Читать книгу Королевы Иннис Лира - Тесса Греттон - Страница 19

Аифа была чрезвычайно встревожена, когда входила в большой зал Летней резиденции Полуденного двора. Она оставила Элию с отцом, несмотря на их жесткий спор в течение нескольких минут в комнате короля. Элия настояла на том, чтобы приехать с отцом, беспечно отнесясь к тому эффекту, который создаст эта ситуация, и к заявлению, которое Лир сделает, в частности, для Гэлы и Риган.

– Мои сестры уже все для себя решили, – Элия настаивала на правоте своих слов. – Я же останусь с отцом, поскольку он во мне нуждается.

И это была правда, хотя Аифа и не хотела думать подобным образом.

По крайней мере, принцесса позволила одеть себя в новое, ярко-желтое платье, которое приятно обтягивало бедра и грудь. Аифа даже заметила:

– У тебя они гораздо лучше, чем у Гэлы и Риган, вместе взятых.

Элия смутилась, хотя Аифа и была права. Компаньонка больше часа возилась с волосами принцессы, создавая сложный плетеный узел на затылке и закрепляя его фиолетовыми лентами и сеточкой с кристаллами. Нижнюю губу Элии женщина накрасила красной краской и поставила точки в углу каждого глаза. Также Аифа настояла на серебряных кольцах на каждом пальце и двух сапфирах для больших пальцев. Аифа проиграла в споре об обуви – Элия практично остановилась на своих старых ботинках на толстой подошве из тисненой кожи. Аифа рекомендовала младшей дочери Лира обратить внимание на несколько других пар, точно таких же прочных, но, например, окрашенных в серый и черный – лучшее дополнение к платью, или даже к простой мантии звездной жрицы.

Забавно, как сильно Аифа сосредоточилась на этих вещах, но это лучше, чем вспоминать об ужасных сплетнях, услышанных ею прошлой ночью. Ходили упорные слухи о жутком состоянии короля: он часто терялся в разговорах, говорил одно, а потом делал противоположное. В вызывающем поведении Лира не видели политической мотивации или небрежности. Скорее он действовал следующим образом: просил жареную птицу только для того, чтобы разозлиться на ее присутствие, настаивал, что заказывал оленину, а слова о том, что было иначе, считал изменой. Король в прошлом месяце наказал двух служащих за утаивание прибыли. Звезды вынесли приговор посредством одного из пророчеств, начертанных самим Лиром. Большинство посчитали служащих виновными, тогда как многие замечали, что дело не в их воровстве. Служащие испугались и по пьяни признались дворецкому, который потом сказал об этом кухарке Джен, что они сотрудничали с Гэлой и Астором в плане финансов острова в обход короля. Что еще они могли сделать, пока Лир бездействовал? Торговцы наслаждались тем, что чувствовали себя в безопасности благодаря доброй воле короля, так что у Лира была счастливая и ленивая армия последователей. Аифа слышала, что все вороны исчезли из Летней резиденции и Сантона, и, честно говоря, она даже не могла вспомнить, когда в последний раз слышала что-то подобное. Все эти новости были явно не самыми худшими, но Аифа ощущала их жуткую природу.

Аифа жаждала усадить Элию и избавиться от беспокойства, поселившегося и в работниках Летней резиденции, и в ее собственном сердце, однако глаза младшей принцессы на этот раз не радовались наступившему утру, а были устремлены в окно к далекому и прохладному горизонту. Поэтому-то Аифа держала рот на замке, хотя и не стеснялась прикоснуться к запястью Элии или нежно задержать руки на плечах принцессы. Так обычно между ними и бывало: молчаливое обещание поддержки, когда она будет нужна Элии.

Аифа налила воду корней, переданную Броной Хартфар, в утреннее молоко Элии. Без Элии Аифа не была частью семьи и не имела права пользоваться личными дверями. Она вошла в большой зал через более тяжелые передние двери. Открыв одну из них, Аифа увидела слугу в темно-синей одежде, державшего створку, пока она тихо проскальзывала внутрь, и подмигнула ему в своей привычной манере.

