Читать книгу Брисеида. Тёмные всадники - Тифен Сиовель - Страница 2

В тишине, посреди густого белого тумана, словно потерянная в пустоте игрушка, появился первый темно-красный вагончик на Площади Времени. Приоткрылась задняя дверь, и женщина, подтянув лоскуты своего тяжелого серого холщового платья, спустилась по трем кованым ступеням, которые скрипели под ее весом. Увидев отряд усталых бойцов сопротивления, она высоко подняла руку:

– Добро пожаловать, незадачливые путешественники!

– Наконец-то! – усмехнулся Эней, тяжело дыша.

Брисеида тоже была рада прибытию. Подъем из Китая VIII века занял много часов. Присаживаться было нельзя, потому что Эней, который нес на спине находящегося без сознания Леонеля, мог потерять равновесие.

Брисеида чувствовала себя истощенной. Но ее усталость меркла перед усталостью бедного греческого солдата. Он претерпел мученические страдания во время бесконечного подъема по невидимой лестнице, чувствуя, как иссякают его силы и дрожат колени. Один неверный шаг мог привести к фатальному падению…

– Вот это у вас посылка, – засмеялась женщина, поправляя свою толстую белокурую косу. – Вы тащили его до самого верха? Что собираетесь с ним делать?

– Разбудим его, прекрасная леди, – ответил Энндал, чувствуя себя в достаточной безопасности, чтобы отпустить руку Оанко и помочь Менгу уложить Леонеля возле вагончика.

Эней рухнул на землю, обливаясь потом.

– Молодчина, дружище, – сказала Лиз, протягивая ему бутылку с водой. – Вот, заслужил.

Переменчивый ветер вдруг принес им веселые причитания торговцев. Туман внезапно рассеялся, обнажив прилавки. Как и перед их отправлением в Поднебесную империю, торговцы размахивали своими амулетами перед прохожими. Маленькие группы в белых одеждах продвигались более или менее уверенным шагом в этом беспорядке, посреди гор, пещер и океанов тумана, которые окружали невидимое плато Площади Времени.

Оанко опустился на колени перед Леонелем и коснулся его лба.

– Мне нужны травы, чтобы разбудить его. Вода и немного углей, чтобы приготовить отвар для ингаляции.

– Все, что вы хотите, вы найдете у Тити Л’Эрб, – с восторгом произнесла женщина с белокурой косой.

Она надавила на задвижку в передней части своего жилища, которая внезапно отъехала, открыв большой прилавок. Она отодвинула занавеску, продемонстрировав удивительную коллекцию сушеных трав, и потянула за цепочку, поднося котелок с уже кипящей водой.

– Разумеется, за определенную плату. Но я не придираюсь к валюте, лишь бы в кармане звенело, когда спотыкаешься.

– Вы знали, что у нас будет раненый? – воскликнул Оанко в изумлении.

– Да. О, вы не первые, с кем такое случается, если можно так выразиться.

– ПОЖИРАТЕЛИ КОШМАРОВ, ЛОВЦЫ ИЛЛЮЗИЙ, ПРОТИВНЫЕ НАРУШИТЕЛИ СПОКОЙСТВИЯ! ДАЖЕ НА ПЛОЩАДИ ВРЕМЕНИ НУЖНО ЛОВИТЬ МОМЕНТ! ЛОВИТЕ ЕГО, ЧТОБЫ ПРИНЕСТИ И СЕБЕ, И МНЕ ВЫГОДУ! – кричал мужчина позади нее, с удовольствием подтверждая слова женщины.

– Чувствую себя как дома, это вселяет уверенность, – вздохнула Лиз.

Оанко предпочел закончить обработку раны Леонеля, прежде чем разбудить его. Путники сидели рядом, скрестив ноги, и смотрели, как индеец ухаживает за солдатом.

– Торговцы правы, сейчас или никогда, – сказал Энндал. – Начнем с отражающих химер зеркал. Они должны обладать теми же свойствами, что и зеркала фэн-шуй.

Брисеида с облегчением наблюдала, как Лиз и Менг серьезно кивнули. Мерзкий запах дракона все еще стоял у нее в ноздрях, и она вздрогнула при воспоминании о мокрой чешуе на своей коже. Во время подъема она рассказала им о том, как канцлер Ли использовал дракона, чтобы попытаться утопить ее в реке ткачихи, вращая песчинки в песочных часах для управления зверем. Она рассказала, как после запуска песочных часов тот же дракон позволил ей и Леонелю избежать нападения императора. И Менг, и Лиз очень серьезно отнеслись к ее рассказу. После вмешательства призрака Шу Фана и рассказа Фу Цзи генерал больше не мог сомневаться в ее словах.

Брисеида была благодарна сыну Менга, хотя и сожалела, что Фу Цзи не рассказал больше. Он поведал отцу совсем немного о своем путешествии в качестве ученика Элиты и не рассказал о Цитадели ничего такого, чего бы она уже не знала.

– Фу Цзи сообщил вам свою версию развития событий о тактике Элиты с момента нашего прибытия в Поднебесную? – спросила она своих друзей.

Менг кивнул:

– Цитадель начала следить за мной задолго до того, как я присоединился к сопротивлению. Они не могли знать, что меня завербует старик, но они понимали, что рано или поздно я стану проблемой, потому что не могли меня подкупить. Цитадель попросила своего хранителя, Ляна, приблизиться к моей семье, чтобы присматривать за мной. Когда я думаю, что отдал ему в жены свою дочь… Он был мне как сын.

– Он виновен не больше, чем Фу Цзи, – напомнил ему Энндал. – Фу Цзи рассказал нам, что хранители никогда не входят в Цитадель. Они почти ничего не знают о ней, иногда им даже не известна личность Альфы, которая правит их регионом. Они, так же как и Элита, находятся в ловушке и вынуждены служить Цитадели.

– Почему? Как Лян стал хранителем?

– Фу Цзи не смог нам рассказать. Но он поведал остальную часть истории: канцлер вовсе не собирался убивать Менга в доках в день нашего прибытия. Если бы его великий полководец – его сильная рука, отвечавшая за его безопасность более тридцати лет, – умер, император мог бы полностью выйти из своего апатичного состояния. Он должен был прислушаться к совету министра Сяо, который, как и Менг, давно подозревал Ань Лушаня, и предпринять необходимые шаги для восстановления контроля. Тогда бы рухнула вся изящная работа Элиты. С самого начала целью канцлера, пославшего персидских убийц, было усиление напряженности между Менгом и императором. Его план стал более четким, когда во дворце он узнал, что мы являемся частью сопротивления. Он использовал песочные часы, чтобы поймать дракона, подстроил смерть льва во время оперы, и приказал Ань Лушаню отправиться к северо-восточной границе, чтобы тот присоединился к старшему сыну Менга, Девэю.

