Читать книгу Костёр для третьей смены - Татьяна Свичкарь - Страница 3

Побудка получилась своеобразной. В шесть часов утра под окнами дачи пятого отряда грянул баян. Инга и Лиля подскочили на постелях.

На зарядку, по порядку —

На зарядку, по порядку – становись!

Оглохнуть можно! Инга, чья кровать была ближе к окну, сунулась посмотреть – кто сошёл с ума прямо ни свет ни заря. Припухшие после короткого сна веки удалось разлепить с трудом. И всё же Инга увидела спину высокого темноволосого мужчины, который с баяном наперевес шёл будить четвёртую дачу.

– И это каждый день так будет, да? – обречённо спросила Инга. Ей казалось – она не спала совсем – обнять бы сейчас дорогую подушку, да и… Детей ждали к десяти утра. Вроде бы всё было уже приготовлено – зачем вскакивать так рано?

Но ясно становилось – не встанешь сама – тебя поднимут. Причём здесь все «играют в детство», так что и холодной водой в лицо могут плеснуть, и за ноги на пол стащить.

Но где взять мужество, такое как у Лили, которая, не жалуясь, доставала из сумки умывальные принадлежности?

Вожатые сходились возле умывальников. Все были раздражённые, заспанные. Предчувствовали ещё один наполненный суетой, бесконечный знойный день. Все это лето небо было не голубым, а каким-то белесым. И белое раскалённое солнце – точно не привычное солнышко, а монстр, испепеляющий землю.

Галя стояла на крыльце своей дачи. Короткие тёмно-русые волосы подвиты, аккуратно уложены. Серая юбочка до колен, отглаженная белая блузка с погончиками на плечах.

– До завтрака зайдите все ко мне. Я напомню – что и как. Вчера мы вас пожалели, рано отпустили спать…

– Ни фига себе, пожалели! – охнул Серёжка Лобода, – Час ночи был вообще-то…

– Ночь – это рабочее время вожатого, – сказала Галя и скрылась за дверью.

Когда они снова вошли в её кабинет – у Гали только-только хватало стульев, чтобы разместиться всем, старшая вожатая присела на краешек своего и начала почти скороговоркой:

– На сборах весной все были, чем занять детей – помните. Самое главное, чтобы у ваших подопечных не оставалось свободного времени. Ни минуты – от подъёма до отбоя. Только тогда вы можете быть уверены, что ребята в безопасности, не занимаются ничем запрещённым и не скучают. Иначе через пару дней у вас половина отряда начнёт проситься домой.

Сегодня к вечеру я вывешу список главных мероприятий, там каждый день будет что-то новое. И вы со своими отрядами обязательно станете во всём этом участвовать. А ещё вы за день подумайте и скажите, какой кружок вы будете вести. Каждому – вести свой кружок – это обязательно. Бисерные фенечки там плести или оригами мастерить из бумаги. Футбол? Прекрасно. Только договоритесь с нашим физруком. Стасик… Станислав Юрьевич его зовут.

– А то, что под окнами у нас сегодня играло? – с содроганием поинтересовалась Ленка Богданова, – Как грянуло, я думала – война началась.

Галя засмеялась:

– Это Коля-баянист. Для каждого из вас – он как правая рука будет. Любое мероприятие – это музыка. С Колей и петь будете, и танцы разучивать… А сегодня просто устройте ребятам «свечки». Свечи я вам сейчас раздам.

Галя открыла шкаф, где у нее хранились толстые белые парафиновые свечи.

– Это, чтобы они о себе рассказывали? – спросила Лиля.

– Именно. Но вам, малышам, я свечки не дам, вдруг у кого-то волосы вспыхнут, или на дай Бог младшие руки воском обожгут. Вот вам «Золотая шишка», – Галя протянула Лиле сосновую шишку, окрашенную золотой краской. – После полдника – сами выбирайте место, где хотите – хоть у себя на даче, на террасе, хоть в одной из беседок, усаживайтесь со своим отрядом. И пусть каждый передает друг другу свечку или шишку и рассказывает о себе. Как его зовут, чем увлекается… Вам это во какое подспорье будет! Дети познакомятся, а вы сразу прикинете, как в отрядных мероприятиях можно каждого задействовать.