Дурак сидел на королевском троне далеко от Гэлы. На нем было изодранное синее платье и брюки, кольца в ушах и краска на губах и бровях. Он держал на коленях неглубокую тарелку, в которой высокая рубиново-бронзовая корона Лира смотрелась как жесткая каша.

Если бы она и так не была на пределе, это зрелище разорвало бы ее в клочья. Аифа не специально, но в точности изобразила принцессу Элию, глубоко вздохнув и словно «наклеив» на себя веселую, невозмутимую улыбку, направилась к отцу по центральному проходу.

Придворные и гости – представители разных альянсов и островов – выстроились по всему дворцу: герцоги, графы и дамы, старейшины и служащие из ближних городов, а также другие представители королевской власти. Они разделились на группы по обе стороны трона, в зависимости от того, кто кому больше симпатизирует: Астору или Коннли. Все обеденные столы исчезли, а вдоль длинных стен с гобеленами выстроились скамьи. Из высоких окон вдоль западной и южной стен пробивался белый свет.

Большой интерес для Аифы представляли короли Аремории и Бургуна, ожидающие в дальнем конце со слугами и сопровождением по пять человек. Улло из Бургуна сверкал горностаем, собственным потом, улыбкой, белыми зубами и длинными гладкими волосами. Он поймал ее взгляд и, прежде чем Аифа успела поднять бровь, уставился на ее грудь. Она нахмурилась и подумала про себя, что он изменит свое мнение о ее красоте, когда она опозорит его при всех.

Напротив Улло, среди его подчиненных стоял Моримарос из Аремории. Он смотрел на Аифу, словно собирал информацию или как будто она была лишь полосой земли, на которой Моримарос должен встретиться с врагом и быстро просчитать его возможности и недостатки. Все, как в письмах короля Аремории. Молодая женщина чуть улыбнулась, вспоминая сухие описания сельского хозяйства Аремории. В отличие от Улло он не выставлял напоказ свою корону, а напротив, без оранжевой накидки с львиным гребнем был похож на своих сопровождающих в кожаных доспехах. Единственным признаком его богатства были тяжелые кольца на сильных руках.

– Аифа! – крикнул сидящий на троне Дурак.

Она изысканно поклонилась отцу и через пару шагов замедлилась, перейдя на более сдержанный темп. Рядом с престолом плечо к плечу стояли старшие дочери Лира – Гэла и Риган.

Они были жуткими.

Аифу уязвляла собственная боязнь дочерей Лира, но она никогда не выставляла ее напоказ.

Гэла, отличавшаяся сильным телом и острым языком, провела молодые годы среди солдат. Ее широкие плечи наряду с мощными бедрами могли противостоять практически любому воину. Даже сейчас, в кроваво-красном платье старшая принцесса закрепила яркий серебряный наплечник, сделанный из кольчуги и стальных пластин. Черные волосы Гэлы были уложены короной с полосами белой глины и переплетены темно-фиолетовыми лентами. Аифе надо было бы когда-нибудь поговорить со служанками Гэлы о правильном стиле. Серьги в форме ножей угрожающе свисали с ее мочек.

Риган, стоявшая рядом, сама напоминала нож: резкий и отточенный. Каштановые волосы спадали на каскад стеклянных бусин и жемчуга. Она носила платье с высокой талией и множеством слоев кремового и фиолетового бархата, который почти невозможно было содержать в чистоте. У туфелек Риган имелись крошечные каблучки, а пояс был из шелка и кружева, и на нем висели ключи, монеты и аметист размером с кулак. Пальцы Риган были унизаны кольцами, а ногти были малинового цвета. Девушка была неприятно красива, как, например, зазубренный кристалл или мстительный призрак.

