Читать книгу Северный мир. Книга первая. Млада - Татьяна Волхова - Страница 10

Колдунья ждала меня на пороге.

– Вот и вновь ты пришла ко мне, девочка, ― сказала она. ― Проходи скорее, грейся.

Бабушка завела меня в дом. Я поняла, что вся дрожу. Очутившись в знакомом месте, я разрыдалась. Меня трясло от пережитого страха.

– Он, он… ― повторяла я.

– Я знаю, моя хорошая, я всё видела, ― ответила колдунья. ― По воде смотрела, ― добавила она.

– Его… ― начала я и осеклась.

Хотела сказать, что волчица разорвала, но не смогла это выговорить.

– И это видела, он получил по заслугам, ― сказала колдунья. ― Не думай, что только ты его грех. Многое за ним водится, да отец его оправдывает в глазах селян. Власть старейшины сильна над умами.

Я плакала, прижавшись к бабушке, не особо понимая, что она говорит.

– Мне волчица помогла, ― сказала я. ― Как она ко мне вышла?

– Волки добро помнят. А вы накормили её, когда она больше всего в этом нуждалась, ― ответила бабушка. ― Да и волки просто так не нападают. Их дело ― лес в чистоте блюсти. А это не только от па́дали очищать, но и от плохих людей стеречь.

Бабушка ещё что-то говорила, гладила меня по голове, шептала непонятные мне слова. Со временем меня перестало трясти, но я ещё больше испугалась того, что произошло. Мне ведь строго-настрого было запрещено выходить с отцовского двора.

– Меня скоро спохватятся, ― сказала я.

– Уже спохватились, ищут, ― проговорила пожилая женщина, ― Но до завтра Бартана не найдут. Побоятся идти на тот край леса, темнеет уже, солнце ещё не взяло свою силу, дни коротки. Главное, чтобы Демид его первым не нашёл.

– Демид? ― переспросила я.

– Да, все уже в курсе, что вы с Бартаном пропали. Кто-то из селян видел, как вы бежали в лес, растрезвонил всем. Демид как узнал, пошёл за тобой. Я не могу посмотреть, где он, предупредить. С каждым днём мне всё сложнее его видеть. Как будто стена вокруг него растёт.

– Я тоже так чувствую, будто защищён он чем-то, ― согласилась я.

– А ты попробуй, влюблённое сердце дорогу найдёт, ― ответила бабушка.

Я собрала своё внимание и представила, что нахожусь рядом с Демидом. В том лесу, где он нашёл меня осенью. Почувствовала, как он взял меня за руку и вывел из леса. Через эту связь я прошептала: «Со мной всё хорошо, я у колдуньи, не трогай его».

И вдруг увидела растерзанное тело Бартана и стоящего над ним Демида. Он прислушивался к чему-то внутри себя. Потом улыбнулся и ушёл с этого места.

– Я видела его, ― сказала я бабушке, ― он на том самом месте. Я предупредила, чтоб он уходил.

– Ваша связь крепнет, не потеряй её, ― ответила пожилая женщина. ― Она ещё ох как понадобится.

– Расскажи, что ты про нас видишь? ― взмолилась я.

– Нет, девочка, не надобно тебе судьбу знать. Когда знаешь ― изменить трудно, а когда не знаешь ― легче.

– А мне кажется, наоборот, ― ответила я.

– Мала ты ещё, чтоб выводы делать, ― колдунья погладила меня по голове, ― иди, отдохни. А я посмотрю, что в селении творится, люди спать не будут, судьбу твою решать станут.

Я с испугом посмотрела на бабушку.

– Они придут сюда? ― спросила я.

– Я не знаю, утро покажет, ― был ответ.

Всю ночь я была в полудрёме, видела, как колдунья что-то шепчет на кувшин с водой, жжёт свечи, травы, от них шёл необычный аромат. Мне казалось, что я раньше никогда такого не чувствовала.

Порой мне хотелось встать и подойти к столу, но словно какая-то сила удерживала меня на лежанке.

