Читать книгу Записки обыкновенного человека. Книга первая - Терентiй Травнiкъ - Страница 17

С детства я боялся покойников, и, как назло, всегда попадал в ситуации, связанные с ними. Будто и впрямь мертвецы знали эти мои страхи, а потому постоянно меня выслеживали, дабы однажды окончательно свести меня с ума. Помню, как в юности умерла одна моя знакомая, близкий, можно сказать, родной для меня человек. Она прекрасно пела, играла на фортепиано и, как положено, мечтала стать артисткой. Обстоятельства гибели этой девушки и по сей день точно не выяснены, но тогда её нашли не сразу, а когда обнаружили, то её мама попросила меня съездить с нею на освидетельствование, дабы своим присутствием помочь ей вынести то, что предстояло. Знала бы она, кого взяла с собой!

Опознание происходило в судебном морге. Тогда я впервые увидел непритязательное и, одновременно, бесконечно безобразное искусство смерти. Узнал подругу, надо сказать, с трудом. А впрочем, не узнал, а заставил себя узнать. На возлежащей была футболка, за которой она гонялась всю зиму, и теперь эта вещица на ней выглядела обыкновенным тряпьём. Я стоял, как вкопанный, и, будучи человеком впечатлительным, старался не глядеть на лицо, но получалось с точностью до наоборот. Одного рассматривания, как оказалось, было недостаточно, и мне почему-то хотелось до неё дотронуться – словно для того, чтобы убедиться в естественности случившегося. Надежда Николаевна, так звали маму почившей, стала терять сознание, и санитар вывел её за дверь. На какое-то время я остался один на один с покойницей и ощутил лёгкое подташнивание. Почему-то я все время ожидал, что она вот-вот откроет глаза и как-то по-особому, возможно даже отвратительно, посмотрит на меня и попытается что-то сказать. Во рту стали скапливаться слюни, и я никак не мог их проглотить. Конечно, надо было бы прикрыть тело простыней, но это уж точно было выше моих сил. Тишину нарушил санитар – неопределенного возраста человек с явными признаками болезни дауна на лице. Подойдя к покойной, он зачем-то начал её причесывать, выражая явное недовольство склеившимися волосами. Затем он вытащил резиновую пробку из мензурированной баклажки, вылил какую-то жидкость себе на ладонь и стал протирать ею лицо и волосы. Запахло флоксами (так обычно пахнет формалин), и я, заметив стул, наконец-то присел. Санитар, поправив над большими ушами неудачно напяленный чепец, продолжал делать своё дело. Я следил за каждым его движением, и мне ужасно не хотелось, чтобы он куда-либо отошёл. Вскоре отворилась дверь и послышался глухой голос Надежды Николаевны. С чувством необъяснимой благодарности я последовал на зов. Проходя мимо усопшей, я не выдержал и ещё раз взглянул на её лицо. Глаза были приоткрыты, и мне даже показалось, что она раза два моргнула. Санитар недовольно что-то буркнул, взял какой-то состав, налил его прямо на глаза и пальцами склеил веки, сжав их так, словно бы то были края пельменей или вареников.

С того дня я стал искать объяснение всему, что со мной произошло. Моя жизнь не хотела и не могла принять увиденное, а потом – похороны…

Прошло время, и в один из дней я зачем-то набрал её номер и стал ждать, когда кто-нибудь подойдет к телефону, возьмет трубку и ответит. Но к телефону так никто и не подошел: родители были на работе, а она, молодая и красивая, мечтающая об успехе и даже славе… в земле, причем навсегда!