Читать книгу Хрустальные Маски - Terry Salvini - Страница 13

8

Оглавление

Сонни закрыл пианино и бросил листок с нотами и карандаш на крышку; новое сочинение требовало большой сосредоточенности, а как раз её-то в последние дни и не хватало.

Он поднялся со банкетки, вышел из студии, открыл балконную дверь в гостиной и шагнул в сад: ему нужен был свежий воздух, чтобы встряхнуться.

С того дня, как встретился с Лорелей второй раз, на катке, он часто думал о ней и, сколько бы ни старался погрузиться в работу, ему никак не удавалось выбросить из головы её прекрасный лик северной красавицы и ночь, которую они провели вместе. Ему и раньше случалось заполучить женщину на одну лишь ночь и после этой ночи больше не вспоминать о ней, непонятно, отчего с Лорелей вышло по-иному, думал он; послышался стук каблуков.

Сонни увидел гувернантку, женщину средних лет с исхудалым лицом, она подошла, размахивая тёмно-серой курткой.

— Господин Маршалл, на улице холодно! Вот, наденьте пиджак, – сказала она, как только подошла достаточно близко, и подала куртку.

— Спасибо, но мне и так хорошо.

— Подхватите простуду, в одной рубашке-то стоять… да ещё и расстегнулись! – гувернантка перекинула пиджак через руку и стала застёгивать ему пуговицы на рубашке.

Сонни остановил её:

— Луиз, я не дитя. Знаю, что делаю.

Порывом ветра подняло с земли ворох сухих листьев: несколько листочков запуталось у гувернантки в волосах, она раздражённо стряхнула их.

— Гляньте, какая погода? Вот-вот дождь хлынет! Дайте застегну.

Она решительно глянула на него тёмными ввалившимися маленькими глазами.

Сонни взял у неё с руки пиджак и накинул себе на плечи. Он знал, что гувернантка не уйдёт, пока он не оденется. Рвение гувернантки порой раздражало как комариный укус, но она привязалась к Сонни, и казалось, что не находила другого способа показать своё расположение, кроме как не сводить с него заботливых глаз.

Когда Луиз ушла по своим делам, Сонни вновь зашагал по тропинке, ведущей к фонтану.

Он разглядывал фонтан издалека, сосредоточившись на двух уступах: первый уступ поднимался вверх, а потом изгибался и сбрасывал воду в лежащий внизу бассейн; а из второго лёгкие струи падали каскадом.

— Эстер. Водопады и фонтаны её зачаровывают… – прошептал Сонни.

В голосе слышалась ещё не утихшая боль.

Сонни тряхнул головой: зачем навязчиво думать об Эстер? Она сделала свой выбор и теперь счастлива с Хансом; эта мысль несколько смягчала боль утраты. Сонни горестно улыбнулся. Нельзя потерять то, чего никогда не имел.

— Но если бы не Ханс, Эстер теперь была бы здесь со мной в этом доме и…

Сонни отмахнулся от назойливых слов. Хватит! Надо переключиться на что-нибудь другое или на какую-нибудь другую женщину. Например, на девушку с длинными белокурыми волосами и голубыми глазами.

Мысли опять завертелись вокруг Лорелей, завихрились, отыскивая логическую последовательность, а образы становились то чётче, то более расплывчатыми, бежали вслед за воспоминаниями о единственной проведённой с ней ночи. Сонни захотелось, чтобы Лорелей была здесь, переброситься с ней хоть парой слов, может, с бокалами шампанского в руках. Но Лорелей всё время ускользала от него, будто не хотела встречаться снова. Мысль, что она раскаивается, что отдалась ему, не давала Сонни душевного покоя.

Да пошла она к чёрту! За всю свою жизнь он любил только двух женщин, да и те принесли ему лишь неприятности и расстройства: он не собирался добавлять третью.

— Привет, Сонни, – поздоровался с ним женский голос за спиной.

У него вырвался незаметный вздох, Сонни обернулся.

— Привет, Люси. Ты как здесь оказалась? – округ Нассо был далеко от Манхэттена.

— Тёплый приём, нечего сказать! Смотри, не торопись обнять меня, а то рубашку помнёшь. Но я не сержусь и мигом докажу это… – не спуская с него глаз, она помахала рукой, будто кого-то звала.