– И помните о запрещённых вещах. Здравствуйте, ребята! – Ирина Николаевна стояла в дверях. Тоже подтянутая, в голубом отглаженном платье, – Провезти могут, что угодно. Сигареты, спиртное, презервативы, даже наркотики.

Пашка Патрикеев тихо заржал, а Ленка Богданова испугалась:

– И что же нам делать, если обыскивать нельзя?

– Сразу проведите с ребятами беседу, расскажите, что у нас запрещено. В сумки мы лазить не можем, но если видим, что ребёнок пьёт пиво или – упаси Господи – он привёз спайс – сразу отбираем. О наркоте сообщаем по телефону родителям. Если снова замечаем мальчика-девочку на подобном – значит, ребёнок отправляется домой. Вы знаете, что было дело – насмерть травились наркотиками в лагере? Это мало того, что у нас на совести будет до конца жизни – но и репутация лагеря испорчена навсегда. Какой родитель в здравом уме отдаст в такое место своего ребёнка?

И запомните – конфискованные вещи – спиртное, сигареты и так далее – себе забирать нельзя. Весь конфискат в конце смены вы обязаны вернуть тем, у кого отобрали. Да-да, не смотрите на меня такими глазами. Другое дело – ребята боятся всё это брать, не хотят, чтобы родители узнали про водку-сигареты, и они могут что-то сами вам подарить. Тогда – при желании – пользуйтесь по назначению.

– Только не надо с детьми заигрывать, – вставила Галя, – Говорить, мол, я бы вам всё это разрешил, сам дымлю, как паровоз, но если начальник спалит – нам всем не поздоровится. Этим вы себя с ними на одну доску ставите. Все определяют первые дни. Если вы сумеете себя с детьми поставить, если они будут вас уважать – вы для них станете, как старший брат или сестра. Это здорово! А если будете им всё разрешать – ой, тогда я вам не завидую. Вам постоянно придётся за них дрожать. Ребята будут и в магазин бегать, и на Волгу удирать, и спиртное пойдёт в ход, и постоянные разборки начнутся из серии «А чего он…», «А чего она…». Слабых будут травить…. В общем, всё поняли, да? Молодцы! Можно идти завтракать.

Повара сегодня тоже подтянулись – отложили ножи и взялись за кастрюли: в столовой звенела посуда, пахло подгорелым молоком.

Галя показывала:

– Вот стол первого отряда – запоминаете? Второго… пятого… Пока размещайтесь здесь. Не все, не все! Пойдёмте со мной кто-нибудь, принесём завтрак.

Галя и Маринка Быкова вернулись с тяжёлыми подносами:

– Принимайте!

Тарелки с манной кашей, суховатый белый хлеб, кубики масла, стаканы с жидким чуть тёплым чаем.

– Галя, вот ты о мотивации говорила.. и как я должна мотивировать детей, чтобы они всё это ели? – спросила Ленка, – Каша, фу… Они же оставят полные тарелки и до обеда будут голодными!

– Придумывай. Ребята, вам тут очень много придется креативить, потому что ко мне по каждому поводу не набегаетесь. Да и я могу только подсказать, но решать за вас ваши проблемы… Как поедите – даю полчаса свободного времени, приведёте себя в божеский вид – и собирайтесь на площадке, там, где Васина охранная будочка, будем встречать детей.

– Мне делается всё страшнее, – призналась Инга Лиле, пока у себя в вожатской комнате переодевалась, следуя Галиному примеру: белая блузка, тёмная юбка.

– У нас-то наркотики – это вряд ли. Наши с тобой сегодня, скорее всего, по родителям плакать будут, – вздохнула Лиля.

Она сидела на краешке кровати, дожидаясь, пока Инга закончит собираться. Сама Лиля как и вчера выглядела изящной куколкой. Волосы уложены волнами, маленькие белые ручки лежат на коленях.

