Читать книгу Правила охоты на ведьму - Татьяна Зингер - Страница 10

ПУНКТ ДЕВЯТЫЙ

Не пытайтесь подкупить ведьму

«Вы можете быть приветливы, честны и добры.

А возненавидят вас за кривые зубы».

Народная мудрость.

Случаются в неблагодарной чародейской практике маленькие радости.

– Слава, я на втором этаже прекрасно отсижусь! – верещал Лис, которого я заталкивала в погреб. – Да перестань ты, ну, будь человеком!

– Ага, побудешь с тобой человеком. Местные ну очень любопытные. Услышат скрип какой, и всё, конец нам, – отвечала ему и красноречиво показывала на дверь. За той уже перешептывались страждущие.

В итоге Лиса я внутрь запихнула и прикрыла крышкой, отрезая пути к бегству. Снизу донесся удар и тихая ругань, потому как варрен слетел со ступенек и, судя по всему, приземлился в гору картошки.

День был долог, а болячки унылы.

Когда последний страдалец получил целительное зелье, я вновь отправилась к князю. У арочных дверей никого не отыскалось. Странно, стражники денно и нощно берегут покой княжеской особы. Да, они не без грешка – по очереди упиваются в харчевнях. Но с поста не уходят. А нынче – ни одного.

Дом опустел. Обычно гомонящий, теперь он наполнился безмолвием. Исчезли слуги, не суетилась Ельна. Я, оглядываясь точно ворюга, прошмыгнула к лестнице. Провела ногтями по перилам, меж которыми извивались вырезанные в дереве ящерицы. Всегда засматривалась на тех, но боялась показаться деревенской дурочкой и потому не щупала.

Покои Всемила находились в правом крыле, и я там была единожды, мельком и исключительно из-за неумолимого любопытства. Приличным барышням, как известно, не подобает видеть опочивальню малознакомых мужчин.

О, в коморке стражников кто-то перешептывался.

Значит, прохлаждаются, пока всякие сомнительные личности (это я о себе) лезут в княжеский дом? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой и стеной.

Писклявый голос трусливо вопрошал:

– Нет, но вдруг?! А если нас обвинят?

– Ты подливал ему в пойло яд? – резонно заметил второй голос. – Ты для них кто? Блоха на шкуре государственных интрижек, тьфу.

– Но жалко ж… Кто будет… ну… управлять тута всем? – пролепетал первый.

– А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? – грубым басом вклинился третий стражник. – Родители посадили на хлебосольное местечко, так он погнал одних, другим жалование сократил в треть. Зато сам жирует, перепелок трескает, пока мои дети с голоду пухнут.

– Но помрет жешь…

– Не бери слишком многое на себя, – напирал второй дружинник. – Помрет – не помрет. Дело богов, не наше.

Третий согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался.

– Нельзя так…

– Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же!

– Но Всемил… – Первый дружинник вздохнул.

– Да заладил ты! – Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. – Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Если жалостливый такой, то вали отсюда. Нет – не спорь. Все стражники против, значит, а один ты нюни пускаешь!

У меня непроизвольно приоткрылся рот. Неравнодушие к чужим тайнам точно доведет до могилы. Что складывалось из рваных обрывков беседы? Намечается переворот? Нет, не может быть! Ерунда.

Но ни одного дружинника, кроме этой троицы, не было видно, в поместье царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки.

По ступеням я взбиралась целую вечность. Вломилась в спальню и прикрыла за собой дверь. Князя я застала за чтением книги. Он попытался удивиться, но я предостерегающе приложила палец к губам.

Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников.

– Что с тобой приключилось? Отдышись, не переживай, – успокаивающе заговорил Всемил.

– Там… Там…

– Там? – переспросил он. – Где?

– Тебя хотят того… – Слова спутались. Вместо долгих объяснений я провела оттопыренным большим пальцем по горлу, изображая, как перерезают глотку.

Всемил потуже завязал пояс на халате, словно я собиралась его сначала обесчестить, а уже потом «того».

Нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в княжеские покои.

– Лада, объяснись. – Всемил следил за моими метаниями очень внимательно, готовый, если понадобится, отразить удар.

Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела.

– Не может быть. – Князь свел брови на переносице.

– Я так слышала.

– Тебе, наверняка, показалось.

Ага. Яд, убийство, родители, хлебосольное место – о ком ещё может идти речь?

Уточнять у стражников детали почему-то не хотелось.

– К тому же, Лада, ты ведь чародействуешь. Неужели не защитишь?

– Не защищу, – всхлипнула я, подбираясь поближе к окну. – У меня плохо с боевой магией.

Осторожно высунулась наружу, отмеряя расстояние до земли. Около двух саженей. Под окнами расцветают розовые кусты, сгорающие в закате. Рыжее солнце опускалось всё ниже.

– Ну и какие предложения?

– Сбегаем, – заключила я. – Связывай простынь с одеялом.

Всемил задумался:

– Зачем?

– Есть два варианта. Первый: мы вылезаем из окна.

– Ни за что!

Он и сам представлял расстояние до не слишком мягкого приземления. К тому же, у князей не принято сигать через окна, если присутствует парадный вход.

Ну, извините. Кто со мной поведется, тот и виноват.

– Хорошо. Ты летать умеешь?

– Нет. – Всемил зябко передернул плечами.

– Тогда второй вариант отпадает.

Я печально улыбнулась. С лестницы донесся топот. Всемил встрепенулся. Что-что, а нагонять страх я умею. Князь, робея, предложил поговорить с нападающими.

– Они нас убьют! – трагичным шепотом верещала я. – Никого не пожалеют!

Снаружи постучали. Низкий голос вежливо попросил князя отворить. Я усердно вспоминала хоть какие-нибудь чары, но все, включая простейшие, напрочь выветрились. Всемил, сдавшись, вытянул с кровати светлую простынь, встряхнул одеяло и начал связывать их между собою.

В тот момент, когда стук перерос в нетерпеливый, Всемил приматывал простынь к резной ножке кровати. Кровать выдержала бы не только худощавую девку с плечистым князем, но и лошадку, решившую покататься на канате.

– Возьми одежды, – напомнила я, и Всемил ринулся к шкафу, сгребая в кучку куртку, штаны и рубашки. – Теплое что-нибудь не забудь. – Он послушно вытащил дубленку и подштанники. – Побольше бери, ты ж не в гости едешь! – окончательно разозлилась я.

С одним комплектом белья далеко князь не сбежит. Всемил дрожащими руками принялся вытаскивать вещи с полок.

Трусит. Весь в меня. Оружия в комнате нет – разве князь не должен всегда находиться при именном мече? – а стража наверняка пришла не с цветами.

Повторный стук был куда продолжительнее первого.

– Князь, с вами всё в порядке?! – очень проникновенно вопрошали снаружи.

Всемил скинул вещи и перелез через подоконник, крепко хватаясь за простыню. Слез он в пару мгновений. Я с сомнением уставилась на тянущиеся ввысь ветки кустов.

Помнится, лодыжку сломала, неудачно спрыгнув с дерева. Запястье – когда споткнулась о корень. Каковы шансы, что нынешнее приземление окажется успешным?

Но ужас подгонял, подталкивал когтистыми лапами в спину. Я схватилась за веревку, взвизгнула. И повисла на ней. Лоб покрылся испариной, каплями осевшей на ресницах и веках. Гибель ожидала с обоих концов простыни.

– Мамочки! – пискнула я, расцепляя пальцы.

Всемил, негромко выругавшись, ринулся хватать летящую тушку. Та упала в крепкие мужские объятия и с нервным хихиканьем вонзила в его шею ногти.

– Ты почему сама не перелезла? – зашипел князь, стаскивая меня.

– Боялась упасть, – призналась я. – Так, идем за книгой.

– За какой, бес тебя побери, книгой?! Ты шутишь?!

