Читать книгу Бедные родственники - Татьяна Викторова - Страница 5

С усилием рванул на себя ручку двери, послышалось, как вылетел крючок и раздался приглушенный крик – вскрикнул кто-то испуганно и сразу умолк.

Он рассчитывал на приют для своего уставшего тела и измученной души, рассчитывал, что именно здесь отдохнет, отогреется и обдумает, как жить дальше.

Этот домик на краю леса знал давно, еще с детства, когда приезжал к деду. Это был дом лесника. Но теперь, после сокращения «лесных кадров», опустел домик и стал почти заброшенным. И только года три как охотники облюбовали его под временное жилье на период сезона.

А сейчас, по его расчетам, там никого не должно быть, но этот крик разрушил все его планы. Он увидел в углу, где стояла панцирная кровать со старым одеялом, огромные, наполненные ужасом, глаза. Да, вот именно сначала глаза увидел. И было в них столько страха и боли… Он отшатнулся, будто сила этого взгляда толкнула его.

В такие моменты осознание действительности приходит мгновенно. Он видел перед собой женщину, дрожащую от испуга, и в то же время ее взгляд говорил: «Я не виновата».

– Ты кто? – спросил он, и уже сам начал выстраивать версии, как она здесь оказалась. Появление женщины выбило его из колеи, он надеялся на другой исход своего побега. А тут – посторонняя, которой совсем не надо знать, кто он и зачем здесь. Его уже начал раздражать ее испуганный взгляд и трясущиеся руки. – Кто ты? Я спрашиваю: кто тебя послал?

Она заплакала. – Я… я не виновата… я уйду, отпустите меня…

Он взял, стоявший у стола табурет, с шумом поставил его на середину комнаты и сел на него, устало сняв кепку, уже подмоченную дождем. – Ну?! Кто такая? – он помолчал с минуту, потом уже, стараясь быть спокойным, сказал: – Хватит дрожать. Говорить можешь?

Она кивнула.

– Еще кто-то есть?

– Нет, – тихо ответила она.

– Врешь! – Рявкнул он. И от его голоса, она снова вскрикнула.

– Я одна, правда, одна, отпустите меня, пожалуйста, я ничего вам не сделала.

– Не сделала, так сделаешь, – устало сказал он. – Как здесь очутилась? – Ему хотелось верить, что женщина здесь одна и что нет больше свидетелей. Это было бы лучше, но все равно не радовало его, он ведь рассчитывал на полное отсутствие людей. До ближайшей деревни отсюда километров семь… вот и непонятно, как она здесь очутилась, каким ветром занесло худющую, большеглазую особу, на первый взгляд, лет под сорок, а по ее комплекции – так вообще подросток.

Заметив, что пришелец не собирается на нее нападать, осторожно откинула одеяло, под которым пыталась согреться, и натянув обутки – что-то похожее на стоптанные кроссовки, потянулась за курточкой. – Я пойду… ладно? – тихо сказала она.

– Куда пойдешь?

– Туда, – она махнула рукой в сторону леса.

– К зверям в гости? – он усмехнулся. – Деревня-то в другой стороне.

Она снова опустилась на кровать.

– Хотя, конечно, чего тебе тут делать, иди лучше. К речке спустишься и по берегу километров пять, а там мост будет, еще не совсем развалился, а оттуда два километра до деревни.

– Ага, хорошо, – она, не сводя с него глаз, хотела проскользнуть мимо, но неожиданно он схватил ее за руку, и она снова вскрикнула.

Не обращая внимания на ее испуг, тихо, но четко проговаривая каждое слово, сказал: – Если полицию приведешь, из-под земли достану… Поняла?

– Поняла. – Голос ее в это время дрожал.

– И еще: хочу знать, как ты тут оказалась? Кто тебя послал?

– Отпустите, пожалуйста, я боюсь… – Он отпустил ее руку, посмотрел на нее: – Ну? Я жду.

– Я… я случайно… я в деревню ехала, а потом… заблудилась…

Он усмехнулся. – Врешь нескладно, невозможно тут заблудиться…

– Я, правда, заблудилась… побежала… потом мост… потом сюда пришла…

– Звать как?

– Ася.

Он снова усмехнулся. – Понятно. Ася… откуда ты взялась…

– Я, правда, никому не скажу…

– Скажешь – себя потом вини. Никто не должен знать, что я был здесь…

– Честное слово, не скажу, я никого не видела…

– Ну, вот и ладненько… а теперь иди. – Он встал, толкнул ладонью дверь, и она распахнулась, заскрипев.