– И запомните, – говорила Галя, когда они, спустя полчаса, собрались у ворот лагеря, – Главные качества вожатого. Их четыре. Первое – вы должны практически забыть про сон. Никаких – я устал, значит, отдохну. У нас планёрки порой до двух ночи затягиваются. А вам ещё надо вернуться и набросать план на следующий день. Да по палатам пройтись, посмотреть, чтобы каждый из ребят спал в своей постели. Это я про старшие отряды, в основном. Кто со старшими – вы там поделикатнее, конечно. Я не говорю, чтобы в дверь стучать, ну там ключи уроните перед тем, как войти, или покашляйте или заговорит громко. Ребята, как правило, сами не хотят, чтобы их застали с кем-то, чтобы это разнеслось, так что они быстро по своим местам разбегутся. А утром вам надо встать раньше всех. Так что отсыпаться будете после смены.

Второе качество – учитесь терпеть. Вы – как бы между молотом и наковальней. Ирина Николаевна может замечание сделать. И я… А уж дети, что они порой вытворяют… Или их родители начнут доставать. В общем, вы хоть друг с другом не конфликтуйте. Если двое вожатых, которые на одном отряде – начнут между собою ссориться – это вообще гасите свет.

Третье – глаз с детей не спускайте круглые сутки. Это я не только о купании и походах говорю. Вам будут звонить мамы и спрашивать, есть ли у их Вани чистые трусы в запасе и в какой кружок он записался, и съел ли сегодня весь ужин. Вы всё должны знать.

И, наконец, вы должны уметь импровизировать. У меня в вожатской планов мероприятий – как кот Матроскин о гуталине говорил – завались! Но старыми пользоваться нельзя, у нас есть ребята, которые несколько раз уже были в лагере. Представляете, как им будет скучно – каждый год одно и то же. Нет уж – креатив это наше всё!

– А можно – дети приедут, а я в этот автобус сяду, и домой поеду? – спросил Пашка, высказывая мысль, которая посетила многих.

– Нет уж, раньше надо было думать! А теперь ты – груздь, сиди в кузовке и прикройся лопушком. И учтите, в лагере даже сны вожатым снятся особые.

– Значит, они всё-таки спят? – обрадовался Андрюшка Мясников.

– Если вы к своей работе будете подходить ответственно, то и дрыхнуть станете без задних ног. А если накосячите, вам будет сниться, как на вас орёт Ирина Николаевна или как вы ищите потерявшегося ребёнка. Ясно? – рассмеялась Галя.

Смех её очень преображал, и из строгой старшей вожатой она тут же превращалась в очень хорошенькую молодую девушку лет двадцати с небольшим.

– Автобусы на горизонте, – сообщил Андрей Стоцкий.

Был он среди них самый длинный – настоящая верста коломенская.

С этой минуты и пошла настоящая круговерть. Когда большие жёлтые автобусы остановились на площадке, мигом сделав её тесной – стало шумно и весело. Ребята спрыгивали на землю, галдели. Настоящий водоворот панамок, кос, хвостиков, стриженых макушек. Был даже один зелёный ирокез.

Вожатые держали таблички с номерами отрядов, да ещё и выкрикивали:

– Первый отряд – сюда! – голос Лариски Воробьёвой перекрывал остальные.

– Третий отряд! Третий! Собираемся здесь! Строимся парами!

При этом Лиля Нугаева как-то незаметно, без всякого крика, умудрялась вылавливать в толпе «своих», самых маленький, негромко узнавала их имена и запоминала. И строила своих «утят» уже со знанием дела:

– Так – Витя и Наташа у нас первая пара. Ты Маша? Маша и Коля – вторые. Так – вы третьи… Серёжа и Полина…

Пухлый, маленький, отчаянно белокурый мальчик в толстых очках одной рукой держал в руках синюю сумку, а другой прижимал к груди книгу сказок.

– Я Игнат, – сообщил он, и не думая искать себе пару, засунул сказки в боковой карман сумки и подал руку Лиле.

Он не искал себе другую пару. Ему понравилась Лиля.

Этот день был суматошным. Все сбились с ног – и начальство, и вожатые, и дети. До обеда занимались расселением по комнатам, гасили локальные конфликты, вспыхнувшие из-за койки у окна, наскоро знакомились – как зовут, из какой школы. Вожатые рассказывали о правилах лагеря и отвечали на миллион вопросов, лавиной обрушившихся на их головы.

– А мы купаться сегодня пойдём?

– А тут водятся ежи?

– Дискотека вечером будет?

– Сколько вам лет?

– Неужели в нашем старшем отряде тоже будет тихий час?

– Можно маме позвонить?

