Читать книгу Корона из ведьминого дерева. Том 1 - Тэд Уильямс - Страница 8

♕

Убывающая луна была еще почти полной, но ее, как и звезды, закрывали тяжелые тучи. Ярнульф мог легко представить, что он парит в высокой темноте, где обитает лишь бог, подобный исповеднику в кабинке, слушающему весь день рассказы о грехах человечества.

«Но бог, – подумал он, – не ощущает постоянного трупного запаха. Но так ли это? Ведь если бог не любит запаха смерти, – удивлялся Ярнульф, – зачем он создает столько трупов?»

Ярнульф посмотрел на труп, распростертый на краю деревянной похоронной платформы, ближайшей к стволу. Старая женщина, точнее, она была такой раньше, с руками, узловатыми, словно корни дерева, после долгих лет тяжелой работы. Тело накрыто тонким одеялом, словно стояло лето и она собиралась вздремнуть, а не отправиться в вечность. Ее челюсть была подвязана, и снег скопился в глазницах, придавая ей вид бесконечной слепой пустоты. Здесь, на крайнем севере Риммерсгарда, поклонялись алтарю Нового Бога и Его сына, Усириса Эйдона, но чтили старых богов, а также древние обычаи: на женщину надели туфли из толстой березовой коры, и это указывало на то, что она одета не для торжественного появления в небесном суде Усириса Искупителя, но ей предстоял долгий, холодный и безмолвный путь через Страну Мертвых.

Оставлять тело стервятникам и стихиям казалось варварством, но риммеры, живущие рядом с древним лесом, считали, что это так же естественно, как обычаи южан, строивших для своих мертвецов каменные дома или хоронивших их в ямах, выкопанных в земле. Однако Ярнульфа интересовали не местные обычаи или что ожидало душу мертвой женщины в загробной жизни, а стервятники, которые придут к трупу, – и в особенности один из их видов.

Ветер усилился, тучи быстрее понеслись по черному небу, и верхушки деревьев начали раскачиваться. Платформу, на которой Ярнульф сидел, в тридцати локтях над ледяной землей, болтало из стороны в сторону, словно маленькую лодочку в бурном море. Он поплотнее закутался в плащ и стал ждать.

* * *

Ярнульф услышал его приближение раньше, чем увидел, – шелест ветвей, не имевший ничего общего с ветром, а через несколько мгновений уловил запах, и, хотя от трупа, лежавшего на дальнем конце платформы, исходила отвратительная вонь, сейчас она показалась Ярнульфу почти естественной по сравнению со зловонием, заполнившим его ноздри. Он даже почувствовал благодарность, когда ветер сменил направление, хотя мгновение не мог понять, где находится существо, которое поджидал с того часа, как закончился короткий и темный зимний день.

Теперь Ярнульф его увидел, точнее, часть – мерцание длинных бледных конечностей в кронах ближайших деревьев. Как он и надеялся, сюда явился гигант, пожиратель мертвечины, гюне, слишком маленький или слишком старый, чтобы успешно охотиться, а потому питавшийся мертвыми телами животных и людей. Убывающая луна давала достаточно света, чтобы рассмотреть гибкие ноги существа, которые легко сгибались и разгибались, когда оно перебиралось с одной верхушки дерева на другую, точно огромный белый паук. Ярнульф сделал медленный глубокий вдох и вновь подумал, не пожалеет ли он о том, что оставил лук и колчан внизу, но взбираться наверх с ними было бы значительно труднее, к тому же даже несколько стрел не смогут быстро убить гиганта на таком ограниченном поле боя – в особенности когда в задачу Ярнульфа не входило убийство, ему требовалось получить от него ответы.

Конечно, он испытывал страх – любому, кроме безумца, было бы страшно, – поэтому он произнес Ночную молитву монаха, которую так любил его Отец.

Эйдон по правую руку, Эйдон по левую.

Эйдон передо мной, Эйдон за мной.

