Читать книгу Второе пророчество - Татьяна Устименко - Страница 1

Лица сидящих за столом мужчин скрывали низко надвинутые капюшоны свободных белых одеяний, сильно похожих на монашеские. Ни единое дуновение ветра не колыхало пламени зажженных свечей, потому что в полутемной комнате не было окон, а застоявшийся воздух этого помещения имел довольно неприятный затхлый запах, присущий именно таким, не слишком-то часто проветриваемым погребам и подвалам. Или склепам, ибо сие меткое определение куда более точно соответствовало мрачноватому интерьеру данной комнаты. Для полноты сравнения не хватало только гробов да скелетов по углам, хотя их с успехом заменяли наполовину осыпавшиеся траурные фрески непонятного содержания да рисунок в форме ромба, занимающий большую часть стола. Из плавающих в темноте углов склепа (на самом деле называвшегося Убежищем) тянуло сыростью и вековым холодом разверстой могилы, а вместо светильников под потолком висели прочно увязшие в липкой паутине и иссохшие до состояния мумий трупики летучих мышей. Подобный, до жути зловещий и инфернальный антураж еще никогда не удавалось воплотить в реальность ни одному, даже самому талантливому голливудскому сценаристу, потому что создавался он не прихотливой фантазией человека, а самой смертью, чье дыхание буквально реяло под невысокими сводами сего подземного убежища. Впрочем, пятерых собравшихся вокруг стола мужчин это ничуть не пугало. Да и что, спрашивается, могло смутить древних существ, с весьма большой натяжкой подходивших под определение «мужчины». Кстати, и под «люди» – тоже…

Сгорбленное, плотно закутанное в отороченный золотой каймой балахон создание, восседающее во главе собрания, протянуло над столом длинный рукав, из коего медленно выдвинулось нечто скрюченное и костлявое, густо поросшее грубой седой шерстью.

– Она,– глухо проскрипело из-под капюшона.– Золотая роза племени лугару![2] – От кисти, а скорее лапы, отделился кривой палец, ультимативно уткнувшийся в белое пятно, явственно проступающее в центре ромбического рисунка.– Истинная дочь Сокола!

Три головы согласно кивнули в такт этим словам, но последний из присутствующих в подземелье неожиданно выпростал из рукавов смуглые сильные ладони безупречно красивой формы и решительно сбросил капюшон, открывая прекрасное лицо греческого бога, обрамленное завитками коротких черных локонов.

– А мужчина? – с неподдельным интересом спросил черноволосый.– Неужели в пророчестве ничего не говорится о том, когда и где он родится? Значит ли это, что он обязательно станет сыном волков?

Из-под капюшона председательствующей за столом фигуры раздался саркастичный смешок, мгновенно перешедший в затяжной кашель.

– Ур[3] Наставник! – Черноволосый встрепенулся, гибким молодым движением вскакивая с резного дубового кресла.– Вам плохо?

Но закутанное в балахон существо остановило его небрежным взмахом мохнатой лапы, протестующе мотнув капюшоном, под которым на мгновение вспыхнули две кроваво-отсвечивающие яркие точки.

– Мне хорошо, Волк, ибо мой недуг именуется не болезнью, а старостью. Облегчения же от старости не существует…

– Но возможно, лечебные снадобья добрых прислужниц человеческого бога… – осторожно начала другая фигура, чей голос поражал благозвучностью и богатством интонаций.

Названный Наставником усмехнулся еще ехиднее:

– Глупости, Солнечный Вестник! Тебе и самому известно – за уходящую жизнь цепляются только глупцы…

– А мудрецы? – с любопытством перебил черноволосый Волк, по-молодому горячий и несдержанный.

Но Наставник не укорил ученика за невежливость, а, наоборот, поощрительно погладив его запястье своими расслоившимися от немощи когтями, изрек:

– Мудрец никогда не держится за преходящее, превыше всего ставя истину и будущее своих детей!

Волк смущенно покраснел…

– Как же ты еще молод, Лайош! – ласково произнес Наставник, впервые обращаясь к тому по имени.– Молод и смел…

– Прикажи отдать за тебя жизнь,– Лайош почтительно поднес к губам край белоснежного одеяния учителя,– и я не раздумывая выполню такой приказ!

