Читать книгу Жизнь Имтеургина старшего - Тэки Одулок - Страница 2

Кругом снег лежит. По снегу Имтеургин ходит в штанах из оленьих камусов, в оленьей рубахе, в оленьей шапке. Сторожит оленье стадо. Олени копают снег копытами, щиплют мох. Большие рога над снегом качаются.

Имтеургин захотел сосчитать оленей. Он снял рукавицы и стал загибать пальцы. На одного оленя указал и загнул большой палец. Потом на второго указал и загнул другой палец. Все пальцы загнул. Но оленей в стаде было больше, чем пальцев у него на руках.

Имтеургин сел на снег, притянул к себе ногу в мохнатой обуви и пересчитал пальцы ног. Когда сосчитал пальцы на обеих ногах, он провел по снегу палкой и сказал: «Один человек». Но оленей было больше, чем пальцев на руках и на ногах у одного человека. Имтеургин опять сосчитал по пальцам рук и ног, опять провел палкой по снегу и сказал: «Два человека». Но и теперь еще не все олени были сосчитаны. Имтеургин провел палкой полосу, потом еще полосу, потом еще, потом короткую полосу, потом полосу поперек и сказал:

– Три человека, сверху один человек, еще полчеловека да еще лоб, два глаза и нос. Вот сколько у меня оленей.

В это время маленький пестрый олень лег и положил голову на снег. За ним согнул колени другой, тонкобрюхий, и тоже улегся на снегу. Вот легли две молодые важенки и старый седогрудый олень. Имтеургин подбежал к ним, толкнул старого ногой в бок и сказал:

– Нельзя спать! Все замерзнете. Надо снег копать, мох надо есть.

Олени один за другим поднялись и нехотя, с трудом стали разбрасывать копытами снег.

Имтеургин обошел стадо вокруг, поковырял палкой лед под снегом и сказал:

– Крепкий лед. Как вы себе ногти не сломаете?

Сказал и сам испугался. Худое слово – как острое копье, может на оленей беду навести. Имтеургин сел на землю и тоже начал копать снег.

Он разгребал снег руками и кричал:

– Я олень! Я вожак! Я снега не боюсь, обезножья-болезни¹ не боюсь. Вот какой я олень!

Потом посмотрел на оленей и громко сказал:

– Олени мои льда не боятся. У них ногти железные, рога – медные, глаза – огненные. Обезножье-болезнь их боится, близко не подходит, далеко бежит. Вот! Яккаем!

Он вытащил из-за пояса длинный нож, поднял его над головой и закричал еще громче:

– Убью! Забодаю! Волка заколю, обезножье зарежу, чесотке брюхо распорю! Вот! Лучше уходите, моих оленей не трогайте!

Потом сказал тихо, про себя:

– Теперь я всех духов прогнал.

Имтеургин вынул из-за ворота костяную трубку и закурил табак, для крепости смешанный с сушеным грибом-мухомором. Закашлялся. Плюнул. Посмотрел наверх, на небо – большой красный огонь увидал.

– Это верхние люди костры жгут, – сказал он. – Наверно, греются.

Затянулся табаком, пустил вверх глоток дыма. Теперь наверху горел зеленый огонь.

– Как весенний лед, – сказал Имтеургин. – Наверное, те люди с красным огнем прочь укочевали.

Вдруг зеленый огонь быстро побежал по небу. Сделался рыжим, потом опять зеленоватым.

– Совсем как оленья печенка, – подумал Имтеургин и вдруг испугался. Наверное, по небу келе² бегают, разные рубахи надевают.

Когда последний огонь потух, на небо взобралась луна. Она осветила рога и копыта оленей.

– Хорошо, – сказал Имтеургин, вытащил изо рта трубку и спустил ее опять за ворот меховой рубахи. – Вот и брат солнца вышел, его боятся келе, спрятались. А куда спрятались? Наверное, на землю скатились.

Он оглянулся, посмотрел в одну сторону, посмотрел в другую. Нет никого. Кругом снег лежит. Далеко кругом. Даже глаза не могут дойти до края. Луна в белый круг вошла.

– В рубаху оделась, – сказал Имтеургин.

И вдруг снег заскрипел, захрустел. Кто-то идет, легко ступает по снегу. Это сын, Кутувья, идет.

– Отец, – сказал Кутувья, – мясо близко ходит. Ылвылу!

Отец мотнул головой.

– Откуда идут?

– От Пуп-озера.

– Гони туда стадо скорей! – сказал Имтеургин.

