Читать книгу Сестра Смерти. Часть первая. С ног на голову - Татьяна Володина - Страница 2

Все началось с того, что Лима нашла голову. Обыкновенную мужскую голову, крупную, с темными, чуть тронутыми сединой волосами, густыми бровями, узким, слегка длинноватым, с характерной горбинкой, носом и небольшим аккуратным ртом. Губы и область вокруг них были, кажется, измазаны чем-то – то ли шоколадом, то ли кровью. Цвета глаз, закрытых, словно во сне, было не разглядеть. Лицо головы выглядело бы даже привлекательным, если бы она покоилась на плечах своего владельца, а так, сама по себе, она только и могла, что пугать. Голова лежала (или правильнее сказать, стояла, используя шею, как дерево ствол) на газоне у входа в подъезд, повернутая лицом к находившейся там же скамейке и полускрытая тенью. Лима не могла понять, как она вообще ее заметила в густом ночном мраке, лишь слегка разбавленном светом немногочисленных фонарей. Так бы прошла мимо и спокойно отправилась спать, но не получилось. Беглый взгляд равнодушно скользнул по привычному пейзажу и зацепился за неожиданное газонное украшение, и что делать теперь, девушка не имела ни малейшего представления.

Июльская ночь была жаркой, но не душной. Свежие струи легкого ветра приносили со стороны леса ароматы горьковатых трав и цветов, разгоряченной солнцем листвы, пряной коры, перекрывающие тяжелые городские запахи асфальта, выхлопных газов, бензина. Луны не было видно, редкие фонари светили тускло и словно нехотя, и тьма казалась осязаемой, плотной и жирной, как только что извлеченная из недр земли нефть. Кое-где в домах, очень редко, желтели окна квартир, но они выглядели нереальными, не настоящими, а словно нарисованными на черном фоне легкими расплывающимися мазками акварели. Как источник света их воспринимать было просто глупо. Тьма и жара господствовали в городе этой ночью.

Девушка осторожно, на цыпочках, по касательной обошла голову, одновременно и желая, и боясь подойти поближе. Голова неожиданно начала движение вокруг своей оси, не сдвигаясь с места, не уменьшая расстояние между собой и Лимой, и лицо снова оказалось направленным прямо на нее. Девушка сдала назад, не сводя глаз со страшной находки и не поворачиваясь к ней спиной. Вышла с газона на асфальт и, не прекращая движения, продолжила пятиться, пока не оступилась на краю тротуара, едва не свалившись с бордюра. Лицо головы с этого места было полностью освещено – скамейка не загораживала ее, – а значит, и отлично видно. Оно по-прежнему было направлено в ее сторону.

Девушка подумала секунду и повторила ранее выполненный маневр, но уже в обратную сторону: на цыпочках, по дуге, не сокращая расстояния, по направлению скорее к подъезду, чем собственно к странному сюрпризу. Голова, видимо, рассуждала похоже – поворот вокруг своей оси был таким же плавным, а потому почти незаметным глазу. Однако результат был налицо: «фасад» головы снова был направлен в сторону Лимы.

Как ни странно, эти движения взад-вперед изгнали из сердца девушки даже намек на страх. В самый первый момент, увидев голову, она замерла от неожиданности и не знала, как реагировать. Потом испугалась мертвой головы на газоне, справедливо подозревая, что подобные находки всегда связаны с насилием и опасностью. Сейчас же повторяющиеся кружения и верчения убедили ее, что это не настоящая человеческая голова, а какой-то муляж, чья-то глупая и нелепая шутка. Кому-то просто нечего делать, вот он и решил подшутить над поздними прохожими, напугать их. Чем руководствовался этот неизвестный шутник, Лиме сложно было даже представить, да она и не хотела, слишком поздно было уже, давно пора домой и в постель. Однако прежде чем уйти, ей захотелось все-таки разглядеть эту странную голову, так напугавшую ее в первые минуты.

