Читать книгу Тень над Руаной - Тим Григ - Страница 4

Кто-то незримый, но умелый ковал измену в стране, она тлела, разгоралась в умах черни, как поковка на наковальне, – слухи и пересуды гуляли по всем кабакам Руаны, от Гайона до Артамака. В каждой грязной ночлежке или провонявшей горелым салом харчевне шептались о королевском безумии. Одни списывали это на плохую родословную (прадедушка Къёрварда, Варкаст четвёртый, знаменит был тем, что убил двух жён, заподозрив их в измене), другие говорили о порче и поводке, протянувшемся до самого Лондавара, остальные судачили о продажности окружения, давно смотрящего в сторону Гертама. Так или иначе, поход короля против городов-монастырей вверг страну в некоторое оцепенение, которое вот-вот грозило перерасти в нешуточную лихорадку.

Граф Эрик Готиан де Ардени за неделю путешествия из Рагоса к Ариэндине наслушался такого, что говоривших можно было раз десять казнить за вредительство короне. К исходу пути его уже тошнило от постоянных споров черни и предложений по спасению государства. Как назло, путешествовал он инкогнито, в одиночку и с достаточно малым запасом монет, поэтому приходилось ночевать именно в таких отстойниках человеческого мусора. Как обычно, его пару раз пытались обчистить, один раз завербовать в осведомители стражи, он даже умудрился попасть под подозрение пожилого странствующего мага, который оказался не по возрасту остроглазым и углядел герб на простеньком медном перстне. Мага пришлось успокоить парой кувшинов вина, ссориться с гильдиями или, тем более, одним из Орденов в планы не входило, с остальными он так не церемонился – грабителей просто убил, а вербовщику, который пытался запугать, сломал пальцы на правой руке. Когда заявились два толстопузых олуха с зазубренными фальчионами в руках, Ардени пришлось показывать гербовую бумагу, а потом долго объяснять белым как сметана стражникам, как должно вести себя в течение всей последующей жизни.

Зной, накрывший леса южной части королевства, хорошему настроению не способствовал. Так что в королевский лагерь у руин разграбленного города-монастыря Ардени въехал с видом гробовщика, живущего среди бессмертных.

Лагерь, надо признать, устроили отменно, если что-то и могли медноголовые армейские командиры, так это вбивать в подчинённых понятия о дисциплине и прилежности. Ардени въехал через ворота со стороны мастерских – двух длинных деревянных бараков, в одном из которых располагалась кузница, в другом устроились шорники, скорняки, сапожники, повара и боги ведают какой ещё мелкий люд. Сразу за мастерскими вытянулись приземистые склады с пороховым, железным, съестным припасом, ещё дальше тянулись к небу грязно-серые макушки солдатских палаток, образующих перекрестье улиц по обе стороны от главной дороги. Королевский шатёр расположился на площади, между палатками и мастерскими. Правда, частокол показался редковатым, зато на вал сил и труда не пожалели, и рогаток поставили столько, что даже мыши было бы тяжело протиснуться.

Бросив поводья подбежавшему слуге, он первым делом отправился к государю и почти сразу столкнулся с главным мажордомом, который, почтительно поклонившись, сообщил, что король в данный момент возглавляет военный совет и до окончания никого пускать не велел. Графу было предложено подождать, а чтобы ожидание не казалось долгим, отобедать. Предложение господин Ардени принял, правда, обедать сел не сразу, вначале стянул провонявшую конским потом одежду, обтёрся влажной тряпкой, сбрызнулся розовым маслом, облачился в чистую рубаху и штаны. Сапоги отдал слуге, наказав вычистить до блеска и замазать дёгтем царапины.

Обед оказался совсем не плох, а если учитывать то, чем пришлось питаться последнюю неделю, великолепен. Жареная куропатка, холодная телятина с зеленью и тминной присыпкой, печёный кипарт. Вино, правда, сплоховало. Солдатне, конечно, по вкусу бы пришлось, но тому, кто привык к тонким купажам западных сортов, местное забористое пойло показалось бы просто отвратительным. Но неделя питья кислого пива и дрянной ячменной настойки сделала своё дело – граф почти с удовольствием выпил бутылку, желая поскорее забыть мерзкий привкус скверно сброженного солода.

Король принял его спустя четыре часа (в палатке, где расположился граф, обнаружились вполне рабочие водяные часы). Когда Ардени вошел в шатёр, государь выглядел раздражённым и усталым, обернулся на звук шагов и долго мерил графа взглядом глубоко запавших глаз.

– Ардени… – наконец тихо произнёс он. – Я уже начал думать, что тебя зарубили где-то под Элессой.

– Я ехал другим путём, государь, – учтиво поклонился граф.

– Да-да, я помню о твоей осторожности, – покачал головой Къёрвард.

Он замолчал, подошёл к резному креслу, тяжело опустился, прикрыл глаза.

– Может быть, хоть ты меня порадуешь? – спросил король, чуть разлепив веки.

– Одного удалось схватить на пути в Фелузу, государь, – ответил Ардени. – Живым он, конечно, не дался, но бумаги сжечь успел не все, кроме карт и подорожных, выданных канцелярией вашего величества, у него нашли депешу…

– Что там? – подобрался Къёрвард. – Важное?

– Важное, государь, – согласился граф. – Дворяне в восточных провинциях готовят бунт, их вызвался поддержать Смор.

– А им-то какой прок от восстания? – удивлённо пробормотал король, но тут же взял себя в руки и хмуро уточнил: – Ещё что-нибудь?

– Пока ничего, государь, – покачал головой Ардени. – Троим удалось просочиться через кордоны. Думаю, стража подкуплена. Люди уже работают над поимкой предателей.

– Знаешь, как тебя называют при дворе? – вдруг улыбнулся Къёрвард.

Граф промолчал.

– Личный палач короля, – расхохотался Къёрвард. – Да, такая вот у тебя слава среди хлыщей и прихвостней.

– Каждый служит стране и королю так, как умеет, – спокойно ответил Ардени. – Надеюсь, государь, у вас нет ко мне претензий относительно работы?

– Это мне в тебе тоже нравится, – отсмеявшись, сказал король, – не прикидываешься и не заискиваешь.

– Только с вами, государь.

– Так и надо, мой верный Ардени. Так и надо.

Къёрвард поднялся из кресла, прошёлся по шатру, остановился возле стола, заваленного картами, планами, уставленного канделябрами с оплавленными огарками, задумчиво покатал тёмно-алый, словно загустевшая кровь, кусок сургуча и снова обернулся к Ардени.

– Ты знаешь, что здесь случилось?

– Еретики оказали сопротивление, – ответил граф.

– Еретики… – протянул король. – Какие, к демонам, еретики?! Оставь эти глупости для россказней в кабаках или бесед со шлюхами! Здесь была бойня, Ардени. Я скажу тебе одному – я ошибся. Сделал шаг не в ту сторону, и что будет теперь, даже Сагору не известно – потому, что глаза его и его уши, и руки, мы выжгли.

В голосе короля послышалась смертельная тоска и усталость, он сгорбился, как-то разом обрюзг, словно полевое чучело, из которого выдернули жердь-остов.

– И меня, и моих тупоголовых советников сбило с толку то, что посланники рванулись в Сломанное копьё как в дом родной. Никто из этих плешивых ослов даже не подумал, что это может быть хитростью! Привыкли командовать тяжёлой конницей – в лоб, честно, когда с другой стороны такие же чугунные лбы! Тебя не было здесь в тот миг, мой дорогой, верный Эрик Готиан! Ты бы сумел разглядеть подлог, там, где тупоголовые маршалы хлопали глазами!

Таким Ардени короля не видел. Ни при каких обстоятельствах государь не мог показать того, что терзало его. Скорее бы все деревья в лесах высохли и превратились разом в труху.

– Вы переоцениваете мои силы, государь, – тихо ответил Ардени.

– Заткнись! —рявкнул Къёрвард, на мгновение замолчал, а затем взревел: – Барт!

Вбежавший слуга едва не сшиб графа с ног, согнулся в поклоне, ожидая приказаний.

– Возьми двоих гвардейцев, приведи пленника, – велел король.

Барт ещё раз молча поклонился и так же стремительно выбежал из шатра.

– Поговорим, – улыбнулся Къёрвард, глядя на графа, глаза его при этом остались грустными.

Ардени молча поклонился.

Ждать пришлось недолго – минут десять спустя двое дюжих гвардейцев швырнули к ногам короля обмякшего тощего старика, руки которого оказались примотаны к деревянной перекладине. Этому граф не удивился – любой маг, даже самый слабый, смертельно опасен до тех пор, пока может сотворить хотя бы едва заметный жест. Ардени присмотрелся: так и есть – пальцы старику отрубили, культи перемотаны почерневшими тряпками.

– Пошли вон, – приказал король.

Гвардейцы поклонились и вышли.

– Знакомься, Ардени – отец-настоятель ордена Сломанного копья – Кайтам Улак, собственной персоной.

Старик не отреагировал, так и остался лежать неподвижно.

– Вы хотите, чтобы я его допросил, государь?

– Нет, постарались до тебя. Он рассказал всё, и про другие ордена, и про то, как пропал наш отряд, который преследовал вестника. Глупая история, Арждени. Глупая и скверная. Поднимайся, старик. Слышишь?

Къёрвард пнул лежащего, потом ещё раз. Старик по-прежнему не двигался.

– Государь, – осторожно подал голос Ардени. – Вряд ли мертвец расскажет больше. Прикажите принести каярной настойки и ведро с водой.

Вряд ли кто-то из маршалов позволил бы себе вмешаться, стояли бы, потели, молясь Грэну о том, чтобы король не отправил никого из них на виселицу. Скорее всего, если бы господин Ардени проявил дерзость несколько месяцев назад, его ждала бы та же участь, но сейчас король лишь недовольно крякнул, да кольнул сухим взглядом.

– Распорядись, – гулко приказал он.

Когда мокрый, кое-как отмытый от блевоты, но пришедший в сознание старик, покачиваясь, замер посреди шатра, Къёрвард хмыкнул.

– Он готов отвечать, государь, – поклонился Ардени.