Они погнали стадо по тундре в другую сторону от дома.

Олени шли шагом, останавливались и рыли снег.

Потом опять шли и опять останавливались. Рядом с ними бежали по снегу их черные тени. Вдруг вожак вышел вперед, потянул носом воздух и поставил хвост торчком. Другие олени тоже подняли головы и вдруг быстро поскакали вперед.

Впереди стояли на снегу пять рослых диких оленей. Ноги у них были длинные и тонкие, шерсть светлая, а рога белые и острые. Дикий олень точит рога о деревья, о камни, о лед.

Стадо обступило диких. Самый большой бык захрапел и низко нагнул черную рогатую голову. Самый крупный из диких тоже нагнул голову и уперся ногами в снег.

Тут Имтеургин неслышно подкрался к нему из-за оленей и накинул ему на рога чаут – длинный плетеный аркан из оленьей кожи.

Олень заметался, рванулся в одну сторону, в другую и поскакал прямо на человека, который держал аркан. Худо бы пришлось Имтеургину: олень подбросил бы его вверх и втоптал бы в снег копытами.

Но сын Кутувья успел вовремя накинуть другой аркан и потянул оленя к себе. Олень встал на дыбы и опрокинулся на спину. Потом вскочил и бросился на Кутувью. Кутувья отступил назад, поскользнулся и повалился на снег под копыта оленя.

– Отец, тяни! – закричал Кутувья.

Имтеургин крепко обмотал руку арканом и дернул со всей силы. Голова оленя повернулась набок, а ноги заскользили по снегу. Имтеургин присел на корточки, выставил вперед одну ногу и еще сильнее натянул аркан. Олень так и поехал к нему задом. А Кутувья уже вскочил, отбежал подальше и тоже натянул свой аркан. Олень теперь стоял на месте, как привязанный, и только раскидывал снег задними ногами. А Имтеургин с Кутувьей медленно подбирались к нему, собирая арканы. И вдруг Имтеургин метнул оленю в бок копье. Олень подскочил, забился и стал медленно валиться на землю. Он упал на бок, раной вверх и задергал ногами.

Оба человека подбежали к оленю и опустились на снег.

– Хорошо упал, – сказал Имтеургин. – Удача будет!

Он выдернул из оленьего бока копье, опустил в рану пальцы и вытряхнул на снег несколько капель крови. Потом прижал губы к ране и начал пить свежую, еще жидкую кровь.

После него пил Кутувья.

Когда оба напились, они заткнули дыру пучком мха. Пускай кровь даром не льется. Потом оттащили убитого оленя подальше от стада и стали подкрадываться к другим. Четыре диких оленя все еще толкались в стаде, то обнюхиваясь с домашними, то сшибаясь с ними рогами.

Имтеургин и Кутувья снова спрятались за своими оленями и закинули арканы. Отец поймал оленя за рога, сын поймал за ноги. Уронили оленя, кольнули в сердце ножом.

Так убили всех четверых. На кочевых нартах повезли оленьи туши домой. А перед нартами погнали стадо.

Из-под полы шатра вылезла рослая, черно-серая собака. Запрыгала вокруг нарт, стала обнюхивать мясо, слизывать с него кровь.

Подняв облезлую покрышу шатра, вышли, согнувшись, две женщины, одна постарше, другая помоложе, а за ними выскочила маленькая девочка.

Все вместе, мужчины и женщины, поволокли оленьи туши в шатер. В шатре было темно. Старшая женщина полезла в спальный полог³, в самый дальний и низкий конец шатра, и вынесла оттуда светильню⁴, деревянную чашку, полную оленьего жира, из которого торчал горящий пучок мха. Светильню поставили на опрокинутый котел и стали обдирать оленей. Мужчины сняли шкуру, а женщины разрезали кости и мясо. Они резали по суставам, чтобы не рубить кости.

Потом все принялись за еду. Печенки поели, крови попили, ножные кости раскололи, мозг съели.

– Хорошо, – сказал Имтеургин и засмеялся. Все лицо у него было в крови, только зубы были белые.

– Ваырган-дух⁵ мясо дал. Жирное. Поешь, Ваырган-дух!

Отец положил в светильню кусочек мозга. Потом из-за ворота рубахи достал ольховый сучок, раздвоенный с одного конца.

Это и был Ваырган.

У Ваыргана было две ноги, как у человека, а рук и головы не было.

– Жена, покорми его!

