью.

– Как ты похорошела в последнее время, – сказала мне Таня в этот момент.

10 рублей Таню вполне удовлетворили. Она быстро пошла от меня прочь в прямо противоположную сторону. А меня, вместо ёе сестры – опекунши и наследницы ещё долго мучила совесть на тот счёт, что можно было бы, наверное, снять с себя, как говорится, и последнюю рубашку.