Читать книгу Учение толтеков. Том 1 - Теун Марез - Страница 8

«Заклинание», Франсиско Гойя

Я Планирую

«Через щель на вершине пирамиды брошенный с лазури небес упал на землю ключ. Он упал у ног отчаявшегося безработного. Ключ был из чистого золота – луч света – на ключе метка и наказ синим, такие слова: «Разрушь то, что ты построил, и построй заново. Но строй лишь тогда, когда взойдешь по пути, ведущему вверх, пройдешь через галерею бедствий и войдешь в свет в приемном зале короля. Строй с высоты и благодаря этому провозгласи ценность глубины».

И тогда безработный разрушил результаты своего прежнего труда, сохранив только три сокровища, в ценности которых он не сомневался и на которых мог сиять свет. Он с трудом стал пробиваться вперед к покоям короля. И он все еще сражается».

Отрывок из «Семи стансов»

Джуала Кхула

Глава II
Свойства слов

Как я уже упоминал во вступлении к этой книге, вы не сможете полностью понять учение толтеков, пока не будете рассматривать это учение в их собственном контексте или в их собственной системе отсчета. В терминологии толтеков такая система отсчета называется взглядом на мир, и она зависит от положения точки сборки человека, которую в определенных условиях можно заставить передвинуться, в результате чего у человека появляется другой взгляд на мир. Обычно точка сборки человека крепко зафиксирована, и поэтому у него есть только одна система отсчета, согласно которой он, конечно же, и оценивает все знания и приобретенный жизненный опыт. По этой причине нам необходимо рассмотреть и определить некоторые фундаментальные концепции, прежде чем мы приступим к практической части учения.

Первая концепция касается слов и их использования. То, как мы воспринимаем мир в целом и знания в частности, зависит от того, как мы понимаем и используем слова. Необходимо еще и еще раз подчеркнуть, что слова, как бы тщательно мы их ни выбирали, всегда покрывают истину вуалью. Невозможно преувеличить значимость этого факта, так как снова и снова человек спотыкается о слова, поскольку он пока еще не смотрит на них как на символы, чем фактически они являются, и поэтому он слышит и читает слова в контексте своей социальной обусловленности.

THE MISTAKE OF MAN IS THAT HE ALWAYS SEEKS EXPLANATIONS WHICH UPHOLD HIS WAY OF THINKING, HIS VIEW OF THE WORLD.

ЧЕЛОВЕК ДОПУСКАЕТ ОШИБКУ В ТОМ, ЧТО ОН ВСЕГДА ПЫТАЕТСЯ НАЙТИ ОБЪЯСНЕНИЯ, КОТОРЫЕ ПОДДЕРЖИВАЮТ ЕГО ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ, ЕГО ВЗГЛЯД НА МИР.

Используя слова и пытаясь смотреть на них как на то, чем они являются на самом деле, мы должны осознавать, что существуют три вида плохих привычек, которым человек потворствует изо дня в день.

WHENEVER A MAN IS FACED WITH ANYTHING OUT OF THE ORDINARY HE WILL, ACCORDING TO HIS TEMPERAMENT, ALWAYS RESORT TO ONE OF THREE KINDS OF BAD HABITS:

THE BIGOT WILL IGNORE WHAT HAS HAPPENED AND PRETEND IT HAS NEVER OCCURRED.

THE SANCTIMONIOUS MAN WILL ACCEPT THE INCIDENT AT FACE VALUE, BELIEVING THAT HE UNDERSTANDS IT ALL.

THE FOOLISH MAN IS FOREVER PUZZLED BY WHAT HAS HAPPENED, NOT KNOWING WHETHER TO ACCEPT OR REJECT THE INCIDENT, AND THUS BECOMES OBSESSED WITH HIS QUESTIONS.

КОГДА БЫ ЧЕЛОВЕК НИ СТОЛКНУЛСЯ С ЧЕМ-ТО, ВЫХОДЯЩИМ ИЗ РЯДА ОБЫЧНЫХ ВЕЩЕЙ И ЯВЛЕНИЙ, ОН, В ЗАВИСИМОСТИ ОТ СВОЕГО ХАРАКТЕРА, ВСЕГДА СЛЕДУЕТ ОДНОМУ ИЗ ТРЕХ ТИПОВ ПЛОХИХ ПРИВЫЧЕК:

ДОГМАТИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК ИГНОРИРУЕТ ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО, И ДЕЛАЕТ ВИД, ЧТО НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ.

ВЕРУЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК ПРИЗНАЕТ ПРОИСШЕСТВИЕ В ЕГО ЯВНОМ ЗНАЧЕНИИ, ВЕРЯ, ЧТО ОН ПОЛНОСТЬЮ ПОНИМАЕТ ЭТО ПРОИСШЕСТВИЕ.