Ваыргана помазали сверху жиром, потом кровью и подержали над огнем. Потом Имтеургин обвязал его ремешком и опустил обратно к себе за ворот. Сказал:

– Спи. У меня на брюхе тепло теперь.

Люди разделись и вошли в полог. Улеглись спать. Только Кутувья не лег. Он опять взял аркан, копье, надел на ноги короткие лыжи и ушел караулить стадо. Всю ночь караулил. Когда луна зашла и небо стало серое, Кутувья вернулся домой. Руки у него тряслись.

– Волки, – сказал он. – Вокруг нас волки ходят, на оленей смотрят. Худо!

– Худо, – сказал отец. – Убить их надо. Иди скорее. Запряги быка.

Имтеургин надел меховую рубаху, штаны и ременный пояс с ножом. Взял копье, палку, покурил и вышел. У шатра уже топтался беговой олень, запряженный в легкую нарту.

Имтеургин сел на нарту и замахнулся прутом. Олень вытянул шею и поскакал. От копыт его в снегу оставались редкие глубокие ямы. На поворотах рядом с оленьими следами тянулись следы ног Имтеургина.

Вдруг олень замотал рогами и захрапел.

Далеко впереди на белом снегу показались два темных бугорка. Имтеургин привстал на нарте.

Два волка бежали по снежному насту след в след, поджав хвосты. Они оглядывались, ерошили шерсть и коротко, глухо рычали.

Имтеургин погнал оленя на волков, но перепуганный олень метался из стороны в сторону. Имтеургин закричал, собрал в руке вожжи и хлестнул оленя по уху.

Олень так и понесся наперерез волкам. Свистнул аркан. Петля щелкнула у заднего волка на голове. Волк нагнулся, лязгнул зубами и прыгнул в сторону. Но петля крепко затянулась у него на шее и потащила его за нартой. Другой волк поднял спину дугой и поскакал прочь.

Имтеургин остановил оленя и собрал аркан. Пощупал волка – мертвый. Голова во все стороны вертится. Имтеургин подержал волчью голову в руках и на всякий случай стукнул по лбу палкой: верно, мертвый. Тогда Имтеургин взвалил волка на нарту и погнал оленя вперед – за другим волком. Но олень только рот раскрыл и закашлялся. Устал, видно. Домой хочет.

– Ну, иди домой, – сказал Имтеургин. – Ночь отдохни, а завтра опять поедем. Арканом не поймали, – уткучины⁶ поставим.

На другой день утром, когда посерело небо, опять собрался Имтеургин на охоту.

Поехал не торопясь.

Едет и видит на снегу следы. Это кто-то маленький ходил, – снег, будто пальцем, ковырял. Прошел зверек немного, помочился и дальше пошел. Опять помочился.

– Песец, – сказал охотник, остановил оленя и пощупал след – мягкий. Пощупал желтый снег – мокрый еще, не замерз.

Имтеургин вскочил на нарту и погнал оленя быстрее.

Вот он, маленький зверек – песец. Белый весь, на снегу еле виден, а хвост как полено тащится. Имтеургин хотел его стукнуть палкой, но промахнулся. Песец быстро побежал назад. Имтеургин повернул оленя и опять погнался за юрким зверьком. Песец только зубы показал и нырнул в снег.

Имтеургин посмотрел кругом – нет песца нигде. И вдруг три черных точки из снега показались: два глаза и нос. Выскочил песец из сугроба, вытянулся весь и как стрела полетел в тундру.

– Га-ка-ка! – закричал охотник со злостью и бросил шапку в снег, потом поднял шапку и пошел назад к оленю.

Нет оленя. Убежал и олень.

– Рассердился Ваырган, – сказал охотник, – песца не дал и оленя угнал.

Имтеургин пошел домой, проваливаясь по колено в сугробы. Трудно ходить без лыж по рыхлому снегу. Жарко стало Имтеургину. Он зачерпнул горсть снега, пожевал, вытер снегом лицо. А все еще жарко, – мех к телу пристает, колет, кусается. Имтеургин снял пояс и повесил его через плечо. Под рубаху пробрался холодок, – легче стало.

Так шел Имтеургин долго-долго. Луна взошла и спустилась, а он все шел.

– Хоть песца не принес, зато сам до дому добрался, – сказал Имтеургин, увидев свой шатер. Он залез в полог, стащил с себя заледеневшую одежу и улегся на шкуру. Проспал до другой луны. А когда проснулся, спросил:

– Пришел олень с пустой нартой?

