Читать книгу Желание жизни - Татьяна Юрьевна Мохова - Страница 6

Вчерашние бурные размышления и прозрения застали мистера Челленджворса уже в девять часов вечера. Эмили деликатно оставила запасные ключи на прилавке и сама заперла аптеку. Она прекрасно понимала, что трудно выбрать более неподходящее время, для того чтобы войти в кабинет к шефу и разговаривать с ним о чём бы то ни было.

Мистер Челленджворс плохо помнил, как именно возвращался домой. Наверное, в самые тяжелые моменты душевного напряжения и смятения рецепторы, отвечающие за чувствительность, просто отключаются и человеская личность превращается лишь в биологический вид.

Утром аптекарь, еще толком не проснувшись и ворочаясь в постели, ощущал себя кораблем, раскачивающимся в бурю на волнах. Вот-вот бездна должна поглотить его, и не хватает воздуха в легких, а одеяло – лишь обломки тонущего судна, за которые можно ухватиться в последней надежде спастись и выплыть. В таком странном состоянии полусна-полуяви мистер Челленджворс находился почти всё утро: в какие-то мгновения думал, что окончательно проснулся и пора собираться на работу, а потом, через несколько секунд, падал на подушку и видел тревожный сон об этом. Так повторялось по кругу раза два или три. В научном мире существуют любопытные теории о том, что человек может управлять своим сознанием даже во время сна. В эту ночь мистер Челленджворс испытал такой эффект на себе. В восемь часов утра он порывистым движением, с легким криком, вскочил с кровати: сердце его колотилось, ему было очень жарко. «Неужели я окончательно проснулся или вижу очередные грезы об этом?» – начал он разговаривать сам с собой, испуганно оглядываясь. «Нет, на этот раз, вроде бы, точно…»

Аптекарь облегченно вздохнул, но его ноги попали в тапочки только с третьего раза. Вчера вечером он страшно боялся раннего часа, потому что знал – будет еще тяжелее. Мысли об этой женщине, Лине, красивой и страшной, занимали его даже больше, чем предстоящее судебное заседание. Он должен был её найти, расспросить, поставить на место… Однако свою ярость вчера вечером он спрятал глубоко внутри – в его организме просто не оставалось сил для её полноценного выхода. «Зато, – успокаивал он себя, – на следующий день я уж точно буду во всеоружии, как ментально, так и физически». Позволим себе чуть снизить градус пафоса нашего повествования упоминанием такой прозаической детали, как ужины и завтраки миссис Томпсон, последние образцы которых ассоциировались в воображении мистера Челленджворс с подлинной пищей богов, пусть он и не знал, что означает это выражение. Ему казалось, он имеет право на эту безобидную уступку своей воинственной решимости расправиться со всем судебным кошмаром раз и навсегда. И он не скрывал от себя очевидное: жареные куриные крылышки под клюквенным соусом и мягкий ореховый пудинг должны были помочь. Теперь только вообразите его безнадежную грусть, когда в квартире ждал лишь полупустой холодильник без единого объяснения со стороны экономки. Мужчина был жутко голоден, но вчера только презрительно сморщился, посмотрев на нетронутую пачку пасты со стоящим рядом томатным соусом. Он был до такой степени расстроен и зол, что предпочел голод и назойливое покалывания в желудке плохой трапезе.

В незавидном же положении мы должны были застать мистера Челленджворса утром, двадцать пятого ноября. Он наконец-то совладал с непокорными тапочками и долго протирал глаза. Медленно подойдя к зеркалу, вчерашний страдалец боялся увидеть нечто непотребное, пугающее и непригодное для восстановления. Каково же было его удивление, когда на него посмотрел вполне привлекательный мужчина со свежим цветом лица. «Убрать бы только эти маленькие красные точки на скулах», – деловито себя рассматривая, заключил красавец. Он поймал себя на мысли, что тяжести на сердце как будто бы уже и нет. Вчера ведь ему хотелось буквально растерзать и Грейтгрина за его халатность, и Лину за украденные фамильные часы (в том, что этот проступок был её рук дело, он почти не сомневался), но сейчас он посмотрел на все эти происшествия со скептическим спокойствием.