Читать книгу Перезагрузка - Татьяна Стекольникова - Страница 3

…Нет, это никуда не годится! Я снова убрала с холста карандашные линии и решила найти для пейзажа другой ракурс, переместившись метра на полтора вдоль окна. Теперь я могла видеть угол нашего дома. И девицу внизу. Ну, может, и не совсем девицу, а бабенку эдак лет тридцати пяти… И что она тут делает? Если учесть, что я видела ее и вчера, торчащую на том же самом месте, это наводит на размышления. Зачем молодой женщине прогуливаться у входа в «Гром»? Не под моими же окнами она дежурит? А в конторе вот уже неделю никого кроме Громова и его секретаря Клавы нет – народ в отпуске.

Я почувствовала, как меня захлестывает волна ревности… Ни одного мужика до Гр-р я не ревновала так отчаянно – к каждой юбке. Подозреваю, что женитьба Громова на мне – это не столько следствие его страстной любви (я самонадеянно не сомневаюсь, что он испытывает ко мне именно это чувство), сколько способ избавить меня от ревности. Понимая, каким адом может стать жизнь с ревнивцем, я запихиваю свою ревность как можно глубже, чтобы Гр-р ни о чем не догадывался, но она все равно выползает и жалит меня в самый неподходящий момент. Громов не дает повода – одни мои фантазии. Но на то она и ревность – повод не нужен…

Я с ненавистью уставилась на бабу… Ну, понятно, что имеем, то и показываем: широкая задница и узкая талия подчеркнуты узенькими фисташковыми брючками. При таком заде грудь редко бывает большой – разве что силиконовая. Ну, повернись… Так: бюстгальтер не носим за ненадобностью – держать нечего… Типичная «груша» – покатые узкие плечики и увесистое седалище. Я водила карандашом по холсту, изображая эту прогуливающуюся бабу: круглый оттопыренный зад, толстенькие ляжки, легкую сутулость, надутые губки и рваную белую челку.

Какого лешего? Я все время забываю, что я маг! Вот и посмотри, Нина, о чем думает эта, с задом… Я нажала на свою синюю кнопку. Мысли у бабы были, как бы поточнее выразиться, недооформленные, с пропусками: «Ну, когда… Когда же… Второй день я тут… Не показывается… Позвонить ему, чтобы вышел?… Нет, нельзя… Надо, чтобы как будто случайно…»

Ах ты, чувырла… Ну, я тебе устрою… И я спросила бабу: «Что, Громова ждешь?» Мысленно, конечно. Задастая завертела головой – ей показалось, что она УСЛЫШАЛА. Мыслей в этот момент у нее никаких – только оторопь. Продолжаю:

– Отвечай, когда спрашивают!

– Да… Жду… – баба произнесла это вслух.

– Можешь и не говорить – подумай просто…

– Как это? – она удивилась.

Еще бы! Думать – это не всякому дано.

– И зачем тебе Громов?

– Чтобы отбить его у ведьмы.

– Думаешь, получится?

– Конечно, она же старая грымза…

– Она его жена!

– Подумаешь, жена! Жена – не стена.

Ну, ты сейчас получишь! Я велела ей стоять на месте, а сама позвонила Гр-р:

– Гринь, ты что делаешь?

– Да так, с бумажками сижу…

– Я сейчас спущусь, пойдем на набережную на полчасика – там сирень цветет…

– Да, моя радость, с удовольствием!

И мы с Громовым вышли из конторы. Блондинка смотрела на нас во все глаза. На пандусе, ведущем от двери «Грома» к улице, я сказала Гр-р, что у меня расстегнулся ремешок босоножки. Я знала, что случится дальше: Громов опустится на одно колено, поставит на другое мою ногу и застегнет ремешок. Я обалдела, когда это случилось впервые. Потом я специально устраивала всякие неполадки с обувью – типа развязавшихся шнурков и незастегивающихся замков, и Гр-р всегда поступал одинаково: опускался на одно колено и ставил мою ногу на другое. Эта сцена способна отрезвить самых зарвавшихся охотниц за Громовым. Ясно как белый день, что мужчина, способный на такой жест, ни на каких других баб даже смотреть не будет.

Я не стала провоцировать Гр-р, чтобы, для усиления впечатления, он меня поцеловал, потому что боялась потерять контроль над собой, как это бывает всегда, когда я с ним целуюсь, – мне еще предстояло сказать этой бабе, устроившей сафари на чужой территории, пару особенно ласковых слов – мысленно, конечно.

Убедившись, что эпизод с застежкой намертво засел в мозгах этой, в брючках, я дала ей команду убираться. Возможно, надо было заставить ее забыть сюда дорогу, но я боялась, что не рассчитаю силы и снесу ей всю память к лешему.

Со злорадством я смотрела, как баба плетется по набережной, ни на кого не глядя.

Соперница была посрамлена, июнь снова упоителен, сирень роскошна, река несла прохладу, Гр-р шел рядом и рассказывал, что он придумал для нашей галереи – выездная сессия в Закарске.