– Я вижу, ты не только ловить врагов мастер, – ухмыльнулся король. – Не хочешь занять тёпленькое место? В полку кирасиров постоянно жалуются на лекаря, мол, глупостями занимается – раны не прижигает, а, как баба деревенская, нитками штопает.

– Как вам будет угодно, государь, – поклонился граф, – но мне моя, пропахшая кровью чёрствая корка, дороже воняющих гноем и портянками лекарских караваев.

– Ну, ладно-ладно, – нахмурился Къёрвард. – Научился языком молоть…

– Прошу прощения, государь.

– Прощаю. А теперь послушаем вас, отец-настоятель…

Старик снова пошатнулся, как будто слова короля ударили ему под коленки.

– Что хочет узнать король? – блёклым голосом спросил он.

– Рассказывай про Велину, – приказал король.

– Я мало знаю, король, ты же слышал…

– Не юли! – зарычал Къёрвард. – Говори!

– Короля интересует Обитель или настоятель?

– Настоятель.

– Он хитёр и умён, никого не пускает в Обитель. Маги его школы прекратили странствовать ещё десять лет назад, а пять лет назад Велина отказалась принимать странников из других орденов.

– Почему?

– Он говорит о посте и посвящении себя Галдару, но шпиль их Обители давным—давно погас…

Старик закашлялся, опёрся спиной на столб и задышал часто, как собака.

– Значит, братья ордена Галдара решили превратить город в скит? Достойно!

– Нет.

– Откуда знаешь? Сговорился с ними?

– Не обвиняй в предательстве, король, – настоятель вдруг заговорил чистым поставленным баритоном, словно обвинение всколыхнуло в нём почти угасшую жизнь. – Я виноват перед Сагором и Руаной, но не перед тобой. Я был милосерден, и теперь плачу за эту глупость.

– Милосерден? – удивился Къёрвард. – В чём же твоё милосердие?

– Братья умоляли позволить им применить заклятия, я не позволил. Всё твоё войско не стоит и дрянного подсвечника из Храма.

– Пожалели нас?

– Мы не предатели! Орден, ценой крови многих поколений, хранил Руану от древних проклятий и ошибок прошлого! А теперь, когда почти все братья мертвы, неужели ты думаешь, тупые кирасиры и аркебузьеры защитят эту землю?

– Он бредит, государь, – подал голос Ардени.

– Я не брежу, господин граф Эрик Готиан де Ардени, – спокойно ответил настоятель.

– Тем хуже для тебя, – ухмыльнулся Къёрвард. – Дерзить королю, да ещё и при свидетелях… это конец, старик.

– Так просто меня убить не получится, король, – по-прежнему нагло ответил настоятель, – ведь мои шпионы продержались в Велине дольше других. Последнее сообщение пришло от одного из них всего луну назад.

– Ты врёшь!

– Это ты врёшь себе, испуганный король. Ты бессилен изменить свою судьбу. Может быть, попытаешься исправить участь родной земли?

– Ах ты мразь… – начал Къёрвард.

– Государь, – вмешался Ардени, – может быть, вы позволите мне побеседовать с ним?

– Нет! – прохрипел Къёрвард. – Я заставлю палача вытаскивать жилы из этого пропитанного магией старикашки!

– Государь, – тихо произнёс Ардени, приблизившись, – недавно вы говорили, что я бы разобрался в ситуации лучше некоторых маршалов. Позвольте попробовать…

Къёрвард перевёл на графа налитый злобой взгляд и скрипнул зубами.

– Тебя бы тоже неплохо повесить на дыбу, мальчишка. Пошёл вон отсюда, и забирай этого ублюдка с собой!

– Благодарю, государь, – поклонился Ардени.

Он отступил на несколько шагов и обернулся к настоятелю:

– Собирайтесь, почтенный Кайтам Улак.

Как и следовало ожидать, от подобного обращения старик впал в ступор, только вытаращил на графа потускневшие серые глаза. Пришлось звать гвардейцев.

На улице снова обнаружился мажордом, объявивший, что графу для допроса выделили специальную палатку на западном краю лагеря, проводить должен был мальчик из пажеского корпуса, который уже ждал, переминаясь с ноги на ногу.

Перехватив взгляд графа, сопляк поправил засаленную куртку и чуть ли не бегом кинулся по улице, постоянно оглядываясь.

Мальчик почти сразу свернул направо и запетлял по узким проходам. Сквозь матерчатые стены слышались храп, разговоры, ругань. Кто-то пел песни, пару раз наперерез Ардени вылетали растрёпанные мужики в помятых мундирах, таращились, потом неизменно беззвучно матерились, кланялись и исчезали, один раз послышался женский смех и вздохи. Останавливаться граф не стал, только ухмыльнулся, подумав, что не такая уж железная дисциплина в армии, и, мимоходом, что местные шлюхи запросто могут оказаться шпионками.

Отведённая для допросов палатка оказалась обителью палача. Самого хозяина на месте не оказалось, но все инструменты кто то заботливо разложил на столах, даже пыточный стол застелен слегка дырявой, покрытой плохо застиранными пятнами рогожей.

Ардени приказал гвардейцам усадить старика на лавку, отпустил мальчишку, а сам начал внимательно осматривать культи на руках.

– Что вы ищете там, граф? – слабым голосом поинтересовался настоятель. – Неужели думаете, что я тайно начал отращивать себе пальцы?

– А это возможно?

– Увы. Я не целитель. К тому же Силы во мне осталось разве что для зажигания огоньков на детских праздниках.

– Тогда я ищу у вас на руках следы гнили. Не удивляйтесь, палачи, так же, как и всякие другие ремесленники человеческого тела, не особо утруждают себя мытьём инструментов, так что загрязнение крови обычно убивает тех, кто остаётся жив после пыток.

– Говорят, что всё, чего коснулся взгляд короля, становится священным.

– Медицина говорит, что мелким насекомым, живущим в грязи, на взгляды наплевать.

– Медицина – наука еретиков. Разве проповедники при дворе плохо работают? – усмехнулся настоятель.

– К счастью, я избавлен от их общества, – улыбнулся в ответ граф. – А вот в вашем голосе слышна ирония.

– Думаю, у меня есть на неё право, – ответил настоятель. – Нашли?

– Вам повезло – палач государя чистоплотен.

– Да уж… – так же тихо протянул настоятель. – И аккуратен.

Ардени отступил на шаг и вперил взгляд в настоятеля.

– Вы ведь заинтересовали меня не для того, чтобы мы обсуждали королевского палача.

– Я тяну время до смерти. Даже старикам хочется жить, тем более, когда происходит что-то, что заставляет почувствовать, насколько она прекрасна и недолговечна, как пряность, зажатая в щепоти – если не сдует ветром, то скоро выдохнется.

– Откуда вы узнали, что я – это я?

– По жестам, по словам… У вас сильный западный акцент. О вас очень мало говорят, но вы даже не представляете, как много шепчутся…

– Это всё? Думаю, вы протянете ещё пару недель, если лишить вас еды.

– Не запугивайте, граф. В моём случае ваша репутация бессильна. Я постарался быть вам интересным только потому, что и вы, и я преследуем, по сути, одну цель.

– Какую?

– А вы не знаете? Кого же вы тогда так долго ловили в окрестностях столицы?

– Вы, похоже, совершенно не беспокоитесь о последствиях. Знаете, что ждёт любого дворянина, рискнувшего заговорить на подобную тему?

– Меня это не интересует, тем более, что ваши возможности достаточно ограничены и дальше, чем в Бездну, загнать не способны, – улыбнувшись, ответил старик. – Дело в другом. Я хотел предложить вам сделку, вполне выгодную, осмелюсь заметить.

Ардени, прищурившись, глянул на настоятеля, про себя удивившись спокойствию и выдержке. По всем раскладам, человек, прошедший через руки королевского палача, должен был сейчас только размазывать по лицу сопли и молить о позволении рассказать всё, что знает. Но этот держится так, будто за его спиной всё ещё не разрушенные бастионы Ариэндине.

– Сделку? – произнёс граф. – Вы ведь не в том положении…

– В том, в том, – покачал головой Кайтам Улак. – Мне нужно уйти из жизни, вам нужна информация о Велине, всё просто. Но…

– Но? – заломил бровь Ардени.

– Я не буду вас отговаривать ехать туда, вижу – как только разузнаете хоть что-нибудь, кинетесь сломя голову, побоитесь поручить кому-то другому. Это ведь ваша единственная слабость, граф – боязнь того, что не справитесь.

– Ближе к делу.

– Бой короля проигран. Наш орден был единственным, кто мог помочь остановить приближающуюся катастрофу, теперь ворота пусты, а враг уже показался…

– Давайте без метафор.

– Хорошо. Если отбросить цветистости – Велина не ваша цель. Да, тамошний настояиель, он же магистр ордена, причастен к грядущим событиям, но он лишь пешка. Ключик пока не в его руках, хотя он думает по-другому.

– О чём вы говорите? – напрягшись, спросил Ардени. – Что грядёт? Переворот? Война?

– Как вы плоско мыслите, – вздохнул настоятель. – Нет. Не война, и не бунт. Вторжение, граф, и очень скоро после начала его – конец мира.

– Что? – спросил Ардени. – Какой ещё…

– Это слишком долго объяснять, – отмахнулся Улак. – Достаточно вам сказать о том, что в Велине, равно как и других городах-монастырях и светских поселениях, по всей Руане, Гертаму и даже Осте, готовятся вернуть в наш мир Древних…

– Вы… Вы издеваетесь?

– Я не в том положении, чтобы издеваться, господин Ардени, и сейчас говорю о том, что даже если вам удастся убить главу Велины, это не изменит ситуации, а вот изменит её один штришок, на который, слава Сагору, пока никто не обратил внимания.

– Какой же?

– Я ведь вам не говорил, почему я не могу применять магию? Дело ведь не в отрубленных пальцах и не сломанных костях.

– Какая-то особенная причина?

– Особенная? Пожалуй, но только для меня.

Ардени начал подозревать, что пальцы отцу-настоятелю отрубили из-за того, что слишком сложно изъяснялся. Сам граф уже начал нервно коситься на молоток для дробления костей, как назло, положенный прямо под руку.

– Понимаете, – продолжил отец-настоятель, – подход к стенам королевского войска и последующая молниеносная атака совпали с одним не очень приятным событием. Как раз в тот день был суд над одним из братьев, преступивших Закон.

