Читать книгу Сердце музыканта - Татьяна Проскурякова - Страница 2

Судьбы людей часто переплетаются, наслаиваются, даже смешиваются одна с другой, да так, что порой бывает сложно разобраться, где заканчивается одна и начинается другая и, кажется, отделить эту самую судьбу от влияния другой, не причиняя боли первой, не представляется возможным.

Что это: болезнь, навязчивая идея? А может вечный страх за самое себя, что раздается мучительным стуком в виске и разламывающей болью в голове?

Он бежал, не разбирая дороги, словно за ним гнался Кто- то, и не видел никого вокруг себя. Смерть преследовала его по пятам, он чувствовал ее дыхание у себя за спиной.

Куда вела его дорога жизни, на которой прошлое непоправимо и настолько страшно, что о нем хочется забыть, настоящее потеряно, будущего нет? Он не знал. Одно мог утверждать наверняка: то не жизнь, а скорее призрак жизни, жалкое существование, одинокое, унизительное. Это неравная схватка с самой судьбой, где каждое мгновение могло стать последним. Да, он умер. Сделался призраком. Дымом от выкуренной сигареты.

Его нашли утром на набережной, лежащим без движения. Сознание к нему не возвращалось. Немедленно вызвали скорую помощь. Установили личность: Николай Дмитриевич Кохановский, семнадцати лет. Милиция зарегистрировала случай: попытка самоубийства под воздействием наркотических веществ.

С той поры прошло тринадцать лет.

– Что, Коля, по поводу актрисы не звонили? – спросила Катерина Кохановская своего мужа, ныне известного театрального режиссера, облокачиваясь одной рукой на спинку кресла, в котором он сидел, а другой подавая ему чашку ароматного свежесваренного кофе.

Николай, сидевший возле компьютера и погруженный в свои размышления, видимо, не сразу услышал вопрос и с некоторым усилием в голосе проговорил:

– Завтра будет здесь. Я договорился.

Несмотря на то, что он почти не отрывал взгляда от монитора, супруга прочитала в его глазах скрытое волнение.

– Ты, кажется, очень встревожен? – она нежно дотронулась до него.

– Я? – Николай бросил недоуменный взгляд на жену, пытаясь угадать, чем он мог произвести такое впечатление, но, сейчас же взял себя в руки:

– Да, я волнуюсь! Этот проект чрезвычайно для меня важен.

– Я тоже переживаю! – в голосе Катерины зазвучала тревожная нота, а лицо приняло беспокойное выражение. Мне нечасто приходится общаться с актрисами. Даже не знаю, о чем я с ней буду разговаривать! Вдруг ей что- нибудь не понравится? Вот ты говоришь, надо непременно принимать у нас. А мне кажется, лучше просто забронировать номер в гостинице. И нам спокойней и ей хорошо.

– Необходимо принять у нас, – сказал, как отрезал, Николай. И это решение я принял не по своей прихоти. Пойми, иначе никак нельзя. Капризна, избалована до невозможности! В отеле жить не желает, категорически. Поверь, я сам уже голову сломал. Ты просто мнительная. Успокойся. Ну и чего ты на меня так смотришь, будто я тебе враг? Войди в мое положение. Ты знаешь, сколько я приложил усилий, чтобы достичь всего того, что мы имеем теперь! Я как режиссер сердцем чувствую: мне нужна именно Жанна! Без нее «Кармен» не состоится. А ты сидишь дома, ничем не занимаешься. Для тебя ее приезд станет развлечением.

– Ты сейчас, должно быть, издеваешься надо мной, – словно в пустоту проговорила Катя, и, не получив ответа, скорее из необходимости что- то сказать, чем из любопытства, спросила:

– А она будет исполнять партию Кармен?

– Дарование Жанны трудно оценить. Представляешь, любезно согласилась приехать, и я определил ее на главную роль. Какая удача! Господи, кому же еще играть обворожительную цыганку, как не ей? Роль Хосе я торжественно предоставил Димке Андрееву. Хотел бы я увидеть лицо Повальского! Завидовать начнет черной завистью!

– Повальский? Не знаю, кто это…

– Чего тебе стоит принять Жанну? Ну, я не знаю, расскажи ей, как мы прошлым летом в Крыму отдыхали. Премьера состоится, уверяю тебя.

– Я за тебя рада. Не буду отвлекать, пойду. Катя с какой- то внутренней горечью поцеловала мужа и вышла из комнаты.

Когда дверь за супругой закрылась, Николай облегченно вздохнул и поставил на компьютерный стол чашку с недопитым кофе.

Будучи глубоко занят своими мыслями, он не сразу услышал, как в доме появился его старинный друг, известный актер Дмитрий Андреев. Только когда звуки шагов подходившего к двери стали отчетливо слышны в сумраке надвигающегося вечера, Николай заставил себя оторваться от монитора. Он растворил дверь своей комнаты перед гостем и пригласил его войти.