– У Элиты никогда не было проблем, – продолжала Лиз. – Канцлер Ли контролировал все от начала до конца. Он достаточно позволил нам узнать о его планах, чтобы мы немного понервничали, но не настолько, чтобы мы смогли перейти к активным действиям. Он заставил нас носиться, как дураков, пока сам настраивал императора и Менга друг против друга.

– А как насчет Девэя? Знает ли он о существовании Элиты?

– Фу Цзи заверил нас, что нет. Сражение на северо-востоке продолжалось три дня. Ань Лушань прибыл как раз под конец. Девэй отправил свой отчет, и Элита перехватила его во дворце, чтобы дождаться подходящего момента и показать его императору. Фу Цзи считает, что Менг все еще жив там, потому что его дух здесь не смог бы выжить, если бы его тело умерло. Девэй не упомянул отца в своем отчете либо потому, что Ань Лушань отговорил его от этого, либо потому, что Менг находится в добром здравии.

Менг закатил глаза, как будто Энндал только что сказал самую большую глупость. Брисеида была вынуждена признать, что трудно представить, как Менг одновременно присутствует с ними и находится в сознании где-то в Поднебесной. И все же, учитывая путешествия во времени, такое возможно.

– По словам Лиз, канцлер Ли некоторое время назад попросил Ляна сблизиться с Фу Цзи, так как чувствовал его предрасположенность. Фу Цзи не вписывался в свою семью, чувствовал себя отвергнутым, неполноценным. Он страдал от несправедливости и жаждал перемен. Идеальный кандидат для Цитадели. Элиту порадовало то, что как раз перед вступительными экзаменами Менг вернулся на государственную службу. Фу Цзи был разочарован, он созрел для того, чтобы крепость забрала его. Ляну было поручено поддерживать Фу Цзи, как только тот был поражен стрелой херувима, но пока он не перешел в Цитадель и не вернулся, готовый отречься от своего отца.

– Именно это я и видела, – подтвердила Брисеида.

Менг опустил голову, его глаза потемнели от мрачных мыслей. Энндал утешающе похлопал его по спине:

– Элита добилась своего, нанеся последний удар по твоему сыну. Но она также пошла на риск, который не оценила должным образом. Они не приняли во внимание силу родственной любви.

– Хм, – проворчал Менг.

– А что насчет Ань Лушаня? – спросила Брисеида. – Неужели он не собирался осаждать Чанъань? Разве он не является частью Элиты?

– Да, он тоже Альфа, – проговорил Энндал. – В каждой группе студентов есть только один Альфа, но Поднебесная большая, и, чтобы справиться с ней, необходимо несколько команд. Генерал Ань Лушань командует Северной Элитой.

– Значит, два Альфы? – ошеломленно спросила Брисеида.

– И две команды Элиты действуют сообща, чтобы Ань Лушань захватил Чанъань. Но они предпочли сначала избавиться от Менга, чтобы упростить себе задачу.

– Так что империя все еще в опасности. Вот только теперь император потерял всякое доверие к своему великому генералу, единственному, кто может ему помочь…

– По крайней мере, теперь я знаю, кто мои враги, – сказал Менг. – Я с нетерпением жду возможности пообщаться с канцлером Ли, когда наконец смогу вернуться домой.

– А пока нам нужно все хорошенько обдумать, – заметила Лиз. – Мы должны обозначить наш план атаки, прежде чем снова прыгать в логово льва. Давайте думать вместе. Что полезного мы узнали в Срединном государстве?

– Мы знаем, что Менг не ошибся, потому что легенды действительно являются оружием Элиты, а суеверия – причиной их процветания, – сказала Брисеида.

– Ты тоже была права, – добавила Лиз, – поскольку эти легенды позволяют химерам спускаться на уровни реальности и совершать нападения на тех, кто их боится.

– Да, – согласилась Брисеида. – И, наконец, я считаю, что распространение легенд служит трем целям Элиты. Во-первых, чтобы направить поток химер. Через общепринятую легенду, например легенду о ткачихе, которая связывает принципы китайского мировоззрения с реальностью девяти этажей Мира Снов; или через определенную легенду о химере, которую они хотят уничтожить, например дракона. Во-вторых, легенды используются для устрашения и контроля, как мы видели на примере дракона, который вызвал землетрясение и позволил мастерам фэн-шуй отдавать приказы для успокоения химеры. В-третьих, легенды полезны для маскировки действий Элиты: двор не против лишить императора титула только потому, что его история любви напоминает легенду о ткачихе.

– Элита отлично отработала свою тактику, – резюмировал Оанко. – Они очень хорошо водят нас за нос и отвлекают от своих реальных планов.

– И я был первым, кто попался на уловку, – сказал Эней, – со своей историей о сорочьем мосте, ведущем к лестнице. Я все неправильно понял.

– Элита действительно воссоздала легенду о ткачихе, чтобы привлечь больше химер в реальный мир за год. И постановка легенды на горе Шеваль-Нуар тоже служит якорем. Несмотря на то что химеры попадают в реальный мир через произведения искусства, твоя идея была очень полезна для нас, мы поняли принцип действий Элиты, Эней.

– Хорошо, – кивнул Энндал. – Что еще?

Брисеида подняла руку, поддавшись дурным привычкам старшей школы.

– Есть несколько моментов, которые все еще беспокоят меня. Например, я знаю, что Эней не мог увидеть дракона, потому что не был знаком с китайской культурой. Но почему жители Чанъана не увидели дракона, когда он напал на город? Большинство из них гораздо более восприимчивы к химерам, чем Менг. Почему они решили, что это было землетрясение?

– Фу Цзи дал нам ответ на этот вопрос, – сказал Эней. – Некоторые люди видели дракона, и поэтому народ был уверен, что божество разгневалось. Но если не все его увидели, то это потому, что дракон находился не на втором уровне реальности, а выше. На диске, который мало кому удается посетить. Элита хотела, чтобы все было именно так: у каждой проблемы есть свое решение, и в тот день целью было не поддержание легенды о драконе, а обвинение Менга. Поэтому Элита быстро подсуетилась. Вот что рассказал нам Фу Цзи.

Брисеида достала сферу Нила Кубы-младшего и развернула ее в центре их круга. В тысячный раз она провела пальцами между статуэтками химер, расставленных на девяти золотых дисках, образующих пирамиду.

