Читать книгу Квинтэссенция чуда. Квест-гид по исполнению истинных желаний - Татьяна Юрьевна Белая - Страница 7

Сила Рода, или Женщина Первозданная

Утренний разговор с философом вернул Таис на землю. Сейчас она ощущала себя совершенно обычной. Вчерашний восторг, страсть мистического танца, парение в потоке звезд и образов из прошлого сменились спокойствием и приятным ощущением размеренности жизни. Еще вчера Таис чувствовала себя героиней каких-то невероятно мистических и особенно важных событий. А сегодня к ней пришло понимание того, что все самое сакральное и самое чудесное принадлежит обычным людям, доступно им и ждет лишь одного – стремления человека к поиску этого самого чуда в своей жизни. Миссии «Избранный» не существует.

Угадав ее мысли, Учитель пояснил:

– «Мы, орфики Ионии, учим, что все люди однозначны на пути добра и равноправны в достижении знания. Разность людей от рождения огромна. Преодолеть ее, соединить всех, так же, как и преодолеть различие народов, можно только общим путем- путем знания.»2

Таис совершенно ясно осознала, что Чудо есть для каждого, и делам абсолютно каждого существа Вселенная приготовила место в мире. Это открытие показалось ей особенно ценным.

Некоторое время делосец и Таис провели в библиотеке храма. Они не читали текстов, не постигали тайн древних учений, а просто беседовали: об искусстве, об исчезающих религиозных культах, о невероятных победах Александра, его ближайшем друге и военачальнике Птолемее, возлюбленном Таис. Могла ли она сейчас подумать, что совсем скоро станет его женой и вернется в Мемфис царицей? Конечно, нет. В последнее время она редко о нем вспоминала, несмотря на то, что слава о подвигах Птолемея донеслась и до Мемфиса. Немыслимые победы Александра и связанные с ними географические открытия, изменение представлений людей о границах мира и существовании других народов, стремительное развитие паломничества – всё это занимало любопытную к жизни Таис гораздо больше, чем заслуги ее любовника и страстного поклонника ее красоты и талантов.

С ранней юности Птолемей был одним из ближайших друзей Александра. После смерти отца Филиппа Александр вернулся в Македонию и назначил Птолемея своим телохранителем. Он всецело доверял ему и искренне любил. Возможно, потому, что их связывала не только крепкая дружба, но и тайна, которую мать Птолемея поведала сыну в строжайшем секрете. Арсиноя призналась, что вышла замуж за отца Птолемея Лага уже беременной от македонского царя Филиппа, отца Александра. Справедливости ради нужно сказать, что знание о кровном родстве с царственным Александром не добавило Птолемею спеси или гордыни. Птолемей любил своего друга детства, оберегал его и на поле битвы, и в мирных делах, не раз усмирял его взрывной нрав, чем уберег от множества необдуманных порывов.

Свою Таис Птолемей с нежностью и детским восхищением называл «моя мечта». Несмотря на то, что сам он был хорошо образован и уважаем народом за мудрость, почитание традиций и любовь к наукам, сам он был верным поклонником блистательной образованности Таис, ее умения рассуждать в спорах с величайшими философами, ее бесконечной страсти к познанию мира и устройства Вселенной.

Таис ценила его любовь и всегда вспоминала о нем с нежностью и благодарностью.

Делосский философ знал о ее связи с Птолемеем и в разговоре больше старался говорить о его военных и гражданских заслугах, чем о личных качествах и его отношениях с Таис. С самого ее первого упоминания о Птолемее философ уловил в словах ученицы скорее нежные, чем страстные чувства к возлюбленному. Да, он не Александр, хотя и отважен, и взглядом устремлен в будущее. Но Таис никогда не полюбит его так, как Александра. В ее душе Птолемей навсегда займет место верного ей героя, восхищенного рыцаря, друга и соратника. А сердце ее будет вечно любить и жалеть Александра, владыку и победителя народов, снявшего щит Ахилла в Трое. Да, бремя Ахиллова щита никогда не позволит Александру быть всецело с той, которая желанней всех. В наследство от непобедимого героя Александр получил не только щит, безудержную страсть и военную доблесть, но и печальный удел одиночества. Жена для него станет лишь продуманным политическим решением, а не истинной любовью и соединением душ.

Философ и его ученица решили пообедать во внутреннем дворике под густым навесом зелени и невероятно красивых цветов, красных египетских звезд. Делосец рассказал, что именно эти цветы носила богиня Нейт в своей короне.

– Учитель, ты ничего не рассказывал мне о Нейт. И устройство ее святилища мне кажется непонятным. Так много комнат, залов, темных коридоров. Они внушают скорее страх, чем благоговение. Египетские святилища совсем не похожи на те, что я знала в Афинах. Храмы Эллады светлые, легкие, приветливые. Они просты в своей архитектуре, изящны и располагают к мгновениям благодарности и соприкосновения с небом. В них хочется петь.