Аифе удалось насладиться моментом, когда она увидела Элию, чей наряд гармонично сочетался по цвету. Это могло разозлить двух дочерей Лира, так же сильно, как и заявление о том, что Элия прибывает с отцом, идущим с ней за руку. Мужья обеих сестер дожидались по обе стороны возвышения, вдали друг от друга, учитывая их постоянное соперничество. Астор справа улыбался и разговаривал с группой людей из графства Гленнадоера, а также с их дружинниками. По другую сторону от возвышения находились граф Эрригал и темный, спокойный мужчина в небесно-голубом отсвете знамен Эрригала. С ними находился граф Росруа. С Астором – граф Бракох.

Ох, звезды и черви. Аифа замерла, понимая, что мужчина рядом с Эрригалом должен быть тем самым бастардом, о котором она так много слышала. Брона оказалась права, предупреждая о его возвращении. Элия никогда толком не говорила о бастарде, зато все, кто служили королю, с большим удовольствием делали это за принцессу. До того как она могла произнести хоть слово, чья-то рука легла на локоть Аифы.

– Аифа Торнхилл, – обратился к ней герцог Коннли, – позвольте мне сопроводить вас.

Он был на шесть или семь лет старше ее и, так же как и Риган, отличался красотой, но в полном смысле этого слова: острые белые скулы и волосы цвета светлой меди, отброшенные от лица, розовые губы, которые просто хочется поцеловать, и сине-зеленые глаза, как океан вокруг порта Комлак, под серьезным мужественным лбом. Со временем лицо Коннли станет кривым и грубым, но сейчас его можно было назвать идеальным. Его кроваво-красная туника была надета на крепкие плечи, на которых хотела бы повиснуть любая девушка. Жаль, но он всегда заставлял Аифу вздрагивать; Аифа не могла не представлять, как Коннли снимает с нее одежду и даже кожу, вплоть до самых костей, если она скажет что-то не то.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила молодая женщина без какого-либо намека на флирт.

– Элия с тобой не приехала, – заметил Коннли внимательно, но быстро, поскольку до трона было рукой подать.

Аифа улыбнулась, словно он не сказал ничего существенного:

– Она все утро была у короля, поэтому, вероятно, поедет с ним.

– Быть может, – улыбнулся в ответ Коннли, словно очаровательный волк в лесу.

Да, Аифа почувствовала дрожь. Молодая женщина замаскировала ее реверансом, с облегчением взойдя на возвышение.

– Господин, – твердо произнесла она.

– Мы надеемся, ваша госпожа проявит заботу о своем отце и сегодня, и в будущем, – сказал Коннли, мягко сжав ее локоть. Он отступил назад и сделал нечто, напоминающее поклон. – И о себе самой.

– Я уверена, так и будет, – произнесла Аифа, несколько раздраженная холодком от его присутствия.

– Кто-то должен убедиться в этом, – тихо сказал Коннли. Аифа никак не могла отреагировать на слова мужа Риган, потому что там находился ее отец, склонившийся с трона.

– Моя девочка, – ворчал Дурак. – Скажи-ка мне, из чего сделана корона, лежащая на моих коленях?

– Из любви, – ответила его дочь. – Из рубинов и любви.

– Значит, бронза нужна для любви, верно?

– Бронза – островной металл, рубины – его кровь. Что такое любовь, если не храбрость и кровь? – усмехнулась Аифа.

Дурак поднял корону, словно хотел предложить ее дочери.

– Корона Иннис Лира не сделана из любви, – с легким вызовом произнесла Гэла Лир. – Она сделана из умирающих звезд и лживых уст.

На этих словах вдруг раздался громкий тройной стук, эхом разнесшийся от деревянной северной стены по всему залу. Сигнал о приближении короля.

– Ненадолго, – ответила Риган сестре. – Вставай, Дурак, и освобождай дорогу для короля.

* * *

Вот что говорят о последнем короле Полуденного двора Иннис Лира:

День выдался ярким и резким, ветер поднимался с моря, будто в предвкушении. Все собрались еще к полудню, но король приехал позднее. Он протиснулся через узкий отдельный вход вместе со своей младшей любимой дочерью. Они устремились прямо к трону, поэтому немногие заметили, что Кайо, граф Дуб, брат умершей королевы, следовал за Лиром и Элией, а потом пристроился на задней части помоста.