Подойдя почти вплотную и присев на корточки, девушка рассмотрела ее поближе. Типаж однозначно какой-то горский. К какому именно народу можно было бы отнести обладателя этой головы, будь она действительно реальной, Лима бы не определила: она в них попросту не разбиралась. Чернявый, горбоносый, с острым подбородком – сколько их там таких! И сделал же кто-то такой реалистичный муляж, да еще и с примечательной внешностью. Главное – зачем? Ради обычной, не самой умной шутки создавать такой шедевр глупо. Ведя мысленный диалог с самой собой, девушка пожала плечами и протянула руку потрогать голову, чтобы оценить, насколько близкими к настоящим созданы кожа, волосы, насколько похоже подобраны плотность мышц и костей.

Кожа была настоящей. Не похожей на настоящую, а именно настоящей, человеческой, с порами, неровностями и даже колючей щетиной во всех положенных местах. Более того, она была теплой. Потеряв равновесие от неожиданности, Лима шлепнулась на газон, ощутимо ушибив ягодицы. Снова пришел страх. Они что, натянули на муляж настоящую человеческую кожу? Чью? Как? ЗАЧЕМ??? Рука сама собой, дрожа от обуявшего девушку страха, продолжала тянуться к этой то ли имитации, то ли, как уже с ужасом думала она про себя, реальной человеческой голове. Хотелось ощупать волосы. Они тоже оказались подозрительно похожими на настоящие: жесткие, густые, чуть жирноватые у корней и пыльные на ощупь, словно их обладатель не пользовался шампунем как минимум пару-тройку дней. Поймав шальную мысль, Лима не удержалась и, аккуратно отделив от шевелюры один волосок, резким движением вырвала его.

Голова ойкнула басом и открыла глаза.

Лима отпрянула и отшвырнула выдернутый волос подальше, как если бы он в любой момент мог взорваться, а потом, все так же продолжая сидеть на попе, быстро перебирая и отталкиваясь ногами, стала пятиться прочь, подальше от страшной и непонятной штуки, которой была для нее черноволосая голова. Глаза у нее, кстати, были ожидаемо темными – то ли темно-карими, то ли черными, в зыбкой полутьме было не понять, – и они пристально следили за судорожными движениями девушки, которая уже дрожала, даже не пытаясь скрыть своего страха.

Через пару минут темные глаза снова закрылись, но менее страшно не стало. Лима сидела на асфальте и не могла подняться, как ни хотелось ей пойти домой: ноги ее попросту не слушались. «Интересно, а почему во дворе никого нет? – отстраненно подумала она. – Поздно, конечно, но не настолько же, чтобы совсем ни одной живой души?» Да, это было очень странно. И очень неприятно. Если бы сейчас кто-нибудь из соседей возвращался домой или выходил гулять с собакой, она бы попросила о помощи, чтобы довели ее до квартиры, а заодно и посодействовали в принятии решения по поводу все еще лежавшей на газоне головы. Но никого не было, а значит, справляться нужно было как-то самой, своими силами.

Дыши, Лима, дыши… Спокойно. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И еще. Вдох-выдох. Ты молодец. Дыши. Медленно. Спокойно. Просто дыши. Ффуууух…

Воздух со свистом втягивался в ее грудную клетку и с шипением выходил обратно, словно какой-то малыш играл с воздушным шариком. Она сидела, дышала и слушала свое дыхание, не в силах отвести взгляд от мужской головы, все так же возвышавшейся над газонной травой. Наконец головокружение и дрожь ушли, дыхание стало спокойным само по себе, а не из-за ее принуждения, и даже собственная голова стала способна немножко о чем-то думать.

Итак, что мы имеем? Ночь. Улица. Фонарь. Аптеки нет. Зато есть голова на газоне – то ли мертвая, то ли живая, то ли муляж, то ли управляемая по радио кукла. Вариантов масса, кого хочешь выбирай. Только вот как такое вообще может быть? Кто устроил этот, с позволения сказать, цирк? И зачем, зачем?? А, она уже задавала себе этот вопрос! Только вот ответа до сих пор нет. Не придумав ничего лучше, Лима поползла в направлении головы, уже в который раз за эти несколько минут пытаясь рассмотреть, ощупать и понять, что за чертовщина тут происходит.