– Ты забываешь о том, что египетская религия гораздо старше эллинской. И египтяне строили не место поклонения и воздаяния, а модель устройства мира – космос. Мировой порядок, как они его представляли, соблюдался не только в самой архитектуре строения, но и в последовательности закладывания камня в процессе всего строительства. Стены каждого храма несут в себе глубокий смысл: колонны с бутонами цветов означали основу жизни и развитие, потолок с изображениями созвездий и священных птиц – небо, и каждая отдельная стена – это ступень на восходящем пути человека к Божественному. Все изображения, рельефы, коридоры и отдельные помещения древнеегипетских храмов отражают глубину философско-мистических представлений египтян о грани между обыденным и священным, земным и божественным.

– Благодарю тебя. И понимаю теперь, что комната, где я провела вчерашнюю ночь, была вовсе не испытанием моей воли, а чем-то большим, важным для понимания и приближения к истине.

Философ ласково и как-то по-отцовски улыбнулся:

– Ты провела эту ночь не в комнате, а в колодце, – иронично заметил философ.

Это неожиданное уточнение не удивило, а, скорее, развеселило гетеру. Глубокие мысли об устройстве мира улетучились, и Таис рассмеялась.

– В колодце? —переспросила она.

– Именно! Этот колодец, существовал задолго до того, как вокруг него появились стены храма Нейт.

Помолчав немного, философ устремил взгляд в сторону горизонта и, всматриваясь в даль неба, продолжил:

– Ты пришла в стены этого храма за семенами знаний, а любое семя, как известно, начинает жизнь в воде. Сначала оно впитывает воду и потом, постепенно, приобретает самую мощную силу на Земле. Вот почему даже маленький росток способен пробивать камень. Сила воды в ее памяти. Каждый горный ручей, вливаясь в реку, сохраняет в своей памяти голоса всех птиц, которые пролетали над ним, звуки, издаваемые каждым зверем, что пил из него воду, слова, которые произносил каждый человек, стоящий на берегу. Река уносит эту память в море. И море тоже будет вечно помнить песни моряков, которые по нему плыли, плеск каждой нереиды, искупавшейся в его водах. Настанет день, когда ты познаешь радость материнства и будешь носить в своем чреве ребенка, как в сосуде с водой. Родившись, он тоже станет сосудом, и отчасти в нем будет то, что до его рождения было в тебе. Его вода сохранит память о твоем голосе, твоих мыслях, о звуках твоих слез, о каждом твоем дне и обо всем, что было с тобой до его зачатия. Вода навсегда сохранит невидимую связь между вами и передаст ее вашим потомкам. Вот почему мать всегда чувствует, что происходит с ее сыном или дочерью, а дети так часто повторяют ошибки или, наоборот, благородные поступки своих родителей. Переливаясь из одного сосуда в другой, вода накапливает память о всех предыдущих сосудах. Помни, Таис, что ты море, в воды которого уронила каплю каждая женщина твоего Рода.

Философ посмотрел в глаза Таис и снова улыбнулся, потому, как увидел в них тот самый детский восторг и готовность служить мудрой памяти предков, которые случаются только в моменты озарения и принятия ответственности за свое прошлое, настоящее и будущее. Через мгновение он продолжил:

– Колодец храма Нейт очень древний, и, кроме служителей и жриц храма, о нем, наверное, никто не знает. Местные хранительницы легенд утверждают, что его вырыли под своими мастерскими и обложили камнем мастера саисского царя Априя. Они верили, что вода колодца способна давать им вдохновение, божественную искру и талант. Черпая колодезную воду, человек получает доступ ко всем ресурсам Земли. Ведь с тех пор, как зародилась жизнь, воды на Земле и не убавилось, и не прибавилось. Ее столько же! И она помнит всё. От индийских путешественников я слышал о баоли – больших колодцах в форме пирамид, вырытых вершиной вниз. Они невероятно глубоки. Ко дну такого колодца ведут более трех тысяч ступеней. Индийцы верят, что, спускаясь на дно баоли, они соприкасаются с сакральной частью себя и приобретают способность молиться сердцем, а не умом. Древний колодец храма Нейт больше похож на индийский баоли, чем на египетский шадуф, хотя к его основанию и не ведут ступени. Но дно его наклонное, оно широкой воронкой спускается в воды бассейна. Те, кто строил стены храма, намеренно оставили его без крыши. Проведя эту ночь в колодце храма Нейт, тебе удалось взлететь к звездам и услышать музыку своего сердца. Так было со всеми, кто был здесь до тебя.