– Как это связано?

– Не торопите. Я обо всём расскажу. Понимаете, господин граф, того брата… то есть послушника, которого хотели казнить, звали Рэн Ловари де Гонсар. Он был одним из потомков фелусского графа Раймона Гонсара. Помните, был такой? Отразил нападение останских кочевников на короля, около ста лет назад.

– Не интересуюсь историей. Продолжайте.

– Орден приютил мальчика после того, как во время восстания черни в Фелусе, пятнадцать лет назад, весь род Гонсаров оказался вырезан, королевские войска подошли слишком поздно, а гвардия оказалась растоптана. Последний из Гонсаров выжил случайно – приставленный к нему слуга смекнул, что жалеть не будут никого, сумел выбраться через окно и затаиться в лесу. Когда через три дня армия короля подошла к городу и подавила мятеж, юный граф оказался представлен государю. Тогда при короле находился один из наших людей, разглядевший в сироте задатки заклинателя. Получить разрешение на воспитание оказалось не трудно, даже монархам жалко денег на воспитание придворных шалопаев.

– Значит, граф Де Гонсар рос в Обители, учился, а потом просто так убил братьев-монахов?

– Не совсем так. Он утверждал, что вступился за женщину, на которую напали, что монахи были не настоящими, у каждого на кисти была татуировка, исчезнувшая после смерти. Корона и гроздь чеснока.

– Что?! – ошарашенно переспросил граф. – Какая татуировка?

– Вы не ослышались, на кистях монахов был знак королевских «палачей», охотников за неугодными…

– Попридержите язык, – оборвал Ардени. – Значит, ваш воспитанник убил моих людей?

– Которые зачем-то пробрались в город-монастырь.

– Неважно. Что было дальше?

– Разбираться, отчего почти полностью обученный заклинатель изрубил монахов, никто не стал, слушать тоже. В такие моменты понимаешь, что доверять принятие решений сборищу стариков не такое уж умное решение. Его должны были заклеймить, отрезав связь с Бездной, и изгнать.

– Но?

– Но в момент начала казни по храму, где проводился суд, открыли огонь мортиры…

– Он выжил?

– Не знаю. Я приложил все силы, чтобы защитить его…

– Что?!

– Он был моим учеником, я воспитывал его все эти годы, надеялся, что он останется в Ариэндине навсегда…

– Вы спасли убийцу слуг короля?!

– Я спас ученика, а вашим головорезам не стоило соваться на земли Ордена. Не смотрите на меня бешеным взглядом, я уже отплатил, и за ваших людей, и за собственную мягкотелость. Как уже ранее говорилось, у меня есть к вам предложение.

Последние слова старик произнёс неожиданно дрогнувшим голосом, граф заметил, что на лбу настоятеля появилась испарина, он то и дело пытался ухватиться за край лавки руками, а после каждой фразы шумно переводил дыхание.

– Что с вами? – поинтересовался Ардени.

– Каярная настойка перестаёт действовать, – блекло улыбнулся настоятель. – Вы всё-таки не лекарь, граф.

– В чём заключается ваше предложение?

– Хочу, чтобы вы нашли мальчика, если он жив, конечно.

– Думаю, я и так его найду.

– И оставили в живых…

– Вы понимаете, о чём просите?

– Это вы не понимаете, о чём говорите, – старик закашлялся, кое-как отдышался и продолжил: – Я прошу об этом не только из-за личной симпатии. Мы ведь не просто держали его в клетке до суда. Его изучали, в нём течёт кровь Древних… Вы понимаете? Дврянин, один из последних магов Ордена Сагора, обладающий кровью Древних! Откуда она появилась в мальчике – неизвестно, но он уже не человек, граф, он оружие! Шанс для нас, для Руаны, для всех остальных народов!

– Вы бредите, отец настоятель, – вздохнул Ардени.

– Нет! Послушайте! Под городом целая сеть катакомб Древних. Все города-монастыри построены над подземельями прежних Хозяев. Мальчишка в последнее время повадился шастать по ним в компании дружка – Гласа Картони. На ваших людей они нарвались вместе, но подлец скрылся и от инквизиторов, и от стражи. Найдёте его – получите зацепку.

– У вашего воспитанника были приметы?

– Кроме способности заклинать предметы и применять заклятия? Высокий, смуглый, черноволосый, сухощавый, глаза синие, шрамов, родинок, бородавок на лице нет.

Ардени иронии не оценил, да и сам настоятель не выглядел довольным, он сгорбился, посерел лицом, то и дело сдерживал кашель.

– А почему вы рассказали это мне, а не кому-то из маршалов или королю?

– Хоть вас и называют палачом, но я вижу, что вам не безразлично, что будет дальше, – улыбнувшись, ответил настоятель. – А от короля, поверьте, уже ничего не зависит.

– Наивно.

– А что вы мне прикажете? Не в моём положении плести интриги…

Приступ рвоты согнул старика пополам, обмякшее тело завалилось на пол. Ардени выругался, схватил настоятеля за шиворот, кое-как усадил обратно, кликнул гвардейцев, велел оттащить старика обратно в клетку, и, как очнётся, поить и кормить нормально.

Когда гвардейцы ушли, граф уселся на одну из относительно чистых лавок и задумался. Стоит ли верить главе разбитого Ордена? Но с другой стороны, он ведь даже не попытался хитрить, переставлять факты так, чтобы картина сделалась запутанной. Или, может быть, эта прямолинейность, эта вопиющая ясность и отсутствие вариантов и есть главная ловушка?

– Слишком много вопросов, – пробормотал Ардени.

Всё-таки старый заклинатель оказался слишком опытен, чтобы, выложив правду, не оставить нескольких подводных камней. Например, фраза о том, что король уже ничего не решает, или выражение доверия самому графу. Ему, тому, кого презирает и перед кем лебезит всё придворное дворянство, о котором боятся шептаться даже самые тяжкие пропойцы, палачу, мяснику. И этот рассказ об ученике. Слишком лакомый кусок, чтобы не впиться в него…

Хмурый и слегка растерянный, господин Ардени вышел из палатки и зашагал к главной площади лагеря.

***

В Велину граф отправлялся в компании десятка егерей. Слава богам, король позволил самому отобрать людей, а не приказал первому попавшемуся под руку пехотному сброду следовать за Палачом.

Собственно, всё, что от господина Ардени требовалось – это найти Рыжего Парна – десятника «королевских головорезов». Тот графу обрадовался, заявил, что они слишком уж разжирели на королевских харчах и вино в здешних местах отвратительное, поэтому готовы отправляться в любой момент. Парну было приказано подобрать ещё восемь человек, после чего графа захватил придворный маг и битый час выспрашивал его об обстоятельствах предстоящего дела. Тот факт, что маг оказался посвящён, графа не обрадовал, создавалось впечатление, что для короля и для окружения всё происходящее лишь игра, относиться серьёзно к которой и скрывать никто не считает нужным. Мага пришлось выслушать, тем более что тот пообещал помочь, намекнув, что у него есть несколько подарков для «святых братьев». Таким образом, подготовка оказалась практически завершена, но оставалось ещё второе дело.

Король, конечно же, не захотел слушать ни о каком ученике, выдумки замученного палачом старика его не интересовали, правда, разрешил поговорить с главами двух кланов боглов, входивших в состав армии и контролировавших захват пленных, поворчав, что не стоило бы заниматься глупостями.

Узнать удалось мало. После захвата города-монастыря, отловом пленных занималось ещё четыре клана, пришедших сразу, как разнеслась весть о походе. Налог на отлов они заплатили исправно – по трети медной монеты с человека и по четверти с нелюдя, и начали охоту. В итоге, три клана уже закончили охоту и разъехались кто куда, охотники одного всё ещё гонялись по развалинам за полумёртвыми от дыма и трупной вони бродягами. Их лагерь стоял особняком, притулившись к зловонной проплешине сожжённого города. Пришлось брать провожатого – оставшийся клан явился с отрогов Рассветных гор, мест глухих и почти не хоженых, тамошние боглы человеческого языка не знали, общаясь с торговцами на языке жестов, или оружия, причём, второе случалось чаще. С помощью того же проводника удалось выяснить, что они ловили пленных только в западной части города, в ремесленных кварталах и трущобах, в центре орудовал клан каменного дерева, глава которого решил идти прямиком в Артамак, чтобы не терять слишком много на кормёжке и чистке клеток. Пришлось возвращаться ни с чем, десяток оказался уже собран, Парн, гордый и довольный собой, доложил, что герои рвутся в бой, сами герои радости особой не выражали, но и хмурыми не выглядели. Оставалось только отдать приказ на сбор и снова тащиться к магу.

Выезжали затемно, причём, как только ворота лагеря остались позади, к десятку присоединились ещё двадцать всадников, одетых в точно такие же серые плащи и широкополые шяпы. Они проехали вместе около пяти лиг, затем один десяток отправился по кинтарскому тракту в сторону Смора, второй к Хирану, отряд же господина Ардени должен был, избегая наезженных дорог, пройти по предгорьям и выйти к Велине с северо-востока. Хотя король уверил графа, будто бы никто не знает о планах, личный палач короля решил перестраховаться.

Тихо и незаметно проехать всё-таки не удалось. Конечно, можно было бы всё списать на невезение и немилость богов, но господин Ардени начал сильно подозревать, что теософия здесь ни при чём, скорее в ближайшем окружении короля завёлся некто предприимчивый, решивший подзаработать на рассказах о секретных миссиях. Пару вечеров граф убил на сидение возле костра с пером и бумагой, пытаясь выстроить примерный круг подозреваемых, но занятие оказалось абсолютно бесполезным, а исписанный с двух сторон лист и истрепавшееся перо полетели в костёр. Король слишком надеялся на дворянскую честь окруживших его лизоблюдов, совершенно упуская из виду нищету и жадность разбавленной холопами крови. В итоге получалось, что лагерь мог быть просто наводнён предателями, желавшими переметнуться либо под лазурные флаги Велины, либо нацепить плащ с синей волчьей головой – герб барона де Монмара. От таких мыслей становилось тоскливо, поэтому граф отложил размышления до лучших времён, сосредоточившись на предстоящем деле.