Эйдон в ветре и дожде, что падает на меня.

Эйдон в солнце и луне, что озаряют мой путь.

Эйдон в каждом взгляде, что видит меня, и в каждом ухе, что слышит меня.

Эйдон в каждом рте, что говорит со мной, в каждом сердце, что любит меня.

Искупитель, иди со мной туда, куда лежит мой путь.

Искупитель, веди меня туда, куда я должен идти.

Искупитель, благослови меня Твоим присутствием,

Когда я отдам свою жизнь Тебе.

Когда Ярнульф закончил беззвучную молитву, бледное чудовище скрылось с ближайшего дерева под краем платформы; и через мгновение он почувствовал, как деревянный пол под ним пошел вниз, когда существо поднялось на платформу. Сначала появились руки с шишковатыми пальцами и черными ногтями, каждый величиной с большое блюдо, потом голова, белая глыба, поднимавшаяся наверх до тех пор, пока свет не засверкал в лунах-близнецах его глаз. Несмотря на зловещий вид существа, у Ярнульфа появилось ощущение, что Создатель очень торопился, и его локти, колени и волосатые конечности торчали под странными углами.

Гюне двигался осторожно, медленно забираясь на платформу, и дерево слегка потрескивало под его огромным весом. Фосфоресцирующие глаза смотрели только на мертвую женщину, лежавшую на дальнем конце платформы.

Ярнульф видел много гигантов, даже сражался с несколькими и уцелел, но суеверный ужас его не отпускал. Мощные волосатые конечности чудовища были намного длиннее рук человека, но гигант оказался старым и маленьким для своего вида. На самом деле только его руки и ноги были обычного размера, и сморщенное тело и голова болтались между ними, как у некоторых покрытых шерстью крабов и длинноногих насекомых. Мех ньяр-гюне пестрел пятнами, и даже в лунном свете Ярнульф видел, что когда-то снежно-белая шкура сильно пострадала от возраста.

Но, несмотря на то что зверь уже старый, напомнил себе Ярнульф, он вполне способен убить даже сильного мужчину. Если уродливые пальцы с крепкими когтями его схватят, то мгновенно разорвут на части.

Гигант двигался по платформе к трупу, когда Ярнульф внезапно громко заговорил:

– И что же ты себе позволяешь, ночной бродяга? По какому праву беспокоишь мертвых?

Монстр испуганно вздрогнул, и Ярнульф увидел, как мышцы его ног напряглись, готовясь к резкому движению – схватке или бегству.

– Не двигайся, пожиратель трупов, – предупредил он на языке хикеда’я, не зная, понимает ли его монстр и станет ли отвечать. – Я у тебя за спиной. Если ты будешь двигаться слишком быстро, мое копье пронзит твое сердце. Но знай: если бы я хотел тебя убить, не знающий бога зверь, ты был бы уже мертв. Мне нужно лишь с тобой поговорить.

– Ты… хочешь… говорить? – В голосе гиганта не было ничего человеческого, он лишь немного походил на хриплую речь попугаев с южных островов, но звучал так низко, что Ярнульф чувствовал, как он вибрирует в его ребрах и животе.

Однако легенды оказались правдивыми: некоторые старшие гюне действительно понимали и могли произносить слова, из чего следовало, что он не зря так сильно рисковал.

– Да. Повернись, монстр. Посмотри на меня. – Ярнульф упер тупой конец копья между двумя связанными вместе бревнами так, чтобы имеющий форму листа наконечник был направлен в сердце гиганта, как магнетит. – Я знаю, ты думаешь, что можешь спрыгнуть вниз и сбежать, прежде чем я успею нанести тебе серьезную рану. Но если ты сбежишь, то никогда не узнаешь о моем предложении и сегодня тебе будет нечего есть. Кстати, ты голоден?