Женщина, оглядываясь на него, вышла – и также оглядываясь, спустилась с крылечка, на котором всего три ступени.

Запинаясь и пошатываясь, побрела к реке. Ветви впивались ей в волосы; ее плечи уже намокли от дождя, осенняя трава ждала первых морозов и первого снега.

Он смотрел ей вслед. Ему показалось, что она ослабла и идти ей тяжело.

– Стой! – Крикнул он и пошел за ней следом. Она остановилась и стояла так, не шевелясь. Ее послушность даже удивила. – Ну, куда ты по дождю? Переждать надо, перестанет дождь, тогда и пойдешь. – Он взял ее за руку и повел в домик. Рука была холодной – он это ощущал.

Но сочувствия по-прежнему не было. Наоборот, раздражение, что в доме есть посторонние, так и осталось в нем. И то, что он ее вернул – это, скорей всего, забота не о ней, а о себе – о своей безопасности. Почему-то решил, что какое-то время лучше подержать ее рядом.

– Так ты и печку не топила?

– Нет. Я боялась.

– Чего боялась?

– Ну, дым пойдет… увидят.

– Ну, пойдет и что?

Он вышел, и оглядев, что там, под навесом, лежит, нашел охапку дров, припасенных на сезон.

Растопленная печка преобразила домик: стало теплее и светлее.

– Ела чего-нибудь?

– Нет.

– Сколько ты уже тут?

– Со вчерашнего дня.

– Дай угадаю, как тут оказалась. – Он сел на тот же табурет, а она так же сидела на кровати. – Скорей всего, поехала с компанией, ну там, мальчики, девочки, как это обычно бывает… а может вообще только мальчики… ну, а потом развлеклись с тобой и бросили… вот тогда ты и набрела на избушку.

Она закрыла ладонями лицо, и плечи ее затряслись.

– Угадал?

– Нет.

Он подошел и сел рядом, она отодвинулась. – Да не шугайся ты так, не нужна ты мне… мне бы самому укрыться…

Она перестала плакать. – Не было никакой компании, – посмотрела на него глазами, полными отчаяния. – Скажите, а вы сами откуда?

– От верблюда. Тебе не надо знать.

Она помолчала, словно решаясь. Так бывает: стоишь у обрыва и думаешь: прыгнуть в воду, или нет. И находились отчаянные смельчаки, ныряли, прыгнув с высоты, а потом гордились своим «подвигом». Вот и сейчас она была как будто у обрыва: прыгнуть или нет… рассказать, или нет.

Потом, набрав воздуха в легкие, выдохнула.

– Это что у тебя – гимнастика дыхательная что ли?

– Подождите, я сейчас. – Она снова посмотрела на него. – Я не знала, что вы придете, вообще не знала, куда иду. Я просто… сбежала…

– Во как! – Ему стало интересно. Он сразу сравнил с собой – он ведь тоже сбежал. – От кого сбежала?

– От мужа.

Пришелец разочарованно отвернулся. – Ну-уу, знакомая история… поругались, обиделась…

– Я не ругаюсь. Это он ругает меня, и еще… бьет.

– Ну, пожаловалась бы.

– Родных у меня нет. Ну, таких, чтобы близкие родные – таких уже нет. Остальным – зачем им моя жизнь.

– Как же ты допускаешь, чтобы тебя лупили?

– Мы хорошо жили… года три хорошо жили, он хотя бы руку не поднимал. Ну, а если ругал иногда так это бывает у всех. А потом у нас ребенок родился… но не выжил… всего день прожил мой сынок… И все. Муж потом изменился… как будто я виновата. При каждом скандале ругал, потом бить начал…

– А заявление?

– Были и заявления. Но я их забирала потом. Он плакал, обещал… да и прошлое у нас общее – наш сынок.

– А еще дети?

– А больше не было. – Она посмотрела на его лицо и заметила, что он слушает ее как-то спокойно, не осуждая. – А можно спросить? Как вас зовут?