ГЛУПЫЙ ЧЕЛОВЕК ВСЕГДА ЛОМАЕТ ГОЛОВУ НАД ТЕМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, НЕ ЗНАЯ, ПРИЗНАТЬ ЛИ ЕМУ ПРОИСШЕСТВИЕ, ИЛИ ЖЕ ОТВЕРГНУТЬ ЕГО, И ПОЭТОМУ СТАНОВИТСЯ ОДЕРЖИМ СВОИМИ ВОПРОСАМИ.

Если читатель желает понять учение толтеков и извлечь из него пользу, ему надо тщательно избегать этих плохих привычек и взамен усвоить позицию воина.

WHEN THE WARRIOR ENCOUNTERS ANYTHING EXTRAORDINARY HE BEHAVES AS IF NOTHING HAS HAPPENED, BECAUSE HE DOES NOT BELIEVE FOR THE SAKE OF BELIEVING. ALTHOUGH THE WARRIOR ACCEPTS THE FACE VALUE OF SOMETHING, HE ALSO IGNORES IT, FOR HE KNOWS THE WORLD IS NOT WHAT IT APPEARS TO BE. THEREFORE, THE WARRIOR BEHAVES AS IF HE IS IN CONTROL, EVEN WHEN HE MAY BE TOTALLY BAFFLED, FOR BY ACTING IN THIS WAY HE AVOIDS THE CONFUSION BORN OF OBSESSION.

КОГДА ВОИН СТАЛКИВАЕТСЯ С ЧЕМ-ТО ЭКСТРАОРДИНАРНЫМ, ОН ВЕДЕТ СЕБЯ ТАК, СЛОВНО НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ, ПОТОМУ ЧТО ОН НЕ ВЕРИТ НИЧЕМУ ВО ИМЯ САМОЙ ВЕРЫ. ХОТЯ ВОИН ПРИЗНАЕТ ЯВНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТОГО, С ЧЕМ ОН СТОЛКНУЛСЯ, ОН ТАКЖЕ ИГНОРИРУЕТ ЭТО ЗНАЧЕНИЕ, ТАК КАК ВОИН ЗНАЕТ, ЧТО МИР НЕ ТАКОЙ, КАКИМ ОН ЕГО СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ВОИН ВЕДЕТ СЕБЯ ТАК, СЛОВНО ОН КОНТРОЛИРУЕТ СИТУАЦИЮ, ДАЖЕ КОГДА ОН МОЖЕТ БЫТЬ СОВЕРШЕННО СБИТ С ТОЛКУ, ПОСКОЛЬКУ, ДЕЙСТВУЯ ТАКИМ ОБРАЗОМ, ОН ИЗБЕГАЕТ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВА, ПОРОЖДЕННОГО ОДЕРЖИМОСТЬЮ.

Давайте рассмотрим, как это происходит, взяв в качестве примера историю толтеков, изложенную в первой части этой книги. Отвергнуть эту историю как фантазию и проигнорировать ее – значит стать догматиком. С другой стороны, признать эту историю в ее явном значении и считать это значение непреложной истиной – значит стать верующим. Но прийти в замешательство из-за того, что какие-то части этой истории кажутся имеющими смысл, а какие-то части выглядят неприемлемыми, означало бы стать одержимым вопросами, ответы на которые только вызывают еще больше вопросов. Задавать себе такого типа неразрешимые вопросы – действительно бесполезное и глупое занятие.

Воин же, напротив, занимает совершенно другую позицию, так как он прекрасно знает, что слова обманчивы и что они всегда покрывают истину вуалью. Следовательно, воин читает и слушает слова в их явном значении, но ни на секунду не верит, что сами по себе эти слова являются той истиной, которую он ищет. Воин знает, что, передавая истину, мы используем слова, так же как мы пользуемся чашкой, чтобы дать кому-то воды. Очевидно, что нельзя сравнивать чашку и налитую в нее воду, точно также нельзя сравнивать явное значение слов с той истиной, которую они в себе несут.

Давайте рассмотрим в качестве примера термин «энергетическое поле». Невозможно понять этот термин, исходя из явного значения этих двух слов, но все же мы должны признать его явное значение, так как при этом нам раскрывается кладезь знаний.

Термин «энергетическое поле» вызывает в рациональном уме образ какого-то излучения, это может быть свет, цвет, звук, магнитное или электрическое излучение, осознание или какой-то другой вид излучения. Также очевидно, что такое поле трехмерное, хотя сам термин не раскрывает, какую форму принимает это поле – круглую, прямоугольную, нитевидную или, может быть, сферическую? Термин также не говорит нам, откуда исходит эта энергия или какое воздействие она оказывает. Мы не знаем, как передается эта энергия: линейно, импульсно, знакопеременно или в виде колебаний. Короче говоря, мы не знаем назначения этой энергии и поэтому не знаем, представляет ли она для нас какой-либо интерес. Более того, мы не знаем, будет ли этот термин восприниматься иначе, если рассмотреть его в контексте другой системы отсчета.