Гость, очевидно, находился в состоянии беспредельной радости, он весь расцветал в улыбке, а глаза сияли, как после свидания.

«Еще один дуралей!» – отметил про себя Николай, но вслух сказал совсем другое:

Проходи, Дим, проходи. Очень рад тебя видеть.

Как там наша красавица? – все с тем же нескрываемым блеском в глазах пропел неизвестно отчего счастливый «Хосе» (по сценарию ему не приходилось быть настолько счастливым), погружаясь всем телом в мягкое кресло. Черт возьми, я прямо в нетерпении от ожидания увидеть мою возлюбленную! У меня даже сон пропал, честное слово.

И прибавился аппетит! – справедливо заметил приятель. Прошу тебя, поумерь свой пыл. Я позвал тебя для того, чтобы поговорить о сценарии.

Да ради Бога! – не стал возражать «влюбленный». Я готов и могу с легкостью прорепетировать первую сцену. Ты только Карменситу поскорее привози и тогда, я тебе с уверенностью утверждаю, спектакль обречен на успех.

Эта постановка – дело всей моей жизни. Я столько лет вынашивал эту идею. Смотри, не испорти мне все дело. А то уставишься на женщину немигающими глазами…

А женщинам это нравится…

Помни одно: мы ставим спектакль, а не любовные романы собираемся крутить.

Разве я тебя когда- нибудь подводил? Или дело тут вовсе не во мне? Давай, колись, что происходит? У тебя и голос по телефону был взволнованный.

Я волнуюсь, как обычно, как всегда.

Да ладно! Что, тоже она тебя зацепила? Мне, как другу, можно знать? Ты всегда был любимцем женщин, я и со счета сбился.

Это оттого, что однажды одна из них предала меня.

Несколько минут длилось молчание. Дмитрий не спешил его нарушить – он ждал. Николай, казалось, в этот момент принимал решение и, обдумывая предстоящий разговор, взвешивал каждое слово.

– Я оттого такой любвеобильный, и женился на самой доброй, самой замечательной… ничего не помогает! – наконец выдохнул он.

Приятель кивнул в знак солидарности, давая Николаю возможность продолжать.

– Я знал Жанну прежде, мы встречались. Я и по сей день ее люблю. Думал все пройдет, забуду, но не сумел. Тринадцать лет продолжается это сумасшествие! Я ни о ком другом не могу думать.

– И вы за все это время ни разу не встретились? – изумился Дмитрий такому откровению.

– Нет, – голос Николая звучал отрывисто, взволнованно. Сначала я думал, она решила порвать из- за той истории с наркотиками, ну ты знаешь… Бред какой-то! А я оттого чуть не погубил себя, что настоящая реальность сводила меня с ума. Она сказала, что у нее кто- то был во Франции, и, недолго думая, улетела. Прямо в лицо бросила: «Ты мне противен»…Потом вернулась в Москву, в театральный поступила. Мы больше не встречались. Никакой на свете экстази не смог мне заменить ее. На мгновение боль отступала, одаривая меня иллюзорным покоем, но позднее возвращалась, терзая с удвоенной силой. Не видел будущего, жить не хотелось! Я был влюблен до крайности, до безумия! Как много для меня могли значить ее грациозный поворот головы или прикосновение руки! Я знал ее всю наизусть! Жанна жила во мне все эти годы.

Дмитрий растерянно вздохнул. – Я даже не знаю, что сказать. Столько лет и любить ее. Грустно, конечно. А теперь ты что делать намерен?

– Я не знаю, Дим, в полной растерянности.

– Хочешь ее вернуть, – бери с ходу все в свои руки.

– Да не хочу я ее возвращать – смысла не вижу…

– Это трусость, подумай: ты, который своим появлением приводишь девушек в восторг, будь увереннее – и она твоя. Проверено. Они с виду все такие неприступные. Не мне тебя учить.

– Не знаю, более ни в чем не уверен. Столько лет прошло, а у меня на сердце все то же. Отчего я не сумел победить самого себя?

– Послушай, а может, как говорится, ну ее? Баба с возу… Был ли ты счастлив? Что вас связывает, в конце концов? Романтические бредни юности? Слава Богу, нам давно не по семнадцать лет. А тебе вообще грех жаловаться – женщины вокруг пчелками вьются. Что еще нужно? Ты известный уважаемый человек, жена красавица, в твою жизнь не вмешивается, тещи нет!

– Это все видимость. Иллюзия. Ничего у меня нет, и не было, кроме той встречи.

– Ладно, пойду, пожалуй. Детали обсудим в ходе репетиции. Немного тороплюсь, извини. Не накручивай себя понапрасну. Приятель с пониманием похлопал его по плечу и вышел.