– Тю-у-у, смельчак неразумный! – С шутливым порицанием Наставник наигранно оттолкнул Волка от себя, но это выглядело не наказанием, а скорее одобрением.– Зачем мне твоя жизнь? А вот помощь совсем не помешает…

– Прикажи! – еще возбужденнее повторил черноволосый, но его речь неожиданно прервал громкий скрежет открываемой двери…

На пороге комнаты появились двое молодых мужчин, одетых в короткие модные кожаные куртки с металлическими заклепками, возможно слишком легкие для нынешнего холодного декабря, и сжимающие в руках мотоциклетные шлемы.

– Ур Наставник! – Вновь прибывшие учтиво преклонили колени, приветствуя всех сидящих за столом.– Роза расцвела! Еще одна, уже вторая!

– Свершилось! – благоговейно выдохнул Наставник, хватаясь за плечо Вестника и тяжело привставая с места.– Ты слышал их, Эзра? Второе пророчество – свершилось!

– Успокойся, Абадайя,– заботливо попросил Вестник, бережно усаживая Наставника обратно в кресло.– Помни, излишние волнения опасны для твоего здоровья.– Он подал Абадайе наполненный вином кубок и лишь после этого повелительно повернулся к переминающимся у порога посланцам: – Рассказывай ты, Ворон!

Носящий прозвище Ворон – стройный, востроглазый, с тонким профилем хищной птицы – довольно блеснул ровными зубами, с некоторой толикой превосходства подмигивая оставшемуся не у дел товарищу, и торопливо заговорил:

– Мы посетили могилу принцессы Дагмары на острове Маргитсигет. Три отшельницы-монахини по-прежнему преданно ухаживают за усыпальницей матери народа лугару и за священной дубовой рощей. Но как же безмерно было наше удивление, когда мы обнаружили, что розовый куст на могиле принцессы расцвел в самое неподходящее время года, причем теперь на нем распустились сразу два бутона…

Эзра и Абадайя понимающе переглянулись.

– Почти целых двадцать пять лет подряд куст радовал нас всего одним цветком, подсказывая – дочь Сокола родилась и жива. Но сегодня нам дан второй знак, свидетельствующий: будущая чаладанья солнечного народа достигла возраста свершений и готова принять на свои плечи весь груз бед, предначертанных в пророчестве…

– А мужчина? – Неугомонный Волк Лайош опять упрямо вернулся ко второму черному пятну, расположенному точно посередине ромбического рисунка.– Что знаем мы о нем?

– Ничего,– с откровенным сожалением покачал капюшоном Абадайя,– пока ничего…

– Я молился,– тихонько добавил Эзра,– я просил бога указать мне точное место, где следует искать молодую чаладанью. А на заре вчерашнего дня был ниспослан мне вещий сон, однозначно подсказавший – здесь! – Он вытащил из складок своего одеяния карту и четко указал на огромное государство, соединяющее Европу и Азию.

– Россия! – потрясенно воскликнул Наставник.– Наследница рода Сокола, потомок принцессы Дагмары живет в России? Но это же немыслимо! Каким образом могла попасть в Россию дочь народа лугару?

– Бог никогда не ошибается! – весомо констатировал Вестник.– И еще я чувствую – нам следует поторопиться.

– Да, ур! – вмешался в разговор второй мотоциклист, высокий и мускулистый.– На острове мы также видели и трех трусливых шавок, шпионящих для Порченых. А это значит, грязные псы уже тоже наслышаны о свершении второго пророчества и постараются нас опередить…

Абадайя и Эзра переглянулись вновь, на сей раз даже не пытаясь скрыть овладевшего ими волнения.

– Вот тебе и выпала желанная возможность проявить себя, Волк,– вздохнул Наставник.– Посети наших детей – Чистых и передай им мою просьбу пробудить Изгоя, коего следует незамедлительно отправить на спасение дочери Сокола.

– Но,– недовольно хмыкнул Вестник,– разве не сказано в глиняных табличках главного храма: «Берегись сына нечистой крови, несущего зло да сеющего на своем пути мор и глад…»

– Один значок в этом тексте немного затерт, и мы не знаем точно, о каком именно мужчине говорится в послании Заратустры,– беззлобно упрекнул Вестника Абадайя.– О сыне чистой или нечистой крови… А что касается Изгоя, то я все-таки верую в светлую сторону его души…

– А я – нет! – холодно отрезал Эзра.– Он сын лугару по крови, но создан исключительно для убийства. Он не станет помогать дочери Сокола, а постарается ее погубить.

– Увидим,– задумчиво бормотал Наставник, пристально вглядываясь в ромбический рисунок, в центре которого отчетливо выделялись два пятна – белое и черное.– Увидим…