Читать книгу Голуби в берестяном кузове - Татьяна Тихонова - Страница 11

Светослав после тризны тяжело прошагал в эту огромную, пустую теперь залу и долгое время сидел в высоком кресле, один, совсем неподвижно, опустив руки на подлокотники. Глаза его были закрыты.

Алёна, княгиня его, не была даже за столом. Похороны сына отняли её последние силы, и она ушла к себе сразу после возвращения в крепость.

Доспехи сына Светослав не дал убрать. Больно их было видеть, ещё больнее убрать. Так вроде бы сын здесь, рядом. Казалось, даже смех его слышался иногда, голос в коридорах.

Время от времени входили воины, докладывающие о том, что ночные дозоры расставлены, что разведка вернулась. О том, что к тайному ходу свернул отряд полян, доложили уже в сумерках.

Светослав знал, что должен был прибыть Ольсинор. Раз поляне свернули на опушку, значит, у них дело к Мокше. Вряд ли в такое тяжёлое для всех время Ольсинор заглянул к Сахлопивуру попить браги да дичи поесть. Вспомнился разговор о драконах.

Сейчас, когда Ольсинор вошёл в полутёмную залу, Светослав сходу спросил его, вставая:

– Куда отправил моего внука, Ольсинор?

Тяжело, словно медведь переваливаясь, он подошёл к полянину и обнял его как дорогого друга. Ведь человек пришёл перед самой осадой и останется здесь, из города уже не уйти. Ольсинор улыбнулся. Среди полян не принято так выражать свои чувства. Но, часто бывая в Древляне, он уже знал этот обычай и теперь в ответ похлопал князя по плечу.

– Твой внук на пути к отрогам Каян. С Рангольфом и Мокшей он, думаю, в безопасности, да Свей и сам за себя постоять сможет, – ответил Ольсинор, разведя руками, словно извиняясь.

– Каяны? – быстро подхватил Светослав, приглашая жестом полянина присесть в кресло возле круглого стола, останавливаясь. – Означает ли это, что они пошли к драконам? – и сам же ответил. – Конечно, туда… куда же ещё?! Неужели ты думаешь, что Цав, эта неповоротливая махина, ещё на что-то способен? Да и могут ли они действовать в согласии с другими, что так необходимо на войне?

– Ты прав, – ответил ему не сразу Ольсинор, – мы не знаем, как себя поведут драконы, но то, что Цав никогда не примыкал к силам зла – это известно всем. Что это племя великих воинов, считающих гибель в бою самой почётной смертью, тоже известно всем.

– Это всё я знаю, но кем прикажешь их считать? – перебил его Светослав. – Ты представляешь дракона, вошедшего в Совет?! Ты представляешь, если он решит идти на север, а мы – на юг, ты сможешь его остановить? Насколько они управляемы?

– Это не огневая машина, Светослав, это союзник, – ответил полянин. – Также как ты и я… И если я тоже решу идти на север, я верю, что ты выслушаешь меня. Погоди, я не представил тебе Ога!

Светослав посмотрел с удивлением в направлении, куда ему указывал рукой Ольсинор. Там, в пятне света на столе, сидело что-то похожее на букашку. Но если начинать присматриваться, то можно было уловить очертания чего-то необычного. Князь прищурился. И усмехнулся, вскинув глаза на Ольсинора.

Явно недовольный магнод, сложив руки на груди, сидел на краю столешницы и хмуро смотрел на князя, который опять принялся разглядывать его, прищурившись и сморщив нос.

– Не стоило, Ольсинор, – проговорил Ог. – Не все обладают величием, чтобы принять малое во внимание.

Он говорил достаточно громко, хотя что удивляться – гудение большого жука мы ведь тоже слышим. А Ог обладал прекрасным баритоном. И поэтому Светослав его расслышал очень хорошо. Он улыбнулся. Поморщился и опять улыбнулся, теперь растерянно.

– Значит, Ог, – произнёс Светослав. – Ну, что ж… пожалуй, ты убедил меня, Ольсинор. Надо меняться. Вот и внук вперёд меня понял важность союза с драконами. Но… мы-то остались, нам ждать их возвращения и держать осаду, – тихо добавил князь. – Крепость готова к осаде. Много народу сюда всякого пособралось, да только воинов мало.

– Поляне идут вам на помощь, князь.

