Читать книгу Черная банда. Серия «Мир детектива: Франция» - Теодор Лабурье - Страница 5

Прошел час. Поезд мчался по безлюдной долине между Сень-Пьером и Булонью. Ни одно место, на всём протяжении от Кале до Парижа, не представляет столько удобств для совершения преступлений, как эта цивилизованная пустыня. В первом классе пять упомянутых нами пассажиров сидели молча и скучали. Князю Яга надоело, наконец, зевать и смотреть на сидящих против него молодых людей. Он решил во чтобы ни стало начать разговор.

Вынув из кармана большой портсигар, князь открыл его и протянул одному из французов со словами:

– Не угодно ли вам сигару, милостивый государь, – я думаю, что здесь можно курить?

– Благодарю, – ответил сухо представитель дома Мильтон, – я курю только в обществе знакомых. А если вам самим угодно курить, то курите, хотя я полагаю, это будет не всем приятно.

Князь Яга, не обращая внимания на замечание молодого человека, закурил огромную сигару и вскоре весь вагон наполнился дымом.

– Этот господин думает, верно, что он в портерной! – проговорил громко Сторер, желавший хоть чем-нибудь насолить князю Яга, ненавидеть которого он имел не мало причин.

– Послушайте, мосье, – заорал молдаванин, нагибаясь через перегородку сиденья к полицейскому чиновнику, – вы позволяете себе слишком дерзкие выражения. Уж не хотите ли вы затеять со мной ссору? Я должен предупредить вас, что я дворянин, и приехал во Францию не затем, чтобы драться здесь с какими-то лавочниками. У нас на родине дворяне не роняют себя до того, чтобы связываться с торговцами, а вы, как видно, настоящий приказчик.

– Полно, милостивый государь, – вмешался в разговор Дилон, желая выслужиться перед полицейским чиновником, – будьте дворянином. Не уничтожайте окончательно нас, ничтожных лавочников, а лучше перестаньте пускать дым, а то мы скоро задохнёмся.

– Дикарь не обязан вести себя прилично, как подобает дворянину, – заметил один из молодых людей, по-видимому, военный.

– Во Франции нет больше дворян, мосье, с тех пор, как похозяйничали здесь немцы, – ответил на это князь дерзким тоном, выпуская изо рта клуб густого дыма.

– Настоящий дворянин не позволил бы себе напоминать французам о том несчастном времени, – крикнул с запальчивостью товарищ офицера.

– Ого! Тут, кажется, все против меня, – сказал Яга. Но увидев красную ленточку в петлице одного из молодых людей, спросил его, – вы, кажется, военный?

– Да, я офицер, и готов стать к барьеру, если только вы сочтете возможным драться с офицером, который собирается сбросить эполеты и сделаться купцом и компаньоном торгового дома улицы Шарло.

При этих словах гнев молдаванина исчез моментально, лицо его приняло ласковое, даже заискивающее выражение.

– А-а, – я должен был догадаться, кто вы. Еще на пароходе из Дувра в Кале и подслушал невольно ваш разговор с товарищем, – вы господин Альфред Булишар.

Князь протянул свою широкую руку тому, с которым только что ссорился, но Альфред не пожал этой руки и ответил сухо:

– Князь Яга, вы видите, что я узнал вас, прошу оставить меня и моего друга в покое, вы отправляетесь в Париж для удовольствия, а мы по работе, так что нам делить нечего.

Потом, не обращая больше внимания на молдаванина, молодые люди стали разговаривать между собой, а князь, пробормотав какое-то проклятие, откинулся назад и задымил сильнее прежнего.

Через несколько минут, поезд остановился и кондуктор принялся кричать на платформе:

– Булон, Булон! Десять минут остановки!

Дилон выскочил из вагона, желая использовать десять минут для своих дел.

Полицейский агент не заметил было, как исчез тот, за которым он следил, но потом бросился за ним и заметил его вскоре у багажного вагона. Мошенник стоял и преспокойно курил сигару, а при приближении Сторера он и не подумал скрыться от него, а, напротив, подошел к нему и предложил сигару.

