Читать книгу Музыка белых волн - Тея Смолянинова - Страница 4

Она танцует, когда тают звезды и падают в море.

Ее движения изящны, легки, как шифоновый шарф.

Между нею и танцем давно закрутилась

Love Story.

Словно птица – свобода.

Балет для нее – чистый кайф.

Ну, а он у метро со смычком до разрыва аорты.

Или с нотами дома… Пытаясь записывать боль,

Что его поражает?

– Гаммы да септаккорды…

Что его вдохновляет?

– До недавнего времени ноль!

Она слышит его, когда он в метро играет,

А он видит ее полет на следующий день

в танцклассе…

Они и не думали, что такое бывает,

Их судьба закружила в скрипично-балетном вальсе.

Наша темная комната, где нас только двое —

моя пластика, твои барабаны.

Твое сердце пробьет по моим коридорам свой

ритм… Достаточно странный.

Я ногами-руками тебя за шею и пальчиками

по коже…

Ты стучишь в барабаны, шевелиться не смея,

моя близость тебя тревожит.

Я встаю босиком, отхожу от тебя на ощупь…

Почти вслепую…

Будто бы говоря, что уже не твоя, ступнями паркет

целую.

Ты стучишь в барабаны, ускоряя свой ритм,

Который меня разрывает…

Мои руки как крылья, а ноги как крик —

возвращаюсь, вот так бывает…

Вновь встаю босиком

Где-то рядом с тобой, ступнями паркет целуя…

Уходить не хочу… Может, это любовь?

Посмотри, как в душе я танцую…

Я смотрю на тебя так, как смотрит весенний ветер

Через века и преграды, в лазурном небе

В плечах с облаками из голубого фетра…

Через секунду я стану твоей навеки.

Нас обвенчают с тобою могучие волны

Тихого, что редко бывает тихим…

Песнь дракона-заката на ушко тихонечко

спой мне…

Нас с тобой теперь двое, мы с тобой одним

морем дышим…

Ее звали Ирэн, у нее была светлая кожа

С запахом тонких Vogue и ментолово-мятной

жвачки.

Ее руки как плен, а глаза ни на что не похожи…

В сумке ручка, блокнот и полшоколадки заначка.

Она смотрит в окно, когда в небе темно и уныло,

По привычке в кафе часто не допивает эспрессо,

Плачет, слушая в плеере сонеты Шекспира,

Если он был бы жив, он о ней написал бы пьесу.

Ну, а я рисовала ночами с плеча ее лилию,

Не спеша, осторожно, чтобы не спугнуть ее сон…

Если б было бы можно, я б с ней разделила

фамилию,

Лишь тогда было горько,

Что она все ж «она», а не «он»…

Печатная машинка, стол, стул, стены из кирпича…

Мой «поэтический гений» почти уснул

В полумраке «лампочки Ильича».

Сегодня больше не будет стихов,

Рожденных в извечных муках…

Кирпич не впустит мою любовь,

Без боли, без слов, без звука

Мой гений дремлет, а я сижу

Вполоборота к свету…

Эй, слышишь, я о тебе пишу?!

Мой гений, посланный летом…

На часах уже ровно август,

Беспощадно теряем лето.

Снова я напишу тебе «Здравствуй»

За 15 минут до рассвета.

Мне б не буквами в твое утро,

А к тебе по утрам с кофе,

Как-то Бог поступил не мудро,

Расстояние – это плохо.

Не стану писать, что хороший,

Пусть о том говорят другие…

Пусть толпой ко мне

С дегтя ложкой,

На мед у меня аллергия.

Снова я напишу тебе «Здравствуй»

За 15 минут до рассвета.

На часах уже ровно август,

Беспощадно теряем лето.