И только под утро пришёл сон. Мне снилась волчица, зовущая меня за собой, оскал Бартана, твёрдые руки Демида, выхватывающие меня из цепких лап моего преследователя.

На этом я резко проснулась. Ко мне подошла бабушка.

– Всё хорошо, девочка, утро настало. Новый день надежду несёт, ― сказала она.

– Что там творится? ― спросила я, имея в виду наше селение.

– Бартана с зори ищут, скоро найдут. А потом к нам с тобой придут, ― проговорила пожилая женщина.

– Но почему? Откуда они узнают, что я здесь? А вы вообще ни при чём! ― удивилась я.

– Все знают, что я с волками дружу, ― ответила колдунья. ― Вот и подумают на меня. Да и Тимира расскажет. Она часто у меня бывала, видела мою волчицу.

– Но вы же помогали Тимире! ― воскликнула я.

– Но она ― старейшина. Ей важно поддержать авторитет своего круга. Ведь твоё повторное бегство от брака с сыном старейшины не пройдёт даром. Селяне судачить начнут. Думать, почему девицы от таких хороших людей сбегают. А тут ещё чужестранцы их ум волнуют. Смотри, какой дом себе выстроили, живут хорошо. С огнём дружат да со зверьми в лесу общаются. Но другим зла не делают, наоборот, помогают. Благодаря им наши люди всю зиму успешно охотились, и не было мора, как в другие годы от голода, ― продолжала бабушка. ― Пойми, старейшины боятся, что власть от них уйдёт. А победа над колдуньей даст уважение и страх. Тимира ведь знает, что я ― обычная женщина, не сладить мне с мужчинами.

– Но вы же помогаете её дочери удержать мужа. Неужели в ответ Тимира придёт сюда с судом? ― спросила я, вспомнив, как год назад стала невольной свидетельницей разговора Тимиры и колдуньи.

– Её зятя нет уже четыре Луны, ― ответила бабушка. ― Не выдержал он действия зелья. А я предупреждала, ― вздохнула колдунья. ― Теперь Тимире ничего от меня не надо, а власть старейшин пошатнулась. Её надо укрепить.

– Но ведь вы можете всем рассказать о её поступках! ― воскликнула я.

– Не дадут мне этого сделать, ― был ответ. ― Да и моё слово против старейшин ― ничто для селян.

– Что же нам делать? ― испугалась я. ― Может, я к Демиду пойду, в ноги его отцу упаду, попрошу нас с вами защитить?

Бабушка задумалась.

– Нет, девочка, так не получится, ― сказала она, помолчав. ― Отец Демида хоть и справедлив, но против законов земли, на которой живёт, не пойдёт. Ему селяне ничего плохого не сделали. И чинить свою волю он здесь не станет. Ты сейчас своему отцу принадлежишь. Как он скажет, так и будет. Это всем известно: и нашим, и чужакам. А вот если отречётся от тебя отец или старейшина своё слово о сговоре назад возьмёт ― тогда свободна ты. Да только не позволят этому быть, ― закончила она.

– А что тогда делать?

– Я попробую нам помочь, ― задумчиво сказала она. ― Полнолуние скоро, меня Валид нескольким обрядам научил, он с их помощью мстил своим обидчикам, но я никогда их не делала, страшно мне было. Я больше по травам да кореньям ведаю. Но сейчас выбора нет. Призову тех, кто отзывается во тьме. Думаю, мне и Демид с его отцом помогут. Не могут они в открытую здесь появляться. Зато со зверями дружат, ― хитро улыбнулась колдунья. ― А там посмотрим, сдюжим вдвоём, главное, не опоздать.

– А когда люди придут? ― со страхом спросила я.

– Я точно не знаю, они готовиться будут. Надо же селян убедить сюда прийти, ведьму извести. Страх их превозмочь. Несколько дней у нас есть, ― был ответ.

Следующие несколько дней были тревожными. Колдунья мало разговаривала со мной, она готовила на поляне что-то типа жертвенника. Раскладывала на нём предметы, назначения которых я не понимала. Потом ходила вокруг, шептала заговоры, до меня доносились отдельные фразы, но их значение ускользало от меня. Будто она говорила на другом языке.

