Читать книгу Ключ от счастья - Татьяна Варсоцкая - Страница 6

После страшного сна, в котором Клавдия видела пожар в Риме, Мужчина с янтарными глазами стал сниться ей еще реже, они почти не разговаривали, утром оставались только обрывки фраз и отдельные эпизоды. Наиболее яркой была картина, где Йесу сбрасывает погребальные одежды и растворяется в зарождающемся утреннем свете. Впрочем, эти сны могли быть отголосками того, что слышала Клавдия от своих слуг. Якобы казненный мужчина был ожидаемый Христос, и на третий день после смерти он воскрес и уже не раз являлся своим ближайшим ученикам. Клавдия решила поговорить об этом с мужем, она как-то спросила его о воскресении казненного назаретянина, на что Гай заметил:

– Дорогая Клавдия, вспомни своего любимого Вергилия: друзья Энея после его смерти спрятали тело, а всем сказали, что он вознесся на небо.

– Наверное, ты прав, – тихо ответила женщина. Хотя на самом деле ей хотелось, чтобы он ошибался.

Странные сны не беспокоили Клавдию несколько лет. Но накануне мятежа самарян, собравшихся у священной горы Гаризим, ей опять приснился Яхве.

– Так на чем мы с тобой в прошлый раз остановились? – спросил ее Мужчина с янтарными глазами во время очередного сновидения. Вопрос явно был риторическим, мужчина просто хотел, чтобы она вспомнила, и сны из беспорядочных обрывков превратились в прочную нить.

– Мы говорили про мой путь. Какой мне выбрать путь?

– Все пути, по которым люди идут со всех сторон, есть мои пути. Помнишь?

И Клавдия вдруг вспомнила. Вот ей холодно и хочется есть, и нет сил больше плакать. Потом теплые сильные руки подняли ее и куда-то понесли. Потом чувство сытости и глубокий сон. Вот голоса, один из них принадлежит ее спасителю, а другой тому, кого ее спаситель называл Йесу, и которого она называла Мужчина с янтарными глазами. Клавдия видела, как печалились друзья ее спасителя, когда он заболел. И вот его не стало, и тело понесли на костер. Движимая неведомой силой она бросилась в погребальный костер. Только миг боли, и далее – чувство легкости. И хотелось куда-то двигаться за той силой, которая толкнула ее в костер. Но пришло понимание, что еще рано, еще надо вернуться туда, где есть время, где так далеко до манящего света. Но нет другого пути к свету, как только через воплощение души.

– Неужели это не первая и не последняя моя жизнь?! – воскликнула Клавдия.

– Да.

– Я была в прошлой жизни кошкой?

– В одной из прошлых жизней. Кошка была твоим последним нечеловеческим воплощением. После нее было много малозначащих для твоего прогресса инкарнаций.

– Неужели это и есть бессмертие, в которое верят фарисеи? Не лучше ли смерть, чем такая вечная жизнь? О, Яхве, неужели нет возможности остановить эту вереницу перевоплощений? Что должно произойти, чтобы отправиться туда, где вечный покой и радость? Неужели груз грехов тысячей наших предыдущих жизней будет преследовать нас еще тысячи жизней?

– За каждым грехом следует искупление, через боль и служение другим душа очищается. Чем больше грехов накопила душа, тем дольше и тяжелее ее путь к избавлению. Иная душа, взглянув на свой пройденный путь и путь предстоящий, впадает в отчаяние. И тогда Бог стал Человеком, чтобы своей болью искупить все грехи человечества, – печально произнес мужчина, и его янтарные глаза потемнели. – Надо только верить в искупительную боль Бога, и тогда грешная душа очистится моей кровью.

Клавдия вспомнила свой сон накануне казни Йесу, и то, как Гай отверг чашу, полную крови.

– Знаешь, тебя через многие годы вспомнят, будут рассказывать, что ты хотела меня спасти через мужа своего, – ответил на ее мысли Йесу.

– Я? Да разве это возможно? Разве станет такой человек, как Понтий Пилат, слушать какую-то женщину, хоть и свою жену? Нет, не станет. Он не верит ни в римских, ни в греческих богов, ни тем более в единого Бога евреев. Один бог, которому он поклоняется, – это император.

Они молчали. Только сейчас Клавдия обратила внимание, где они находятся, и почувствовала, что ей холодно. Они сидели на высокой горе, на снегу, а над ними кружилась огромная птица.

– Это Обитель снегов, над нами летает снежный гриф, – ответил на ее мысли Йесу.

Клавдия снова погрузилась в свои мысли.

– Тебя убили? – с болью произнесла она, вспоминая события, которые произошли несколько лет назад в Иерусалиме.

– Человек не есть тело, и он не умирает со смертью тела. И – в этом смысле – никто не может убить, и никто не может быть убитым.

Потом Йесу слегка коснулся ее плеча, и Клавдия почувствовала, как взлетает, внизу раскинулась восхитительная панорама – снежные вершины, зеркальные озера, цветочные долины. Клавдия стала задыхаться от восторга…

«Что это такое? Пророчества или просто плод моего воображения?» – думала утром Клавдия, отправляясь в ванну. После умывания и легкого завтрака она стала забывать странный сон. Взяв свиток Вергилия, она отправилась в сад к фонтанам, благоухание цветов и журчание воды окончательно ее успокоили.