Осень закрасила все в грязно-серый,

Ливнем душа заплакала…

Все, что ты не сказал, все, что я не успела,

По сути, звучит одинаково…

Листья пожухлые, грязные лужи,

Плащ словно марля тонкий…

И голос мой безнадежно простужен,

А был ведь когда-то звонкий…

Письма мои ты не смей перечитывать,

Сожги их в костре листвы!

И имя начни мое забывать —

Отныне мы будем на «вы».

Осень закрасила все в грязно-серый,

Ливнем душа заплакала…

Все, что ты сказал, все, что я не успела,

По сути, звучит одинаково…

Крепкие вина я с прошлой зимы не пью,

В смартфоне то «Radiohead», то почти

«Rammstein».

Все хорошо, и ночами я крепко сплю,

И что с тобою не вместе, совсем не жаль.

А за окном по-прежнему январи́т,

Скользко до жути и холодно – шубы бы на дома…

Я Машке писала, она говорит, в

Столицу сегодня впервые пришла зима.

Шарф… От простуды плед и горячий глинтвейн,

Красные щеки, немного сопливит нос…

В памяти только твое «ауфидерзейн»,

То, что тогда ты так холодно произнес.

А за окном все по-прежнему – январи́т,

Снегом и инеем укрылись на зиму дома…

Звонила мама. Знаешь, она говорит,

Что между мной и тобой не пройдет зима…

День к концу. Звезды – в небо. Вино – в бокал.

В сердце – грусть. На колени – плед.

Я пришла бы, веришь? Если б кто-то ждал,

Как тому назад пару лет.

Я пришла бы… Здравствуй! Упасть в объятья:

Целовать, целовать, целовать.

Я в холодную зиму в одном лишь платье —

Ненормальная ни дать ни взять.

Замерев, ловить каждый выдох, вдох.

На репите заслушанный Radiohead.

Обещанье остаться и быть, пока бог

Нам с тобой не выключит свет.

В темноте на ощупь искать ладони,

Сосчитать каждый шрам на запястье.

Помнить все, и даже кино на фоне

Не сотрет из памяти ластик.

Ночь к концу. Звезды в небе сменяет заря.

Расплескать вино и разбить бокал.

Выйти в утро холодного января

Босиком по снегу… если б кто-то ждал.

Дай мне, Господи, хоть немного избитых рифм.

За окном февраль. Я достала чернил и плачу.

Я порвала струны, я сломала гитары гриф.

Посмотри и скажи, кто из нас теперь неудачник.

Дай мне, Господи, хоть немного вчерашних искр.

Я по горло в тоске, в быту и в сплошной рутине.

Я хочу танцевать чарльстон, рок-н-ролл и твист

Босоногой на льду в яркой юбке из креп-сатина.

Дай мне, Господи, хоть немного красивых слов,

Написать, как мы целовались и пили чачу.

Я хочу и любви и боли, безумия и стихов…

За окном февраль. Я достала чернил и плачу…

Однажды зимним вечером в ПАРИЖЕ

Мы пили белое «Бордо»

За столиком в кафешке De LA per.

Я знала, что я больше не увижу

Ни цвета глаз, ни шрама на руке.

Тебя я непрерывно называла

«Мой человек с бульвара Капуцинов».

Романтика, что в воздухе витала,

Несла свой зимний запах апельсинов.

В России ночь, ну а в Париже вечер

Окутывает плечи в свой нуар.

Я тихо прошепчу тебе: «До встречи».

Ты мне в ответ: «Oh, ma cheri, au revoir».

Ты кричал, что я дрянь, как и мною любимое

«Bosca»,

Что, была б твоя воля, ты давно бы пошел налево…

Что, мол, я одеваюсь не сексуально, не броско

И в мечтаниях твоих я кухарка, а не королева.

Но ты любишь и ненавидишь меня так сильно,

Что сходишь с ума и готов даже спрыгнуть

с крыши…

Но, мол, песни пою и стихи пишу так красиво,

Что ты хочешь меня даже в облике «серой мыши».

Ну ведь правда же дрянь это мною любимое

«Bosca»?