Голова находилась все на том же месте, где девушка оставила ее в прошлую попытку. Глаза снова были закрыты, только вот выражение лица изменилось. Лима могла бы поклясться, что оно выражало грусть и горечь: брови поднялись «домиком», в уголках глаз собрались складочки, уголки рта опустились, и даже тонкие губы были поджаты, становясь от этого практически невидимыми. «Я расстроила его», – подумала девушка, краешком сознания отмечая всю бредовость своей мысли. Расстроила – КОГО? Подчиняясь эмоциональному порыву, она протянула руку и погладила голову по волосам успокаивающим жестом, словно одновременно извиняясь за свое поведение и обещая, что теперь все будет хорошо. Когда она убрала руку, выражение лица изменилось, став спокойным и даже довольным, а темные глаза снова были открыты. Голова внимательно изучала ее.

– Привет, – шепотом произнесла девушка. – Ты кто?

Голова улыбнулась и открыла было рот, видимо, намереваясь что-то сказать, но тут же снова закрыла и рот, и глаза. Ничего не понимающая Лима снова протянула руки к своему необычному собеседнику, и тут ее окликнули:

– Девушка, у вас все в порядке?

Едва не подпрыгнув от неожиданности, она обернулась. Прямо над ней стоял мужчина средних лет, в темных брюках и светлой рубашке, которая ярким пятном выделялась на фоне окружающей темноты. Он сочувственно смотрел на нее и протягивал руку, по всей видимости, желая помочь ей подняться. Лима руку приняла, но, вставая, пыталась найти слова, чтобы как-то объяснить незнакомцу наличие такой оригинальной садовой фигуры у них на газоне. Между тем мужчина головы словно не замечал – наверное, девушка просто закрывала ему обзор.

– У вас точно все в порядке? – повторил он.

– Да, спасибо, – с улыбкой кивнула она. – Все хорошо.

Мужчина с сомнением окинул ее взглядом с головы до ног.

– А почему вы на газоне? Хорошо себя чувствуете? Может, «скорую помощь» вызвать?

Лима не смогла сдержать рвущегося между губ смешка. Интересно они будут выглядеть, когда приедет «скорая»: нервно хохочущая девушка на траве и валяющаяся рядом то ли отрезанная, то ли оторванная голова, умеющая ойкать, улыбаться и грустить. «А может, все-таки позвонить „03“? – подумала она. – Может быть, у меня просто галлюцинации? Это многое бы объяснило».

– Скажите, – обратилась она к собеседнику, – вы на газоне ничего необычного не замечаете?

Мужчина еще раз внимательно осмотрел ее, потом перевел взгляд в указанном ею направлении. Скептически хмыкнул.

– А что я должен там увидеть?

– Голову, – ляпнула Лима, уже вполне органично вжившись в роль сумасшедшей. – Там на газоне лежит отрезанная мужская голова.

Опешивший незнакомец бесцеремонно отодвинул ее и прошел по газону туда-сюда, от тротуара к стене подъезда и обратно, вернулся на место и, достав из кармана мобильный телефон, стал что-то на нем набирать. Лима, увидев, какие именно цифры он нажимает, успела выхватить телефон прежде, чем его хозяин нажал кнопку вызова.

– Мне не нужна «скорая», я не сумасшедшая!

– Это я понял, – не стал спорить мужчина. – Вы скажите лучше, что вы принимали. Это явно какая-то «химия», да? Любите простимулировать себя таблеточкой-другой?

Лима упрямо тряхнула волосами. Он не увидел головы, но как? Вот же она, лежит на том же самом месте. Почему этот мужик ее не видит?

– Я не наркоманка!