Потом в каждом отряде выбрали дежурных и отправили их накрывать столы к обеду.

И когда к часу дня отряды двинулись, наконец, в столовую малыши под руководством Лили уже самозабвенно выкрикивали речёвку:

Мы проголодались страшно,

Что поесть уже не важно.

Мы съедаем всё подряд.

Вот такой у нас отряд!

Ирина Николаевна тоже шла обедать. Остановилась, заулыбалась:

– Это кто у нас такой дружный?

– Мы! – спешили ответить вразнобой. Они были ещё совсем домашние, без всякого представления о дисциплине.

В столовой было жарко как в бане. Огромный вентилятор под потолком гонял перегревшийся воздух. Лица мгновенно покрывались капельками пота.

Ирина Николаевна в очередной раз пожалела, что лагерь такой старый, власти его мысленно уже списали. Построены дачи были давно, в пятидесятых годах прошлого века. Теперь, пока они окончательно не обветшают, сюда будут присылать «невзыскательных» детей, многих – по социальным путёвкам, доставшимся родителям за символическую цену. Если только новый лагерь на этом месте когда-нибудь строить начнут, там будут и домики с удобствами, и кондиционер в столовой. А пока – мучайся каждый день.

Неудивительно, что дети в такую жару не доедают горячий борщ. А уж за гороховую кашу она сколько воевала – просила, чтобы горох им не завозили! Редко кто из ребят даже ковырнёт ложкой эту слипшуюся жёлтую массу. Так и выбрасывают её нетронутой в котёл. А повара за малую мзду отдают все объедки деревенскому деду – дл его свиней. Хрюшки эти летом разжиреют на славу!

Но горох дёшев и считается полезным – вот тебе и весь ответ. Так получайте же его с запасом. Многие дети с домашними вкусами привередничают, так и выходят из столовой голоднюсенькими. А потом будут, как и в прошлую, и позапрошлую смену бегать в магазин за лимонадом и мороженым. За забор их Вася официально не выпустит, но найдут, конечно, лазейку. И, хорошо, если ограничатся только пломбиром и эскимо. В магазине ведь и пиво продается. Оно сейчас уже вроде как не считается алкоголем. Надо будет ещё раз напомнить вожатым, чтобы глаз не спускали с ребят, не позволяли им пронести недозволенное. Ведь для многих это вроде как игра – обхитри вожатого, пронеси в спальню сигареты или ту же «Балтику».

Всё нужно держать в голове. А к концу лета уже запредельно устаёшь, но знаешь, что усталости своей показывать нельзя. Послезавтра открытие лагеря. А сегодня вечерние «свечки». Когда начнёт темнеть – затеплятся в разных уголках лагеря огоньки. Дети будут рассказывать о себе, о том, чего они ждут от этой смены. Вроде бы душевная обстановка, а тоже расслабиться нельзя. На прошлой «свечке», когда прощались с лагерем ребята из второй смены, и говорили, что им понравилось, и что нет, случилось ЧП.

Одна девочка из второго отряда решила наконец-то под занавес свести счёты с соседкой по комнате, которая её всю смену дразнила. И свела – плеснула ей в лицо расплавленным парафином, хорошо, что в глаза не попала.

Ирина Николаевна вспомнила об этом случае, выходя из столовой, шагнув из душной столовой на раскалённый асфальт, покачала головой и заспешила к себе в номер, дел было невпроворот.

Для многих ребят, не выезжавших с начала каникул из города, лето начиналось только сейчас. С этим запахом сухих листьев (вторая смена строила шалаши из веток, играя в «Робинзонов», и эти «домики отшельников» стояли до сих пор), и полыни, серебрившейся на костровой поляне. С высокими кучевыми облаками, напоминающими замки, с блеском реки вдали, со щебетом птиц, с шишками под ногами, с тихим гулом сосен. А сколько тут было неба! Хотелось подпрыгнуть и поплыть в высоту, в эту синеву, ввысь, раздвигая тёплый воздух руками – как будто по реке плывёшь.

Самым глупым занятием было: уложить всех после обеда спать. Дети возбуждены – переезд, новая обстановка, сверстники, к которым приглядываешься – кто это будет: друг или заклятый враг?