Я чувствовала, как вокруг нас сгущается тьма. За моей спиной, казалось, что-то шевелилось, раскрывались чёрные крылья. Они обнимали меня, защищали. Но не только от селян, но и от света белого заслоняли. Мне начало казаться, что я слышу посторонние звуки, которых не могло быть в лесу.

Проснувшись в середине следующей ночи, в ведьмин час, я почувствовала присутствие в избе ещё кого-то, кроме нас с колдуньей. В мерцающем огне свечи мне привиделся мужской силуэт ― рослый, статный, но весь тёмный. Он стоял перед бабушкой, и мне показалось, что они о чём-то общаются. Я посмотрела на него пристальней, и он заметил меня. Меня прошибла дрожь. Я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Тело онемело и перестало меня слушаться. Он шагнул ко мне.

– Стой, ― услышала я голос бабушки, ― она пока не готова.

Ещё несколько мучительных минут я чувствовала пристальное внимание духа, а потом он начал таять и исчез.

Я вздохнула и закашлялась.

– Зачем проснулась? ― спросила бабушка. ― Я столько сил потратила, чтобы его вызвать. Я ведь уже не всё помню, что он говорил.

– Это был мой дед Валид?

– Нет, это порождения Нави, тебе с ними рано общаться, слишком хитры они: заберут твою волю ― и не заметишь, ― недовольно ответила колдунья и продолжила: ― Но раз уж проснулась ― посторожи. Нельзя нам одновременно спать. А я отдохну. Уже с ног валюсь от усталости.

Я села к столу, посмотрела на пламя свечи. Вокруг поплыли тени. Мне казалось, что кто-то заглядывает ко мне из-за плеча. Хочет что-то сказать, научить, помочь. Только боялась я эту помощь принимать. Да и не знала как. Бабушка мне ничего не объяснила ― что она делает и чем я могу ей подсобить.

Чтобы хоть как-то проявить себя, я решила слетать к Вассе, посмотреть, что у неё в избе делается. О чём говорят родные Бартана.

Когда Бартан не вернулся домой, а селяне рассказали, что видели меня с ним, бегущих к лесу, Васса подумала, что муж её бросил и покинул селение вместе со мной. От этого она очень злилась на меня, ненавидела Бартана за предательство. Но когда на следующее утро его принесли, давно бездыханного, то зарыдала так, что у меня похолодело в душе.

Она выла, как настоящая волчица, лишившаяся своего волка.

Хозяйка дома обвиняла её в том, что это она виновата в уходе мужа. Мать Бартана схватила Вассу за длинную косу, намотала её на руку и кричала на неё страшным голосом:

– Гибель моего старшего сына на твоей душе! Это из-за тебя он дома не сидел, всё по сторонам глядел! У хорошей жены мужик по лесу за девицами не бегает! Мужик дома около жены сидит. А ты, бесстыжая, нагуляла ребёнка, потом сына моего на себе женила. Думаешь, я не помню, как ты у калитки нашей вилась, всё сыночка моего поджидала.

Васса рыдала от боли и унижения, но сделать ничего не могла. Теперь её судьба зависела от воли хозяйки дома, лишившись мужа, она перешла под её ведение.

– Забирай своего отпрыска, и чтобы глаза мои тебя больше не видели! ― крикнула пожилая женщина.

Васса упала ей в ноги и зарыдала пуще прежнего.

– Позвольте мне остаться, ― просила она, ― сгинем мы с сыночком, отец ведь меня не примет.

– Пошла отсюда, ― зло повторила хозяйка и замахнулась.

– Подожди, ― неожиданно услышала Васса голос старейшины, мужа хозяйки. ― Ребёнок рождён по срокам сговора. По нашим обычаям молодые могут быть вместе, если их родители договорились между собой. Свадебный огонь не отвергнул Вассу, значит, верна она Бартану. Пусть остаётся, она мать моего старшего и пока единственного внука. Негоже им скитаться. Да и позора не оберёшься, если селяне узнают, что мы невестку в измене подозреваем, ― добавил он тише.