Головорезов, кстати, Парн подобрал хоть куда, у каждого за плечами если не кампания, так не меньше трёх десятков охот за врагами Короны. Будь у Ардени такой отряд под Рагосом, ни один из мятежных ублюдков не ушёл бы. Состав, правда, получился пёстрым: Гарт и Мэрол, близнецы-троу – здоровенные, бугристые от мышц, лысые и серокожие, одни из тех немногих представителей нелюдей, что срываются в странствия по свету в поисках счастья; Кайши – низенький, ржаво-рыжий от густо покрывшей тело шерсти, гругаш, с морщинистым лицом и недобрым взглядом, увешанный амулетами, мешочками, берестяными коробочками так, что удивительно было, как он умудряется быстро и бесшумно двигаться и уж тем более взбираться на высоченную, не по росту, лошадь. Но смеяться над Кайши никто не спешил, среди головорезов он слыл неплохим лекарем и ещё лучшим шаманом. Последним нелюдем в отряде был богл Готри, широкий, как будто свитый из просмолённых верёвок тип с угольно-чёрной кожей, на которой огненным переливом змеилась клановая татуировка, с ветвящимися рожками, росшими изо лба, и алыми словно угли глазами. Остальные были людьми – беглый гертамец-каторжник Олли, Трим из Колни, голыми руками разбросавший десяток королевских стражников, от скуки пожелавших позабавиться с его невестой, осуждённый на повешенье, но помилованный с условием пятнадцати лет службы в «палачах», Гарти Ухо, Грэм Крысиный Хвост, ну и сам Рыжий Парн.

Компания оказалась уже притёртой, что господина Ардени только порадовало, если что-то и нужно было ему меньше всего, так это пресекать ненужные стычки, но обошлось, десятник всех держал в кулаке. К самому графу они относились настороженно, но без обычного страха, это, похоже, тоже была заслуга Парна. Несколько раз до господина Ардени долетали обрывки рассказов о совместных путешествиях, в которых он только и занимался тем, что крошил врагов без перерыва, а после вытаскивал раненых товарищей на плечах, не глядя на титулы и происхождение. Парн, конечно, врал, но зато солдаты стали смотреть на командира не просто без страха, но и с заметным уважением.

На второй день путешествия отряду пришлось остановиться перед засекой – срубленная сосна аккуратно перегородила дорогу. На стволе, свесив ноги, устроился бородатый мужик с топором в руках. Количество всадников его нисколько не смутило, благо оружия у путешественников не наблюдалось (всё оружие господин Ардени приказал до поры спрятать), дождавшись, когда они подъедут поближе, мужик спрыгнул со ствола и вежливо поздоровался. Ситуация складывалась странная, свирепая заросшая рожа настолько не соответствовала поведению, что граф даже начал думать, что, может быть, бородач никакой не разбойник, а просто лесоруб, которого поставили следить за тем, чтобы на опасный участок вырубки никто случайный не заехал.

– В чём дело? – уточнил Ардени.

Мужик немного помялся, посмотрел тоскливо на упавшую сосну, потом на куст слева от дороги. Краем глаза граф заметил, что один из близнецов положил взведённый арбалет на колено, направив как раз на заросли.

– Это… – бородач набрал побольше воздуха в грудь и продолжил: – Благородный господин, бросайте лошадей и всё ценное, нас больше и все вооружены, вот.

Он снова смешался, похоже, бандитствовать ему раньше не приходилось, и теперь он мечтал только о том, чтобы процесс поскорее закончился.

– А если нет? – спокойно поинтересовался Ардени.

– Дык… убьём же… – удивился мужик.

– Понятно, – вздохнул граф. – Ну, что ж…

Закончить он не успел, ветки куста зашевелились и, мгновение спустя, из них вылетело две головы, шлёпнувшиеся мужику прямо под ноги, почти сразу хлопнула тетива арбалета, близнецы скатились с лошадей и как два каменных голема вломились в заросли по другую сторону дороги, там сдавленно заорали, глухо стукнуло, и всё стихло.

– Сколько? – повернулся Ардени к Парну.

– Ещё двое, – ответил тот. – Наврал лапотник.

Побледневший бородач ошарашено замер, глядя на головы, иногда он отводил взгляд, косился на кусты и сдавленно икал, совершенно забыв о своей роли в грабеже.

Близнецы появились спустя пару минут, на поясе у каждого болталось по скальпу, Гарт, к тому же, нацепил на шею ожерелье из отрезанных пальцев, Мэрол как раз заканчивал нанизывать последний палец, орудуя почерневшим от времени костяным шилом и шнурком из жил. Навстречу близнецам выскользнул довольный Кайши, тащивший залитый чем-то бурым бурдюк.

– Что это? – спросил Крысиный Хвост, державший лошадь шамана, пока тот воевал.

– Кровь, – спокойно ответил гругаш. – Человеческая кровь гораздо лучше лошадиной.

– Понятно… – Хвост отодвинулся подальше, повернулся к близнецам, Мэрол как раз достал из-за пазухи оторванное ухо и захрустел хрящиками.

«Дикари», – подумал господин Ардени, спрыгнул с коня и не спеша направился к продолжавшему икать бородачу. Того проявление интереса не обрадовало, он попятился, но за спиной тут же вырос Парн, отвесивший невезучему переговорщику подзатыльник, от которого тот полетел прямо на господина Ардени. Граф шагнул в сторону, аккуратно перехватил разбойника за горло и сдавил. Бородач захрипел, попытался убрать пальцы, но не дремавший Рыжий полоснул его кинжалом по запястьям, чем вызвал новый приступ хрипа.

– Без жестокости! – предупредил Ардени, видя, что десятник уже примеривается к лицу бородача.

Парн нехотя убрал кинжал, швырнул мужика графу под ноги.

– Ну, – почти ласково поинтересовался Ардени, – теперь рассказывай, кто приказал напасть.

Бородач замямлил что-то, зашмыгал носом, видно решил, что убивать не будут, попытался лопотать про семью, про то, что ошибся, пришлось ударить сапогом по зубам, сплюнул осколки, замолчал.

– Ещё? – уточнил граф и дождавшись отрицательного мотания головой, приказал Парну:

– Начнёт мямлить, убей.

Узнать всё-таки удалось не так много. Нападавшие оказались обычными разбойниками, промышлявшими возле Кинты, большинство – крестьяне и беглые с рудников, только главарь из отставных солдат. Он-то и подвязался на это дельце, и с заказчиками говорил он. Сам бородач знал только, что дело на этот раз подбросили благородные, больше ничего.

– Что думаешь? – спросил Ардени, глядя как Рыжий вытирает кинжал о подол рубахи бородача.

– Враги короны, – пожал плечами Парн. – Как всегда.

– Как всегда… – задумчиво протянул Ардени, и дал знак остальным собираться.

Уже на закате выехали к большой деревне, расположившейся на берегу Сморогды. Господин Ардени с сомнением посмотрел на россыпь почерневших, вросших в землю домиков, покосившиеся мостки, приземистые с провалившимися крышами коровники. Дорога к деревне, однако, оказалась наезженной, отчего-то именно это насторожило.

– Чуешь что-нибудь? – спросил граф у Парна, тот только головой мотнул в ответ.

– Скотина не орёт, – подал голос Трим. – И собак не слышно.

– Точно, – согласился Хвост, – я вот помню, на севере, когда жарянка буйствовала, въезжаешь в деревню – трупы вповалку, и люди и зверьё…

– Типун тебе на язык, – ответил гертамец Олли.

– Прекратить базар! – приказал Парн. – Гарт! Мэролл! На разведку. Если кого увидите, не трогайте, возвращайтесь тихо.

Близнецы кивнули и скользнули в овраг, по левую сторону дороги.

– Что будем делать? – повернулся Парн к графу.

– Спешиваться, – вздохнул Ардени. – Лошадей в овраг. За дорогой следить поставь кого-нибудь, подождём…

Близнецы явились примерно через час, озадаченные, молчаливые, перепачканные с ног до головы в копоти.

– Что там? – Рыжий прикинулся, что не заметил перемен во внешности.

– Странно там, – прохрипел Гарт.

– Пусто, – вторил Мэролл. – Выжжено всё.

– А почему тогда дома стоят?

– Сами удивились, – пробасил Мэролл, – подобрались поближе, смотрим – копоть, сунулись к ближайшему дому, а он чуть на нас не рухнул…

– А как же тишина? – нахмурился Парн.

– Да кто знал, что там дома сами по себе падают? – набычился Гарт.

– Сами по себе? – побагровел десятник.

– Трупов много? – перебил его господин Ардени.

Близнецы отрицательно замотали головами.

– Ни одного не видели, – спустя мгновение прокомментировал Гарт.

– А что с домом колдуна?

– Близко не подобрались, – виновато протянул Гарт. – Да и как его узнаешь? Всё ведь чёрное…

– Болваны, – вздохнул Парн. – Вас надо в стражу списать, чтобы наблюдательность развивали!

Судя по озабоченным лицам, Парн вполне мог угрозу исполнить.

– Прекратить, – велел Ардени. – Один идёт со мной, остальные ждут.

Не дожидаясь реакции, он скинул плащ и начал карабкаться по склону оврага, когда почти уже выбрался, услышал за спиной сопение – Парн, злой и растрёпанный, шёл следом.

– Может, кого-то из близнецов стоило послать? – спросил Ардени, дождавшись десятника.

– Опять что-нибудь отчебучат, а если с вами что, король меня живьём в муравейник засунет, – мрачно ответил Рыжий.

– Значит, за шкуру трясёшься, а как же доблесть?

– Это кирасирам рассказывайте, которые перед дворцами маршируют, – сплюнул Парн. – Коварство и опаска надёжнее.

– Выпороть бы тебя за хамство.

– Успеете ещё, господин.

Выбрались они к какому-то чудом не рухнувшему сараю, обошли аккуратно, затем снова пришлось остановиться – насторожил грохот откуда-то из центра деревни.

– Что думаешь? – спросил Ардени, когда грохот в очередной раз повторился.

– Может, от ветра дома падают? – предположил десятник.

Граф посмотрел на застывшие неподвижно кроны деревьев, потом на Парна, тот только плечами пожал и потянул тесак из петли, пробормотав:

– Мало ли…

Ардени согласился, тоже достал кинжал, решив, что среди обгоревших руин вряд ли удастся орудовать гриазами.