– На верхнем этаже находится Мир Снов, куда все попадают ночью в своих снах, – сказала Брисеида, поглаживая трех драконов на вершине, один из которых наблюдал, как сражаются два других. – В основании находится первая плоскость реальности, та, куда теоретически не может попасть ни одна химера, – добавила она, проведя пальцем по самому широкому из дисков, лишенному химер. – Но на самом деле им нужно лишь протиснуться сквозь плоскости реальности, как сквозь невидимую пленку, чтобы достичь нас. Что делает первую плоскость реальности почти опасной, поскольку химеры могут напасть на нас незаметно.

– До тех пор, пока мы будем бояться их, – добавил Эней.

– Вот именно. Поэтому мы должны изменить наши убеждения, чтобы достичь второй плоскости реальности, где химеры становятся видимыми. Но теперь ты говоришь, что химеры могут атаковать нас с третьего диска, до которого людям еще труднее добраться?

– Боюсь, Фу Цзи именно это имел в виду, – ответила Лиз.

– А как насчет остальных пяти дисков, между третьим и последним, сновиденческим? Придется ли их раз за разом подвергать изменениям, чтобы защитить себя от химер?

– Не стоит заранее волноваться, – спокойно и ободряюще произнес Энндал. – Не ты ли говорила, что торговец на Площади Времени, который продал тебе статуэтку, думал, что находится на пятом этаже?

– Он сказал бы мне что угодно, лишь бы я купила его товар, – сказала Брисеида, пожав плечами. – Он ничего не соображал.

– Спроси его потом, если он все еще там. Как знать.

– Хм… Фу Цзи рассказал вам что-нибудь еще о том, как Элита использовала мои песочные часы? Я чувствую, что здесь что-то не так. Что они на самом деле сделали с драконом в пагоде? Они заперли его – это понятно. Но почему они поступили так за две недели до того, как он им понадобился? Что они так долго делали со зверем? Но что еще важнее, почему после этого они поместили песочные часы перед клеткой со львом на несколько дней? Вам не кажется это странным? Я чувствую, что нечто упускаю…

– Фу Цзи не рассказал нам всего, – ответил Менг. – Я знаю своего сына. Он решил, что некоторые знания лучше держать при себе.

– И что он рассказал тебе о призраке? Я имею в виду… о твоем мертвом брате, Менг.

– Ничего ужасного.

– Почему Шу Фан сообщил Ло Шэнь о песенной карте, которая позволила бы нам найти переход в Цитадель? Знает ли он о планах Элиты?

– Мой брат уже при жизни был любителем проделок. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем сбивать людей с толку. Я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что он имел в виду. Моему сыну пришлось много спорить с ним, чтобы добиться помощи. Ему было безразлично, что я могу умереть. По словам Фу Цзи, брат не считает смерть неизбежностью. Что вполне понятно, с его точки зрения… В конце концов, его смогла переубедить участь Ло Шэнь. Я очень надеюсь, что он поможет Фу Цзи освободить женщин моей семьи.

– Как думаешь, Брисеида, может ли еще существовать переход, созданный Цитаделью? – спросил Энндал. – Переход, в который можно попасть с помощью песенной карты?

– Не знаю… Именно с помощью песенной карты мой друг Бенджи нашел портрет доктора Рише в Цитадели. Та, что висит во всех палатах больницы, из которой я совершила переход. И именно этот проход между больницей и Цитаделью использовал херувим. Поскольку существует, по крайней мере, одна стихотворная карта, которая использовалась на протяжении многих поколений в Поднебесной, то такая практика не является исключительной для Цитадели… Эту зацепку нельзя упускать.

Менг прочистил горло:

– Мы узнали много полезных вещей в Поднебесной. Но если, с учетом всего сказанного, искусство Бая – единственная причина, по которой канцлер Ли был готов убить тебя, Брисеида, то именно в этом кроется наш способ ослабить Элиту. И именно на этом мы должны сосредоточить наши усилия. Мы должны купить кисти, чтобы Брисеида научила нас рисовать, как это делает мой брат.

Энндал кивнул, на его лице появилась улыбка. Признание достоинств брата в таком утверждении должно было дорого обойтись генералу.

– Возможно, идея хорошая, но уже слишком поздно, – вздохнула Брисеида. – Фэн-шуй является частью китайской культуры. Как только мы достигнем следующего пункта назначения, нам придется начинать все сначала. Это действительно глупо, все эти часы, проведенные за рисованием, правильное положение кисти, между небом и землей, опора на движения ци… Когда держишь руку в таком положении очень долго, она начинает болеть. И все впустую. Я знаю, когда пришло осознание: в телеге, по дороге на гору Шеваль-Нуар. Когда нас так швыряло, я перестала думать о конечном виде своего рисунка и сосредоточилась на движении, о чем мне постоянно твердил Бай. Я была так близка к тому, чтобы увидеть химер… Вот почему я заметила отражение дракона в зеркале.

– Ци – это название силы у народа Менга, но эта сила должна быть универсальной, – заметил Оанко. – Новое знание находится в тебе, и ты, вероятно, все еще можешь его использовать.

– Если бы овладение ци было опасно для них только в Поднебесной, Ли без проблем позволил бы тебе вернуться назад, как того хотели херувимы, – добавил Энндал.

– Кстати, – заговорила Лиз, – как ты думаешь, почему херувимы хотели тебя отпустить?

– Если бы я знала…

– Когда они в последний раз пытались убить тебя, они все еще думали, что письмо твоего отца было написано в реальном мире, – размышлял Энндал. – Мы помним, что Цитадель рассматривает только доказательства, созданные в реальности. Теперь они знают, что это письмо не может их уличить. Возможно, они изменили свой план.

– Брисеида по-прежнему является доказательством их ошибки, – сказала Лиз. – Что, если они надеются искупить свою вину, доставив старика из пустыни в Цитадель? Возможно, они надеются отследить источник сопротивления, теперь, когда им известна личность Брисеиды.

Они молча размышляли о возможных последствиях теории Лиз.

– Было бы здорово, если бы они больше не пытались нас убить, – пробубнил Эней, всегда считавший, что стакан наполовину полон.

– Если только они не думают, что у них есть шанс уничтожить сопротивление раз и навсегда, – заметил Энндал.

– Если херувимы будут шпионить за нами, как мы за Элитой, преимущество будет за тем, кто первым найдет слабые места противника, – заключил Менг. – Время уходит.