Хозяйка сверкнула глазами, но спорить с мужем не стала. Васса отползла в свой угол, малыш уткнулся в её грудь и продолжал всхлипывать.

Мне стало безумно жаль Вассу.

– Бабушка, ― спросила я, когда колдунья проснулась, ― ты говорила, что Вассе другая судьба была предначертана: выйти замуж поздно и родить двоих детей. А она рано выскочила, и частые роды подорвут её здоровье. Но теперь получается, что Бартана больше нет, и её первый ребёнок так и останется единственным. Опять судьба поменялась? Разве такое бывает?

– А что такое судьба, девочка? Бывает ли она неизменна? Посмотри, вот берёза белая стоит во дворе, сколько у неё веточек? А ствол-то один. Так и судьба человека ― есть в ней одна, самая главная дорога. Она подобна стволу дерева: идёшь по ней, и всё у тебя хорошо складывается. Но встречаются на пути веточки ― дорожки сторонние, и если человек по своему незнанию или по чужой воле свернёт с главного пути, уйдёт от своей основы, ствола, его поддерживающего, на веточку боковую, гибкую, на ветру шатающуюся, то и судьбу свою поменяет, и ненастья найдёт. Всё в наших руках, Млада. Нам выбор дан. Только надо уметь его увидеть и дорогу свою чувствовать. Не свернуть с неё на веточку гиблую.

– А как же дорогу не потерять? ― спросила я.

– По сердцу жить надо, деточка. Сердце всегда верный путь подскажет. Как шёпот лёгкий, оно говорит и направляет тебя в пути. Да не все этот шёпот слышать умеют и хотят, часто его мысли да крики других людей заглушают.

Я молча слушала бабушку. Думала, чувствую ли я этот шёпот лёгкий, следую ли ему. Но пока не знала ответа.

– Сегодня они придут, ближе к вечеру, ― вдруг сказала колдунья. ― Нам так даже лучше. Темнота теперь наш друг.

От её слов мне вдруг стало холодно, будто порыв ветра снёс с меня одежды и окатил волной снега. Я поёжилась.

«Неужели меня заберут обратно в селение? ― подумала я. ― Тогда точно в прислужницы отправят. А может, изведут вместе с бабушкой, ― с ужасом пришла следующая мысль. ― Демид, неужели я никогда не узнаю тебя, не стану твоей женой?» ― с грустью подумала я.

В тот день даже не рассвело. Небо так затянуло тучами, что ни один лучик солнца не смог пробиться сквозь них. Мне казалось, что тучи нависают всё ниже и ниже. Лес был неспокойным. Вокруг поляны, на которой стояла избушка колдуньи, будто кто-то бродил, ломал ветви деревьев, листья шевелились, даже когда стихал протяжный вой ветра.

Чёрные вороны кружили над поляной, крича на разные голоса. Их крики леденили кровь. Меня охватил страх. Никогда ещё в моей жизни темнота не была так близко.

Бабушка тоже изменилась. Из приветливой, заботливой женщиной, которая согревала меня своим теплом и нежностью, она стала незнакомой мне ведьмой, с пронизывающим взглядом, цепкими руками, даже черты её лица заострились и стали пугающими. Рядом с ней будто стоял кто-то. И куда бы она ни шла, я чувствовала, что это существо сопровождало её. От всей моей любимой бабушки веяло холодом. Мне казалось, что я теряю её. Теряю единственного человека, который любил меня.

Я смотрела на неё во все глаза, пытаясь найти черты той, которой я её знала, пыталась заговорить. Но колдунья не обращала на меня никакого внимания. Она ходила вокруг алтаря, установленного в центре поляны. Что-то шептала, что-то пела, но голос её был похож на вой; раскладывала неизвестные мне предметы. И с каждым её подходом вокруг всё менялось, оживало, шевелилось.

Вороны прилетали и клевали с алтаря разложенное для них угощение, потом начинали кружить над поляной. А колдунья что-то шептала им и кружилась вместе с ними.

Только однажды бабушка отреагировала на мой немой вопрос.