– Хорошо, хорошо. – Незнакомец кивнул головой. – Вы не наркоманка. Вы спортсменка, комсомолка и просто красавица. А теперь отдайте, пожалуйста, мой телефон, и я пойду домой, раз у вас все хорошо и в помощи вы не нуждаетесь.

Девушка, как во сне, протянула ему аппарат, он склонил голову в шутливом полупоклоне и очень быстро, едва не переходя на бег, скрылся во тьме двора. Должно быть, она его здорово напугала. И это, кроме всего прочего, означало, что он вполне способен все-таки вызвать сюда и милицию, и «скорую помощь» – или кого там еще вызывают к наркоманам? А это значит, что вопрос с головой нужно как можно скорее как-то решать, после чего уходить отсюда домой. Дома ее не достанут: она этого мужика не знала, равно как и он ее, а значит, и номер ее квартиры был ему неизвестен.

Лима снова повернулась лицом к газону. Чернявая голова лежала там же, где девушка видела ее в последний раз. На это раз глаза были открыты и внимательно следили за ней. Лицо выражало обеспокоенность и волнение.

– Ну и что мне с тобой делать? – задумчиво спросила девушка, совершенно не надеясь на ответ.

– Забери меня к себе, – пробасила голова с неуловимым кавказским акцентом, вызвавшим у нее непроизвольную гримаску неудовольствия: она не очень любила кавказцев. – Здесь мне нельзя оставаться.

Лима захлопала глазами так часто, что сама стала бояться, как бы не устроить небольшой ураган.

– Так ты умеешь говорить? – осторожно уточнила она.

– Умею. И мы обязательно поговорим, но уже у тебя. Нужно уходить отсюда.

«Ага, – опять вступила в беззвучный разговор с собой Лима, – конечно. У меня дома. Поговорим. С говорящей головой кавказской национальности. Разумеется. Блеск! Почему нет?»

Подняв голову, оказавшуюся тяжелой и неудобной в переноске, обхватив ее обеими руками и прижав к груди, девушка с трудом зашла в подъезд, втайне молясь богам всех известных ей религий, чтобы не встретить по пути в квартиру никого из соседей. Ни в дурдом, ни в милицию ей совсем не хотелось. Кнопку лифта пришлось нажимать локтем, поскольку руки были заняты. Это было ужасно неудобно, и девушка боялась, что плотно прижатая к ее груди голова выскользнет и упадет на давно не мытый пол. Впрочем, выходя из кабины на своем восьмом этаже, она ее все-таки едва не упустила, поскольку руки вспотели, устали и слушаться отказывались. «Потерпи еще немного, – мысленно попросила она себя, – осталось совсем чуть-чуть. Будет обидно уронить за полметра до цели». Входную дверь она открыла, проявив чудеса эквилибристики, освободив одну руку и придерживая голову второй рукой и согнутой в колене ногой, стоя при этом на оставшейся ноге, словно цапля на болоте, и мысленно уговаривая себя не падать ни духом, ни – особенно – телом. Когда она наконец оказалась дома и свалила свою необычную ношу на диван, чем заставила пружины издать протяжный гул, руки дрожали от напряжения, а голова кружилась.

Плюхнувшись на бескаркасное кресло, валявшееся неподалеку от дивана, и позволив себе расслабить уставшее за день – а особенно за последние несколько минут – тело, Лима еще раз внимательно осмотрела то, что принесла домой. Хотя нет, наверное, правильнее было сказать «того», ведь в том, что голова живая и имеет свой характер, девушка уже не сомневалась. Как и когда она успела принять сей, прямо скажем, неординарный факт, она и сама не поняла. Голова тоже разглядывала ее в ответ, с откровенным любопытством на узком горбоносом лице. Поединок заинтересованных взглядов закончился поражением хозяйки, которая, не выдержав, отвела взгляд и тихо, немного смущенно спросила:

– Так кто ты такой? – Подумала пару секунд и добавила: – Или что ты такое?