Я цокнула, указала на свой дом, и мы, подобрав раскиданную одежду, поспешили туда.

– Зачем я поддался на твои уговоры? – Князь накинул поверх халата походную куртку. – Я бы смог с ними разобраться.

Между тем, возвращаться он не спешил.

– Я бы тебя хоронить не стала, – честно предупредила я. – В городе оставаться опасно. Вдруг ты досадил ещё кому?

– Лада, сколько заплатить, чтобы ты пошла со мной? – после короткого раздумья решился Всемил. – Одному мне придется туго. Ни оружия, ни денег.

О, не волнуйтесь, князь, я с вами. В спокойном, лишенном передряг городке скучно. Ученики забудут мои байки. Больные недолго погорюют по безотказной знахарке. Заберу книгу по бытовым чарам, и вперед. Заодно предупрежу Лиса, что его ждут счастливые будни в бегах. Как и нас.

Обо всем этом, исключая дружбы с варреном, я и поведала Всемилу, с кряхтением перелезая через ставший родным забор.

Лазутчицей я не была со времен обучения. Тогда частенько приходилось прятаться по лесам и погостам. Из некоторых я вылезала самостоятельно, в других меня находила учительница, но и мысли не возникало о том, что во взрослые годы, будучи вполне разумной особой, я буду пробираться в собственное жилище ползком.

– Постой здесь, – попросила я, когда Всемил спрыгнул во двор.

– Зачем? – перепугался князь. – А ты куда?

Неужто решил, что я дам деру или выдам его стражникам?

– Я вернусь, честно.

Не говорить же о варрене. Я – девица благочестивая, чистая в помыслах и поступках. А бездомный воришка очерняет непорочность так же, как дым от печи коптит потолок.

Всемил не стал спорить. Я влезла на кухоньку и негромко позвала Лиса. Хм, его нет. Ушел? Что-то здесь нечисто.

По мере приближения к сеням я различила стук, доносящийся из-под пола. Видать, наружу рвались долгожданные бесы. Непонятный звук нарастал. К нему прибавилась такая залихватская брань, что я порозовела. Ой, Лис-то так и сидит в погребе.

На дверце возлежал разжиревший Кот, степенно вылизывающий левую пятку. «Попался, гад, – говорили ехидные зеленые глаза, – ты никогда не внушал мне доверия».

Смахнув животное, я отодвинула задвижку. Встрепанный варрен вылетел наружу, одновременно щурясь, ругаясь, кашляя и обещая убить «безмозглую дуру».

– Ты рехнулась?! – горячился он.

– Будешь орать – отправлю обратно, – я зевнула. – У меня новость.

Лис отряхнул рубаху. Затем потряс волосами, в которых, подобно седине, появились ниточки-паутинки.

– Дались мне твои новости.

– Я уезжаю. Думается, надолго.

– Почему? – Лис собиралась подняться на второй этаж, но спрыгнул со ступеньки.

– Да нужно помочь… другу.

Правый уголок губ варрена предательски дрогнул.

– Разреши пойти с тобой.

В бездне черных глаз заплясала искорка надежды.

– Зачем?

Лис оскалился. Интересно, он хоть иногда улыбается по-настоящему, а не так, будто из-за нужды?

– Я влюблен в тебя…

– Ложь.

– Честно.

Я добралась до спальни, сгребла вещи в кучу и придирчиво отобрала самые нужные. Всего, к сожалению, не увезти. Спрашивается, на кой ляд покупала браслеты, платья, книги, расписные шкатулки? Разве что на радость горожанам. Те непременно растащат утаскиваемое и распилят приколоченное, как только узнают о побеге.

Рядом путался Кот, терся о бедро, мурлыкал. Я почесала животное за ухом.

– Блохастый, охраняй жилище, копи мышей. Скоро свидимся.

Кот протяжно мяукнул, видимо, понял, что расстается с хлебосольной хозяйкой.

– Так вот, – я вспомнила о мнущемся в проходе Лисе, – ты плохой актер, и в любовь твою я ни на медянку не верю.