– Не смотри на меня так, ― сказала она, и я не узнала её голоса, ― думаешь, легко тёмную силу поднять? Самой надо такой стать. Тьмой пропитаться, подружиться, воздать ей почести. Только потом о помощи просить. И поблагодарить не забыть, дары воздать, ― продолжала она. ― Так что мне пришлось вспомнить всё, чему меня учил Валид, его тьма поднялась, когда селяне подожгли его дом. Но моя тьма всю жизнь сидела глубоко. Не давала я ей волю. Матушка рассказывала мне, ещё когда я ребёнком была, что в роду у нас тьмы много и приспешники Нави есть, на кровь посаженные. Вот я и боялась. Не обращалась к этой части себя. Держала её под замком. А помогала людям только светлыми умениями. Но сейчас всё изменилось: нам надо защитить себя.

– А почему нельзя обратиться к свету? ― спросила я, напуганная словами бабушки. ― Пусть светлые силы нам помогут.

– Светлые силы так не работают, ― услышала я в ответ. ― С ними нельзя договориться на обмен. Например, защиту от них обменять на обет или служение. Так не получится. Они дают тогда, когда считают нужным. И плохих накажут, и хорошим воздадут, но когда и как ― неизвестно. Нужна очень сильная вера, чтобы получить защиту в моменте, у меня её нет, а у тебя?

Я покачала головой. Я верила в наших Богов и просила у них покровительства, но не могла уследить, когда и как они отвечали на мои просьбы.

Ближе к вечеру начала сгущаться тьма. После тёмного дня сумерки казались ещё темнее.

– Идут, ― сказала колдунья, ― я их чую. Факелы несут.

Мне казалось, что ещё страшнее быть уже не может, но мне стало.

– Они хотят нас сжечь? ― спросила я.

– Они только это и умеют, ― злясь, ответила бабушка. ― Ни разбираться, ни мыслить не умеют. Только факелы в руки ― и вперёд. Не думала я, что опять это переживать буду.

– Прости меня, ― прошептала я. ― Это я беду на тебя накликала. Со своей любовью не справилась. Лучше бы я за Бартана пошла год назад, и все были бы живы.

– Нет, ты бы не смогла. От судьбы не сбежишь. Нам суждено было встретиться. Моя история не закончилась, она должна была сыграть снова. Ничто не проходит бесследно. Валид предупреждал меня, что история ещё повторится. И её надо прожить по-другому, чтобы изменить. Ни я, ни он не защищались от селян, считали, что помощь, которую мы им оказываем в беде, лучшая защита. Но это не так. Люди не помнят добра, когда их глаза застилает безумие. А именно его вселили старейшины в умы людей своими речами.

В этот момент поляну начали окружать звуки. Хотя никого было не видно, но я ясно слышала шум от ломающихся под ногами веток, отблески факелов между деревьев, негромкую перекличку приближающихся.

Вскоре к поляне вышло порядка десяти мужчин. Я узнала среди них отца, он смотрел на меня, но как будто не видел. Его взгляд был блуждающим.

«И правда, обезумел», ― подумала я, глядя на него.

Ещё я различила отца Бартана, который приходил ко мне свататься несколько дней назад. Был здесь и отец Вассы. Позади всех стояла Тимира. Факелы в их руках горели ярко. Они даже слепили мои глаза после тьмы, которая была вокруг столько времени.

Колдунья стояла на пороге своего дома. Из леса к ней вышли люди с факелами. Несколько минут, показавшихся мне вечностью, над поляной царила тишина.

Даже птицы примолкли. А ветер боялся шелестеть листвой.

Я ожидала за дверьми дома. Бабушка просила меня не выходить.

– Мы пришли с судом, ведьма, ― громко сказала Тимира, выводя всех из оцепенения.

– Кого судить будем? ― спокойно ответила колдунья. ― Тебя или старейшину, который впереди тебя?

Не ожидавшая такого поворота Тимира замолчала на несколько мгновений.

– Твои речи не достигнут наших ушей, не наполнят ложью наши души, ― помог ей отец Бартана, переводя внимание на себя.