– Колдун, обычно, в центре живёт… – с непонятной интонацией произнёс Рыжий.

– Где как, – ответил граф. – Но, помнится, возле Чёрной топи как-то не принято колдуна на отшиб выселять…

– Вроде, в последние годы спокойно…

– Всем так говорят. У охотников в Сморе договор с королём на поставку определённого количества голов нечисти, больше оговорённого лимита никто не убивает.

– Так это, может быть…

– Не слыхал я о такой нечисти, которая бы деревню спалить дотла могла, да ещё хитро так. Придётся смотреть.

По окраине прошли сколько получилось, потом всё равно пришлось углубляться. Как назло, деревня оказалась здоровенной, в три улицы, так что увидеть с околицы, что творится на площади перед широким, приземистым срубом святилища, не удалось бы, наверное, и Архимагу ордена.

Парн шёпотом ругался, косясь на обгорелые шаткие стены, чтобы не попасть под обвал из углей, приходилось двигаться чуть ли не по середине улицы.

– Срежут нас из самострелов, господин, – простонал Рыжий, когда послышался треск очередного обвала.

– Не каркай, – одёрнул Ардени. – Хотели бы срезать, уже бы позаботились.

– Ваша правда, – шёпотом согласился десятник. – Только у меня кровь отчего-то в жилах стынет…

– Странно, – ответил граф. – Потеплело ведь.

Действительно, чем ближе они подходили к центру, тем теплее становился воздух, на срубах, на кучах брёвен и порушенных заборах отчётливо тлели угольки, запах гари усилился, смешавшись с пока ещё прозрачным дымом.

– Пожар? – хрипло спросил Парн.

– Не похоже, – просипел Ардени в ответ. – Дым с площади идёт, там домов нет.

– Пройдём дальше?

– Нет, – покачал головой граф, – возвращаемся.

Когда выбрались из дыма, привалились к покосившейся обгоревшей стенке дома, нимало не беспокоясь, что та может рухнуть, жадно вдыхали горьковатый, но почти чистый воздух.

– Что дальше? – спросил Парн, сплёвывая.

– Вернёмся и попробуем обойти незаметно, – ответил господин Ардени. – Не нравится мне это. Что же должно было случиться, чтобы деревня вся сгорела в одночасье, да так, что ни одного целого дома? Слишком на магию похоже.

– Ненавижу магию, – снова сплюнул Парн.

– Аналогично, – ответил граф.

– Это что за слово такое, господин? – подозрительно насупился десятник.

– Согласен с тобой. Пойдём.

– А зачем кому-то сжигать деревню с помощью магии? – спросил Парн, когда они двинулись к оврагу. – Это ж сколько Силы надо потратить… Неужели гертамцы?

– Настолько глубоко ни одному отряду не пройти, – пожал плечами Ардени. – Да и гертамские маги, насколько мне известно, огонь не жалуют. Нет. Здесь что-то другое…

– И трупов мы не видели. Ни одного… Думаете, боглы постарались?

– Боглы бы забрали только живых, мёртвые их не интересуют.

– Слишком много вопросов, – проворчал Парн. – Хоть бы ответ какой.

Ардени вместо ответа упал, подбив ноги десятника, тот, не успев ничего понять, рухнул и ошарашенно уставился на графа. Тот приложил палец к губам, потом указал в прореху между кустами. В переплетении веток темнела чья-то тень, Ардени указал Парну, дождался кивка, а сам двинулся ползком так, чтобы обойти притаившегося со спины.

Напали одновременно. Когда Рыжий выметнулся с обнажённым кинжалом, тень даже не шевельнулась, не успевший ничего понять, господин Ардени навалился на ноги лежащего человека, почувствовал, как тело безвольно сдвинулось, услышал, как тихо выругался Парн, и обнаружил, что мертвец, собственно, человеком не является.

– Демоны и Бездна! – прорычал десятник. – Какого… Что это, господин?

– Что там? – спросил Ардени, уже без всяких объяснений узнав серую кожу и грубую одежду.

В кустах мертвее мёртвого лежал один из близнецов.

– Это же Мэролл! С дырой в шее!

– Спокойно!

Парн, правда, и сам уже успокоился, отполз в сторону и с подозрением уставился на поросший кустарником склон оврага.

– А если и остальные…

Ардени, не отвечая, осматривал рану. Дыра в шее оказалась странной, словно после удара клинком прижгли головней, из неё-то как раз крови не текло вообще, пришлось переворачивать тело на спину.

– Вот как… – озадаченно произнёс граф и жестом подозвал Парна.

– Это что ещё такое, господин граф? – спросил тот, когда подполз.

– Это, друг мой, дыры от пуль, – ответил Ардени. – Кто-то дал залп из трёх аркебуз прямо Мэролу в грудь, а потом добил в шею… непонятно чем. Похоже, что раскалённым ножом.

– А почему тогда не было слышно выстрелов?

– Не знаю.

– Может быть, из арбалетов стреляли?

– Ты сам веришь в то, что взрослого троу можно убить из арбалета?

– Но звук… и порохом не воняет.

– Надо продвигаться дальше, посмотрим аккуратно, и, если всё совсем плохо, будем возвращаться обратно.

– Лошади нужны. Без лошадей нас не то что из аркебузы пристрелят, догонят и палками забьют.

Спускались в овраг чуть в стороне, стараясь двигаться по самым заросшим местам. Из лагеря не доносилось ни звука, даже лошади не фыркали. От этой тишины графу стало жутко, мысли вернулись к Мэроллу, совершенно непонятно, как кто-то умудрился убить серокожего воина. В рукопашной у человека не было никаких шансов, от стрел троу, несмотря на внешнюю неуклюжесть, могли уклониться без всякого труда. А вот аркебуза… Граф с большой вероятностью мог предположить, что стреляли из засады, в прямом столкновении новомодное оружие преимуществ никаких не давало – слишком долго перезаряжать, слишком неудобно целиться, да и отдача от выстрела такая, что стрелка едва ли с ног не сбивает.

– Кто же это такой коварный? – прошептал Ардени и замер, разглядев сквозь переплетение веток поляну.

Пусто, трава залита кровью. Людей не видно, ни живых, ни мёртвых, ни своих, ни чужих. Заросли на другом конце поляны зашевелились, спустя мгновение оттуда выбрался хмурый Парн с кинжалом наизготовку.

– Что там? – спросил граф.

– Вот, – хрипло ответил Парн. – Глядите, то же самое…

Ардени взглянул туда, куда указывал палец, и выругался. Лошадей никто не уводил, они оказались изрублены так, будто дюжина мясников поработала над каждой тупым ножом.

– Что же это за оружие такое? – растерянно спросил десятник.

– Это не оружие.

И граф и Рыжий подскочили так, что, наверное, при желании смогли бы перепрыгнуть через воз кирпича. Рыжий, несмотря на неожиданность, успел метнуть кинжал, который, пролетев пару шагов, завис в воздухе.

– Демоны и тени… – пробормотал Ардени, опуская гриазы, – Кайши…

Шаман-гругаш выглядел абсолютно спокойным, только в правой руке покачивался узкий, чёрный клевец, испачканный в чём-то чёрном, другой рукой Кайши поглаживал подвешенный на боку кожаный бурдюк (господин Ардени некстати вспомнил, что в нём должна быть человеческая кровь).

– Что произошло? – напряжённым голосом спросил Парн.

– Напали, – флегматично ответил шаман. – Лошадей побили, всех связали…

– А ты как спрятаться сумел? – спросил Ардени.

– Невидимым стал, – просто ответил Кайши. – Они дурные.

– Кто?

– Не знаю. Не люди, не гругаши и не другие… Как будто из-под земли выросли, страшные, жестокие, убивать не стали, с собой увели, – шаман махнул рукой в сторону сожжённой деревни. – Туда.

Он замолчал, задумчиво глядя на оружие.

– Что будем делать, господин? – спросил Парн.

Ардени посмотрел на десятника, мысленно выругавшись. Инстинкт подсказывал Палачу, что надо бы отсюда убираться, и побыстрее, но не вполне ещё искоренённая совесть говорила, что бросать собственных людей не стоит. Потеря людей обернётся для графа серьёзными проблемами, самой мелкой из которых будет порицание от Государя.

– Придётся снова разведывать, – произнёс он после долгого молчания.

– Это неразумно, – возразил Парн. – Вы же знаете, господин…

– Я знаю, – спокойно ответил господин Ардени. – А ещё я знаю, что я, пока, твой командир, и дворянин, а значит, ничего не говорю просто так. Это ясно?

Он дождался кивка и продолжил:

– Понятно, что всех не спасти. Но постараться можно. Ты не согласен?

Парн долго играл желваками, глядя в сторону, но сумел справиться с собой и поднял взгляд на графа.

– Согласен, но как мы подберёмся, если?.. Вы же сами видели.

– Я… – начал было Ардени, но тут его перебил голос шамана:

– Идите, я отвлеку. Забудут про всё. Идите, спасайте.

– Как это, интересно? – ехидно поинтересовался десятник. – Лягушек нашлёшь на них? Или кровь выпьешь?

– Нет, – мотнул головой кайши. – Я знаю, как. Зачем говорить? Не поймёшь.

Договорив, кайши нырнул в заросли и бесшумно начал взбираться по склону.

– Тьфу на тебя, мерзавец, – тихо пробормотал десятник. – Не помогал бы ты, давно бы уже на виселице болтался.

На этот раз в деревню они вошли со стороны реки. Здесь большинство изб выглядело не сильно опалёнными, а те, что пострадали от огня, оказались растащены по брёвнышку, словно кто-то нарочно проторил дорогу. Ардени и Парн удивлённо переглянулись, кайши проворно нырнул внутрь одного из сожжённых домов и завозился там, пыхтя и кашляя. Он появился через несколько минут, держа в руках грязный, воняющий гарью свёрток.

– Это что? – подозрительно спросил Парн.

– Кошка, – просто ответил кайши, потом подумал немного и уточнил: – Сгоревшая.

Парн сплюнул и отвернулся, притворившись, что внимательно наблюдает за улицей. Гругаш тем временем спрятал свёрток в захваченную ещё в лагере сумку и внимательно посмотрел на господина Ардени.

