Читать книгу Почти не болит - Татьяна Вольтская - Страница 23

А чего ты хотела – чтоб тебя называли святой,

Чтоб с тебя алфавит начинался – с заглавной, витой,

Под незримой фатой, чтоб внимали тебе,

                      не коробясь, —

Нет, ты будешь беззвучным кружком, упраздненной

фитой

С пояском архаичным. Завозится, как понятой,

Сквознячок у порога, и с треском

                      захлопнется пропись.

Потрясая рассудок, как трубами Иерихон,

Кто с тобою грешит – тот тебя попрекает грехом,

Хорошо, не грешком. Но и это не новость.

А чего ты хотела бы – в стайке порядочных жен

Щебетать о высоком? Но кто прокажен,

Тот сидит в темноте, по инерции яростно моясь —

Не отмоешься. Чистый узнает тебя за версту

И однажды невольно прошепчет: «Ату!» —

Не желая тебя уязвить. И, колеблема ветром,

Повернешься спиной и спокойно пойдешь по листу

Пожелтевшего снега, от холода сжавшись в фиту,

Поясок затянув – а хотелось бы фертом!

С благодарностью глянешь на зиму и скажешь:

                             «Сестра!»

То-то койка ее жестковата, да память остра,

И следы по газону петляют, как длинная фраза,

Ты пред ней не виновна, ты ей ничего не должна,

Вы действительно сестры – вот только настанет весна,

И с нее соскользнет ноздреватого снега проказа,

А с тебя не сотрутся ни глупость твоя, ни грехи.

Раздувает пространство сырые мехи,

Попляши – выдыхает – а то на фига же ты пела?

А и правда, сплясать остается – лебедушкой плыть,

Вся-то прыть – от мороза, объятья сестрицы – теплы,

Ну а свечку держать над тобой – не ее это дело.

Так приплясывай шибче на льдинках, как на угольках,

Тростниковую дудку сжимая в остывших руках,

Ни Москва твоих слез не увидит, ни Питер, не бойся.

Огонек твой не в зале затеплен и не в алтаре —

Головешкой болотной блуждает в квадратном дворе,

На взметнувшейся тусклыми волнами

                         лестнице скользкой.

Попляши, попляши, да сама же себе подыграй,

Под глазами мешки, и полы не домыты с утра,

Мельче, мельче ступая с ужимками

                       загнанной клячи,

Так допляшешь, зубами стуча, до Господня Суда

И услышишь: «Ну, здравствуй, Фита!» – и тогда —

Поняла? – но не раньше – заплачешь.