– Потому что уши селян уже до краёв наполнены вашей ложью, уважаемые, ― ответила бабушка, сделав ударение на последнем слове.

– Мы желаем всем добра, а от тебя одно зло исходит, ― подключилась Тимира.

– Может, и зятю своему ты добра желала, когда опаивала его зельем, ― продолжала бабушка.

– Ты же его мне и давала, ― быстро ответила старейшина.

– Значит, ты подтверждаешь, что приходила ко мне за травами для своей семьи? ― подвела итог бабушка.

Мужчины, пришедшие со старейшинами, зашумели, и даже мой отец с удивлением и попытавшимся проснуться разумом посмотрел на Тимиру.

– Ты навела на меня морок, заставила поить любимого мужа моей дочери, ― пыталась выкрутиться женщина.

– Да что ты! Ты же сама ко мне ходила, я тебя силком не вела, ― сказала колдунья.

– По твоему указанию я всё делала, заговорила ты меня, затуманила, ― начала голосить Тимира. Я видела, что она играет, но стоящие рядом мужчины поверили. ― И сейчас ты всех лилейными речами одурманиваешь. Смотрите, вы уже начали верить ей, ― обратилась она к пришедшим. ― Теперь вы понимаете, как ведьмы сводят с ума простых людей.

Бабушка вздохнула и покачала головой.

– О чём же судить вы пришли? ― спросила она.

– О гибели моего сына Бартана, ― ответил старейшина, ― все знают, что ты с волками водишься, а его загрызли две ночи назад.

– И зачем же мне на твоего сына волков насылать? Вон сколько людей по лесу ходит, а твой сын чем особенный?

– Не ведаю я твоих чёрных мыслей, ведьма, сгубила ты душу чистую, ответить должна, ― продолжал старик.

– Душу чистую, говоришь, ― ответила колдунья, ― это у кого она чистая, у Бартана? Напомни мне, как вы решили ситуацию с девицей Беляной? Чем от её родителей откупились?

Среди мужчин опять прошёл рокот. Все помнили историю, случившуюся две зимы назад, когда Беляну нашли без дыхания на границе леса. Матушка тогда ещё шепталась с отцом, что не просто так Беляна ушла, а нехорошее с ней было.

Я тогда не очень поняла, о чем она, а сейчас догадалась, что Бартан её, как меня, в лес загнал.

– Беляну Боги забрали за грехи матери, все это знают, ― зло ответила Тимира, которую начинал злить весь разговор.

Она планировала быстро совершить возмездие и уйти.

Ночь всё больше вступала в свои права. Небо расчистилось, и на нём сияла огромная луна, будто являясь неподкупным свидетелем нашего разговора.

– А с каких пор Боги девичью честь забирают? ― спросила бабушка.

– Об этом нам ничего неведомо, ― ответила Тимира, пытаясь закончить разговор.

– А вот родителям Беляны прекрасно ведомо, чем вы их запугали, что они согласились своё дитя оболгать? ― продолжала колдунья.

– Не об этом разговор, ведьма, ― громко заговорил отец Бартана. ― Сейчас ты виновата, и с тебя спрос. Бартана уже нет с нами, он ответил за поступок.

– Значит, всё-таки виноват? ― повторила бабушка. ― А я тогда при чём? Вот его Боги и наказали.

Мужчины, пришедшие со старейшинами, начали тихо переговариваться. Только мой отец молчал.

– Тихо! ― грозно сказал он. ― Ты, ведьма, дочь мою с пути истинного сбила. Знаю я, что к тебе Млада бегала. Ты её колдовству научила, душу сгубила, за это и ответишь.

Он поднял факел и двинулся в сторону избы.

– Нет, отец! ― крикнула я, выходя из дверей. ― Бабушка спасла меня, когда все отвергли, когда вы хотели выдать меня замуж за нелю́бого, когда остригли и заставили жить в холодном сарае, когда решили выдать за брата отвергнутого жениха. А я к ней сбежала и беду сюда привела.