– У нас осталась только половина песка торговцев, – заметила Лиз. – Нам придется действовать осторожно. Быстро установите контакт с местными обитателями, но будьте осторожны, так как любой может оказаться членом Элиты, хранителем или будущим студентом.

– Мадам Тити Л’Эрб, можно немного кипятка? – спросил Оанко. – Я уже закончил с нашим раненым, пора его будить.

Благодаря отвару Оанко Леонель внезапно и болезненно пришел в себя, как человек, на которого вылили ведро воды, чтобы помочь избавиться от похмелья. Его разбудили крики торговцев, которые постоянно сообщали о преимуществах своих товаров:

– ВСЕМОГУЩИЙ ПОЖИРАТЕЛЬ! ПРЫГАЮЩАЯ ПИПЕТКА! НЕВЕРОЯТНАЯ ЗАКУСКА!

– КТО ЖЕЛАЕТ ПРИОБРЕСТИ КРАСИВУЮ ЗОЛОТУЮ РАМКУ? НЕСОКРУШИМАЯ РАМА, СКЛАДНОЙ КАРКАС, ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ И НЕУСТАННЫЙ ПЕРЕХОД!

– Заткните их, – прорычал он, склонив голову к локтям.

– Они как петухи, перестают кукарекать только с заходом солнца, – усмехнулась торговка.

Леонель приоткрыл один глаз.

– Но… – сказал он, садясь, – вы все здесь! И… мы здесь!

Обнаружив пропасть под ногами, он резко ухватился за перекладины колеса, на котором находился. Оанко мягко подтолкнул его, чтобы парень снова лег.

– Нас спас призрак, а вас – дракон, которого смогла удержать Брисеида.

– Что? Ай! Что еще она вам наплела?

– Введете его в курс дела, пока я немного прогуляюсь? – ответила Брисеида, которой не терпелось дать парню хорошего пинка. – Лиз, одолжишь мне несколько калуров? Мне нужно купить чернила.

– Перестань вести себя как ребенок, Лео, – улыбнулась она, потянувшись к своей наплечной сумке и протянув Брисеиде четыре кусочка папье-маше. – Только дураки не меняют своего мнения. И давайте посмотрим правде в глаза: химеры существуют, нравится нам это или нет.

Брисеида заметила большой ларек, где можно было купить чернила. Она пробиралась сквозь толпу, когда густой туман заполонил Площадь Времени. Вскоре она могла видеть только кончик своего носа. Девушка попыталась найти палатку, ориентируясь на голоса торговцев, которые в кои-то веки оказались желанными, но наткнулась на прилавок каравана.

– Извините, я хочу купить чернила, не подскажете, где их можно найти?

Никто так и не ответил ей. Вдруг облако рассеялось, и сквозь белый туман показалась фигура торговца, сидящего со скрещенными ногами, его взгляд был рассеян. Перед ним была выставлена впечатляющая коллекция песочных часов всех размеров. Современные или антикварные, резные, с замысловатыми узорами, но все они были покрыты толстым слоем пыли.

– Я знаю вас! – воскликнула Брисеида.

Она повернулась, чтобы взглянуть на торговца картами, который в прошлый раз находился на другой стороне улицы. Он одарил ее дружелюбной улыбкой, едва заметной в тумане. Она перешла через дорогу, чтобы поприветствовать его.

– Здравствуйте! Вы меня помните? Я недавно прибыла сюда.

– Естественно, юная леди! Я помню вас, как будто все произошло вчера! Как продвигается ваша работа над прелестной теорией Нила Кубы-младшего о времени?

– Я бы хотела спросить вас: где вы нашли эту скульптуру? Кто-то отдал ее вам?

– О, вы знаете, я получаю их каждый день, причем с самого рассвета, – извинился он. – Я не веду учет, как вы могли подумать. Да, конечно, мне ее принесли, но кто и когда…

– Я понимаю, – вздохнула она. – Расскажите мне… о теории времени Нила Кубы-младшего… Как вы думаете, на каком диске реальности мы сейчас находимся?

– Вот это более легкий вопрос! Думаю, на четвертом.

– А… Хорошо, спасибо.

– Нет, подождите, на шестом. Да, верно, на шестом.

– Раз уж вы так говорите… – произнесла Брисеида.

Старик с песочными часами, который теперь был хорошо виден на другой стороне улицы, казалось, не сдвинулся ни на сантиметр с тех пор, как Брисеида в последний раз проходила через площадь.

– Скажите, торговец песочными часами напротив – единственный на площади?

– Единственный и неповторимый, мадемуазель!

– Спасибо.

Брисеида снова пересекла улицу.

– Здравствуйте! У меня уже есть песочные часы, но в них нет песка, я его растеряла. Не могли бы вы продать мне еще горстку?

Возможно, у них будет больше времени в следующей эпохе, если она сможет пополнить песочные часы? Не дождавшись его ответа, она рискнула провести пальцами по красивым измерительным приборам. Она подняла один из них, обнаружив идеально нарисованный круг пыли на прилавке. Она достала песочные часы из своего рюкзака и поднесла их к глазам.

– Если удастся заполнить их до этой отметки, то будет идеально.

Наконец старый торговец соизволил повернуть голову. Он вытащил руку из старой малиновой тоги и поднял три пальца.

– Три, – кивнула Брисеида с облегчением. – Не проблема.

Она достала три калура и протянула ему. Старый торговец прищурился, что-то прошипел себе под нос, и его рука скользнула обратно в укрытие одежды, как вуивр в свое логово.

– Три йены.

– Хорошо, три йены, – согласилась Брисеида.

Она отправилась за помощью к Менгу и вернулась с тремя монетами в руках.

– Нужны тибетские. Пятой династии! – прорычал старый торговец.

– Но у меня таких нет! – воскликнула она.

Старик остался невозмутимым. Издалека торговец календарями сочувственно помахал рукой, смеясь вполголоса. Брисеида постаралась придерживаться более дипломатичного тона:

– Послушайте, мне очень нужен песок. Если бы вы могли хотя бы сказать, когда была эта пятая династия… Может, договоримся?

– Он не менял свое решение на протяжении тысяч лет, думаешь, для тебя он сделает исключение?

Озорная улыбка, искрящиеся светлые глаза и нежные черты лица молодого человека заставили Брисеиду понять, что здесь она не самая младшая. У нее поднялось настроение. Как ни странно, она словно встретила старого друга.

Он откинул назад свои длинные черные волосы, под строгой рубашкой почти бесстыдно перекатывались атлетические мышцы.

– Для чего покупать старые песочные часы, полные пыли?

– Я ищу песок. Может быть, я смогу поискать в другом месте…

– Песок?