– Что дальше? – спросил тот, не совсем понимая причины столь пристального внимания.

– Я их отвлеку, господин, – тихо сказал гругаш, – а вы постарайтесь вызволить тех, кто ещё жив.

Не проронив больше ни слова, он выскользнул из дома и растворился среди завалов.

– Он всегда такой? – спросил Ардени.

– Почти, – покривился Парн. – Себе на уме, но дело знает.

– Хорошо если так, – пробормотал граф.

Дальше до самого центра деревни двигались не по улице – продирались через завалы, медленно, но верно приближаясь к цели. Измазались, устали, Парн шипел сквозь зубы, Ардени, после того как он пару раз чуть не рухнул грудью на острые щепки, пришлось снять гриазы с пояса и тащить в руках.

Задохнуться теперь не грозило, похоже, дым отчего-то скапливался только со стороны дороги, отгораживая деревню от остального мира. У реки воздух лишь слегка пах гарью, хотя ветер давно стих. Ардени в силы природы не верил, тем более после того, как заметил, что стена дыма качается шагах в двадцати. Тот, кто захватил его людей, обладал недюжинной магической силой.

– Скоро уже, – прохрипел Парн, когда они перевалились через очередной обугленный комель. – Разделимся, господин?

– Нет, – шёпотом ответил граф. – Переловят как цыплят, а отбиться поодиночке шансов никаких. Зря, что ли, они спеленали гвардейцев как гертамские няньки королевского отпрыска?

– Ваша правда, – согласился десятник. – подождём, пока лохматый сварганит что-нибудь, и постараемся тихо пролезть. Только вот…

– Что ещё?

– Лошадей всех перерезали. Без лошадей не уйдём.

– А если по реке?

– Можно. Лодки возле берега стоят. Только муторно это, да и проверить заранее надо было. Может, они погорели, так же, как и дома, может, прогнили уже…

– Поздно.

– Ваша правда, господин. Придётся нам снова головой рисковать, спаси нас боги. Но я вам скажу, зря мы всё это затеяли, неизвестно, на кого мы нарвались. Не слыхал я про таких разбойников, чтоб лошадей рубили.

Ардени не ответил, поднырнув под очередное бревно.

К центральной площади они выбрались минут через двадцать. Пару раз просто чудом удавалось вывернуться из-под съехавшего бревна, в горле давно першило, а во рту стоял горький привкус копоти.

Когда, наконец, удалось разглядеть, что приключилось в деревне, Парн выдал такой поток ругательств, что окажись на расстоянии пяти шагов кто-то неподготовленный, его бы вмиг скрутило от проклятий и пожеланий. Господин Ардени же оказался не только подготовлен, но и полностью согласен. Вряд ли теперь злосчастия отряда можно было списать на простую неудачу.

Там, где положено было стоять алтарю Сагора, теперь зияла огромная яма, по краям которой чернели руины сгоревших изб. На дне ямы виднелись останки какого-то сооружения, больше всего походившего на склеп, окруженный невысокой оградой. Стенка склепа оказалась проломлена, в свете солнца видны были уходящие вглубь выкрошившиеся ступени. Сейчас раскоп не пустовал, внизу толпились существа, видеть каких господину Ардени не приходилось ни разу в жизни: ростом с человека, но тоньше, уже в плечах. Всё тело покрыто острыми наростами, как и голова, скрытая под пучками иголок. Нижние конечности также оканчивались пучками игл, врезавшихся в рыхлую землю точно нож на сохе, зато верхние скорее напоминали не руки, а тонкие воронёные клинки с раздвоённым жалом. Сейчас существа частью толпились у спуска под землю, остальная же часть распределилась кругом по дну ямы, оцепив древнее строение.

– Что думаешь? – спросил Ардени, разглядывая толпу.

Парн в ответ заворчал точно медведь. Ожидавший более вразумительного ответа Палач обернулся и удивлённо замер, увидев, как матёрый, битый жизнью десятник, ёжась, сжимает в руке знак Сагора.

– Что не так? – поинтересовался граф.

– Всё не так, – хрипло ответил Парн. – Всё… Отродья проклятые, забери их бездна! Бежать надо, господин граф. Бросать всё и рвать так, чтоб сапоги стёрлись.

– Что ж такого страшного?

– Отродья, – повторил десятник. – Говорю вам, проклятые подземные твари… Я ведь в Фелусе родился, ну, не в самом городе, понятное дело, в предместьях. Так вот, у нас там, знаете, ходами Древних всё пронизано, некоторые даже пользуют старые подземелья, кто под погреб, кто под подвал для вина… Так вот, случилось однажды так, что кто-то по неосторожности пробил ход на нижние этажи подземелий. Соваться туда, понятное дело, не стали, позвали каменщика, заделали пролом, только, видно, чего-то не учли, может, надо было мага вызвать, чтоб наложил на заплатку заклинание. Кто его теперь разберёт? Только вот спустя седмицу из пролома, наплевав на свежую кладку, полезли твари, да такие, что волосы дыбом до сих пор. Большинство, конечно, на свету тут же издохло, но были и такие, которым свет нипочём оказался, вот от них-то и натерпелись мы, сохрани меня Сагор…

– Ближе к делу, – прошипел Ардени.

– А дело-то всё в том, что и такие вот там были, – указал Парн на котлован. – Не поверите, всех на лапшу шинковали, и пар от них валил, когда дождь шёл.

– И как с ними боролись?

– Да никак. Сами издохли через несколько дней, но убить успели столько, что… Светлые боги! Я даже вспоминать боюсь. А потом все поля травой заросли. Поверите ли? Ни одна коса ту траву не брала…

– Выходит, сражаться бесполезно?

– Я бы выбрал бегство, господин, но решаете вы, – дрожащим голосом произнёс Парн.

– Давай подождём, – предложил граф. – Всё равно, пока наш гругаш не подаст знак…

Он не договорил, вглядевшись в дымку. Из «склепа», покачиваясь, выбралась сутулая шипастая фигура, с несуразно широкими плечами, короткими ногами, похожими на пеньки, и крохотной, по сравнению со всем остальным, головой. Существо замерло на мгновение, а потом выгнулось в судороге, заверещало тонко и протяжно. Шипы на плечах и голове зашевелились и метнулись в стороны, острия впились в землю и в стоящих рядом тварей поменьше, пригвоздив тех к земле. От выростов полилось жемчужное сияние. Из дыма выскользнула толпа новых существ – поджарых, угольно-чёрных, также покрытых иглами, но более короткими, с беспалыми конечностями, каждая из которых оканчивалась тонкой пикой. Они, словно собаки, перебегая с места на место, заняли места вокруг первого отродья, и замерли, уставившись в окружавшие площадь завалы.

– Это ещё что? – пробормотал Ардени.

– Проклятые выродки, – только и смог произнести Парн, и тихо зарычал.

Несколько мелких, похожих на тонконогих пауков существ тащили к центру площади тюк, из которого торчала человеческая голова.

– Это Олли! – зашептал десятник. – Они тащат Каторжника, господин Ардени!

– Вижу, – ответил граф, не отрывая взгляда от происходящего.

– Будем так сидеть?

– Не ты ли говорил пару минут назад, что вступать в бой – верная смерть? Сиди спокойно, ему уже не помочь.

– А остальные?

– Будем ждать сигнала, – твёрдо сказал Ардени, сам подивившись, что настолько доверяет маленькому шаману.

Там временем «пауки» подтащили Олли к уже вовсю сиявшей жемчужным светом твари и, пища, поставили тюк в вертикальное положение. Мгновение ничего не происходило, затем от груди существа к тюку метнулся целый пук игл, пронзивших плоть, словно масло, брызнула кровь и зашипела на вспыхнувшей заревом земле. Столб нестерпимо яркого сияния взметнулся к небесам, распугав «пауков» и заставив «шипастых» расширить круг оцепления.

– Бездна вас забери… – прошептал господин Ардени, и тут же замолчал.

Он ждал, что из сияния хлынут демоны, огненные глаза, сжигающие всё, чего коснутся взглядом, псы с женскими головами или птицы, слепленные из младенцев, но выехала пара всадников. «Пауки», которые было уже подобрались поближе, вновь брызнули в стороны, шипастые, напротив, замерли и затем неуклюже поклонились. Один из всадников кивнул в ответ, другой не обратил на них никакого внимания, взгляд его оказался прикован (господин Ардени мог бы поклясться) к тому месту, где скрывались граф и десятник, это продолжалось долгих несколько мгновений, потом незнакомец отвернулся и, ни слова не говоря, дал шенкеля лошади, скрывшись в тумане. Оставшийся человек что-то объяснял шипастым, время от времени указывая себе за спину, где до сих пор перламутрово переливалось марево портала.

– Ты что-нибудь понимаешь? – повернулся Ардени к десятнику.

– Нет, господин граф, и не хочу. Меня интересует только, где этот волосатый, со своим отвлекающим манёвром? – зло прошипел Парн.

Один из домов с диким треском развалился, взметнув в воздух целую тучу древесной пыли и щепок. На всадника рухнувшее жилище впечатления не произвело, зато лошадь захрипела, завертелась на месте так резво, что человеку пришлось вцепиться в поводья, грозя разорвать рот скакуна, последовала короткая команда. Шипастые и «пауки» кинулись к рухнувшему дому, сам всадник остался на месте, очевидно, предпочитая не мараться в грязи без крайней нужды.

Господин Ардени даже не сразу сообразил, что произошло, когда огромная, чудовищно грубо слепленная из обломков рука смела сразу трёх «шипастых», впечатав их в стену соседнего здания, затем настала очередь ещё одного «паука», которого, впрочем, задело не сильно, вырвав две лапы с правой стороны. Существа бросились врассыпную от поднимающейся из кучи мусора огромной фигуры, слепленной из обломков брёвен и камней фундамента. Несколько секунд ничего не происходило, голем стоял, поводя угловатыми плечами, твари тоже замерли, не решаясь напасть, только лошадь нервно перетаптывалась и тихонько ржала от страха.

– Пора? – одними губами спросил Парн.

Граф молча кивнул и бегом кинулся к пленникам, стараясь двигаться так, чтобы оказаться за спиной всадника и тварей. Парн пыхтел позади.

