Читать книгу На листе бумаги. Публицистические статьи - Терентiй Травнiкъ - Страница 7

Многие из нас размышляют о простой евангельской заповеди – об осуждении. Казалось бы, простой, но которую почему-то так трудно исполнять. Почему христианство так категорично запрещает осуждение? Ведь осуждаем мы друг друга отнюдь не за выдающиеся заслуги и добродетели, а, собственно, за безнравственное поведение. Или, выражаясь языком христианской аскетики, – за грехи. Но разве грех не достоин порицания?

Если чиновник покупает себе дорогую машину, по стоимости равную его жалованию за многие и многие годы беспорочной службы, то осуждение вызывает вовсе не его любовь к качественной и удобной технике. Согласитесь… Семейных, которые заводят романы на стороне, люди осуждают совсем не за то, что они хорошие родители, а спившегося художника – отнюдь не за его полотна. Ни один, даже самый дотошный критик не станет порицать кого-либо за добрые дела. Очевидно, но поводом к осуждению может стать лишь безнравственное поведение, неблаговидный поступок или преступление.

Но почему же христианство так настойчиво призывает никого не осуждать ни делом, ни словом, ни даже мыслью? Ведь очень часто бывает, что человек явно грешит и никаких сомнений в этом не может возникнуть даже у самого наивного романтика. Продолжу…

В большинстве традиционных религий осуждение и даже наказание подобных людей является нормой. С точки зрения обычной человеческой логики, это вполне нормально: преступление требует наказания или даже возмездия.

Однако евангельский принцип отношения к грешникам решительно противоречит подобному рассуждению. Позволю себе напомнить, что Евангелие говорит об отношении Христа к грешникам: Он их не осуждал, но относился к ним с любовью и жалостью. Христос не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии; не осудил жителей Самарянского селения, отказавшихся дать Ему пищу и кров; и даже Иуду, пришедшего предать Его на мучительную смерть, Господь не исключил из числа Своих друзей. Более того: первым человеком, которого Христос ввел в Рай, был покаявшийся бандит и убийца, распятый за свои грехи. И все же Евангелие упоминает лишь одну категорию людей, которая подверглась резкому осуждению Христа. «Змиями» и «порождениями ехидниными» Христос назвал первосвященников, книжников и фарисеев. Это была религиозная элита иудейского народа – то есть именно те люди, которые как раз и считали себя вправе осуждать грешников.

В чем же причина такого парадоксального отношения к грешникам в христианстве и почему в нем любая форма негативной оценки даже очевидно согрешившего человека считается тягчайшим грехом? Собственно выстрелом в промах. Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо сначала выяснить: а как вообще понимается грех в христианстве?

Попробую напомнить. В греческом языке грех называется словом «амартиа», что в буквальном переводе на русский означает «мимо цели», «промах». Видимо так: до грехопадения любое действие человека имело своей целью исполнение благой воли Божией о нем самом и о мире вокруг него. Дела человека были просветленные знанием Господа, но когда человек отпал от своего Создателя, эту ясную и высокую цель от него заслонило множество других, мелких и противоречивых. Все его свойства и способности остались прежними, но вот употреблять их человек стал неподобающим образом, я бы сказал с мутным чутьем и с искаженным сердцем. Так стрелок с помутившимся зрением по-прежнему способен сделать выстрел, но вот куда он попадет – большой вопрос. Скорее всего, такой выстрел вслепую окажется именно «амартиа», то есть – мимо цели.

Мы не имеем просветленного понимания и знания и поэтому наш выстрел – выстрел осуждения – не даст ничего хорошего, кроме как лишнего окостенения нашей души, а смысл нашей жизни дело совсем противоположное – обретение любви. Мне кажется, что это один из сильнейших соблазнов – осудить, слишком быстро на этом, как говорится, как на дрожжах вырастает наша нелюбовь.

Далее, для раскрытия темы приведу в цитате, что говорит Преподобный Симеон Новый Богослов: «Со времени преступления Адамова растлились все естественные силы человеческого естества, то есть ум, память, воображение, воля, чувство, которые все совмещаются в частях души… Растлились, но не уничтожились. Почему человек может умствовать, но не может умствовать правильно; может действовать, но действовать неразумно. По сей причине все, что он думает и придумывает, что загадывает и предпринимает, к чему сочувствует и от чего отвращается, все это криво, косо, ошибочно». Видимо, грех в христианстве понимается как неправильно, не вовремя и невпопад реализованный импульс человеческой природы, который, кстати, сам по себе вполне здоров, но, будучи употребленным не по назначению, становится вредным и опасным.

Грех осуждения не является в этом исключением.

Создав человека безгрешным, Бог вложил в его природу совесть как способность отличать добро от зла, – и ненависть к греху как защитную реакцию на столкновение со злом. Думаю, что эти свойства в самой концепции создания человека в полноте бытия. Они должны быть, но речь идет об искаженности этих свойств и последствий от злоупотребления этой самой искаженностью. Тогда можно вполне сказать так: судите и вас осудят, и вы будете судимы. Что же за это будет? А будет одно – забвение и пребывание в слепоте – жизнь с мешком на голове и замурованным сердцем. Собственно та, которой мы и живем – с болезнью, войной, злобием и, собственно, смертью. Ошибка в том, что человек принял греховную жизнь за единственную модель жизни. Сама же природа Адама подразумевает сотворчество. Так вот, сотворчеством вполне может быть и попытка отказаться от стрельбы мимо цели, отказаться от греха, в том числе и осуждения, хотя бы попытка. Кто знает, но может вновь обретенное состояние окажется таким, о котором отцы говорят, что, если бы человек знал, что Господь уготовил любящим Его… Любящим, а значит сотворящим Ему, выполняющим Его волю, стреляющим точно в цель, исцеленным…