– У меня уже есть песочные часы, – объяснила она, показывая их ему.

– Ты хочешь засыпать обычный песок в часы песочников? – громко рассмеялся ее новый друг. – Но тогда ты испортишь свои бедные песочные часы! Нельзя смешивать порошок идей с обычным песком!

– Порошок идей?

– Как давно ты путешествуешь?

– Не знаю… Я побывала в двух временных пространствах.

Молодой человек прислонился к прилавку старого торговца, чтобы лучше рассмотреть ее.

– Песок собирается с цветов сновидений, прежде чем феи перенесут идеи в реальный мир. Знаешь историю о феях?

– Конечно… Вроде бы, – добавила она, имея лишь смутное воспоминание о разговоре с первой группой бойцов сопротивления, которую они встретили на обратном пути из Греции. – Первая фея подарила понятие времени мужчине, которого она любила, чтобы он мог проецировать себя в будущее, придумать обработку земли и добиться процветания.

– Потому что тогда у мужчины было время для нее, – продолжал молодой человек. – А когда он умер, маленькая фея в память о нем распространила другие идеи из Мира Снов в реальный мир, и тысячи других фей последовали за ней. Конечно, это только образ, первой идеей человека не было сельское хозяйство. И юноша не умер, по крайней мере его дух выжил, в Мире Снов. Вместе они решили распространить другие идеи в реальном мире. И время от времени они наполняют песочные часы, чтобы помочь группе бойцов сопротивления.

– Песочники? – сказала озадаченная Брисеида. – Человек и фея – торговцы песком?

Улыбаясь, молодой человек пожал плечами:

– Это только теория. Безусловно, ясно то, что песок в их песочных часах – не более чем чистый порошок идей.

– В последнее наше путешествие мы узнали примерно такую же историю, – сказала Брисеида. – Мужчина влюбляется в небесное существо, ткачиху облаков, которая предлагает ему нечто, чтобы он мог соединиться с ней. В этой истории она спускает вниз шелковую нить, чтобы ее возлюбленный смог подняться на девять этажей небес. Мы предположили, что в легенде речь идет не только о любовной истории, но и о переходе химер между двумя мирами.

– Вы правы. Истории реального мира являются лишь версиями историй Мира Снов. И история первой идеи – это прежде всего история перехода химеры в реальность, поскольку химеры состоят из порошка идей.

– Что? То есть как?

– Все, что рождается в Мире Снов, рождается из цветов сновидений. Химеры рождаются в наших снах, потому что они сделаны из порошка идей.

– Брисеида, вот ты где! – воскликнула Лиз, возникнув из толпы. – Ты почти не ела и не спала в течение двух дней. У тебя темные круги под глазами, которые уже пугают. Менг купил хорошую еду, иди сюда, пока не умерла от голода.

– Это…

– Твой новый друг может пойти с нами, если хочет, – добавила она, приобняв ее за плечи. – Я не отпущу тебя, пока ты не съешь что-нибудь.

Они устроились посреди Площади Времени, и новый друг Брисеиды повторил группе свою историю.

– Как ты можешь быть уверен, что это порошок идей? – спросил Леонель, прикладывая импровизированный компресс к ноющему черепу.

– Разве вы не заметили, что песок течет неравномерно? – ответил молодой человек. – Сколько времени вы провели в первой эпохе?

– Всего три дня, – ответил Эней.

– А в следующей?

– Более пятнадцати дней. – Молодой человек улыбнулся.

– Песочные часы отражают ваше представление о времени. Время, которое, как вы думаете, у вас есть в каждой эпохе. Все зависит от вас.

– Песочники могли бы предупредить нас, – заметила Брисеида. – Если бы мы знали…

– Все не так просто, песочные часы подчиняются той части тебя, которую ты вряд ли можешь контролировать. Все находится в твоем подсознании, – сказал он, протянув руку, чтобы коснуться ее виска.

– А также наши убеждения?

Молодой человек кивнул:

– Сложно освоить, но не невозможно. Ты не найдешь здесь порошок идей. Но в следующий раз можно попытаться сделать так, чтобы ваше путешествие продлилось дольше.

– Каким образом?

– Представляя, что песчинки падают медленно. Уделять время дыханию, чтобы тебя не переполняло ощущение нехватки времени… И, конечно, не терять песок. Как это вообще получилось?

– Один из членов Альфа-Элиты взял песок, чтобы заточить химеру.

– Действительно, это единственный способ поймать химеру. Только идея может заключить в себе другую идею.

– Альфа также сказал мне, что некоторые херувимы, которые ищут нас, обнаружили меня по особенности моих песочных часов. Они нашли меня с помощью значка в первой эпохе, и тогда я использовала песочные часы перед ними, чтобы заново запустить время, на котором они остановились. Альфа использовал тот же песок, чтобы заточить химеру во второй эпохе.

– Альфа сказал тебе правду. Для химер реальный мир так же размыт и нелогичен, как для нас, смертных, Мир Снов. Единственный способ для них не потеряться в нем – найти опорные точки из своего мира. Думайте о мосте химер как о натянутом канате: вам нужен кто-то с каждой стороны, чтобы удержать его. Песок пустынной пары, когда он пролетает внутри стеклянных колб, значок, если кто-то обращает на него внимание, колокольчик, в который звонит член Элиты, произведение искусства, когда его создают или наблюдают…

– …и воплощение легенды, которой жил народ?

– Именно.

– Похоже, ты много знаешь о химерах, – заметил Леонель слегка раздраженным тоном. – Так странно: когда мы были здесь в последний раз, каждый все гадал, существуют ли они на самом деле.

– Да, в том-то и дело, – ответил молодой человек со смехом. – Здесь вы встречаете только тех людей, с которыми готовы встретиться. Это очень раздражает, согласитесь, особенно спустя несколько месяцев.

– Ты со своей группой посетил много эпох?

– У нас осталась только одна.

– И вы восстановили поток? Вывели химер, контролируемых Цитаделью, из реального мира?

– Мы стараемся, по крайней мере…

– Каким образом?

– Вначале пробовали использовать тромплей. Существует множество легенд о пейзажах, которые настолько реалистичны, что в них можно входить. Было написано множество пейзажей. Изображения химер, чтобы привлекать их, и они даже подходили очень близко к ним. Но ни одна химера не настолько глупа, чтобы с разбегу врезаться головой в твердое полотно.

Каким бы красивым он ни был, тромплей не кажется средством для создания перехода. Брисеида нахмурилась. Они столкнулись с теми же проблемами, что и проводники Цитадели. Она полагала, что проводники остаются запертыми из-за своей человеческой природы. Но, возможно, она ошибалась.