На Лире был церемониальный наряд, густо покрытый синей и звездчато-белой вышивкой, наглаженной и сверкающей. Тяжелые каштановые волосы короля были убраны с лица и лежали на спине, волнистая борода была подстрижена. Королевские золотые и серебряные кольца отягчали скрюченные пальцы Лира, а меч с большим круглым навершием, на котором был вырезан неистовый лебедь, висел на поясе, украшенном драгоценными камнями. Самая младшая из принцесс заняла свое место рядом с троном, напротив ее двух ярких и энергичных сестер, и выглядела нежным лучом света.

Король улыбнулся:

– Добро пожаловать.

Придворные ответили на приветствие криками и аплодисментами. Они ожидали многого: и будущую королеву, и новые альянсы. Иннис Лир слишком долго находился в упадке и в конце концов иссяк; слишком долго Лир не называл своего преемника, слишком долго и беспрепятственно танцевали привилегия и судьба, в то время как король уходил все дальше и дальше к небу.

– Сегодня благоприятный день, друзья. Мой отец и дед повиновались звездам, и я точно так же преклоняюсь перед ними. Я должен вас известить: звезды говорят, что царствование короля заканчивается быстро. Пришло время избавиться и от забот, и от ответственности, и со временем передать их более молодым и сильным.

Согласный и заинтересованный шепот пробежал по залу, но ни один не прервал речь короля.

Лир продолжал:

– Именно поэтому мы должны увидеть, как мои дочери устроятся до середины зимы.

Да, это был судьбоносный момент:

– Астор, наш любимый сын, – обратился Лир к мужу своей старшей дочери, и он горячо кивнул королю.

Лир посмотрел на мужа своей средней дочери:

– И ты, наш сын Коннли.

Граф Коннли пробормотал: «Мой король», и ничего больше. Окружающие знали об их ложной любви.

Король продолжал величественным тоном:

– Долгое время вы сеяли между собой рознь, и мы знаем, что, когда мы умрем, война и раздор с большой вероятностью вспыхнут между вами, поскольку каждый из вас будет претендовать на лидерство.

– Отец, – сказала Гэла, – есть всего один способ остановить такой исход.

Лир поднял руку:

– Для этого мы и разделим наши земли между вашими женами и нашей младшей дочерью, согласно звездам. Потенциальные мужья нашей младшей дочери ждут ее выбора.

– Я ждал бы и дольше, дорогой Лир, – улыбнулся король Бургуна.

Лир сдержанно заметил:

– Верно.

Король Аремории промолчал.

Граф Дуб шагнул вперед, одна рука его лежала на плече младшей пинцессы.

– Боже мой, – произнес он, быстро опускаясь на колено. – Ваше королевство хочет единую корону. Почему же…

Лир прервал его:

– Успокойся! Теперь мы назовем нашего наследника, предсказанного звездами. Он будет коронован на рассвете после самой долгой ночи, как это было со времен первого короля нашего рода.

Лир посмотрел на Гэлу, его свирепую и высокую старшую дочь, затем на строптивую Риган, своего среднего ребенка, затем на Элию – его драгоценную звездочку. Младшая дочь уставилась на отца. Казалось, она даже не дышала.

Подозревала ли девушка, что сейчас произойдет.

Король вновь развел руками, распрямил грудь и гордо поднялся:

– Звезды с небес провозглашают, что следующей королевой Иннис Лира будет дочь, которая любит нас больше всего на свете.

Повисла тишина. Почти все перевели взгляды на Элию, зная, что именно она была любимицей короля. Однако Лир не сказал: «какую я люблю больше всего на свете».

Хотя каждая из трех принцесс умела «держать лицо», было видно, что они почувствовали в этот момент: Гэла – жажду, Риган – удовольствие, а Элия – полнейшее отвращение.

– Старшая, – произнес король, – твое право говорить первой.

Гэла издала короткий громкий смешок, словно мужчина.