Однажды после ужина Гай неожиданно первым заговорил о делах, чего он уже давно не делал. Когда рабы убрали посуду с остатками еды, Клавдия осталась лежать на своем ложе. Гай поднялся, пожелал ей спокойной ночи, потом немного задержавшись у выхода из триклиния, вернулся, опустился возле Клавдии на колени, положил голову ей на грудь.

– Несколько дней назад мне доложили, что в деревне Тирафана собираются вооруженные люди, самаряне. Я отправил туда несколько отрядов всадников и пехоту, завязалась битва. Погибло несколько легионеров, зачинщики мятежа были казнены.

– Это все? – спросила Клавдия, чувствуя, что казнь мятежников и смерть нескольких легионеров не могли сильно встревожить Гая.

– Самаряне отправили в Антиохию к Вителлию делегацию.

– Чем это закончится?

– Я думаю, мне надо встретиться с Вителлием.

– Ты едешь в Сирию?

– Нет, Луций Вителлий с двумя легионами направляется в Петру к набатейскому царю Арету. С дня на день он будет в Кесарии, – Гай сжал ее руку.

– Все обойдется, – пыталась успокоить мужа Клавдия.

Он грустно улыбнулся в ответ, поцеловал ее и вышел из триклиния.

Вот что так беспокоило мужа – встреча с Вителлием, который мог отстранить Пилата от должности и отправить в Италию. Клавдия не знала, как помочь мужу. Она могла только молиться. Впервые она молилась не римским и греческим богам, а обращалась к Единому Богу, к его воплощению Йесу. У нее не было ни алтаря, ни статуи того, кому она молилась. Поэтому она просто опустилась на колени в своей спальне, повернувшись на восток. Закрыла глаза и представила мужчину с добрыми глазами цвета меда.

– О, Йесу! Услышь меня и выслушай. Наверное, мы с Гаем в прошлых жизнях не очень грешили, коль родились в достатке, не бедствуем и не болеем. Спаси нас от гнева Тиберия. Я не знаю, какие жертвы ты принимаешь. Верю, что не нужна тебе кровь ни человека, ни животного, ни птицы. Я сплету тебе венок из лучших цветов нашего сада и брошу в море.

Этой ночью ей спалось как никогда спокойно. Ей снилось море, спокойное, размеренно покачивающееся, окрашенное заходящим солнцем. И тихий шепот волн, и лучи заходящего солнца – все это было так красиво и гармонично, что хотелось плакать. Сквозь слезы Клавдия увидела идущего ей навстречу по воде Мужчину с янтарными глазами, на его голове был венок, ее венок.

В день прибытия наместника Сирии Понтий проснулся очень рано, отказался от завтрака, попросил приготовить лекарство от головной боли. Нельзя было предсказать, чем закончится визит Вителлия. В лучшем случае – отставка и жизнь на вилле в Кампании, в худшем – объяснение с Тиберием, исход которого мог быть трагичным. Впрочем, император был доволен префектом Иудеи, иначе Понтий не продержался бы на этой должности вот уже десять лет. Поддерживать здесь порядок и выбивать налоги было очень непросто.

Клавдия же с самого раннего утра была занята приготовлениями ужина, которые помогли ей отвлечься от тревожных мыслей.

– Понтий, твоя жена – красавица, – вместо приветствия произнес Луций Вителлий. – К сожалению, моя жена Секстилия не смогла приехать вместе со мной, но она шлет тебе, прекрасная Клавдия, свои приветствия и пожелания.

– Передай ей при встрече мою благодарность и мои пожелания доброго здоровья и долголетия. Надеюсь, мы с ней когда-нибудь встретимся и познакомимся.

– Непременно, Клавдия. Когда будете в Риме, навестите мою жену, она будет очень рада с вами познакомиться, – ответил Вителлий и как-то странно улыбнулся.

– Прости, что вынудили тебя ждать, но дела империи заставили нас с твоим мужем опоздать к ужину.

– Не стоит извиняться, проконсул. Я понимаю важность государственных дел.

Больше за ужином никаких разговоров о делах не велось. Вителлий восхищался Кесарией, потом мужчины говорили о вине. Клавдию просили продекламировать что-нибудь наизусть из Горация или Вергилия. Она выбрала «Энеиду» Вергилия, отрывок, прославляющий императора Августа.

Ужин закончился рано, так как утром Вителлий отправлялся в Иерусалим, а оттуда в Набатею.

Только когда они остались наедине, Клавдия с мужем смогли поговорить. На ее вопросительный взгляд Гай ответил:

– У нас несколько дней на сборы, мы отправляемся в Рим. Моя служба в Палестине закончилась, завтра передаю дела Публию Марцеллу.

– Что дальше?

– Не знаю, если не будет нового назначения, уедем в Кампанию на виллу. Клавдия, ты умеешь доить коров?

Клавдия рассмеялась, хотя на душе у нее было тревожно.