Светослав кивнул. Сейчас особенно было заметно, что горе сильно надломило князя, и усталость и отчаяние одолевали его. Так всегда, когда теряешь самое дорогое, теряется смысл, хочется уйти, удалиться от всего. Но он держится изо всех сил, стараясь не показать своей слабости.

– Ты знаешь, Ольсинор, отправил я по заимкам клич, справил отряды малые, которые бы словно из-под земли появлялись бы перед погаными и терялись вновь, будто их и не было. Чтобы было им на нашей земле нерадостно, чтоб горела она у них под ногами! Очень мне в том помогли пещерники, много ходов тайных они знают.

– Хорошая мысль! Пусть боятся и ждут смерть из-за каждого поворота… Замечательно!

– Игорь придумал то, мне же довелось лишь исполнить его волю уже после смерти. Много мы об этом с ним толковали… Он и по лесам нашим везде тайники сотворил с оружием, – хоть и остра ещё была боль, но в разговоре и заботах князь забывался. – Дундарий, со стен известий не приносили?

Домовой выглянул из-за двери и помотал головой. Князь встал.

– Все готово, Ольсинор. Хоть и не можем мы выйти в поле и сразиться, слишком много женщин и детей собралось в крепости, но отпор дать в наших силах. Крепость стоит на обрыве, с этой стороны к нам не подойти, стены крепки, запасы хорошие сделаны, воды вдосталь. Сколь отпущено нам сил, будем ждать подкрепления, оборону держать, а как драконы придут – выйдем… А там уж в честном бою пускай решится, кому жить на этой земле!

Стали слышны крики на улице. Князь быстро подошел к окну и распахнул его настежь. Люди бежали к крепостной стене. Раздался вопль Завеи. Дундарий вбежал в залу, крича:

– Мёртвые, князь, в доме!

Воин в кольчуге поверх меховой куртки вбежал и сходу крикнул, остановившись на пороге:

– Поганые под стенами, князь!

– Мёртвые?! Кто ж их поднял-то? Ну да стало быть пришли, – проговорил Светослав и уже громче добавил: – Иду, Алекша! До рассвета выстоим, ребятушки, значит, ещё поживём, родные! – крикнул он воину, позади которого показался осклизлый остов мертвеца.

Но свет, падавший в тёмный коридор из освещённой залы, ему мешал, и он, воя, исчез… чтобы объявиться где-то на тёмной улице. Нечеловеческие вопли доносились оттуда.

Люди метались по ночному городу, и лишь немногие, зная заклинание, возвращающее мёртвого в могилу, творили его наскоро, бежали.

Полянин и князь, молча, словно поняв друг друга с полуслова, вдруг затянули монотонную песню. Слова её на полянском языке зазвучали очень тихо. Продолжая их повторять вновь и вновь, князь с мечом сына выбежал в коридор. Люди в панике метались по улице, раздавались визг и утробный вой… Ольсинор следовал за Светославом. Ровное пятно света окружало их – Ог летел рядом.

Заунывная песня, несущая древнее заклятие-оберег полян, подхватывалась теми, кто знал её.

Мёртвые вставали из-под земли отовсюду. Подрагивающей походкой тянулись вдоль улиц, проходили сквозь стены. Цеплялись за людей и тащили их за собой.

Чадили факелы, в свете их мелькали люди. Князь ожесточённо, словно в забытьи, рубил и рубил безжизненные тела, которые вставали и вставали перед ним. И шептал, шептал слова древней песни:

Ши ангаларх, дра ангаларх

Ил Драисиве, ил Драисиве…

…в Драисиве – город мёртвых, навсегда отправляя одного за другим своих врагов. Ему вторил Ольсинор.

Первые лучи солнца коснулись крыш города, когда с нашествием мертвецов было почти покончено. Но измученные бессонной ночью жители города и те, кто укрылся в его стенах, обрадовавшиеся рассвету, словно видели его впервые, невольно обращались в сторону крепостных стен.

Раннее зимнее утро. Стены крепости во вздрагивающих всполохах факелов. Непрерывный поток конников чёрной рекой течёт по дороге, раздваиваясь и окружая будто змеями стены крепости. Далеко. Стрелы не долетят. А враг идёт и идёт. Слышится визг низкорослых лошадей, которые, проваливаясь по самое брюхо в снег, расползаются по всем полям, лежавшим вокруг города…

Скоро, в считанные часы, Древляна была отрезана от всего мира. Застучали топоры в лесу…