Ночью Николай не мог сомкнуть глаз. Он поминутно вздрагивал, смотрел на часы, на мгновенье забывался, но вскоре снова пробуждался и с трепещущим сердцем вслушивался в себя, думая о предстоящей встрече.

«Что, если я вовсе ей не нужен? Тогда не был нужен, теперь и подавно. Почему я позволил ей уйти?»

Он закрывал глаза, и воображение тотчас рисовало ему нежную девушку с утонченными чертами лица, изящной грацией, глубокими небесного цвета глазами, прежнюю юношескую мечту.

Милая и чуткая Катерина в сравнении с ней становилась чужим человеком, не имеющим представления о его напряженной внутренней жизни. Однако привязанность к супруге была сильной, так сын связан с матерью. Семь лет совместной жизни не прошли даром: Николай научился маскировать подлинные чувства и охотно играл роль вечно занятого мужа, который бесповоротно лгал и жене, и себе самому. Заводил нескончаемые романы на стороне, короткие случайные связи – и в них черпал для себя необходимый ресурс энергии. А Катя – все прощала ему. Умела поддержать, но не знала ничего похожего из того, в чем он нуждался, чего просила на самом деле его израненная душа. Супруга являлась для него необходимой опорой, внутренним стержнем, сильной стороной его натуры. Он привык к ней и к тому, что она всегда находилась рядом, спасая от неприглядной истины и наваждения. Ложь стала средством существования, укрытием от действительной жизни.

Тревожное пробуждение заставило очнуться от беспокойных мыслей. Он знал, что с этого дня снова находится во власти прошлого- оно неминуемо влекло за собой. Николай самозабвенно ждал встречи с актрисой, но вместе с тем и страшился ее приезда.

В шесть утра с трепещущим сердцем он вышел из дома. Водитель уже ждал у подъезда. Николай слышал звук своих шагов в густом полумраке, затем шум колес автомобиля, несущих его навстречу Мечте. За стеклом мелькали тёмные дома. Город еще спал, окутанный утренней прохладой. Поглощенный собственными переживаниями, Николай потерял способность ясно мыслить. Невидимое щемящее чувство с содроганием подступало к горлу, перекрывая дыхание.

Аэропорт встретил его разноцветными огнями. Волнение встрепенулось в сердце раненой птицей. До встречи оставалось немногим больше получаса.

Трудно, почти невозможно представить, что он пережил в течение этих тридцати с лишним минут, ставших вечностью, целой непрожитой жизнью. Воспоминания проносились в голове неудержимым вихрем. Вдруг он вспомнил себя уязвимым нескладным юношей, еще не познавшим женщину, но уже тогда беззаветно любившим Жанну. Вот семнадцатилетний мальчишка стоит у дверей ее квартиры с огромным букетом цветов и не решается нажать на кнопку звонка. Снова тот же молодой человек после первого объяснения с возлюбленной и в момент мучительного расставания.

Николай не помнил, как объявили о посадке самолета, и он вышел вслед за толпой навстречу звенящему гулу. Вдыхая холодный утренний воздух, слышал, как неистово обжигает изнутри пламя собственных чувств.

Он увидел Ее, сразу узнав неповторимую походку, вьющиеся пряди рыжих волос, кокетливо спадающих с плеч. Едва приблизившись к ней, Николай явственно почувствовал разницу между этой изящной молодой женщиной и той девочкой, которую любил все эти годы. Жанна была та же, но другая: расцвела изнутри, сделавшись еще красивее, но не сияли более нежностью ее небесные глаза.

– Здравствуй, Коля, – донесся до него ее прелестный голос, отчего – то теперь сделавшийся высокомерно- надменным.

Он ответил ей что- то бессвязное, не в силах отвести взгляд, будучи глубоко ранен и покорен случившейся метаморфозой. Растерянный и взволнованный он все еще пытался – и не мог – отыскать на равнодушном лице актрисы прежние трогательные черты. Словно роза, окруженная колючими шипами, благоухала она вдали от него, недоступная, далекая, таинственная.

– Мы так и будем стоять, или все же пойдем? Значит ты – театральный режиссер? Признаться, не ожидала. Но я рада, что ты живой. Перед любящим сердцем преданной Кати ни один экстази не устоит! Зачем же было представляться чужим именем? Ты в очередной раз меня обманул?

Последняя фраза ударила по сердцу, болезненно отозвавшись в голове. Неужели она сомневается в его успехе? Или просто смеется над ним? Еще более Николай растерялся, увидев сопровождающих ее телохранителей -четверо мускулистых, загорелых мужчин, похожих на бесстрашных парней из дурного кино, находились поодаль.

– Я подумал, ты не захочешь встретиться с прошлым. Имя, которым я подписался, мой псевдоним.