Я обвела глазами полукруг столпившихся людей и, забыв волнение, продолжила:

– Два дня назад Бартан пришёл в мой дом вместе со сватами. Его брат был выбран мне в мужья. Мы вышли вместе во двор. Бартан отослал своего брата, а сам сказал мне, что, как только я войду в их дом, он сам будет ходить ко мне ночами. Я не могла пойти на такой грех и побежала. Бартан гнался за мной, как бешеный пёс. Наверное, так же он преследовал Беляну две зимы назад. Настиг на краю леса. Но меня спасла волчица: она набросилась на него. А меня не тронула.

Я перевела дух. Пришедшие слушали меня с интересом, и даже с презрением поглядывали на старейшину, отца Бартана.

– Колдунья ни в чём не виновата. Бартан получил по заслугам, ― закончила я.

– А почему же тебя волчица не тронула? ― спросила Тимира. ― Ты тоже ведьма!

– Волки чистят лес от дурных людей, но не трогают хороших, ― ответила я.

– А ты, значит, хорошая? Отца родного не уважаешь, мать не слушаешь, к ведьме в избу бегаешь, обычай сватовства презираешь ― этим ты хороша? ― Тимира оглядывала людей, стоящих вокруг неё. ― Бартан с прошлой осени ― муж Вассы, вы все видели, что свадебный огонь принял его. Значит, эти двое истинно связаны друг с другом. Уже две Луны они растили сына. А ты лишила ребёнка отца и оболгала его сейчас!

Я во все глаза смотрела на женщину и не понимала, как она смогла так вывернуть мои слова.

– Мы должны положить этому конец! Сколько ещё ведьмино отродье будет лишать покоя наше селение! Вы помните тёмного колдуна, который жил здесь? Какое колдовство он творил! Скольких семей мы лишились тогда! Сжечь их!

Мужчины, как зачарованные, двинулись к избе, неся в руках горящие факелы.

– Отец, ― крикнула я из последних сил, ― неужели ты допустишь это?

– Я отрекаюсь от тебя, ― не своим голосом ответил он и протянул вперёд свой факел.

Пока я разговаривала с пришедшими, колдунья чуть отступила. И сейчас я видела, как она вновь изменилась: глаза наполнились темнотой, черты лица заострились, движения стали резкими, голос ― гортанным. Изменяясь в свете факелов, её тень пугала даже меня.

Бабушка что-то шептала, постепенно наращивая темп и звук. Мужчины, двигающиеся на нас с факелами, приостановились.

– Видите, колдует ведьма! ― крикнула им Тимира. ― Жгите скорее!

В этот момент налетел ветер, который молчал всё предыдущее время. И пламя факелов лизнуло самих мужчин. Они начали уворачиваться, уклоняться в сторону.

Как вдруг замерли от разрезавшего ночную тишину крика воронов. Стая чёрных птиц ворвалась на поляну и налетела на пришедших творить свой суд.

Вороны кружили над мужчинами, клевали им руки, лицо, били крыльями.

Нападавшие усиленно размахивали факелами, пытались укрыться от когтей воронья руками, но получали рваные раны. Воронам тоже доставалось, у нескольких птиц были обожжены крылья, и они упали на землю. Мужчины кинулись остервенело затаптывать птиц, пытаясь увернуться от нападения остальных.

Тимира закуталась в свою накидку и не показывала глаз.

Несколько мужчин, получив страшные раны от клюва и когтей воронов, отступили.

В этот момент раздался протяжный вой. От него кровь стыла в жилах, а волосы начинали сами шевелиться на голове. Вороны разом вспорхнули и улетели на ветки.

Вой повторился. Мужчины стали оглядываться по сторонам, ища, откуда идёт звук.

Справа от меня зашевелились кусты, и на поляну выскочил огромный чёрный волк. Я таких сроду не видела! По размеру он больше напоминал медведя, но всё-таки это был волк. Его шерсть была будто смоляной. Свет факелов не проходил к нему, полностью утопая в черноте.

– Он вернулся! ― пронеслось в темноте.

Со страшным рёвом волк прыгнул на отца Бартана, стоящего в центре. Мгновение ― и старик лежал на земле без движения, а волк устремился дальше.