Ясно, что термин «энергетическое поле» помогает нам в формулировании наших знаний, но все же сам по себе он совершенно неадекватен, чтобы описать нечто такое, чему видящий может стать свидетелем за один миг. Поистине, можно написать целую диссертацию об этом нечто[21], чему видящий стал свидетелем во всей полноте за один миг восприятия. Затем можно написать еще одну диссертацию, пытаясь доказать и обосновать то, что он увидел, затем другую о значимости увиденного и еще несколько – о возможной цели, применении, источнике того, что он увидел, и т. д. После того, как читатель этих диссертаций с трудом осилит все эти бесконечные описания, он по-прежнему не будет достоверно знать, что такое энергетическое поле на самом деле, просто потому, что он никогда его не видел и не испытывал его воздействия.

Если бы воину пришлось прибегнуть к такому виду обучения, тогда и он, так же как обычный человек с улицы, безнадежно заблудился бы в лабиринте ничего не значащих слов. Если же, напротив, он видит и использует слова как символы увиденного, он начинает понимать, что слова – это только трамплин к подлинным знаниям или ключ, открывающий ему доступ к совершенно новому миру восприятия.

Именно по этой причине воин признает все в его явном значении, но не верит ничему. Это значит, что воин игнорирует явное значение слов, поскольку он знает, что такое значение – просто вуаль истины, но не игнорирует сами слова, ведь он также прекрасно знает, что если правильно использовать эти слова, они приведут его к знаниям, скрытым под их вуалью.

Именно поэтому также утверждалось, что воин никогда не верит ничему ради самой веры, так как он знает, что мир не такой, каким он себе его представляет. Следовательно, когда воин читает или слушает слова, он знает, что поглощает слова, которые он должен постичь или, строго говоря, найти их самое глубокое возможное значение, которое он способен понять[22].

Такой поиск скрытых значений слов называется работой со звуком. Работа со звуком – это скорее дело сердца, чем ума. Для этого надо учиться признавать то особенное чувство, которое лучше всего можно описать как слышать что-то, что звучит верно, а также учиться доверять этому чувству.

Слушая это чувство, воин воспринимает огромный поток знаний – часто он прежде даже не знал, что обладает этими знаниями! Но всегда именно на этой стадии рациональный ум встревает со своими возражениями, что все это – лишь плод воображения. На этой стадии работы со звуком существует тонкая грань различения – различения, которое по праву называют обоюдоострым мечом. Это различение может помочь воину достичь ясности или же может разрушить приобретенные им новые знания.

Именно поэтому воин и действует так, словно он контролирует ситуацию, хотя он может быть совершенно сбит с толку, так как признать это чувство знания, а затем доверять знанию, когда оно поднимается из сердца, – самое пугающее дело для рационального ума, который понимает, что его власть узурпирована. В результате воин испытывает страх, опасаясь стать иррациональным и утонуть в трясине фантазии. Единственный путь, позволяющий обойти этот страх, – действовать так, словно он контролирует ситуацию, потому что действовать так, словно… – самый лучший способ успокоить рациональный ум, как бы парадоксально это ни звучало.

В связи с этим нужно подчеркнуть еще один важный момент, что так называемое воображение – это свойство ума, которое позволяет ему формировать образы, а также еще многое-многое другое. Истина в том, что простая картинка стоит миллионов слов! Архитектор может передать все, что он собирается построить, в виде нескольких чертежей, и даже еще успешней, если он продемонстрирует трехмерную модель. В наше время такие модели можно легко делать с помощью компьютерной графики, но их также можно делать быстрее и с большей гибкостью, используя способность ума формировать образы.

Конечно же, такая модель – это не построенное здание, так же как мысленный образ знаний – это не практические знания и опыт, подтвержденные в физическом существовании, но в обоих случаях именно воображение ведет к конкретизации. Если бы Белл относился к идее телефона как к чистой фантазии, то он никогда не смог бы сделать реальный телефон! Точно так же, если бы видящие расценивали то, что они видят как движение точки сборки, как фантазию, воины и сегодня не могли бы передвигать свои точки сборки, и толтеки, как и все остальные люди, могли бы использовать только одну систему отсчета.

21

В оригинале «some-thing». – Прим. переводчика.

22

Англ. фраза «words which must be fathomed or, strictly speaking, sounded out’ переведена согласно разъяснению этой фразы автором для русского издания «words which he must grasp or, strictly speaking, find their deepest possible meaning he is capable to understand’. – Прим. переводчика.