Читать книгу По рельсам судьбы - Татьяна Сергеевна Леготина - Страница 8

Воздух над мельничной крышей стал серым от крупных хлопьев снега, начало быстро смеркаться. Мужики, сняв шапки и картузы20, долго стояли над безжизненным телом Ивана, а снег падал и падал на их склонённые головы. Наконец все разом очнулись и засобирались домой. Ивана положили на сани, укрыли рогожей и повезли его жене вместо смолотого хлеба.

Всю дорогу Андрей раздумывал над тем, что скажет вдове, как утешит. Когда въехали во двор, попытался он рассказать ей, что случилось, да она будто и не слышала его. Припав к окровавленной груди покойного и захлебываясь плачем, она проклинала тех, кто оставил её без мужа, а её бедных детей без отца. Чем утешить женщину, у которой на руках остались трое ребятишек, мал мала меньше? Какие слова сказать его старой матери, потерявшей сына? И без того небогатая семья лишилась своего кормильца, потому что белой армии нужен был хлеб!

Так тошно было на душе у Андрея, так муторно от тяжёлых дум, что, подъезжая к дому, он не заметил, как непривычно тихо было на их улице, а у соседей уже закрыты оконные ставни. Только во дворе деда Василия ему послышались женские причитания и плач, а где-то неподалёку остервенело захлёбывались лаем собаки. Андрей, не спеша, расседлал Каурку, завёл его в конюшню и задал ему корма. Вдруг в дверном проёме он увидел Варю.

– Ох, Варюша! Что ж ты на холод-то выскочила в одной кофтёнке? Застудишься ведь!

Но Варя молча обняла мужа и уткнулась лицом ему в грудь:

– Андрюша, беги скорее в избу! Да схоронись! Белые в станице! Говорят, всех ребят в солдаты забирают! Мы тебя уж заждались – всё боялись, как бы ты им в лапы ещё в дороге не попал! Поспешай! А я побегу, ворота и калитку на засов закрою.

Войдя в избу, Андрей даже не успел стянуть сапоги, как увидел в окно, что по двору следом за Варей идут трое в серых шинелях – офицер и два солдата. Уже в сенях офицер наклонился к Варе и прошептал:

– Знаю, красавица, что мужик твой здесь. Приехал только что. Не вздумаете прятать! Только хуже будет!

Едва Андрей метнулся в кухонный закуток, как тут же распахнулась дверь, и прапорщик с порога громко закричал Евдокиму Михайловичу:

– Хозяин! Чтоб никаких фокусов! Обыщем весь дом от чердака до подпола! От нас никого не спрячешь! Собирай своего сына, надо послужить народу и очистить Россию от красной сволочи!

Запричитала мачеха, заревели сестренки, а Варя стояла подле, стиснув зубы, и, не мигая, смотрела на офицера. Прапорщик, гордый собой, своим напором, самодовольно улыбался в пышные рыжие усы:

– И учтите! Долго ждать я не намерен! – Вытянув ноги в начищенных до блеска сапогах, он по-хозяйски расселся за столом. Блаженствуя с мороза в жарко натопленной избе, достал из кармана серебряный портсигар и закурил папиросу.

«А мой-то батюшка, пожалуй, лучше да краси́вше бы сапоги сшил!» – подумалось Варе, когда она укладывала в холщовую торбу краюху хлеба, с десяток луковиц и большой шмат сала. Нечаянная мысль об отце и о родном о доме снова разбередила ей душу. Взглянув на Андрея, который вышел из закута и теперь стоял в растерянности посреди кухни, Варя вдруг подумала, что остается здесь совсем одна, и горько заплакала. Думала она и о том, что вот сейчас заберут его на войну, и там его, может быть, ранят или даже убьют. Это было незнакомое ей прежде тёплое чувство нежности и жалости к мужу, к которому она только начала привыкать, и которого сейчас увезут от неё неизвестно куда. Уже одетый, с растерянным и хмурым видом, Андрей стоял на пороге, прощаясь с родными, а Варя горько плакала, спрятавшись за занавеской. Наконец прапорщик подтолкнул Андрея в спину – мол, хватит, попрощались! Только тогда заплаканная Варя подбежала к мужу, обхватила его за шею и сквозь прорывающиеся рыдания горячо зашептала:

– Ты вернись, слышь-ка, Андрюша! Только вернись! Я ждать буду! – И тут же, словно что-то вспомнив, она быстро сунула ему в карман пуховые рукавицы. Потеплело у Андрея на душе и немного полегчало на сердце. Не мог он знать тогда, что эти рукавицы и торба с немудрёными припасами, собранными женой, спасут его от смерти в глухой сибирской тайге.