– Глеб меня зовут. Только зачем тебе мое имя? Дождь перестанет, дорогу покажу и все. Считай, что расстались. А с мужем тебе разводиться надо, а то ведь так не набегаешься…

– Да, надо. Я хочу развестись. Но не могу. Сказал, развод не даст и вообще из дома не выпустит. Я ведь сбежала в этот раз. Тут в деревне тетя живет – двоюродная сестра мамы. Я только приехала, а мне сказали, что он уже звонил, спрашивал про меня. Не знаю, как узнал, что я в деревне. А потом мальчишки на мотоцикле приехали, сказали, что его машину в районном центре видели, расспрашивал, как сюда доехать. Ну, я и решила дальше спрятаться, пока он там ищет. Тете сказала, что в другой район поеду. Вышла и его машину увидела, огородами убежала. – Она снова посмотрела ему в глаза, взгляд ее был умоляющим. – Вы же ему ничего не скажете?

Он рассмеялся. – Круговая порука получается. Ты меня не выдашь, а я тебя. – Встал и подошел к печке. – Надо поесть, а то так и ноги протянем, ты вообще, гляжу, исхудала. – Он достал крупу, принес воды с реки, поставил вариться похлебку. – Пусть охотники простят, если провиант им уменьшим. Они ведь все равно новые продукты завезут – так обычно делают.

Потом они сидели за деревянным столом и молча ели. Она осторожно, словно боясь, что ее за что-нибудь накажут. Он – быстро, с аппетитом.

– А дождь так и идет, – разочарованно сказала она.

– Это плохо, – ответил он, – мне тут компаньоны вообще не нужны.

– Я уйду, правда, уйду, – пообещала она.

– А если на полицию наткнешься, что скажешь?

– Скажу, что в лесу была и никого не видела.

– Ну, так-то правильно, – согласился он, – только все равно ты свидетель…

– Вы же обещали, – губы ее задрожали, она подумала, что этому незнакомцу ее присутствие здесь совершенно некстати и что он готов избавиться от нее.

– Да перестань ты, не мокрушник я! – Сказала он в запальчивости. – И хватит ныть, на нервы действует. – Он отодвинул чашку.

Дождь так и продолжал идти, намочив все вокруг, хотя уже стемнело. Она села на кровать, а он так и остался за столом, слегка наклонившись и сложив руки замком.

– Сорок лет мне, Ася, – тихо сказал он.

И она вздрогнула.

– Ты чего так испугалась? Все еще боишься меня?

– Нет, почти не боюсь… имя свое услышала… Ася. Муж меня всегда Аськой зовет…

–А-аа, понятно, непривычно стало. Имя как имя, хорошее, кстати, имя. Ну, короче, дело было так. Пришел я из армии, собрались вечером с парнями в соседнем дворе, на гитаре там и все такое… За полночь было – домой пошел. А там, у сквера, пацаны к девчонке пристали. Ну, а я же герой. Заступился.

А потом вызвали. Сначала вызывали, а потом уже и посадили.

– А та девушка?

– Она говорила, что к ней приставали, и что я заступился. Но перестарался я. Все живы, но увечье получил один. Честно, не хотел и не думал об этом, но выхода не было.

– А потом?

– Отсидел. За это время мать у меня умерла. Сколько живу, всегда думаю, что если бы не тюрьма, здоровье бы матери сохранил. Сестра с братом к тому времени квартиру разделили, да я и сам, дурак, документы им подписал, благородный же был. Короче остался – ни кола, ни двора. Жил потом с одной. А она еще с одним жила, только я позже узнал. Вещи собрал и ушел. И никаких разборок – ученый уже.

Дрова в печке почти прогорели, и он встал, чтобы подкинуть немного. А она молчала, погрузившись в его рассказ, и впервые отвлеклась от своего тупикового положения.

– В общем, на вахту ездил два года, квартиру себе в бараке купил, чтобы было, где голову приклонить. А вообще всегда хотел в деревню переехать. У меня же тут, в ближайшей деревне, старики жили – дед с бабкой, я маленьким приезжал к ним. Но дом наш давно продан. А я хотел участок взять и новый построить и просто жить. Понимаешь? Устал я. От обмана, от этой суеты устал…

– А как же вы здесь? – спросила она, вслушиваясь в каждое слово.

– Работал я на заводе металлоконструкций, так-то я сварщик неплохой, ну и пришли друзья с бригады как-то в гости. Там так получилось: у одного день рождения, а отмечать негде, в его квартире – хозяева не разрешают, он снимал ее. Ну и завалились ко мне. Не выгонишь же.

В общем, весь вечер весело было, кто-то приходил, кто-то уходил. И я тоже выходил на улицу… а потом вернулся, а Мишка там уже готовый. Я сначала не понял, кинулся к нему, хотел в чувство привести, ведь почти трезвые все были. А он… рана на голове.