– Псевдонимы придумывает обычно тот, кто не умеет открыто позиционировать себя, как личность. Насколько я помню, ты всегда стремился надеть на себя маску. А теперь извини, мне нужно отдохнуть после перелета.

– Дом полностью в твоем распоряжении…

– Не стоило беспокоиться. Ты решил, что я поселюсь в твоем доме, стану общаться с твоей женой? Смешно!

– Почему же, а гостиницы? Ведь ты не любишь гостиницы…

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой коллега? Слушай журналистов. Они знают обо мне гораздо больше, чем я сама о себе. Мне пора.

– Репетиция завтра в десять утра, – только и проговорил Николай. Усмехнувшись ему в лицо, Жанна скрылась за поворотом. Четверо мускулистых загорелых парней последовали за ней.

Домой Николай вернулся совершенно разбитый. Верная Катерина встретила его у порога.

– Что с тобой, родной? – супруга, мгновенно угадав его состояние, тотчас обняла за плечи и ласково поцеловала. Актриса капризничает? Не хочу, чтобы ты переживал.

Он впервые с благодарностью и участием ответил на ее поцелуй. Хотелось забыться, успокоиться, – только женщина, находящаяся всегда рядом, могла в этом помочь.

– Жанна отказалась жить у нас. Черт их разберет, этих звезд, строят из себя незнамо кого! Поберегу твои нервы.

– Саша звонила из Будапешта, скоро будет у нас, – сообщила она между поцелуями.

– Сестрица моя очень любит сюрпризы. Вот ее мы встретим, как подобает, правда?

– Я всегда ей рада.

Наутро он отправился в театр, где Дмитрий и Жанна начали первую репетицию. Николай залюбовался танцующей Кармен, добавил пару рекомендаций, немного посидел в зале. Все это время он чувствовал необходимость видеть ее, говорить с ней. Она сделалась отрешенной частью его собственной души. И ее героиня, знавшая себе цену, вдруг тоже показалась ему чужой. Внезапно он поймал себя на мысли, что не знает эту женщину, что теперь находилась перед ним; она мало походила на ранимую возвышенную девушку, любившую стихи и вечерние закаты. В новой Жанне явственно обозначилась какая- то дерзость, умело сочетаемая с жесткой самоуверенностью. Оттого роль роковой красавицы- цыганки так подходила ее нынешнему образу!

Когда репетиция закончилась, Николай остановил ее у выхода.

– Жанна, прошу тебя, задержись. Я хочу сказать тебе что- то.

Она подняла на него синие, наполненные мистической тайной, глаза, которые смотрели беспристрастно и отчужденно.

– Я всю ночь думал…

– Что ты хочешь сказать?

– Почему ты согласилась участвовать в этом проекте?

– Мне интересен образ Кармен. Думаю, у меня получится хорошо сыграть.

– Не смею сомневаться. Актриса из тебя получилась великая. Часто я вспоминаю то время, когда мы были вместе.

– Забудь. Наше с тобой время закончилось ровно тогда, когда ты променял меня на экстази.

– Выслушай меня. Все не так… Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе. Я совершил ошибку, в чем долго раскаивался.

– Послушай, зачем тревожить прошлое? Мы могли бы сейчас пуститься в долгие, ни к чему не приводящие объяснения, но не нахожу в них смысла. У меня давно другая жизнь и есть любимый человек. Сцена для меня всё. У тебя своя семья. Давай же будем просто работать. Мы партнеры, понимаешь? Я – не твоя маленькая Жаннет, которую ты хочешь видеть во мне. Может быть, я даже слишком изменилась для того, чтобы ты мог любить меня теперь.

– Но я люблю тебя! Люблю больше, чем прежде. Я готов все поменять в жизни ради того, чтобы вернуть прошлое.

– Прошлое вернуть нельзя. Ты не знаешь меня, Коля. Я не та, что прежде. Ничего у нас с тобой не получится.

– Ты так и не смогла меня простить?

– Брось! Кто старое помянет, тому глаз вон, верно? А у нас совместный проект. Вот о чем надо думать. Мне ли тебе о том говорить, режиссер? Жанна ласково подмигнула и вышла.

Николай не стал удерживать, настаивать на разговоре, который казался ей бессмысленным. Внезапно у него опустились руки. Он вдруг почувствовал себя ненужным, потерянным и одиноким. Его святое, трепетное чувство было растоптано, уничтожено, поругано. Невосполнимая утрата сжимала грудь. Он не знал, как с этим справиться, что делать с подступившим к сердцу отчаянием. Невыносимая боль сковала все тело. Рыдания прорывались наружу, и чтобы сдержать их, Николай несколько минут простоял в тишине возле открытого окна.

Спустя три месяца спектакль «Кармен» готовился к премьере. Николай ждал показа с невероятным воодушевлением.