Существо присело на корточки в переплетении рук и ног, точно жутко изуродованный нищий, и посмотрело на Ярнульфа блестящими злобными глазами. Лицо гиганта покрывали трещины и швы, и кожа на нем была темнее меха. Не вызывало сомнений, что монстр действительно очень стар – об этом говорили его неуверенные движения и отвисший живот – но прищурившиеся глаза и почти целиком сохранившиеся клыки показывали, что он все еще опасен.

– Голоден?.. – прорычал он.

Ярнульф указал в сторону трупа:

– Ответь на мои вопросы и сможешь начать свой обед.

Гигант продолжал с недоверием смотреть на Ярнульфа.

– Не… твоя?..

– Нет, эта старая женщина не является моей прабабушкой. Я даже не знаю ее имени, но я видел, как ее тело сюда принесли, и слышал, как они разговаривали. Я знаю, что ты и твои соплеменники уже похитили три тела в этой части Риммерсгарда, хотя ваши земли находятся на много лиг севернее. Вот мой вопрос… почему?

Гигант неотрывно смотрел на острие копья, находившееся в нескольких ярдах от его волосатой груди.

– Я скажу, что ты хочешь, потом ты убьешь. Так не говорить. Нет копье.

Ярнульф медленно опустил копье на платформу, подальше от длинных лап гиганта, но не стал убирать руку далеко от древка.

– Вот так. Говори, дьявольское отродье. Я жду, когда ты скажешь почему.

– Почему что, человек?

– Почему твои соплеменники снова начали рыскать по Риммерсгарду и заходить так далеко на юг – на земли, которые вы грабили много поколений назад? Какое бедствие заставило ваше злобное племя выйти из Норнфеллса?

Гигант, пожиратель мертвечины, смотрел на Ярнульфа столь же пристально, как на острие копья, и дыхание с хрипом вырывалось из его груди.

– Что… такое… «бедствие»? – наконец спросил он.

– Плохие времена. Скажи мне, почему ты здесь? Почему твое племя снова начало охоту в землях людей? И почему самые старые и больные гюне – вроде тебя – крадут и поедают мертвые тела людей? Я хочу знать ответ. Ты меня понимаешь?

– Понимать, да. – Существо кивнуло, гротескное и чуждое движение для такого зверя, и его лицо исказила гримаса недоумения. – Говорить твои слова мне – да. – Но Ярнульфу было трудно его понимать, речь получалась звериной из-за кривых зубов и нечеловеческого рта. – Почему здесь? Голод.

Гигант облизал длинным серым языком потрескавшиеся губы, напомнив Ярнульфу, что монстр с такой же радостью сожрет его, как и труп безымянной старой женщины, в склепе которой под открытым небом они находились. И даже если тварь ответила на его вопросы, может ли он позволить жуткому существу осквернить тело женщины-эйдонитки? Не будет ли это преступлением для Небес таким же серьезным, как преступление гиганта?

Господь мой, – начал молиться он, – дай мне мудрости, когда придет время.

– «Голод» – это недостаточный ответ, гигант. Почему твое племя преодолевает огромный путь до Риммерсгарда, чтобы кормиться? Что происходит на севере?

Наконец, как если бы гигант принял решение, его рот растянулся почти в улыбке, обнажив зубы, – получилось скорее предупреждение, чем выражение доброжелательности.

– Да, мы говорить. Я говорить. Но сначала сказать имя. Я… – Он постучал по груди массивной рукой. – Бур Йок Кар. Теперь ты. Говорить.

– Мне нет нужды сообщать тебе свое имя, чудовище. Если хочешь принять мое предложение, дай мне то, что я попросил. Если нет, тогда наша встреча закончится иначе. – Рука Ярнульфа легла на древко лежавшего рядом копья.

Блестящие глаза гиганта метнулись к оружию, потом его взгляд снова переместился на лицо Ярнульфа.

– Ты спрашивать, почему ходжуны – почему гиганты – пришли сюда, – сказало существо. – За едой. Многие рты голодают теперь на севере, в горах. Слишком много ртов.

– Что ты имеешь в виду – слишком много ртов?