– На каком уровне реальности находились химеры, которых вы выводили? – спросила она.

– На втором, на том, который позволяет нам их видеть.

– Скорее всего нет. Я видела, как химеры выходят из картин, которые предназначены для перехода. Вы должны провести химер через картины, когда они находятся на более высоком диске.

– Но если они находятся на более высоком уровне, они уже в Мире Снов, а ведь мы пытаемся отправить их обратно в Мир Снов, мы пытаемся заставить их пройти через картины. Химеры приходят в реальность через произведения искусства. Мы хотели заставить их пойти по тому же пути в другом направлении.

– О да, конечно… Прошу прощения… Я не думаю, что тромплей – это решение. Я знаю, выглядит заманчиво. Я сама испытала ощущение, что могу попасть внутрь картины в Цитадели, когда смотрела на картину, на которой была изображена легенда о крепости: черный дракон души и красный дракон сердца, сражающиеся под взглядом синего дракона мудрости. Высокая трава на лугу казалась такой реальной, что я почти чувствовала, как ветерок ласкает мое лицо. Но это была приманка. Мне даже интересно, не выставляет ли Цитадель эти картины только для того, чтобы отвлечь внимание. Некоторые бедные проводники, которых я знаю, кажется, годами пытались спастись с помощью тромлея. Уровень достоверности картин впечатляет. Однако они все еще находятся в одной и той же точке.

– Мы пришли к одинаковым выводам. В следующий раз мы просто подержим одну из тех пустых рамок, которые продают здесь торговцы. Возможно, химера станет тем самым элементом, который превратит пейзаж в картину. И мы добавим все безделушки, которые порекомендуют продавцы. Должна быть причина, по которой все эти объекты оказались на Площади Времени. На протяжении веков команды бойцов сопротивления наверняка находили им применение. Мы представляли их как части головоломки. Никому еще не удалось собрать их все в правильном порядке, но если немного поискать, возможно, удастся найти комбинацию инструментов, которая заставит химер пересечь уровни в нужном направлении.

– Вы уже почти закончили свой путь, но еще ни разу не преуспели? – Молодой человек улыбнулся Леонелю.

– Мы обнаружили много элементов, которые могут быть использованы для следующих бойцов. Однажды кто-то найдет решение. Но отправить химер обратно в Мир Снов – это только первый шаг к ослаблению Цитадели! Затем мы должны выяснить, кто является Главой Цитадели, и понять, что он получает, контролируя мир. Только тогда мы можем надеяться на обнаружение Великой тайны, которая позволяет Цитадели оставаться скрытой. Такими темпами на это уйдут столетия!

Молодой человек пожал плечами:

– Да, но это не невозможно. Поиски сопротивления начались много веков назад, так что все не так уж плохо. В данном случае это не имеет особого смысла, поскольку в этом месте времени не существует.

Брисеида смотрела в бездну, пытаясь унять нарастающую тревогу. Она не могла позволить себе медлить, пока другие найдут решение спустя годы или столетия. Став студенткой Цитадели, она приняла условия сделки. Если она доживет до конца девяти месяцев, отведенных ей тайной школой, прежде чем найдет способ победить ее, то ей придет конец. Она провела бы остаток своей жизни разорванной на части, ее разум был бы заперт в крепости, как у всех провалившихся студентов, ее тело лежало бы, как овощ, в пригородном доме ее матери.

– Ты видишь химер? – спросила Лиз у юноши.

– Время от времени, но не всегда. Но вы можете хотя бы догадываться о них. Тот Альфа, с которым ты общалась, тебе удалось получить его кольцо и колокольчик?

– Я… наверное, смогла бы получить их, – ответила Брисеида, – но, по правде говоря, тогда я об этом не думала.

– Очень жаль… Мы пытались несколько раз, но Альфы редко остаются одни.

– Благодаря херувимам мы до сих пор живы. Они попросили Альфу отпустить нас. Но почему?

– Не могу сказать. На вашем месте я бы не терял бдительности. Вы должны остерегаться херувимов, как чумы, они очень умны.

– Ты слышал о песенной карте, позволяющей получить доступ к переходу в Цитадель? – спросил Менг.

– Песенная карта? Нет. Постараюсь узнать.

– Лир! Пора идти, поторопись!

Молодой человек обернулся, сделав жест рукой:

– Да, да, я иду! Простите, ребята, но мне пора. Даже в свободное время уделяйте время бегу. Удачи вам.

– Лир, это твое имя? – ошеломленно спросила Брисеида.

Вот тут-то ей и показалось, что она узнала это лицо, этот взгляд. В гораздо более взрослом Лире.

– Ты из Спарты? – спросил Эней, также опешив.

– Как будто это написано на моем лице! – воскликнул Лир, забавляясь.

– Лир! Пора!

– Иду! Клянусь, они могут еще долго доставать!

– Ты когда-нибудь видел это письмо? – спросила Брисеида, поспешно разворачивая письмо отца.

– Нет, никогда. Что это за язык?

– Французский. Однажды, позже, придет гонец и принесет его тебе. Я думаю… Если ты его получишь, ты должен хранить его очень бережно. Если ты сможешь спросить у гонца его имя… Ты не скажешь мне – я имею в виду, ты не назвал мне его имени, но никогда не знаешь, как все обернется. Многое меняется.

– Тогда мы еще встретимся, – сказал Лир.

– Как скоро?

– Очень не скоро. Может быть, еще сорок лет мы не будем знакомы. – Лир громко рассмеялся: – Зато я не умру молодым!

Улыбка Брисеиды была натянутой. В следующий раз, когда он попрощается с ней, ему останется жить всего несколько мгновений. Его собирались казнить с помощью гарпии одновременно с Имэной, женой Энея. Какое странное чувство, какой странный секрет нужно хранить… Был ли кто-нибудь на этой площади, вокруг нее, кто уже знал, как она, Брисеида, умрет?

– Не волнуйся, я сохраню твое письмо, – добавил Лир, неправильно истолковав ее беспокойство. – Давайте, не теряйте мужества, друзья!

– Ну и болтун, – проворчал Леонель, приложив руку ко лбу, когда молодой человек ушел. – Из-за его крика у меня разболелась голова.

Брисеида смотрела, как Лир растворяется в толпе белых костюмов, и рассматривала письмо в своих руках. Ей следовало воспользоваться ситуацией и задать ему больше вопросов. Сколько раз им выпадала возможность узнать так много нового?