– Мой отец, мой король, – начала она, размещаясь перед троном, чтобы слышал весь двор. – Я люблю тебя больше, чем может выдержать само это слово. – Ее интонация превратила эту фразу в угрожающий рык. – Моя преданность королю Лиру больше, чем жизнь и дыхание. Точно так же, как любой ребенок до конца верен своему отцу, так и я буду защищать мою любовь с помощью силы и могущества Лира и Астора. Моя правда заключена в звездах, ведь я – звезда Консорт, и именно я поднимаюсь на трон Иннис Лира.

Лир кивнул и спросил:

– А ты, Риган? Как ты бы ответила?

Риган не сразу присоединилась к своей сестре, но муж положил руки на ее спину и мягко ее подтолкнул. Та развела руки в простом жесте мольбы:

– Я люблю тебя, отец, как и моя сестра. У нас с ней общее сердце и общие звезды. Я прошу, чтобы вы оценили меня точно так же, как и ее.

На мгновение слова молодой женщины зависли в воздухе. Рука Коннли дотронулась до ее шеи, Риган нахмурилась, но потом улыбнулась отцу, словно только что поняла некую жизненно важную истину:

– Все же, отец, я нахожу, что хотя Гэла и говорит о моей любви, она… Одним словом, нет другой любви, которая бы меня так волновала, как моя любовь к тебе.

Король великодушно улыбнулся Риган, а затем и Гэле. Сестры взглянули друг на друга так, словно они могли заточить свои улыбки о зубы друг друга.

– Хорошо сказано, дочери, – сказал король Лир, прежде чем посмотрел на свою младшую.

Элия пристально посмотрела на Лира.

– Элия, наша радость, – нежно промолвил король, – что ты скажешь?

Тишина вновь воцарилась в зале.

Придворные наклонились, чтобы услышать ее первый вздох перед ответом. Сделать все честно, и остров будет ее. Ей всего лишь нужно рассказать миру то, что он и так уже знал: девушка любила своего отца и всегда будет любить.

Когда Элия заговорила, она ответила:

– Ничего, милорд.

– Что?

Вопрос Лира нашел отклик в устах других. Что сказала принцесса? Почему только это? Не было ли тут игры между королем и его дочерью? А вдруг ловушка?

Элия снова заговорила:

– Ничего, милорд.

Лир улыбнулся как бездомный щенок:

– Ничего не возникает из ничего.

– У сердца нет языка, отец. Я люблю тебя так, как и должна любить, поскольку я твоя дочь. Ты знаешь об этом.

Голос Элии дрожал.

– Если ты не продумаешь речь, Элия, – произнес Лир, сердито глядя на дочь, – то тем самым испортишь себе судьбу.

Сглатывая слезы, Элия глубоко вздохнула. Она разгладила юбку и сказала:

– Если я скажу то, что думаю, то испорчу все остальное.

Лир наклонился к дочери. Бешенство металось в его обычно теплых синих глазах. Дикое, страшное ощущение.

– Звучит неласково..

– Это правда, – прошептала девушка.

– Пусть правда и будет твоим единственным приданым, неблагодарная девчонка, – прохрипел король.

Элия в шоке отступила.

Поведение короля мгновенно изменилось, словно он был фениксом, горячим и взрывным. Король Лир указал на трясущуюся Элию, словно она была ужасным призраком или духом, которого нужно бояться:

– Ты – фальшивка. Ты говорила, что понимаешь меня, следила вместе со мной за звездами. – Лир развел руками и запустил пальцы в свои волосы. – Это ведь не Элия! Где моя дочь? Ты – не она. Нет принцессы и дочери!!! Ее подменили земные святые – проклятые создания!

Он покачивал головой в глубоком ужасе и смотрел широко открытыми глазами.

– Отец, – произнесла Элия, но прежде чем кто-либо смог отреагировать, правитель закричал:

– Где Аремория и Бургун? Короли, выходите!

Элия не двигалась, будто вросла в ковер, и дрожала. Можно было подумать, что своей неподвижностью девушка сдерживает нечто огромное.

– Я здесь, сэр, – отозвался Улло из Бургуна. – Что дальше?