– Сразу пришел, как ты уехал, – сказала жена.

– Это хорошо, сегодня опять поеду – уткучины ставить.

Олень за ночь отдохнул. Он ходил с другими оленями, покачивал темными рогами и щипал мох. Имтеургин поймал его арканом и потрепал за мягкое ухо.

– Теперь не уйдешь, – сказал он. Олень замотал головой.

– Собаку надо взять, – сказал Имтеургин жене. – тот раз хорошего песца упустил. Сшей собаке лолоквыт⁷, а то она замерзнет.

Жена взяла шкуру выпоротка⁸ и стала прошивать ее толстой иглой. Пока охотник докуривал трубку, женщина кончила шить. Она позвала собаку. Собака была большая, похожая на волка. На брюхе у нее вылезла серая шерсть и краснели шишками соски. Скоро она должна была принести щенят.

Женщина надела собаке меховой набрюшник и стянула его на спине ремешками. Собака пошла по снегу раскачиваясь и хромая. Охотник поднял ее, посадил рядом с собой на нарту и привязал, чтобы не вывалилась.

Олень быстро побежал по твердому убою. Луна стояла немного выше верхушки шатра.

– Светло сегодня, облаков нет, – сказал охотник, оборачиваясь к собаке. – Хорошо следы увидим.

Собака сидела, крепко упираясь передними ногами в нарту и дышала Имтеургину в затылок.

Возле первой ловушки охотник остановил оленя.

Пружина ловушки, скрученная из оленьих сухожилий, ослабла. Песцы съели все наживки и ушли. У другой ловушки костяные зубцы были выпачканы кровью, а зверя тоже не было. Охотник посмотрел на следы: большие, волчьи. Зубцы ударили, видно, волка по голове. Волк стал кружиться – и все в одну сторону.

«Наверно, ему правый глаз вышибло, потому он все вправо вертелся» подумал Имтеургин. Поехал по следу.

Вот здесь волк прыгнул в сторону, вот он побежал вперед, вернулся и опять завертелся на месте. Имтеургин запутался в следах.

Вдруг собака рванулась и залаяла, а олень дернулся в сторону. Имтеургин посмотрел кругом – что-то темное на снегу вертится.

Он крикнул и погнал оленя.

Темное побежало быстрей. Волк. Нешибко бежит, голову криво держит, все вбок сворачивает. Вот уже он совсем близко скачет, путается в ногах у взбесившегося от страха оленя. Олень его передней ногой стукнул, опрокинул. Прямо по волку нарта проехала, вдавила его в снег.

Посмотрел Имтеургин назад, а волк все шевелится. Второй раз проехала нарта по волку, опять придавила. Имтеургин его еще палкой по голове ударил. Задрыгал волк ногами, вытянулся. Охотник поднял его и взвалил на нарту. Собака сначала отодвинулась, зарычала, а потом вцепилась волку в мохнатое ухо.

Поехали домой. На сугробах нарту встряхивало и качало. Мертвый волк болтался из стороны в сторону и мел хвостом и лапами снег.

Вдруг Имтеургин остановил оленя и наклонился над свежим следом.

– Только что пробежал, – сказал Имтеургин. Он схватил собаку и сбросил ее с нарты. Собака поскакала по снегу, но подвязанный под брюхо лолоквыт мешал ей бежать, и она ткнулась носом в сугроб. А из сугроба выскочил песец, длиннохвостый, мохнатый. Песец прижался к земле и вдруг прыгнул на нарту. Имтеургин не успел протянуть руку, как песец, вскочил к нему на плечо и вцепился зубами в ворот рубахи.

Охотник закричал, схватил песца за хвост и оторвал от ворота. Но песец изогнулся и впился в руку охотника. Острые клычки застряли в толстой меховой рукавице.

– Бешеный, – сказал Имтеургин и ударил песца о край нарты. Песец оторвался от рукавицы и полетел в снег. Но на лету его поймала собака и разом придушила.

– Погоди, шкуру не рви, – сказал Имтеургин. – За такого зверя нам новый чайник дадут.

Он отнял песца у собаки и положил его на нарту рядом с волком. Потом опять привязал собаку, сел сам и поехал домой.

По тундре легкими тучками летал снег. Луна в круг вошла, белый крест надела.

– В рубаху оделась, – сказал охотник, – значит, метель будет. Хорошо, что дом уже близко. Вот мои олени ходят, а вот мой сын Кутувья стоит.

И будто в ответ на его слова послышался шорох снега, а потом свист.