Ася опустила голову.

– Ты что, снова плачешь?

– Нет, я просто свое вспомнила, мой тоже по голове меня… было такое.

– А твой – просто зверь. Нет, не зверь, звери лучше, животные вообще бывают такие понимающие. Нелюдь он у тебя. Короче, вызвали скорую, потом полицию…. Всех допрашивали. Ну, а у меня там везде пальчики, я ведь там живу. Сначала подписку о невыезде дали, а потом случайно утром в окно увидел – подъехали. Сразу понял – за мной. Чувствовал, что дело к тому идет. Вспомнил я свою первую ходку и не знаю, как так получилось… ушел я через чердак.

– Так вы… – Она испуганно взглянула на него.

– Нет, Ася, не виноват я. Сам бы хотел узнать, кто Мишку тюкнул. И что там вообще произошло. Но по ходу следствия понял, что всё на меня указывает. В общем, убежал я. Рванул сразу сюда. На попутках ехал. Знал про этот домик, хотел отсидеться здесь, а потом дальше податься, может и затерялся бы где.

Женщина смотрела на него своими большими глазами и в них теперь уже было сочувствие к нему. – Это несправедливо, – прошептала она, – вы же не виноваты.

– А ты веришь мне?

– Верю. Так не должно быть, вам надо доказать, что вы не виноваты.

Он засмеялся. – Один раз уже пытался доказать – тогда, после армии сразу. А раз уж я побывал там, то теперь следствие как по маслу пойдет. Зачем выяснять, когда статья уже готова.

– Нет, нет, нет, вы должны бороться…

– Ну, а чего же ты не боролась, когда муж тебя обижал?

– Я… я пробовала, но я боюсь.

– Ладно, темно уже, спать пора. Ложись вон на кровать, а я тут – на лавке лягу. Утром дождь по любому перестанет, провожу тебя до моста.

– Хорошо, – согласилась она, – вы не думайте, я никому про вас не скажу.

– Хватит «выкать», давай уж как-то проще – на «ты» что ли.

***

Утром было сыро и холодно. Глеб растопил печку и потом все поглядывал на небо.

– Ну вот, скоро пойдем, – сказала она. – Глеб, а может тебе не убегать от них, – осторожно спросила женщина, – может лучше все рассказать…

– Бесполезно, я уже знаю, чем закончится. Ты лучше себя побереги. Мерзко это, когда мужик на бабу руку поднимает. Девочек обижать нельзя, этому меня еще родители научили. Я и за девчонку ту заступился, увидев, что они ей уже подол платья порвали. – Он вздохнул как-то тяжело. – Так что, Ася, очень надеюсь, что оставишь ты его, а лучше заявление написать, наказать надо, чтобы понял.

– Боюсь я. Он ведь караулит меня, я даже до полиции дойти не успею.

– Зря ты в лес забежала, к людям надо ближе. В общем, обещай, что избавишься от него, напишешь заявление. Или может ты его любишь до сих пор?

– Нет, нет, давно не люблю. Боюсь я, мне кажется, он готов меня уничтожить…

– Ну, неужели некому заступиться?

– Некому. Тетя одна живет. Я вот здесь сижу и тоже боюсь за нее.

– Так ты к ней хочешь пойти?

– Да. Хочу узнать, не сделал ли он чего…

К обеду разъяснилось, и они вышли из домика.

– Держись за меня. Иди за мной, старайся не отставать и не запинаться.

Она кивнула и пошла за ним, часто поднимая голову, чтобы видеть его спину, его затылок – так ей было спокойнее.

Уже у самого моста хотел попрощаться с ней, но заметил ее впалые глаза и бледность, да еще этот кашель. – Ты что заболела?

– Нет, все нормально, ты иди обратно, тебе нельзя туда, вдруг тебя тоже ищут.

Он стоял и смотрел на нее. Много лет назад он, не раздумывая, кинулся девушке на помощь. А здесь стоял и думал. Потому что был совсем в ином положении. Его действительно ищут, и вполне возможно, могут ждать и в райцентре, и даже в деревне. Выйти к ним – подписать себе приговор.

– Ну ладно, иди – сказал он.

Она ступила на деревянный мост и пошла по нему, спотыкаясь, казалось, что у нее нет сил… Он постоял еще с минуту и вдруг бросился следом.

– Стой! Вместе пойдем. Держись за меня!