Сонни взглянул ей через плечо и увидел, как подходит гувернантка с бутылкой шампанского и двумя бокалами на подносе. Он нахмурился:

— Вижу я, Луиз постаралась в винном погребе.

— Не сердись на неё: ты же знаешь, что я оказываю на Луиз некоторое влияние, – только Люси умела смягчить суровый и ершистый характер гувернантки.

— Пока не понимаю по какому поводу…

Едва Луиз подошла, Люси взяла шампанское.

— Открывать тебе, – сказала она и протянула Сонни бутылку.

— Должно быть пропала моя прогулка, – отметил он и взял бутылку.

— Ты не в настроении! Луиз меня предупредила. А я-то ещё и расфуфырилась, – Люси нахмурила брови.

Сонни посмотрел на неё. На Люси было короткое элегантное синее платье, под которым просматривались щедрые очертания грудей и изгиб бёдер. Волосы она уложила на затылке в мягкий пучок: Люси красивая, да, но Сонни знал её с детства и не переставал видеть в ней всего лишь сестрёнку своего друга Пола.

— Извини, я разнервничался. Ты ехала аж из Манхэттена, приказала открыть шампанское, значит, должен быть какой-то конкретный повод. За что поднимаем бокалы на этот раз?

— Именно так, – Люси взяла бокалы и, когда Луиз удалилась, продолжила. – Помнишь, я ходила на пробу в театр?

— Как же не помнить. И что?

— Прошла и… меня взяли!

Сонни удивлённо распахнул глаза:

— Быть не может!

— Ах так, ну спасибочки! Умеешь заставить человека гордиться собой.

— А мы не можем не ссориться, давай дадим друг другу роздых? – фыркнул он.

— Я пришла отпраздновать свою новую и единственную работу, и мне хочется, чтобы ты порадовался за меня.

— Ты говорила, что на этот раз серьёзно взялась за учёбу, но я не поверил. А ты доказала, что, когда захочешь, умеешь быть молодчиной. Рад за тебя.

Люси улыбнулась:

— Спасибо!

Сонни налил шампанского в два бокала, которые она держала в руках, и взял один.

— Ну тогда, поздравляю с началом театральной карьеры.

Они чокнулись и молча отпили по глотку.

Люси вновь заговорила:

— А мне, знаешь, так надоело часами стоять и скалиться в фотоаппарат, будто физиономию парализовало на улыбке. Гораздо лучше выступать в театре перед живыми людьми.

— Не могу не согласиться.

Люси попросила опять наполнить бокал. Залпом выпила и снова подставила.

Сонни глядел, как смачно она пьёт, и нахмурился.

— Надеюсь, спиртным ты не слишком увлекаешься. Смотрю я, что-то ты попивать стала.

— Не волнуйся, не так уж много я и пью. А главное, никогда не стану такой, как твоя бывшая жена Лин, если это имеешь в виду: я не совсем отчаялась.

— Вот и хорошо, на это и надеюсь!

— Как видишь, я иду своей дорогой и иду уверенно; это ты всё ещё цепляешься за прошлое. Когда же ты наконец освободишься от всего, что с тобой случилось? Ты стал не таким, как в прошлом году, это правда, но мне не хочется, чтобы на жизненном пути ты отклонился и взял неверный курс, который тебе только навредит.

— Да ты о чём? – раздражённо отозвался Сонни.

— Вот видишь? У меня сразу возникает желание ответить тебе тем же, но сегодня я слишком счастлива и не хочу ругаться. И говорю серьёзно.

— Тогда я предпочёл бы прежнюю Люси.

Она надула щёки и резко выдохнула.

— Слушай, ты помнишь, что сказал мне тем вечером, когда Эстер собиралась уехать из Нью-Йорка, а я тебе говорила, что ты недостаточно крепко любишь её, потому что сразу смирился и даже не попытался удержать?

Сонни прикрыл глаза, выискивая в памяти те злополучные минуты. Это было незадолго до того, как Лин попыталась убить его. Тогда Люси подошла сзади и принесла какой-то напиток так же, как несколько минут назад.