– Я заплачу, – моментально сменил точку напора варрен.

Другой разговор. Уж больно не хочется побираться по тавернам или ловить крыс в сточных канавах.

– Договорились.

Лит ухмыльнулся и достал златцы из мешочка на поясе. Монетки блеснули в последних лучах солнцах. Я убрала их в походную сумку, в последний раз погладила стенающего кота и прикрыла дверь в комнату.

– А куда мы идем? – поинтересовался Лис.

– Мучаюсь тем же вопросом.

Варрен предпочел смолчать. Когда я полезла через окно, он на миг остановился, склонив голову и сведя брови домиком. Но опомнился и полез следом.

– Допустим, я тут не в почете. А ты чего? – пробормотал Лис, перекидывая левую ногу через подоконник.

– За компанию, – хмыкнула я. – И благодаря другу. Кстати, вот и он.

И показала на привалившегося к забору Всемила. Князь с интересом осматривал какую-то травинку. Обнюхал, общипал ногтем. Разве что не попробовал. Быстро же он свыкся с бродяжьей жизнью.

– Ты дружишь с князем?! – прохрипел Лис, юркнув обратно в дом.

– Самую малость.

– Я никуда с ним не пойду, – возразил варрен.

В тот самый момент Всемил вскинул голову. В закатных красках лицо его выглядело окровавленным. Светлые брови взметнулись ко лбу.

– Лада, – князь понизил голос, – осторожно. За тобой беглый вор!

– Его зовут Лис, – добродушно представила я варрена, насильно выпихивая его наружу. – Вы на равных условиях: и тебя, и его собираются казнить. Поэтому прошу любить и жаловать.

– Я никуда не пойду с ним! – округлив глаза, выдал Всемил уже знакомую мне фразу. – Ты хоть знаешь, за что он был осужден?! Этот наглец вломился в княжескую сокровищницу! Посреди бела дня. А когда его уводила стража, вопил что-то про крайне необходимый для спасения чего-то там камень. Он же умалишенный.

Мои будущие спутники ощетинились, напряглись. Казалось, они могли разорвать друг друга в клочья, как два бойцовых петуха. Я вскинула руки.

– Так, определяйтесь без меня, с кем я иду, а кто остается приглядывать за котом.

– Со мной, конечно. – Лис по-хозяйски погладил мое плечо. – Я тебе заплатил.

От подобной наглости я поперхнулась. И только осознала, что люблю князя, как тот взметнулся:

– А я заплачу позднее!

– Да вы… вы… – окончательно растерялась я. – Неужели вы считаете, что меня можно купить?

– Судя по всему, уже купили, – оскалился варрен.

Гнев переполнял меня, как вода – чашу. Глаза застлала туманная пелена. Я сплюнула и развернулась на пятках.

– Да беса с два я куда-то пойду с вами! Сами, ребятки, сами. По болотцам, лесам. А я, пожалуй, останусь. В отличие от вас, меня тут жалуют и уважают. Сдались вы мне!

Перспективы побегу без колдуньи заставили их содрогнуться.

– Лада, – залебезил князь, – не обижайся. Мы его тоже возьмем…

– Слава, – вклинился смутившийся Лис, – я без тебя пропаду. Ты же знаешь. Я согласен на всё.

Вроде наступило перемирие. Но самые красочные ссоры, как известно, возникают из пустоты.

– Лада, – поправил варрена князь.

– Слава, – поморщился Лис.

– Лада, – напирал Всемил.

– Слава!

– Ла-да!

– Да что за бараны! – зарычала, заткнув уши, я. – Перелезли через забор и пошли. Вместе!

Округлый солнечный блик терялся за линией гор. Мужская половина помалкивала, петляя среди огородов и высматривая прореху в частоколе, окружающем город. И я в последний раз наслаждалась покоем засыпающего Капитска. Тот провожал меня безмолвием. Закатной прохладой и изморозью на пожухлой траве.