– Вы курите, не правда ли? – спросил он, – здесь не нужно просить позволения.

Стореру показалось забавным воспользоваться любезностью вора, и он взял себе сигару, которую закурил о зажжённую Дилоном спичку.

– Какая, однако, прелестная вещь – прогресс, – рассуждал вор, прохаживаясь по платформе с полицейским, – в былое время такие господа, как вы, мистер Сторер, одевали таким людям, как я, без всяких церемоний кандалы на руки, – а теперь мы разъезжаем комфортабельно в первом классе и раскуриваем гаванские сигары, вот он – настоящий золотой век…

– Приберегите вы свою философию для себя, – прервал его сердито Сторер.

– И вы поберегите меня, господин директор полиции! – с веселым хохотом возразил ему Дилон, причем пробормотал себе под нос: «а если бы ты знал, дурацкая твоя голова, что, закуривая мою сигару, ты сам же подал сигнал моим молодцам, чтоб они принялись за работу в багажном вагоне, – как бы тебя передернуло! Разве это не поэзия, – воровать так ловко, под самым носом тайной полиции? Сам дьявол захлопает в ладоши!»

Пассажиры уселись на свои места, и поезд помчался дальше, а нам нужно вернуться к мошенникам, разместившимся в вагоне третьего класса.

Был час ночи, когда поезд шел по упомянутой нами выше долине между Кале и Булонью и воры воспользовались этим временем. Дав на одной из первых станций кондуктору «на чай», они вскоре остались одни в своем отделении.

На полном ходу Грасс и Кри-Кри открыли дверцы и вылезли на подножки, тянувшиеся по обе стороны вагона. Таким образом, держась за перила, они добрались до багажного вагона, в котором хранились деньги торгового дома Мильтон.

Когда бандиты, пробиравшиеся по противоположным сторонам, сошлись у багажного вагона, Грасс крикнул своему товарищу:

– Ты смотри за багажным кондуктором, а я произведу механику, если только он заметит что-нибудь, не говоря ни слова, всади ему зубочистку в глотку… слышишь… а? Как бы не сдрейфить!.. ну… теперь… валяй!

Грасс вынул из кармана небольшой лом и принялся отдирать замки вагона, а Кри-Кри, держась одной рукой за перила, приподнял в другой кинжал, которым приготовился ударить кондуктора, если бы тот вышел на платформу. Но кондуктор сидел преспокойно в своем отделении и не подозревая, какая ему грозит опасность. Шум от работы Грасса также не доходил до его слуха, так как, приближаясь к Булони, машинист то и дело что подкладывал угля в печь, локомотив шипел, гудел, ревел на славу и заглушал стук лома. Через десять минут замок отлетел. Грасс снял засов, приоткрыл дверь и влез в вагон. Он знал, в какое место был поставлен сундучок с деньгами, и поэтому ему не пришлось долго искать. Взяв его под мышку, он вылез на подножку, закрыл дверь, засунул засов и пополз обратно к своему вагону, свиснув мимоходом Кри-Кри.

Едва успели они сесть на свои места, как поезд подкатил к станции Булонь.

На станции Дилон увидел своих помощников в окно и по условному знаку понял, что дело сделано. Заставив Сторера закурить сигару возле вагона, где находились воры, Дилон тем самым дал им знать, чтобы он соскочили с поезда сразу за Булонью.

Поезд еще не успел набрать полный ход, когда Грасс и Кри-Кри выскочили из вагона с драгоценной ношей, а полицейский агент Бонсон, на которого вполне полагался Сторер, пожелав им доброго пути, завернулся в свой плед и растянулся во весь рост на скамейке, где скоро захрапел во все носовые завертки.

Сидя возле Сторера, Дилон был в восторге и, нужно сказать правду, не столько оттого, что в его рука очутилась теперь громадная сумма, сколько от того, что ему удалось сыграть ловкую штуку под самым носом полицейского директора, командированного нарочно, чтобы помешать воровству. Дилон был горд теперь, как Наполеон после Аустерлица.