— Нет. Сейчас никак не могу вспомнить.

— Ты сказал: «Мне словно булавку в сердце воткнули. Такая ноющая боль, и не проходит, и не даёт покоя, и придётся жить с ней кто знает сколько времени. Я всего лишь научился переносить такую боль лучше, чем ты».

— Вот так память, поздравляю!

— Без такой памяти я не могла бы и надеяться играть в театре. А твой ответ мне прямо в душу запал. Но вернёмся к главному: «Я всего лишь научился переносить такую боль лучше, чем ты». Ты и сегодня сказал бы то же самое? Мне кажется, что я переношу боль лучше тебя.

— Вот как?! И отчего ты так думаешь?

— Оттого, что я пытаюсь развивать себя, а ты только катишься вниз.

— Ну, легко совершенствоваться, когда начинаешь с самых низов… – Сонни запнулся. Чёрт возьми!

Это у него вырвалось. На этот раз он задел за самое больное место Люси: уважение к самой себе.

Он почувствовал, что Люси перестала дышать.

— Прости, Люси, я не хотел обидеть, правда… – в спешке заговорил он, тронув Люси за руку.

Она склонила голову и неотрывно смотрела в бокал, который держала двумя пальцами, будто созерцает бегущие со дна вверх пузырьки, потом подняла заблестевшие от слез глаза и посмотрела Сонни прямо в лицо.

— Совсем недавно ты никогда не сказал бы мне такой гадости. Я, может, и сказала бы, а ты нет. Тебе это ни о чём не говорит?

Сонни вздохнул.

— Говорит, что нам было бы лучше прервать разговор и встретиться в более подходящий момент. Видимо, я сегодня не в духе, вот и вылетают неудачные слова; поэтому я предпочёл бы, чтоб ты звонила и предупреждала, а не заявлялась неожиданно. Я всегда рад видеть тебя, конечно, но бывают моменты, когда мне лучше посидеть одному. Это не значит, что я невзлюбил тебя, – он улыбнулся.

Люси забрала у него бокал и бутылку.

— Ладно! Тогда в следующий раз, когда увидимся, сделай так, чтобы ты принёс мне шампанское: по какому такому поводу будешь праздновать, я пока и представить себе не могу, но что бы ни было, буду рада составить компанию, – она повернулась на каблуках и ушла из сада, Сонни остался стоять около фонтана.

Люси поставила бутылку и бокалы на буфет в гостиной, вымученной улыбкой попрощалась с Луиз, которая прошла вперёд открыть дверь; Люси села в машину, и улыбка исчезла у неё с лица, а из глаз облегчённо полились горючие слёзы.

Она больше не знала, что делать. Попытки встряхнуть Сонни и вывести из состояния безразличия, которое крылось за неадекватным и нелогичным по сравнению со всегдашним поведением, каждый раз шли впустую. Он уже давно был сам не свой.

Всё началось с того, как он узнал, что его невеста Лин, ставшая позднее женой, изменила ему с Хансом. Потом он увидел, что жена скатилась в алкоголизм и азартные игры, и стал чувствовать себя ещё хуже вплоть до того дня, когда дочка погибла в дорожной аварии как раз по вине матери, которая по идее должна была уберечь девочку, а она, наоборот, потащила её с собой к катастрофе.

Появление Эстер в жизни Сонни ухудшило дело.

Люси больше того, что делала для Сонни, сделать уже не могла. Они сблизились потому, что их объединяла одна и та же боль, стали часто видеться, чтобы помочь друг другу пережить превратности судьбы. Но Сонни не хотел или не мог забыть. Не то, чтобы сама Люси забыла, что влюблена в брата Эстер, вовсе нет; но она старалась думать о нём как можно реже и жить своей жизнью, чтобы не оказаться в ловушке у прошлого как рыбина в сетях.

Джек, прежде чем исчезнуть из жизни Люси, даже не попрощался с ней: ясно, что она для него не так уж много и значит. Более того, совсем ничего не значит!

Люси же впервые в своей молодой жизни полюбила по-настоящему.

— Джек, где бы ты ни был… – громко произнесла Люси, – …пошёл на ***! – крикнула она и нажала на газ.

Хрустальные Маски

Подняться наверх