Мужчины попятились. Только мой отец решительно двинулся к волку и ткнул его в бок горящим факелом. Хищник взревел, развернулся, и прыгнул на мужчину, уворачиваясь от огня в его руках и увлекая за собой на холодную землю. Не в силах наблюдать, как волк рвёт тело моего родителя, я закрыла глаза.

Когда заставила себя открыть их, отец уже был бездыханным, Тимира пустилась в бегство, несколько мужчин пятились, отмахиваясь факелами от наступающего зверя, но один из нападавших, воспользовавшись тем, что волк отвлечён другими, шагнул к нам с бабушкой и провёл перед нами факелом. Я почувствовала обжигающий жар огня на своём лице.

Следующий выпад ― и факел должен был поджечь нашу одежду, но его движение было остановлено твёрдой рукой Демида.

– Не тронь их, ― сказал он, выламывая из рук противника оружие нападения.

На поляне в живых осталось всего четверо из пришедших судить нас. Трое пытались совладать с волком, а он, издавая страшный вой и исходя дымящейся шерстью, старался достать их. И ещё один мужчина стоял рядом с нами.

– Довольно, ― сказал Ведмурд, отец Демида, появляясь из леса вслед за сыном. ― Ваш разум замутнён. Вы наказываете не тех, кто виновен. Идите в селение и расскажите своим семьям, о чём говорила колдунья. И сами решите, кому верить. Вы много лет слушались старейшин, но были ли они честны с вами? Делили ли они на всех блага, получаемые за лето, или оставляли себе лучшее? Помогали ли они вам, когда зимой в ваших избах заканчивалась еда? Подумайте об этом, прежде чем обижать женщин.

Мужчины отступили. Волк тоже остановился.

– Мы уважаем тебя, Ведмурд, ― сказал один из пришедших, закрывая повреждённый вороном глаз, ― благодаря твоей помощи этой зимой мы не знали голода. Ваши силки и капканы на мелких лесных зверушек помогли нам пережить зимние месяцы. Мы подумаем о твоих словах.

– Нам надо забрать павших, ― сказал второй, указывая на лежащих на поляне.

– Мы принесём их, ― ответил отец Демида.

Мужчины стали пятиться к тропинке, уводящей с поляны, продолжая отмахиваться от уже не нападавшего волка. Он только рычал им вслед.

Когда шум веток под их ногами стих, волк повалился на бок. От его шерсти шёл смрад, а на боку зияла рана, оставленная моим отцом.

Ведмурд подошёл к волку. Хотя расстояние составляло всего пару метров, он шёл медленно, будто спрашивая разрешения. Огромный, чёрный как смоль волк повернул к нему морду и слегка огрызался, но не нападал. Мужчина обернулся к колдунье и сказал:

– Ему надо помочь. У вас есть необходимое?

В этот момент я впервые посмотрела на бабушку после всего, что произошло на поляне. Она была не похожа на себя. Только одежда напоминала в ней прежнюю женщину. А в глазах колдуньи плескалась тьма. Она была такой сильной, что, казалось, затянет и выпьет любого человека до дна.

В ответ на вопрос Ведмурда колдунья кивнула и ушла в дом. Вскоре она появилась с какими-то зельями в руках. Быстро подошла к волку и, совершенно не боясь его, села рядом. Долго смотрела зверю в глаза. Мне казалось, что между ними идёт мысленный диалог. Потом она взяла его морду и что-то тихо запела. В этот момент время замедлилось, а потом совсем остановилось.

Вокруг меня мелькали картинки прошлого, о котором мне рассказывала бабушка. Я видела взрослого, рослого мужчину в старинных одеждах, подходящего к домику на поляне с добычей в руках. Потом они шли по поляне вместе с бабушкой, я узнала её лишь по движениям и мимике, потому что в видении она была намного моложе, чем сейчас. В центре поляны горел костёр, и они обходили его три раза. Картинки начали мелькать с удвоенной быстротой, и я не успевала следить за ними. Опять были факелы, какие-то люди, потом огромный страшный медведь, ревущий во весь голос и идущий прямо на меня. Я закричала так громко, что вороны спорхнули с веток.