Узкие губы растянулись в искренней улыбке, потом улыбка вдруг пропала, словно кто-то невидимый стер ее ластиком, как легкий карандашный набросок. Ответа не было. Лима терпеливо ждала, пока наконец глубокий низкий голос не разорвал ночную тишину:

– Я не помню.

В голосе была грусть и, кажется, горечь.

«Час от часу не легче, – подумала Лима, стараясь скрыть разочарование. – Говорящая голова с амнезией. Не было мне печали!»

Она потянулась, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу, и забросила еще одну удочку:

– Может быть, ты помнишь, как ты оказался на газоне? Тебя туда принесли? Кто?

Черные брови насупились, глаза сузились, на лице появилось сосредоточенное выражение: он вспоминал. В затянувшейся паузе Лима продолжала рассматривать своего ночного гостя, все-таки решив считать его одушевленным и в мыслях, и на словах: даже будучи просто головой, без тела, он был довольно мужественной и привлекательной головой. Не говорить же о нем «она» или «это»!

– Кажется, меня туда не приносили, – снова раздался в тишине глубокий мощный бас. – По крайней мере, я этого не помню.

«Снова-здорово! – подумала Лима. – Похоже, каши с ним не сваришь».

– Ладно, – решила она, широко и громко зевнув. – Не помнишь – значит, не помнишь. А почему тебе нельзя было больше оставаться на газоне?

– А мне нельзя было? – Недоумение в интонации странного собеседника было таким искренним, что ему, пожалуй, поверил бы и детектор лжи.

Лима встала с кресла и подошла поближе к голове.

– Ты даже этого не помнишь, что ли? – спросила она, глядя ему (ей?) прямо в глаза. – А ведь внизу ты, кажется, что-то помнил и знал.

Лицо снова сморщилось в гримасе горечи.

– Прости, я сейчас ничего не могу вспомнить, – виновато пробасил гость.

– Ладно, – кивнула девушка. – Бог с тобой. Не помнишь – не надо. Мне сейчас, честно говоря, очень хочется спать, так что давай все выяснения обстоятельств отложим до утра. Ты не против?

Голова медленно и плавно несколько раз повернулась в одну и другую сторону. Если бы она была на плечах, можно было бы сказать, что мужчина покачал головой.

– Тогда предлагаю такой расклад. Как ты понял, комната у меня одна, так что спать нам обоим придется тут. Кстати, ты спишь вообще? – Лима с интересом заглянула в лицо собеседника.

– Да, я хочу спать, – тут же, без промедления отозвался он.

Девушка удовлетворенно улыбнулась.

– Вот видишь, хоть что-то о себе ты помнишь, и это уже хорошо: есть с чего начинать.

Тонкие губы улыбнулись в ответ.

– Тогда я, как обычно, лягу на своем диване, а тебе могу предложить кресло на выбор: хочешь – можешь лечь в обычном, хочешь – в этом, бескаркасном, оно мягче. – Она указала рукой на грушеобразное кресло, из которого только что встала. Там, где она сидела, осталась глубокая вмятина, в которую голову можно было с комфортом уложить. – Так куда?

– Мне нравится это, – пробасил незнакомец, и в следующую секунду у Лимы резко закружилась голова. Она прикрыла глаза, инстинктивно ухватилась за край дивана, а когда снова смогла видеть, голова лежала в выемке бескаркасного кресла – удобно лежала, судя по довольному выражению строгого лица.

– Как тебе это удалось? – спросила девушка, с трудом выговаривая слова: похоже, порог количества странностей, которое она могла вынести за один раз без ущерба для здоровья, был уже совсем близко.

– Я не знаю, – с легким оттенком вины в интонациях сказал незнакомец. – Оно как-то само получилось. Я просто подумал, что это кресло выглядит таким уютным, что в нем будет удобно лежать. И вот, как видишь, я тут.

Лима хмыкнула.

– А что ж ты снизу сюда сам не переместился? – ехидно спросила она. – Мне бы легче было. – Она раздраженно сдернула с дивана покрывало, открывая постельное белье. – Или вообще перенесся бы куда-нибудь в другое место, подальше от меня и моего дома.