– Хикдайа – вы называете норны. Слишком много. Север проснулся. Охотники… всюду.

– Норны охотятся на вас? Зачем?

– Для сражения.

Ярнульф присел на корточки, пытаясь понять.

– Но это не имеет смысла. Зачем хикеда’я с вами сражаться? Гиганты всегда им подчинялись.

Гигант покачал головой. Его лицо оставалось нечеловеческим, но в глазах светился настоящий ум, и Ярнульф подумал, что раньше он даже не догадывался о его существовании. Гигант напомнил ему виденную однажды обезьяну, диковинку, которую купец из Наарведа держал в клетке, стоявшей на холодном дворе его дома. Глаза животного были такими же осмысленными, как у человека, и то, как обезьяна сидела в самом углу своей слишком маленькой тюрьмы, показывало, в каком отчаянии она находилась. Однако не все то, что мыслит, как человек, есть человек, понял тогда Ярнульф, и сейчас эта мысль снова промелькнула в его сознании.

– Нет сражения с нами, – прохрипел гигант. – Они хотят мы сражаться за. Снова.

Ярнульфу потребовалось некоторое время, чтобы понять его слова.

– Сражаться за норнов? Но против кого?

– Люди. Мы будем сражаться люди. – Гигант показал зубы. – Твои люди.

Это было невозможно, просто не могло быть правдой.

– О чем ты говоришь? У хикеда’я нет сил, чтобы снова воевать со смертными. Они потеряли почти все во время войны Короля Бурь, к тому же их осталось совсем мало. Противостояние давно закончено.

– Ничего не закончено. Никогда не закончено.

Гигант больше не смотрел на Ярнульфа, он с восторгом уставился на тело старой женщины. Он снова думал об ужине.

– Я тебе не верю, – сказал Ярнульф.

Бур Йок Кар повернулся, и Ярнульфу показалось, что на уродливом морщинистом лице появилось нечто напоминающее веселье. Ярнульф вдруг сообразил, где он находится, что делает, ему в голову пришла мысль о собственном безумии, и сердце отчаянно забилось в груди.

– Верить, не верить, не важно, – сказал ему гигант. – Весь северный мир просыпается. Они повсюду, хикдайа, белые. Потому что она проснулась.

– Она?

– Королева с серебряным лицом. Снова проснулась.

– Нет. Королева норнов? Нет, не может быть. – Ярнульфу вдруг показалось, что сам Господь наклонился с небес и отвесил ему пощечину. И в этот миг то, чему научил его отец – его так давно удерживаемая уверенность, – исчезло, превратившись в полное замешательство. – Всем известно, что королева норнов спит мертвым сном с тех пор, как пал Король Бурь. Уже больше тридцати лет! И она никогда больше не проснется.

Гигант медленно выпрямился во весь рост.

– Бур Йок Кар не лгать. – Зверь уловил, что человек на мгновение отвлекся, и тут же сделал шаг вперед. И хотя их разделяла половина длины деревянной платформы, успел поставить огромную узловатую ногу на копье, надежно прижав его к бревнам. – Спрашиваю снова. Как имя твое, маленький человек?

Сердитый и встревоженный своей ошибкой Ярнульф встал, сделал шаг назад, ближе к краю платформы, и перенес вес на отставленную назад ногу.

– Имя? У меня их много. Иногда меня называют Белая Рука.

– Белая Рука? – Гигант сделал еще один шаркающий шаг в его сторону, продолжая удерживать ногой копье. – Нет! На севере мы слышали о Белая Рука. Большой воин, великий убийца – не худой, как ты. – Гигант запыхтел или заворчал; Ярнульф подумал, что он, наверное, смеется. – Видишь! Ты опустил копье. Охотник, воин никогда так не делает. – Теперь гигант настолько близко подошел к нему, что Ярнульф уловил зловоние гниющей человеческой плоти, пропитавшее его когти и зубы, а также запах самого зверя, столь сильный и резкий, что с ним не справлялся даже поднявшийся ветер. – Однажды ел таких юных, как ты. – Гигант, пожиратель мертвечины, улыбался, а его глаза превратились в щелки, он уже предвкушал предстоящую трапезу. – Мягкий. Мясо само отходит от костей.