– Осторожно! – крикнул мужчина, несущий в руках чашку с кипятком.

Немного кофе пролилось на ее письмо.

– Прошу прощения, мадемуазель.

– Ничего страшного, – сказала она раздраженно, вытирая жидкость рукавом, чтобы не повредить письмо.

Образовались коричневатые пятна, нарисовав на белой бумаге маленькие звездочки.

Одна была больше по размеру, внизу, где было написано имя ее отца. Брисеида сразу же увидела его, и все внутри нее рухнуло.

– Ты в порядке? – спросил Эней, видя, что она побледнела.

– Это то самое…

– Это то самое что?

– Он должен… Где он?

Осмотрев толпу глазами, она увидела группу Лира на краю площади. Они уже держались за руки, чтобы вернуться на свой путь.

– ЛИР! Стой! – крикнула она, бросившись за ними и протягивая письмо.

К счастью, слух у Лира был лучше, чем у письмоносца. Он повернулся и подождал, пока она добежит к нему.

– Это я должна отдать его тебе, – пролепетала она, задыхаясь, когда вложила письмо в его руки. – Я только что поняла это. Ты вернешь его мне, когда мы снова увидимся.

– Через сорок лет, да, хорошо, я понял, – засмеялся он, убирая письмо в сумку. – Желаю счастливой жизни и до скорой встречи!

Брисеида смотрела, как группа уходит, с болью в сердце. Она отказалась от единственной связи с отцом. Она должна была переписать текст. Даже если она читала письмо сотни раз, даже если ей казалось, что она знает его наизусть, это было не то же самое, что держать его в руках или прижимать к груди, иметь возможность прочитать его снова, когда она почувствует, что теряет контроль над собой. И вот тогда она до конца поняла, что произошло. Она никогда больше не увидит письмо.

Как странно, подумала она, все еще цепляясь за видение маленькой группы, уходящей в пустоту. Лир получил письмо благодаря их встрече на Площади Времени, которая не могла бы состояться, если бы он не передал письмо ей первым, в Спарте. Она терялась в догадках.

У Бенджи будет ответ, у него всегда есть ответ. Ей вдруг захотелось писать, как она делала каждый раз, когда чувствовала, что реальность ускользает от нее. Ей нужны были чернила.

– Почта.

Брисеида повернула голову, и сердце ее заколотилось в груди.

– Письмоносец! – воскликнула она.

– Неизменный я, – ответил тот, явно пребывая в хорошем настроении.

На нем было желтое кепи, тень от козырька доходила до усов, которые стали короче с их первой встречи. Казалось, он чего-то ждет от нее.

Она вдруг поняла, что он протягивает ей сложенную пополам бумагу. Она развернула ее, и сердце снова бешено забилось.

Она держала в руках письмо отца, написанное на бумаге, еще более чистой, чем в первый раз. И все же это было то же самое письмо. Она изучила его достаточно внимательно, чтобы распознать каждый промах, каждое колебание в строке.

– Кто дал его вам? – спросила она, прежде чем он успел задуматься о побеге.

– Ты.

Она изучала его с минуту, чтобы понять, не смеется ли он над ней. Но письмоносец выглядел очень серьезным.

– Я не помню…

– Потому что ты дала мне его в своем будущем. И просила отдать его тебе в своем прошлом.

– Разве? Почему вы отдаете мне письмо именно сейчас?

– Ну, я не буду отдавать его тебе в то время, когда письмо уже у тебя! Нельзя поместить объект дважды в одно и то же временное пространство! Люди считают, что можно делать все, что угодно, под предлогом, что происходящее выглядит беспорядочно. В конце концов, существуют правила.

Он не спешил уходить. Его глаза блестели, когда он наблюдал за тем, как она пытается собраться с мыслями.

– Когда я передала письмо себе? – пробормотала она.

– В первый раз или в последующий?

– Я отправляла себе письма несколько раз?

– Ты отправишь себе письма несколько раз. Нюанс.

– Сколько раз?

– О, дорогая! Я сбился со счета!

– Но зачем я это делала?

– Да откуда я знаю, ты мне не говорила… Может, чтобы послать себе подсказки.

– Подсказки?

– Ну, понимаешь, чтобы направить прошлое в будущее с помощью знаний, которыми будешь владеть в будущем.

Брисеида задумчиво кивнула, просматривая знакомые фразы. Если в оригинальный текст и добавили какие-то подсказки, то они были хорошо спрятаны.

– Почему бы мне просто все не рассказать себе, вместо того чтобы оставлять подсказки?

– Возможно, ты поняла, что не можешь говорить себе все. Таким образом, ты оставляешь себе несколько ключей, чтобы открывать нужные двери постепенно. Представить эти подсказки легко, потому что ты уже знаешь, когда произойдут события, которые помогут тебе понять их.

Теперь письмоносец, казалось, был доволен собой. Брисеида ответила небольшой гримасой недоверия:

– Ваша история… Она так запутана.

Он пожал плечами:

– Это всего лишь предположение. Оно совпадает с тем, что говорит твой отец.

Он указал на абзац и прочитал:

– Невежество прошлого должно вызывать уважение, потому что ошибки, которые прошлое порождает, заставляют нас строить будущее.

– Вы прочитали его? – воскликнула Брисеида, складывая письмо в защитном жесте.

– Письмо не запечатано, так что я не виноват.

Брисеида сунула лист бумаги в сумку. Если ей все-таки придется отправить письмо обратно, она должна более тщательно оберегать его.

– Я написала письмо, чтобы вы вернулись. Это было несколько недель назад, вы так и не пришли за ним.

– Я никогда не пропускаю ни одного письма! – возразил письмоносец.

Брисеида достала из сумки письмо, написанное отцу перед ее путешествием в Китай.

К счастью, она не думала о том, чтобы избавиться от него.

Свернутый пергамент, скрепленный бечевкой и основательно помятый после нескольких суматошных недель, сразу же вызвал любопытство письмоносца. Он не пытался открыть его, но погладил пальцем имя Люсьена Ричетти, написанное вдоль свитка.

– Как ты написала это письмо?

– С помощью пера.

– Могу я взглянуть на него?

Брисеида достала свое перо, испачканное черными пятнами. Перо она бережно хранила в сумке.

– Ты пишешь этим? – воскликнул письмоносец, отказываясь взять перо, которое она протягивала ему. – Но зачем ты это делаешь? Перо херувима опасно!

– Перо херувима? Почему оно опасно? – спросила она, изучая свое перо уже с другой стороны.