Когда до цели осталось шагов двадцать, Ардени услышал грохот, затем визг и гулкие удары, словно по доске ударили обёрнутым в войлок кузнечным молотом.

Голем больше не стоял, он тяжело шагал в сторону всадника, попутно загребая руками-клешнями попадавшихся по пути тварей, которые, к слову сказать, совсем не торопились разбегаться, без устали и страха атакуя великана. Всадник, прямой и спокойный, без всякого выражения наблюдал за тем, как к нему движется гигант. Голем, отбрасывая в стороны, топча и разрывая тварей, двигался к человеку, так, словно от этого зависела судьба мира. Господин Ардени уже начал думать, что всадник не бежит и не мечется потому, что смирился с судьбой, но когда расстояние между человеком и големом сократилось до десятка шагов, мужчина что-то выкрикнул и вскинул руки. Ничего эффектного не произошло, руки незнакомца не вспыхнули огнём, не метнули в сторону великана ледяную стрелу, не подняли с земли щит из пыли, только на миг в воздухе повис мелодичный звон, словно кто-то провёл рукой по струнам арфы или кифары. Голем скрипнул, зашатался, движения стали нечёткими и дёргаными, он замер, а потом начал разваливаться на куски, с каждым шагом теряя часть тела.

– Похоже, нашему кудеснику туговато пришлось, – пропыхтел Парн, едва успев остановиться, чтобы не врезаться в спину Ардени.

– Быстрее, – ответил тот и вновь кинулся к пленникам.

Они успели. Всадник не обернулся, почти все твари сгрудились вокруг развалившегося голема. Господин Ардени на бегу выметнул гриазы, ткнул замершую возле тел сутулую фигуру, едва успел отшатнуться, когда из раны рванулась струя ярко-синей жидкости, которая, попав на металл, задымилась. Запахло окалиной, рукав, на который попало несколько капель, тоже занялся было, затем погас и… Граф едва не споткнулся от изумления. И искорёженный от тварьей крови клинок, и промокшая часть рукава оказались густо заплетены жёсткими зелёными ростками, острые корешки которых теперь больно кололи руку.

– Тёмные боги!

Граф, не задумываясь, попытался стряхнуть с клинка неожиданное украшение, гриаза с тихим шелестом рассыпалась в пыль. Рядом на месте трупа уже тянулись к небу настоящие заросли жёсткой травы, которые всего за несколько секунд вымахали по пояс человеку. Из-за спины вынырнул Парн, зло рубанул стебли широким тесаком и кинулся к завёрнутым в ткань телам.

– Быстрее, господин! Этот проклятый базарный фокусник их ненадолго отвлёк! – прорычал он, кромсая сизую ткань.

Первым освободили Готри, который, после затрещины Парна, ошалело захлопал глазами, затряс рогатой башкой и закашлялся, сплёвывая жёлтую слюну. Рыжий уже начал резать второй тюк, граф кинулся к третьему и, орудуя кинжалом, принялся резать то, что поначалу он принял за ткань. Теперь ясно стало видно, что это что-то вроде тонкой, эластичной коры. «Кора» оказалась удивительно прочной, лезвие справлялось с трудом, то и дело соскальзывало, грозя порезать пальцы, но Ардени упорно кромсал свёрток, моля богов о том, чтобы не задеть скрытого в нём человека. Он даже не сразу среагировал, когда Парн, что-то истошно проорав, перехватил тесак и отпрыгнул в сторону. В не освобождённое от пут тело воткнулось несколько пылающих зеленоватым светом шипов, которые тут же рассыпались в пыль, превратившую так и не очнувшегося несчастного в горстку праха.

– Господин, бежим! —

Парн чудом увернулся от очередной порции шипов, и теперь, отчаянно размахивая руками, пытался привлечь внимание графа.

– Господин граф, бегите!

Ардени даже сообразить ничего не успел, тело среагировало быстрее – земля поменялась местом с небом, когда он кувыркнулся через плечо, затем удалось увернуться от лап подскочившей почти вплотную твари, ткнул кинжалом, даже не пытаясь удержать оружие, помня предыдущий опыт, и понёсся, петляя, к углу ближайшего строения. Сзади что-то шипело и чавкало. Он уже почти видел, как ныряет в чернильную тень полуразрушенной стены, скатывается в придорожную канаву, наполненную пылью и остро пахнущей, горячей золой, и на четвереньках ползёт туда, где в темноте шевелится влажная шкура реки.

Он успел скакнуть, перекатиться и хлопнуть ладонью по земле, останавливаясь, когда тело спеленали стальные обручи, приподняли над землёй и швырнули обратно, гриаза вылетела из ослабевшей кисти. Последнее, что он увидел – озабоченное лицо всадника и встревоженную гримасу на лице второго мужчины, неожиданно вынырнувшего из тумана.

Похоже, сознание он потерял совсем ненадолго. Когда очнулся, оказалось, что по-прежнему лежит в пыли, у закопчённой стены, вокруг суетятся сутулые колючие фигуры. Господин Ардени попробовал пошевелиться. Не получилось, руки и ноги казалось набитыми сеном, как у ярмарочного болванчика, в голове раскинула щупальца жгучая боль.

– Господин граф! Господин граф! – прошипели откуда-то из темноты. – Вы слышите? Это я, Парн!

– Слышу, – тихо ответил Ардени. – Ты где?

– Слава богам! – обрадовался десятник. – Я уж решил, что вас, того… Когда о землю грянулись, дух-то испустили. Знатно вас. Я прям за спиной у вас лежу. Тот, на лошади который, и меня спеленать успел, ещё раньше вашего. Как не прибили, до сих пор не понимаю…

– О землю? – переспросил граф. – Ничего не помню…

– Немудрено…

– А эти… – граф покосился на тварей.

– Эти? А—а—а—а! – вскинулся десятник. – Сам не пойму, то ли глухие, то ли приказали им чего… эти… всадники, а сами ушли куда-то, в туман…

Парн закашлялся.

Лежали они долго, звёзды успели потускнеть, одежда стала влажной от росы.

Твари так и стояли недвижно, лишь изредка протягивая друг к другу колючие беспалые руки, и тогда господину Ардени казалось, что на кончиках шипов вспыхивали изумрудные огоньки.

С Парном граф больше не говорил, освободиться тоже не пытался. Просто лежал на онемевшем боку и безрезультатно пытался унять мечущиеся мысли

***

Всадники вернулись перед самым рассветом. Господин Ардени вначале услышал топот копыт, усталое фырканье лошадей, потом мужской голос выругался, звонко щёлкнуло, и кто-то заплакал тонко и горько.

– Не бей его, – произнёс баритон, – с синяками он ещё долго не захочет работать.

– Не велика беда, – ответил второй, молодой и звонкий.

– Не болтай! – оборвал первый.

Они, наконец, выехали из пелены, и Ардени почувствовал, как заколотилось сильнее сердце, а в груди закололо холодными иглами.

– Вот так встреча… —пробормотал он, вглядываясь в лицо старшего мужчины. – Кто бы мог подумать?

Настоятель Велины, Ярлет Скам, оказался очень похож на портреты – высокий, поджарый, лицо с волевым подбородком и жёсткими губами, взгляд чуть с прищуром, отчего сразу не разглядеть, какого цвета глаза (собственно, Ардени и не требовалось вглядываться, он и так знал, что они светло-карие, почти жёлтые, как у кошки). Он легко спрыгнул с коня и зашагал к пленникам, без всякого сопротивления миновав кольцо тварей, те и не подумали пошевелиться, только иглы на плечах вспыхнули ярче. Приблизившись, он достал из-за пояса широкий кинжал и одним движением начертил в воздухе замысловатую фигуру.

Господин Ардени сразу же почувствовал, как незримые оковы опали, оставив после себя нестерпимую боль в суставах и горячее покалывание пробивающейся к онемевшим конечностям крови.

– Наверное, стоит поздороваться, – безразлично произнёс настоятель, глядя на скорчившегося у ног графа. – Всё же мы с вами люди благородные. Благородных людей осталось слишком мало, чтобы они пренебрегали компанией друг друга.

– Неужели я здесь только ради хорошей беседы, ваше святейшество? – прохрипел Ардени, безуспешно пытаясь встать, помогать ему никто не торопился.

– Разве это недостойная причина? – заломил бровь Скам.

– Отчего же… Может быть, кто—то из ваших… э—э—э, подчинённых… – граф покосился на тварей, – поможет благородному человеку подняться?

– Ну, для этого совершенно необязательно привлекать моих, как вы сказали, подчинённых, – рассмеялся настоятель.

Он вскинул руку, и земля вокруг Ардени вскипела тысячью пылевых фонтанчиков, которые буквально подбросили тело графа, а затем сплелись в полупрозрачную сетку, удерживая от падения. И снова господин Ардени услышал мелодичный перезвон арфовых струн.

– Надеюсь, подобная помощь вас не смутит? – улыбаясь, поинтересовался гаартум.

– Напротив, – спокойно ответил Ардени. – Меня удивляет только одно… Не знал, что монахи вашей обители познают магию.

– Мы скромны, и предпочитаем не кричать подобно другим о своих талантах. Я вижу, вас смущают мои подчинённые. Что ж, заверяю вас, они абсолютно безопасны, как всякие нелюди, чьих чувств не задевают.

«Безопасны, – зло подумал Ардени. – А кровь, растворяющая оружейную сталь, это защита от желудочных червей».

Размеренная речь и светский тон настоятеля Велины начали порядком раздражать графа, тем более что, произнеся последнюю фразу, Ярлет Скам даже не попытался скрыть издевку. Как ни старался господин Ардени, понять смысл игры священника не получалось.

– Откуда вы знаете, кто я? – сделал вид, что удивился Ардени.

– Помилуйте! Кто же в Руане не знает графа Эрика Готиана де Ардени, по прозвищу Палач? И я вам скажу по секрету, – заговорщицки улыбнулся Скам, – именно вас ждали мои… подчинённые.

– Слишком много чести для меня, – господин Ардени хотел сплюнуть, но во рту оказалось сухо, как в пивном бочонке в праздник плодородия.

– Отнюдь! Вы себя недооцениваете, – добродушно рассмеялся собеседник. – О, боги! Я же забыл представиться! Настоятель города-монастыря Велина, Ярлет Скам, да святится чистейший из первых!