– Я закончил с тобой, лишенный бога. Я узнал все, что хотел.

На самом деле сейчас Ярнульф думал только о спасении, о бегстве, чтобы спокойно осмыслить то, о чем ему рассказал гигант. Королева норнов проснулась? Норны готовятся к войне? Такого просто не могло быть.

– Ты закончил? Со мной? – Гюне снова заворчал, он продолжал веселиться, зловоние усилилось.

Несмотря на то что гигант наклонился вперед, его голова все еще возвышалась над Ярнульфом, и теперь длинные руки твари могли его достать. Возможно, монстр был старым, возможно, ему приходилось питаться трупами с погребальных платформ, но он все еще оставался в три раза тяжелее, к тому же Ярнульф стоял почти на самом конце платформы, и ему некуда было отступать. Он сделал последний шаг назад, чувствуя, что пятка оказалась на самом краю. А дальше пустота, падение сквозь острые ветви на каменистую землю.

«Нет даже снега, который смягчил бы мое падение, – подумал он. – Господь, о Господь, сделай мои руки сильными, а сердце твердым, ради имени Твоего и имени Твоего сына, Усириса Эйдона».

И, словно вспомнив о холоде, он поправил свой тяжелый плащ. Гигант не обратил внимания на незначительное движение; огромная ухмыляющаяся голова наклонилась еще ниже, пока не оказалась на одном уровне с головой человека. Ярнульфу было некуда отступать, и гигант это прекрасно знал. Монстр протянул руку и приложил ее к щеке – в гротескном жесте нежности. Затем пальцы сжались, каждый шириной с древко копья, которое оставалось так далеко, но Ярнульф нырнул вниз прежде, чем пальцы гиганта сжали его волосы, чтобы свернуть ему шею. И вновь они оказались лицом к лицу.

– Белая Рука, ты сказал. – Теперь, когда он прижимал копье ногой к платформе, зверь не торопился. – Почему тебя так называют, маленький риммер?

– Ты не поймешь – во всяком случае, не сразу. И я родился не в Риммерсгарде, а в самой Наккиге.

Потрескавшиеся губы слегка раздвинулись в стороны.

– Ты не хикдайа, ты обычный человек. Ты думаешь Бур Йок Кар глупый?

– Твоя проблема не в том, что ты глуп, – сказал Ярнульф. – Она в том, что ты уже мертв. – Ярнульф посмотрел вниз.

Через мгновение гигант последовал его примеру.

Под рукоятью, зажатой в руке Ярнульфа, в свете звезд сверкнуло несколько дюймов серебристого клинка. Остальная часть уже вошла глубоко в живот монстра.

– Это очень длинный нож, – объяснил Ярнульф, когда гигант широко разинул рот. – Достаточно длинный, чтобы меня не испачкала кровь, вот почему я ношу имя Белая Рука. Но мой нож к тому же безмолвен и остер, точно ветер – о да, и холоден. Ты уже почувствовал холод?

А затем движением столь быстрым, что гигант даже не успел моргнуть, Ярнульф перехватил рукоять двумя руками и рванул нож вверх, поднимая лезвие от живота монстра к основанию его ребер, одновременно слегка его поворачивая. Огромный зверь издал вопль удивления и боли и прижал обе руки к ране, и Ярнульф метнулся вперед, продолжая сжимать рукоять длинного ножа. Когда он упал на середину деревянной платформы, клинок выскользнул из волосатого живота зверя, и наружу хлынула кровь и внутренности. Монстр снова взвыл и воздел окровавленные руки к далеким звездам, словно обвиняя их в том, что случилось. И когда гигант устремился к Ярнульфу с вывалившимися внутренностями, тот уже поднял копье.