– Потому что они подчиняются искаженным правилам Цитадели! Конечно, я не заметил твоего письма! Я работаю во имя свободного сна!

– Оно действительно опасно?

– Никогда не знаешь, на какой риск идешь с Цитаделью, но когда ущерб нанесен, отступать уже поздно! В любом случае с Люсьеном Ричетти невозможно связаться. Я могу передавать письма только между путешественниками, а он не путешествует, я не могу его найти. Это он написал письмо, верно? Он твой отец? Мне очень жаль, но тебе нельзя с ним разговаривать, пока ты не закончишь свое путешествие. Что ж, долг зовет! – воскликнул он, усаживаясь на свой одноколесный велосипед. – Не делай глупостей, и я надеюсь, что мы еще не скоро увидимся!

Одного нажатия на педаль было достаточно, чтобы велосипед рухнул в пустоту. Письмоносец падал, как камень, крутя педали изо всех сил, пока по обе стороны колеса не раскрывались маленькие крылья, позволяя одноколесному велосипеду мягко возобновить свой путь между облаками.

– Все в порядке? – Энндал подошел к Брисеиде и обнял ее за плечи.

– Да, – сказала Брисеида, закрывая одной рукой сумку, чтобы получше спрятать перо, которое она только что убрала. – Лир обещал помочь нам, когда придет время.

– Понимаю, – сказал Энндал. – Он ведь в итоге так и поступил, верно?

– Энндал, в каком ларьке ты купил перо?

– Перо?

– Чтобы писать.

Рыцарь убрал руку.

– Ты хочешь, чтобы я купил перо? Зачем? Ты же знаешь, что я не умею писать.

Брисеида на мгновение замолчала. Она забыла об этой детали.

– Прости, просто я потеряла свое, – запнулась она. – Я подумала, что смогу купить еще перо, но у меня нет денег, так что если бы я могла использовать то, которое…

– Нельзя писать пером херувима, это слишком опасно, – ответил он, также в защитном жесте опустив руку на свою сумку. – Мы не знаем, какая магия с ним связана. Однажды в Греции нас уже подловили, и больше рисковать мы не собираемся.

– Нет, конечно, ты прав, – заверила она его. – Я возьму у Оанко.

– В любом случае мы решили потратить все деньги Менга: они ему больше не понадобятся, пока он не вернется в Поднебесную. Оанко предложил взять на вооружение идею Лира о поимке химер. Я думаю, он прав. Нам нужно пройтись по торговым точкам, мы должны вместе найти что-нибудь полезное для нас, кроме кисточек фэн-шуй. Давай мы купим тебе новое перо.

Брисеида последовала за ним, закипая от мысли, что он забрал перо херувима из Греции, не сказав им об этом. Что касается ее, то она должна была догадаться о его происхождении: перо переносило ее в Цитадель. Она отказывалась видеть очевидное, слишком заинтересованная в его использовании…

Остальные уже стояли перед зеркалами, проверяя размер и вес каждого предмета. Лиз была шокирована отсутствием складывающихся зеркал. После зеркала – довольно простой, нескладной модели – они перешли к кистям и нескольким фоторамкам, на этот раз складным.

Ничего не случилось, мне не в чем себя упрекнуть, – повторяла про себя Брисеида, покупая чернила. Если бы херувимы использовали перо, чтобы попасть в группу через нее, как они сделали это с оракулом в Греции, ее друзья уже заметили бы. Энндал зря волновался…

Возле витрины с гадательными сферами она вспомнила последний совет Фу Цзи, который также был обеспокоен тем, что она пользуется пером. Без сомнения, она действительно играла с огнем. Она пообещала себе избавиться от него.

Потом, когда пришло время покупать два сачка для бабочек и воронку, она решила, что будет держать перо в сумке на всякий случай.

Надежно упаковав свои находки, друзья переместились ближе к центру площади, чтобы послушать, как высокая чернокожая женщина обсуждает важность химер с молодым аборигеном.

Тема была не нова, и Брисеиде вскоре стало скучно.

Она достала свой блокнот и рассеянно пролистала его. Девушка на мгновение остановилась на фразах Бенджи, которые можно было четко различить по косому и торопливому характеру. Она размышляла над буквами, переставленными так, чтобы получились имена ее отца и брата: Нил Куба и Люсьен, Куба-младший и Жюль. Она перевернула следующую страницу, как страницу романа, представляя, какое удовольствие она могла бы получить, узнав продолжение истории, разгадку шифра. Что случилось с адским квартетом – отважным Нилом Младшим, Люсьеном и Жюлем?

Увлеченная своей мыслью, она не сразу заметила предложения, которые медленно возникали на странице. Однако они не были плодом ее воображения:

Люсьен Ричетти проработал в Национальном центре научных исследований двенадцать лет, когда неожиданно уволился, чтобы открыть свой собственный исследовательский центр в бывшем гараже. Больше года он потратил на обустройство гаража, его утепление и оснащение технологическим оборудованием, которое он сделал сам.

Под его именем не было опубликовано ни одного результата исследований. Понять природу устройств, которые он создавал, можно только путем перекрестной проверки отчетов о расходах, найденных в специализированных магазинах, где он их покупал. После окончания строительного периода наступила тишина, длившаяся чуть более года. Затем Люсьена вычислили по его жене Анни, которая в первый раз отвезла его в больницу и дала объяснения.

У меня есть запись.

Брисеида быстро закрыла свой блокнот. Она не ответила. Она только что пообещала себе, что больше не будет пользоваться пером.

Мама уже рассказала ей о случившемся. Эта запись ничего нового ей не откроет. Во время исследований Люсьен становился все более неуравновешенным, вспыльчивым и пристрастился к выпивке. В итоге Анни отвезла его в больницу. На этом все и закончилось. Могла ли мама что-нибудь скрывать от нее?

Брисеида снова открыла блокнот. Бенджи добавил три маленьких многоточия под своим текстом. Она сжала страницы между ладонями. Она не ответит.

Ее пальцы нежно скользили по обложке блокнота, играя со страницами.

Может ли магия пера работать на Площади Времени? В конце концов, она переписывалась с Бенджи только в Китае, так что, возможно, здесь правила окажутся другими…

Разве это не стало бы важным открытием, если бы общение было возможно и в самом центре неба? Несомненно, наступит день, когда она будет кусать локти, упрекая себя за то, что у нее не хватило смелости проверить столь важный факт…

Она сунула руку в сумку, порылась там несколько мгновений, достала перо и постаралась изобразить удивление:

– Вот! Оно было в сумке! Я нашла его!

Но никто не обратил на нее внимания.