В отделении первого класса ничего не происходило до самого приезда в Париж. Князь Яга и молодые люди не обменялись больше ни единым словом, Сторер думал о том, как ему лучше наблюдать за Дилоном, а этот последний придумывал способ, как бы отделаться от своего «непрошенного гувернера».

На парижском вокзале все начали хлопотать о своем багаже, как вдруг раздался на платформе раздирающий душу крик:

– Меня ограбили… обокрали!..

Это кричал Моран, представитель и поверенный дома Мильтон. На нем не было лица, потеряв где-то шляпу, он рвал на себе волосы и метался как сумасшедший.

Толпа окружила несчастного, тут же стояли князь Яга, Сторер, Дилон и Альфред. Последний старался успокоить своего друга.

Дилон курил равнодушно сигару, держа руки в кармане, а Сторер смотрел на него пристально, как может смотреть судебный следователь, желающий проникнуть в глубь души допрашиваемого им преступника. Все внутри полицейского чиновника переворачивалась, но он не знал, что делать. Долг службы и чести требовал немедленного ареста вора, а страх, что тот расскажет некоторые компрометирующие его тайны, удерживал его от энергичных действий.

– Меня ограбили! – продолжал плакаться Моран, – кто это мог ограбить меня… украсть триста тысяч франков, находившихся в багажном вагоне… Зовите комиссара… комиссара скорей… скорей…

Произнося эти слова, Моран метался из угла в угол, а толпа все глядела на него и пожимала плечами.

Жандарм бросился за комиссаром и через несколько минут привел его на вокзал.

– Заприте все двери, чтобы никто не мог выйти, – скомандовал комиссар, – вор не мог еще уйти отсюда.

– Вор? – сказал Сторер, поборов, наконец, свое волнение и решившись повиноваться долгу службы, – вор – вот он, здесь.

Рукой Сторер указал на стоявшего вблизи его Дилона.

Жандарм схватил его сзади за обе руки.

Дилон посмотрел на всех окружающих, и в особенности на комиссара, с невыразимым удивлением. В это время вышел из толпы зрителей полицейский агент Бонсон и подмигнул Дилону.

– Я? Вор?.. вы обалдели!.. А этот человек – мошенник, который хочет ускользнуть, – сказал Дилон, высвобождаясь из объятий жандарма, – я… директор полиции Сторер, и командирован во Францию, чтобы накрыть вора Дилона… а Дилон – это вот этот человек!

Отъявленный плут ткнул пальцем Сторера, который был так озадачен этой неожиданной выходкой, что не знал, что ответить.

– Вот моя карточка, – продолжал Дилон, – обыщите меня и его, и тогда вы сейчас узнаете, кто из нас вор.

Сторер был поражен, – по его изумление перешло все границы, когда его же помощник, агент Бонсон, подтвердил показание Дилона.

От изумления Сторер перешел к остервенению, когда узнал, что его обокрали, а из бокового кармана пальто вытащили карточку с именем Дилона. Ловкий плут сунул ее своему «гувернеру» в то время, когда они сидели рядом в вагоне.

Комиссар больше не сомневался, что перед ним находится настоящий вор.

– Марш! – скомандовал он, толкнув в шею почтенного директора английской полиции, – марш – в мой участок! Потом, по совету того же Дилона, он пригласил с собой и Морана.

– Не угодно ли и вам, мосье, последовать за нами.

– Да, да, я понимаю, вам желательно узнать подробности о краже? – спросил Моран, которого коробил бесцеремонный тон комиссара.

– Нет, – ответил сухо комиссар, – я хочу убедиться, не сами ли вы себя обокрали, как это практикуется весьма часто многими приказчиками торговых домов.

Моран стал было возражать, но подоспевшие к этому времени полицейские окружили его и Сторера и проводили к выходу.

А Дилон, раскланявшись важно с комиссаром, который отвесил низкий поклон мнимому директору полиции, пошел нанимать себе карету.