Однако он не успел развернуть длинное древко, поэтому просто ударил тупым концом в кровавую дыру в животе зверя, и существо издало такой пронзительный крик, что едва не оглушил Ярнульфа. Бревна у него под ногами начали раскачиваться, снег посыпался с ветвей, когда гигант попытался отвести в сторону тупой конец копья, но Ярнульф присел, надежно уперся и принялся толкать древко вперед, загоняя его все дальше в живот зверя.

Гигант, пожирающий мертвечину, отшатнулся, размахивая руками, как лопастями мельницы, его рот превратился в дыру слишком большую для головы, а потом он исчез с деревянной платформы. Ярнульф услышал треск ломающихся ветвей, затем звук тяжелого удара о землю, и наступила тишина.

Ярнульф наклонился, крепко ухватившись за край платформы, чтобы посмотреть вниз. Голова у него кружилась, все мышцы дрожали. Гигант лежал у подножия дерева, запутавшись в собственных конечностях. Ярнульф не мог разглядеть все – мешали ветви, – но увидел, как по белому снегу расползается черная лужа.

«Какая небрежность, – отругал он себя. – И она едва не стоила тебе жизни. Бог не может гордиться мной за это».

Но то, что сказало существо, очень сильно напугало Ярнульфа.

Может быть, гигант солгал? Но зачем? У монстра не было на то никаких причин. Серебряная королева проснулась, сказал он, значит, и весь Север просыпается. И это объясняло, почему гиганты появились в Риммерсгарде, а также слухи, которые распространяли воины хикеда’я – гигантов видели там, где их не бывало уже много лет.

Несомненно, на границе наблюдалась необычная активность, повсюду появлялись войска Наккиги и их разведчики. Но если гигант сказал правду, значит, Ярнульф ошибался относительно многих важных вещей. Он вступил на мост, который казался ему безопасным, и обнаружил на нем трещины после того, как поворачивать назад было уже слишком поздно.

«Значит, убийца Отца не ушла – не затерялась в стране сна, где ее можно было бы считать мертвой, но жива и планирует новую войну. Из чего следует, что все, что я сделал, все жизни, которые отнял, ужас, который попытался навести среди хикеда’я… все напрасно. Чудовище проснулось».

До этого момента Ярнульф верил, что является Божьим мстителем – и не только Божьим, но и Отца. Теперь он доказал собственную глупость.

Он некоторое время смотрел с платформы на гиганта, пока не убедился, что тот мертв, и его собственные конечности не перестали дрожать. Сбросив копье вниз, Ярнульф начал спускаться. Ветер усиливался, он нес с севера снег, и к тому моменту, когда Ярнульф добрался до земли, покрывал его с головы до ног. Он очистил копье от крови и внутренностей, потом своим длинным и невероятно острым ножом отсек голову гиганта и засунул ее в широкую развилку у подножия погребального дерева. Широко раскрытые незрячие глаза смотрели прямо перед собой, клыкастый рот был разинут в глупом удивлении. Ярнульф надеялся, что это послужит неплохим предупреждением для других гигантов, чтобы в будущем они постарались держаться подальше от человеческих поселений и искали добычу полегче, чем трупы риммеров, но сейчас защита тел мертвых мужчин и женщин не слишком занимала Ярнульфа.

– Мы, люди, сумели отбить нападение королевы-ведьмы и разгромить ее войска. – Он произнес эти слова только для себя и так тихо, что его не могло услышать никакое другое существо, ни птица, ни белка. – И если она действительно вернулась, на сей раз люди ее уничтожат. – Однако Ярнульф и раньше давал обещания себе и Богу, но клятвы оказались лишь сотрясением воздуха.

«Нет, лучше поберечь слова на будущее, – сказал он себе. – Например, для молитв».

Ярнульф Белая Рука забросил длинное копье на плечо и зашагал к той части заснеженного леса, где оставил лошадь.