Король Лир улыбнулся в ошеломляющей тишине, и стало ясно, от кого Риган получила эту опасную выразительность.

– Мой дорогой король Бургуна, ты долго искал мою любимую дочь, и теперь видишь ее перед собой. Ты бы хотел, чтобы она осталась с тобой?

Улло стоял недалеко от Элии. Он поклонился и взглянул на нее. Младшая дочь не отреагировала на заинтересованность Улло. Король Бургуна выпрямился и произнес:

– Ваше высочество, я жду обещанного мне: вашу дочь и ее приданое.

– Приданое было у моей дочери, тогда как эта девушка… не она.

Никто не мог сказать точно – со страхом или с трепетом произнес это король.

Улло взял принцессу за руку. Элия обратила внимание на небывало грустное выражение его лица.

– Мне жаль, милая Элия. Теряя сегодня своего отца, ты теряешь и мужа.

Младшая дочь Лира задохнулась от смеха, и присутствующие в зале заметили, как гнев проникает сквозь ее самообладание.

– Смирись с этим и не извиняйся, Улло из Бургуна. Поскольку тебя больше всего интересуют богатство и приданое, у нас не получился бы хороший брачный союз.

Граф Эрригал еле сдерживался, чтобы не прыснуть от смеха.

Улло вырвал свою руку и с измученным лицом и слугами удалился.

– А ты, король Аремории? – спросил Лир. Ему явно удавались драмы. – Возьмете ее? Поскольку я не могу вам дать ничего, кроме чести и уважения, советую вам отказаться. Я не могу приказать вам забрать то, что я ненавижу.

Элия отшатнулась и почти ударилась о стену из кожи и мускулов – о короля Аремории. Его твердый, проницательный взгляд полностью был сосредоточен на ее отце.

– Странно, Лир, – начал Моримарос спокойным и ясным голосом, – что девушка, получавшая от вас клятвы в совершенной привязанности, должна сейчас забыть навсегда о вашей любви. Какая невероятная сила может стереть чувство всей жизни за минуту…

– Когда еще она была моей дочерью, я думал, сила Элии исходит от Луны, которая появляется, когда темнеет. То есть как у ее матери, – сладко и грустно протянул Лир. – Я-то думал, она будет моим утешением и королевой, как ее мать. Теперь же она ничто и ничего не стоит.

Моримарос посмотрел на короля и на дочь:

– Эта девушка – сама приданое.

– Так и забирай ее в таком случае! – разозлился Лир. – Теперь она твоя, а моя, настоящая, ушла и больше никогда не вернется.

– Отец! – воскликнула Элия.

– Нет! – Король закрыл глаза, царапая лицо. – Для тебя теперь нет отца. Ты не можешь быть моей дочерью Элией. Моя любимица должна была стать королевой, а вот ты – ничтожество!

– Нет! – выкрикнула Элия так громко, как никогда в жизни.

Удивились и Гэла с Риган: одна поморщилась, другая застыла с приоткрытым ртом.

Кайо произнес:

– Лир, ты ведь не можешь…

– Заткнись, граф Дуб! Я любил ее больше всех, но когда мне она понадобилась, эта девчонка развернулась в вашу сторону. Она должна была стать королевой!

Лир, двигаясь с огромным трудом, со стоном вновь взошел на трон.

Кайо шагнул вперед и опустился на колени перед троном.

– Мой король, которого я всегда любил и уважал, как моего сеньора и брата… Не спеши.

– Кайо, ты можешь взглянуть на меня с ненавистью прямо сейчас? – потребовал Лир. Он повернулся к Коннли и Астору. – Вы, двое, разделите этот остров на равные части. Все это для вас, королевы Иннис Лира, мои дочери Гэла и Риган! Других не существует!

– Лир! – закричал граф Дуб, медленно поднимаясь на ноги. – Я брошу вызов, я буду говорить, даже если ты разобьешь мое сердце. Я избрал этот остров, и твоя семья много лет назад стала моей семьей. Я защищал твою репутацию от слухов и клеветы, но сейчас ты ведешь себя как сумасшедший, каковым, похоже, и стал. Я выступаю против этой дикости. Ты безрассуден! Две короны уничтожат этот остров, и, ради Бога, поверь мне – Элия любит тебя так же сильно, как и остальные.