В спальнях стоял шум – ребята знакомились, и столько тем было для разговоров, столько нужно было успеть рассказать! Вожатые время от времени заходили, повышали голос, призывали к порядку – для них это тоже время испытания: сумеют ли они поставить себя так, чтобы их уважали и слушались? Или дети поймут, что слушаться не обязательно. Тогда точно можно сесть на шею и ножки свесить. Этого никак нельзя было допустить. Вожатые заходили в спальни, строго говорили, что нужно соблюдать тишину. Ребята ненадолго стихали, но продолжали вести беседы, переходя на шёпот.

– Вот правду говорю, – рассказывала в пятом отряде худенькая маленькая Манюра с косичками, заплетёнными «корзиночой», – У нас во дворе Нинка живёт Симонова. Она тут в прошлом году была. Она рассказывала, что если проснуться на рассвете и выглянуть в окно, то можно увидеть призрак Белой Дамы.

– А что он делает? – боязливо спрашивала белобрысая Наташка Соколова.

– Призрак? Просто стоит на месте. Или медленно ходит. Но главное – надо в домиках сидеть. Если выйдешь, и к забору подойдёшь, он может на тебя броситься. Задушит и с собой утащит.

– Ой-ё…. – пугалась Наташка.

– Да ладно! – Люда Степанова – толстая девочка, выглядевшая старше своих лет, перевернулась на спину, натянула простыню до самого подбордка.

– А то мухи за ноги кусают, – пояснила она, – Нету никаких призраков! Наверное, бельё на верёвке сушилось белое, вот и показалось на рассвете.

– Да ладно! – тоненький голос Манюры был ироничным, – Призрак и руками махал – мол, иди сюда!

– Бельё трепалось на ветру, вот и показалось.

– Я знаю, почему мы так говоришь. Потому что ты такая жирная, что тебя ни один призрак не утащит!

Девчонки охотно засмеялись. Но Люда, видимо, привыкла к насмешкам:

– А ты тоже хочешь жить в безопасности? Ладно, я тебе буду свой полдник отдавать. Может, превратишься из глиста в нормального человека.

И снова смех.

На пороге возникает Лиля. Она даже не пытается добиться полной тишины, понимая, что сейчас это невозможно. Она просто подносит палец к губам, призывая вести себя потише. И девочки послушно понижают голоса.

А из спальни мальчиков выходит маленький Игнатик и натыкается на Ингу, которая сидит на террасе за столом и пишет план работы.

– Ты куда? – спрашивает Инга.

– Я в туалет, – Игнатик теребит поясок шортов.

– Знаешь где он? Вооон тот домик видишь – кирпичный? Давай – одна нога здесь, другая там.

Инатик кивает и пускается бегом.

Но назад он не торопится. Он стоит возле туалетного домика и растерянно оглядывается, пока не замечает идущего в том же направлении Пашку Патрикеева. Подходить к Пашке страшно. Он смуглый как пират, от него пахнет сигаретами. Он выглядит совсем как те старшие мальчики, которых мама называет «нехорошими». Но у Игнатика нет выхода. Он спешит к Пашке и тянет его за рукав.

– Ну, чего тебе?

Игнатик продолжает тянуть за рукав, и Пашка нагибается. Короткое перешёптыванье, в результате которого лицо Пашки становится все более озадаченным.

– А почему ко мне?

– Ну вы же мужчина, – поясняет Игнатик.

– Пойдём, поищем старшую вожатую, – так же озадаченно предлагает Пашка.

Галю Горячеву они находят в её кабинете.

– Галя, – говорит Пашка, – У нас есть влажные салфетки?

– Зачем тебе?

– Да вот пацан сообщил мне, что он покакал и попу подтирать может только влажными салфетками. Я его деликатно так спрашиваю: «А бумагой никак?» А он говорит, что привык только к салфеткам.

– Подожди, – говорит Галя, сдерживая улыбку.

Она уходит и возвращается с пачкой салфеток, еще нераспечатанной.

– На!

– Галя, а может ты сама? А то вдруг ему еще и задницу подтирать надо?

– Значит, объяснишь ему как надо. Себе же подтираешь, сумеешь объяснить ему наглядно.

Но на такой героизм Пашка не способен. Он сбегает со ступенек террасы и суёт салфетки Игнатику:

– Держи, засранец!