Знаешь, мне все равно, правда хочешь,

Вали «налево»!!!

Если «серая мышь», если я одеваюсь неброско…

Значит, время прощаться, значит, я не твоя

королева!

Уж скоро полночь, ты еще не спишь,

А небо-пленка проявляет звезды,

Тебя зовет пространство этих крыш

Вернуться в прошлое, пока не поздно.

Туда, где май, где музыка, где Он…

Где все так романтично начиналось,

Где жизнь твоя – наполненный вагон

И нет перрона, где бы с Ним прощалась…

Будто идя по Невскому проспекту,

Его особый запах вспоминаешь,

Свои шаги из мая, прямо в лето…

Поверь мне, Питер знает, ты скучаешь!

Тебя зовет пространство этих крыш

Вернуться в прошлое, пока не поздно…

Уж скоро полночь, ты еще не спишь,

А небо-пленка проявляет звезды…

Ты знаешь, а я родилась на рассвете…

Меня поглотил Мировой Океан.

В глубинах Его мы как малые дети

И запах свободы, присущий волнам.

Ты видишь, я снова живу там, где солнце, но стала

холодной,

Как в Арктике лед.

Что натворили – все нам вернется,

Вселенная с «верхом» везде воздает.

Ты слышишь, я вновь буду спать там, где ветер

Играет с волною в моих волосах…

Ты спишь, ну а я ухожу на рассвете,

Как образ, блуждающий в твоих мечтах.

Как? Как ты делаешь так, чтобы музыка

продолжала играть?

Из глубин чьей души ты берешь эти струны?

Мне из рифм таких звуков, увы, не собрать,

Для меня мои рифмы как руны.

Я гадаю на них так: «зайдет» – «не зайдет»?

Что там выпадет – «чет» или «нечет»?

Меня моя рифма с ума сведет,

А тебя твоя музыка лечит…

Как скажи, ты сумела их обуздать,

Все эти аккорды и ноты?

Ты – нимфа, способная созидать,

Я ж – страницы лишь рвать из блокнота.

Мне из рифм таких звуков, увы, не собрать…

Из глубин чьей души ты берешь эти струны?

И я, кажется… Кажется… Делай все, чтобы музыка

продолжала играть!

Ведь это порывы души твоей юной.

Когда в воду брошенный камень

По привычке очертит круг,

Я своими босыми ногами

Снова встану на скошенный луг…

Я вдыхаю в себя без остатка

Терпкий запах еловых ветвей

И крадусь, как на мягких лапах,

Тихо так за тоской своей.

За тоской по тебе и по снегу,

По музыке, по январю…

Утомленная быстрым бегом,

Тихо так… За тоской иду…

Я давно не видела море,

Не вдыхала запах солей,

Чтоб в наушниках на повторе —

Леннон… «Битлз» и Yesterday…

Чтоб закат, ниспадающий в море,

Был краснее, чем пламя огня…

Это все, конечно же, здорово…

Но тоска возвращает туда,

Где в воду брошенный камень

По привычке очертит свой круг

И я встану босыми ногами

На только что скошенный луг…

Я хочу, чтобы ты смотрел мне в глаза, когда

я говорю,

Можно не прямо в душу, но главное – очень

внимательно.

Так, с чего бы начать… Знаешь, я больше

не люблю…

Не слышишь? Читай по губам – это обязательно!

Спасибо тебе, дорогой, за все 10 лет,

За 10 шагов из 17 в 27.

За каждый встреченный нами закат и рассвет.

Как жаль, что дано так любить далеко не всем.

Спасибо за сотни тысяч порванных струн

И за полсотни песен неписаных для меня…

За ровно 10 мартовских с неба лун,

Просто подаренных в мой День рождения.

Просто так вышло, время меняет все —

Людей, дома, жизни… Часы все равно идут.

И следующий шаг обязательно принесет

Лишь только то, чего от него не ждут.