– Клянусь жизнью, заткнись, – король прикрыл глаза, будто от боли.

– Моя жизнь должна быть использована против твоих врагов, Лир, и прямо сейчас ты сам себе враг, король. – Кайо процедил последние слова сквозь зубы.

– Убирайтесь вон, вы, двое, и идите, куда хотите, но сюда не возвращайтесь.

– Позволь мне остаться здесь, брат Лир.

– Судя по звездам…

– Звезды – ложные боги, если они приказывают тебе поступать так!

Лир снова вскочил на ноги с яростным криком.

Астор нырнул между королем и Кайо со словами, адресованными графу Дубу:

– Будь осторожен.

Однако рассерженный Кайо оттолкнул его. Он воскликнул:

– Моя сестра, твоя жена, возненавидела бы тебя за это, Лир. Она умерла за твои звезды! Тебе мало? Сейчас ты изгоняешь свою самую лучшую и добрую дочь? Как ты смеешь? Поделить остров? Сделай это и уничтожь таким образом все мудрые и хорошие вещи, которые ты когда-либо делал! Везде только один наследник трона! Сделай одну из своих дочерей королевой, иначе остров будет разорван на куски, и не бросай Элию, которая тебя любит!

Лир приставил свой нос к носу Кайо.

– Говоришь, выбрал нас, однако что-то ты никак это не доказал. Ты не веришь в мои звезды и не повинуешься моей воле, и, хотя ты всегда говоришь обратное, ты не оставил на этой земле ни жены, ни корней. Ты всегда наполовину здесь и наполовину где-то еще, Кайо. Ты говоришь, что верен мне, но ты мне никогда не был верен. Никогда! – Губы короля задрожали. – Отправляйся-ка к богу своего Третьего королевства, Кайо. У тебя есть неделя для отъезда, и если тебя увидят в Лире после этого, тебе придется умереть за ересь.

Плечи короля Лира вздымались, и на щеках появились розовые пятна. Кайо склонил перед ним голову.

Тишина падала, как дождь, рассеянная и разорванная на куски, задыхающаяся.

Никто в зале не двигался – ужас и шок витали по нему. Гэла оскалила зубы, пока Астор не положил руку на плечо жены и не сжал его. Глаза Астора были широко раскрыты. Риган прикусила нижнюю губу, пока на ней не потемнела кровь. Коннли положил руку на меч, не зная, кого защищать – запыхавшегося графа Дуба или разбушевавшегося короля. Лицо графа Эрригала было красным, и он удерживал молодого мужчину. Тот уставился на Элию. Ярость словно сдавила его рот. Подчиненные схватили оружие; скрипела кожа, и в воздухе были слышны судорожные вздохи и шепот.

Все будто происходило на горе, готовой к извержению.

Казалось, Элия одна сохраняла спокойствие. Она ничего не делала, а лишь стояла молча. Девушка протянула трепещущую руку помощи Кайо.

– Отец, прекрати, – сказала она.

– Я тебя не вижу, – зарычал Лир.

Элия закрыла глаза.

– Посмотри получше, – произнес Кайо.

Граф Дуб обернулся и быстро обнял Элию. Он обхватил ее голову и сказал:

– Вставай, моя звездочка. Он прав.

Элия Лир снова промолчала.

Прежде чем уйти, Кайо сказал Гэле и Риган:

– Давайте вы будете хоть немного вести себя так же, как сейчас говорили, если вы хоть немного помните о своей матери.

Весь двор наблюдал, как Кайо отошел от трона. Он выдержал паузу, затем обернулся и бросил королю:

– Далат было бы стыдно за тебя сегодня, Лир.

Граф Дуб удалился, и с его уходом разорвались нити, связывающие весь Полуденный двор, он вновь пробудился – с шумом и яростью.