Потом был полдник. Это вообще-то самая вкусная трапеза в лагере. Нет мерзкой манной каши, нет супа, нет горохового пюре. На столах – сок, кисель или какао, пирожки или булочки. Но в этот раз опять вспыхнуло противостояние Люды и Манюры. Давали яблочный кисель и ещё горячие плюшки, посыпанные сахаром.

– Ну что ж ты, отдай! Обещала же! – потянулась Манюра к Людиной порции.

– Фиг тебе! – отвечала та, с уже набитым ртом.

Тогда Манюра стала болтать ногами так, что даже стол закачался. Тыкать в Люду пальцем и хихикать:

– Жирная! Жирная!

– Что это такое? – подлетела Инга, – Чтобы я больше не слышала всяких гадостей! У нас в отряде никто не будет друг друга обзывать!

– А, между прочим, – Лиля подошла неслышно, обняла Люду за плечи, – Когда у нас будет «Фестиваль дружбы народов» мы именно Люду оденем «Русской красавицей». Посмотрите, какая у неё коса! И девицы на Руси, кстати, испокон веков были дородные и румяные. А ты Маня, у нас худенькая, как кузнечик. На спортивных соревнованиях будешь в мешке скакать за всю команду – хорошо?

В эти часы жара сделалась совсем невыносимой. Липкая, душная, изматывающая… О том, чтобы войти в спальни и думать было муторно. Казалось, что зелёная краска сейчас расплавится и потечёт со стен.

– Андрей, пошлите все на пляж! – ныл первый отряд в лице Вадика Сергачёва, делегированного к вожатым.

– Ребята, сегодня пляжа в планах нет, – терялся Андрей, но говорил так неуверенно, что можно было не сомневаться – вот-вот к Вадику подключится ещё с десяток ноющих голосов.

– Так! – подоспело подкрепление в лице Ларисы Воробьёвой, с её командным голосом, – Никаких пляжей сегодня! Сейчас идём все в беседку и начинаем думать, что мы сможем показать на концерте к открытию лагеря. Вы старшие, у вас должны быть самые лучшие номера.

Предполагалось, что во время подготовки будут «раскрыты» таланты и способности каждого в отряде, и всю смену таланты эти можно будет использовать по максимуму. Но пока отрядные задумки должны были оставаться секретом, сюрпризом для всех остальных.

А вечером настал черёд «Свечи». Отряды сидели у себя на дачах, на террасах. Маленький огонёк переходил из рук в руки. Ветра не было, и свечи горели ярко.

– Чего вы ждёте от этой смены? Чем бы вы хотели, чтобы вам запомнился лагерь? – спрашивала Марина Быкова свой второй отряд.

Когда очередь дошла до Нелли Горшенёвой, она помолчала, приблизила лицо к. огню – как бы волосы не вспыхнули.

– Ну что же ты? – поторопила её Марина, – Что ты хочешь? Последний месяц перед школой… Надо ведь, чтобы он интересно прошёл…

– Так ведь интересного не будет, – сказала Нелли, не поднимая глаз, – Я из-за мамы сюда приехала. Её положили в больницу, надолго. И вот, чтобы она не беспокоилась за меня… А то я не знаю, что здесь будет! Хождения строем, никому не нужные речёвки и всякие дебильные «Смотры строя и песни». Это ж не для нас делается – это для галочки.

– А что, по-твоему, интересно? – растерялась Марина от таких прямых слов.

Нелли чуть замялась, видимо откровенничать с едва знакомыми людьми ей вряд ли хотелось

– Ну… когда как в кино. Разные там приключения. Когда нам доверяют, а не то что… всё время строем, всё время на глазах. Подъём-тихий час-отбой…

– Тебе обязательно было ехать в лагерь? Других вариантов остаться дома не имелось? – спросил второй вожатый Сережка Лобода, – Например, у тётушки там какой-нибудь пожить?

Нелли покачала головой, глядя в пол. Если бы она подняла глаза, то увидела бы, что на неё внимательно смотрит Игорь Дашевский – черноволосый изящный мальчик, с такими длинными ресницами, о каких говорили в незапамятные века, что они «как крылья бабочки».

Над Волгой взошла луна, и лагерь казался освещённым островом, в бескрайнем море тёмного ночного леса.