Мужчина внимательно посмотрел на нее, словно изучая. Потом неуверенно улыбнулся.

– Прости, что навязался на твою голову, – прогудел он. – И спасибо за то, что не бросила меня. – В мимике снова промелькнула вина. – Я совсем не помню, кто я и откуда. Не помню, как оказался здесь. Не помню, как меня зовут. Не знаю, где мое тело… – Выражение горечи сменилось грустью, а потом он неожиданно широко зевнул, сверкнув в полутьме комнаты ослепительно белыми зубами. – И мне очень хочется спать.

Лима зевнула в ответ. Ей очень хотелось того же самого.

– Ладно, – кивнула она. – Давай спать. Утро вечера мудренее. Сейчас я пойду в душ, а ты оставайся здесь. – Она вдруг глуповато хихикнула, удивив саму себя. – И переноситься ко мне в душ не надо. Не думаю, что ты это сделаешь, но так, на всякий случай, имеет смысл предупредить.

Лицо резко побледнело, черные густые брови на нем стали видны особенно четко.

– Ты что о себе думаешь, женщина?! – бухнул он с такой силой, что плафоны в люстре зазвенели, стукнувшись друг о друга. – Ты видишь, как я выгляжу? Зачем ты мне нужна? Или ты думаешь, что все горцы озабоченные, даже те, у которых и тела-то нет?

Это была последняя капля. Лима вдохнула и на выдохе… разревелась. Слезы текли по щекам бесконечным горячим водопадом, рыдания вырывались из-за полуоткрытых губ. Она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. «Мне еще не хватало, чтобы какая-то идиотская голова кавказского происхождения на меня кричала, – думала она, отрывистыми движениями снимая с себя одежду в ванной и залезая под плотные струи воды из душа. – Что вообще здесь происходит? Если я сошла с ума, почему это не могло произойти как-нибудь более спокойно и буднично?»

Вода, как это обычно и бывает, смыла и усталость с тела, и обиду из мыслей. Вытираясь полотенцем и облачаясь в пижаму, Лима успокоилась и на гостя больше не злилась. Если задуматься, на него не обижаться надо, ему бы посочувствовать. Если бы она в один ужасный день потеряла тело и осталась живой головой, вдобавок ничего о себе не помнящей, вряд ли это бы улучшило ее настроение. Так что в комнату она возвращалась уже спокойной, расслабленной и желающей только одного – спать. А все сложности, вопросы и проблемы можно обсудить и решить завтра.

Голова по-прежнему лежала в бескаркасном кресле, с закрытыми глазами, с лицом, повернутым к двери, и когда девушка вошла, глаза открылись. Он секунду посмотрел на нее, потом очень тихо, почти шепотом, с усилившимся кавказским акцентом произнес:

– Прости меня, пожалуйста. Я был неправ. Просто устал очень. – Он закусил испачканную коричневым губу. – И не помню почти ничего. Это так злит! – Тяжелый вздох пронесся по комнате и растаял. – Ты хорошая, добрая девушка. Ты не оставила меня там одного. И я очень тебе благодарен. Извини.

Лима улыбнулась. Она давно уже не сердилась, только акцент все еще резал ухо. Впрочем, у них были вопросы посерьезнее акцента, а к нему как-нибудь можно привыкнуть.

– Ничего, – сказала она. – Кажется, я понимаю. Давай просто отдохнем, а завтра видно будет. И лицо бы тебе вытереть, в чем бы та там не выпачкался. Не возражаешь?

– Давай, – согласился он. Помолчал и добавил извиняющимся тоном: – А попить можно?

Девушка замерла на мгновение, потом рассмеялась.

– Как ты относишься к чаю?

– Хорошо отношусь. – Голова попыталась кивнуть.

– Тогда пойдем на кухню. – Она подхватила своего странного гостя обеими руками и потащила в указанном направлении. Страшно больше совсем не было – наверное, именно так люди с ума и сходят.