Потом учитель оставил Таис наедине со жрицами храма. Одна из них была гораздо старше других и, судя по всему, руководила ими. Ее звали Ифе. Она провела Таис в комнату для омовений и дала ей все необходимое. Затем помогла гетере надеть легкий, почти прозрачный голубой хитон и велела следовать за ней. В отличие от властных и немногословных верховных жриц других египетских храмов, Ифе говорила мягко и отнеслась к Таис с заботой и гостеприимством. По пути она уточняла назначение каждой комнаты или помещения, где-то останавливалась и спрашивала, все ли по душе гостье. Таис нравилась ее почти материнская забота. Свою мать она помнила еще совсем молодой. На какое-то мгновение в памяти всплыл тот самый день, когда мать отдала ее совсем девочкой в школу гетер храма Афродиты Коринфской. Казалось, это было так давно…

Таис была афинянкой только наполовину. Ее мать была из древнего критского рода. Сбежав на остров Теру от пиратов, она встретила отца Таис, но эпигамии между ними не было. Так Таис получила свое древнее, исконно критское имя. Брак родителей был недействительным, и их дочь никогда не стала бы «завидной» невестой с приданым, поэтому мать отдала ее в школу служительниц Афродиты постигать всю мудрость женского искусства. Таис училась танцу, поэзии, красоте чувств и умению вдохновлять. Изучала историю древних религий и культов женской богини, постигала суть древнейшей и современной ей философии, тайны всепоглощающего Эроса. В школе гетер храма Афродиты Коринфской Таис стала славой Афин.

Ее проводница Ифе, вероятно, многое знала об их знаменитой гостье: в ее заботе, несомненно, чувствовалось уважение и понимание главной цели делосского философа. Учитель хотел передать мудрость орфического учения Музе, той, которая, несмотря на славу, скромна в быту и сдержана в поступках, несмотря на образованность, устремлена к новых знаниям. Она умеет повелевать толпой, вызывать страсть, восторг и в то же время нести утешение и умиротворенность.

Остаток дня они провели в просторном зале храма, упражняясь в медитации, расслаблении и сосредоточении, созерцании древних египетских символов и неизвестных Таис манипуляциях с ними.

После легкого ужина и приятного чаепития с Ифе, Таис немного погуляла во внутреннем дворике среди на удивление симметрично высаженных египетских цветов и деревьев. Ночь казалась необычайно тихой, как будто в храме не было ни единой души. Только она, древние храмовые стены, грозные платаны вдоль аллеи и аромат египетской акации.

Ее комната для ночлега более не казалась странной. Хотелось снова почувствовать бескрайность ночного неба и пролетающих мимо созвездий. Лежа на дне колодца, Таис вглядывалась в казавшуюся ей сказочной космическую бездну, ожидая, что через мгновение звезды опять закружатся в небесном танце, и она взлетит. Взгляд как будто приковался к одной, самой яркой звезде.

В потоке света звезды Таис увидела лицо мамы. Мысли замедлились, и в памяти совершенно отчетливо стали всплывать события из детства. Мама улыбалась и казалась очень счастливой. Глазами она как будто бы одобряла каждое движение, каждое слово маленькой Таис. Но это было в памяти. А лицо, которое в свете яркой звезды смотрело на взрослую Таис, излучало еще больше любви, больше умиротворенности и материнского благословения. Приятные слезы радости медленно покатились к вискам Таис. А галечная насыпь колодца превратилась в чудесную, мягкую колыбель. Сердце критской дочери и яркие египетские звезды пели…

Во сне Таис увидела себя на берегу того самого озера возле дома на острове Теру, где она была так счастлива с родителями. Но во сне она была не ребенком, а именно той, кем являлась сейчас. У невероятно раскидистой ивы стоял длинный дубовый стол, на котором было много вкусной критской еды и красивых кувшинов с напитками. Таис увидела, как к ней пришли все женщины ее Рода по материнской линии: молодые и старые, в разной одежде, с собранными или распущенными волосами, похожие и непохожие друг на друга. Но все они были одинаково приветливы и с радостью подходили к столу у озера. Они не произносили слов, не пытались подойти к Таис очень близко, но каждым своим движением, каждым взглядом все эти женщины излучали любовь и поддержку. В их глазах не было любопытства или какого-нибудь особенного интереса, казалось, они все хорошо ее знают, как будто бы все эти годы наблюдали за ней и знали все, что с ней происходило. Без слов, без каких-либо движений и ритуалов все женщины Рода пришли в ее самое счастливое место, чтобы передать свои знания и опыт, поделиться частичкой себя. Сердце Таис переполняла благодарность к Высшим Силам, к судьбе и опыту каждой из этих женщин. Впереди всех стояла мама. Только она подошла к Таис совсем близко и, улыбаясь, взяла ее за руки, как будто собиралась сообщить ей что-то невероятно важное. Она нежно обняла Таис. Сердцем и теплом ласковых рук мама передавала ей всю силу женского Рода и веру в ее счастливую звезду, в ее Предназначение.