– Да будет осенён светом его всякий достойный, – ответил Ардени. – Позвольте, настоятель, узнать, а что ждёт меня и моих спутников?

– Ах! – вновь всплеснул руками Скам. – Я совершенно случайно узнал, как сильно вы желаете попасть в Велину, и решил помочь вам добраться поскорее. Надеюсь, вас не пугают мгновенные перемещения?

– Приятно, что вы так беспокоитесь о слугах короля.

– Помилуйте! Наш любимый король, без сомнения, велик, к тому же, последнюю волю стоит исполнять очень аккуратно. Поверьте, я знаю, о чём говорю.

«И этот туда же, – с тоской подумал Ардени. – Похоже, государю я был бы гораздо полезнее, если бы неотлучно находился рядом».

– Я понял вас, – глухо произнёс Ардени, чувствуя, как холод в груди становится нестерпимым, а кончики пальцев начинает покалывать от напряжения. – Что ж, встретиться с вами действительно было для меня главной задачей…

– Прекрасно! – оборвал его Скам. – Знаете, меня это восхищает – преданность делу несмотря ни на что. Это замечательно, граф. Поверьте, таких дворян, как вы, всё меньше.

Граф с самого начала разговора чувствовал лёгкий звон в голове, словно опорожнил не меньше двух бутылок лучшего игонского вина, конечно, это могло оказаться последствием удара о землю, но королевский маг, вплетая в его ауру заклинание, защищающее от подчинения, предупреждал именно о таких симптомах покушения на разум. Но даже это всё отходило в сторону перед последним доводом, который пронзал господина Ардени словно пук раскалённых докрасна ледяных игл.

– Что ж, – медленно произнёс Палач. – Если так сложились обстоятельства, что нам удалось встретиться досрочно, стоит только благодарить богов за то, что послали нам такое счастливое совпадение.

– Рад, граф, что вы столь благоразумны. Увы, современные дворяне, в большинстве случаев, следуют не голосу разума, а позывам собственного желудка и, извините, чресел… Но что-то я разболтался. Кстати, я не представил вам своего ученика и помощника…

Тонкий, курчавый юноша спрыгнул с седла, скользнул к настоятелю, поклонился.

– Позвольте представить: Бертран Монрэ, очень способный молодой человек, хочется думать, с большим будущим.

Монрэ вновь учтиво поклонился, окатив учителя взглядом, столь полным обожания и преданности, что Ардени невольно начал опасаться за рассудок юноши.

– А теперь, когда все вопросы решены, позвольте спросить вас, господин граф, – Скам сделал паузу и внимательно посмотрел на Ардени, тот почувствовал, как тонкие пылевые жгутики, державшие онемевшее тело, обрели стальную твёрдость. – Каким образом вы должны были меня убить?

Ардени захрипел от боли, когда магические путы впились в тело, грозя переломать кости, его сорвало с места и поволокло прямо к настоятелю Велины, лицо которого вмиг растеряло былую благообразность. Теперь в Палача вперился жёсткий взгляд потемневших от гнева глаз.

– Что же, граф, – медленно произнёс настоятель, – для человека вашей профессии вы оказались удивительно недальновидным.

– Зато ваша прозорливость… – начал Ардени и вновь захрипел от боли в затрещавших рёбрах.

– Уже поздно соблюдать этикет, дорогой Палач, тем, кто видел слишком много, на короткий миг открываются все тайны того мира, но только на миг…

– Нападение на королевских посланников приравнивается к нападению на короля, – чуть отдышавшись, ответил граф. – Отпустите нас, и я лично буду ходатайствовать о том, чтобы вас не казнили, а сослали в один из приграничных монастырей.

Настоятель хохотнул зло, шагнул вперёд и, ухватив графа за подбородок, заглянул в глаза.

«Вот и всё».

Палач почувствовал, как лёгкая ломота в груди всё нарастает, обращаясь жгучей, раздирающей мышцы болью. Захотелось зажмуриться и повалиться на землю, но он, напротив, ещё шире распахнул глаза, стараясь не перекрыть ни одной лазейки для невесомых ручейков зла, струящихся сейчас от его лица по руке настоятеля. Тот, похоже, ничего не почувствовал, спокойно дотронулся до подбородка Ардени и усмехнулся, с превосходством глядя на Палача.

– Вот! – с грустью в голосе произнёс он. – Взгляни, Бертран, к чему приводит гордыня и самоуверенность. Скажите, граф, вы решили уничтожить меня по собственной инициативе, или это всё же просьба короля?

– Не понимаю, о чём вы, – в тон ему ответил Ардени. – Король направил меня к вам с посланием, которое лежало в седельной сумке одной из выпотрошенных Вашими тварями лошадей. Скажите, давно вы начали раскапывать могильники Древних? А ещё советую подумать, как вы будете отвечать за уничтожение целой людской деревни.

Ардени старался говорить бесстрастно, но к концу фразы голос всё же зазвучал зло.

– Только не говорите, уважаемый Ардени, что король узнает обо всём и покарает.

– Бросьте, Скаг, мы с вами прекрасно знаем, что мне не суждено отсюда выбраться. Несмотря на добрые намерения, я оказался по уши в нечистотах, и увидел слишком много.

– О, боги! Разумный дворянин! – настоятель всплеснул руками. – Редкость, в наше время! Но, хватит болтать.

Он вскинул руку. Ардени ничего не почувствовал, а спустя мгновение хватка стискивавших его железных колец ослабла. Граф покачнулся и заметил, насколько удивлённым стало лицо Скама, тот поднёс руку к лицу и начал разглядывать, словно видел впервые, а спустя ещё миг кожа на лбу гаартума лопнула, залив лицо кровью. Настоятель захрипел, упал на колени, Монрэ, мгновенно оказавшийся рядом, с криком подхватил тучное тело учителя.

– Пора сматываться, – прошептал Ардени, и неуклюже перекатился на бок, с трудом поднялся, и, то и дело косясь на скорчившегося у тела гаартума Монрэ, побрёл к свёрткам, среди которых валялся Парн.

– Эй! Рыжий! – тихо позвал Ардени. – Ты жив?

– Жив пока, – откликнулся десятник. – Господин Ардени, ваша светлость, разрежте вы эту треклятую мешковину!

Ардени заозирался в поисках чего-то острого, наткнулся на обломок гриазы и начал остервенело перепиливать волокна. Твари древних, замершие кругом посреди площади, словно умерли, даже шипы перестали светиться.

– Что вы сделали со святошей? – спросил парн, когда Ардени перепилил последнюю полоску кокона. – Его словно кузнечным молотом ударило.

– Не я, – мотнул головой граф, – это всё настоятель Сломанного копья, король ведь не зря даровал ему жизнь, научил придворного мага, чтоб тот нарисовал прямо на моей шкуре какую-то хитрую формулу вызова демона-пожирателя, которая сработала бы только в том случае, если Ярлет Скаг подошёл бы на расстояние вытянутой руки. Я послужил и приманкой, и воротами для вселения, при этом сама формула никакой магии не излучает, срабатывает только в том случае, если объект сам наполнен магией. Фактически, он сам себя убил.

– Хитро, – прокряхтел Парн, поднимаясь. – Только, думается, лучше бы нам придавить вон того малолетнего таракана, который что-то воет над трупом старика.

Ардени обернулся и застыл. Монрэ, опустившись на колени, тянул тихий печальный мотив.

– Ого! – ошарашенно вымолвил Ардени.

– Чего это он? – спросил Парн.

– Это он сейчас поёт погребальную песнь жительниц южных провинций, – пояснил Ардени. – Прощальную песнь по любимому.

– Так они со святошей… – десятник презрительно сплюнул.

– Похоже, не только учитель и ученик, – закончил мысль граф. – Но это меня волнует сейчас меньше всего. Давай-ка убираться отсюда.

– Стойте! – голос Монрэ вовсе не походил на стон убитого горем любовника, в нём отчётливо звенели стальные нотки. – Куда это вы собрались?!

Ардени инстинктивно стиснул обломок гриазы и обернулся.

Ученик настоятеля больше не сидел на коленях, он застыл, гордо выпрямившись, и смотрел на графа и десятника колючим, полным холода взглядом.

– Куда это вы собрались? – повторил он.

– Отойдите в сторону, Монрэ, – приказал граф. – Вернитесь к своему учителю, ему, похоже, требуется помощь, а мы вернёмся к королю и расскажем, что настоятеля Велины хватил удар.

Монрэ не ответил, лишь вскинул руку, словно желал отмахнуться от слов Ардени, зазвенел воздух, и тотчас же ожили твари, до сего момента искусно изображавшие истуканов – сомкнулись плотнее, ощетинились и двинулись к застывшим людям. Ученик гаартума вычертил в воздухе сложную фигуру, вскрикнул, и шипы на верхних лапах тварей засветились бирюзой.

– Похоже, конец, господин, – отчего-то весело рявкнул Парн, подхватывая с земли обломок жерди.

Ардени отстранённо подумал, что такое оружие, равно как и обломок клинка, одинаково бесполезны, но вслух приказал:

– Стань спиной ко мне. Ещё не хватало, чтобы гвардейцев короля заколола в спину неизвестная тварь.

Парн послушался, привалился спиной к господину Ардени, и тот почувствовал, как сильно дрожит десятник. Похоже, поводов бояться тварей у Рыжего было гораздо больше.

– Взять! – коротко скомандовал Монрэ.

Слуги настоятеля рванулись вперёд единым махом, и Ардени попрощался с жизнью, видя, как полумрак вспыхивает бирюзовым росчерком. Парн заорал, жердь загудела, рассекая воздух, сдаваться десятник, похоже, не собирался.

***

В бок впился огненный клещ, заворочался, заскрипел, вгрызаясь под ребро.

Ардени хотел заорать, но рот оказался залеплен, вместо крика вышло приглушённое мычание. Слава богам, глаза оказались не завязаны. Граф попытался оглядеться, с первых же мгновений пожалев о таком решении.

Вокруг были каменные стены, сложенные из не особо старательно обтёсанных блоков. Ни окон, ни дверей разглядеть не удалось, но, по-видимому, вход всё-таки присутствовал, ведь как-то же Ардени попал сюда. Сам граф оказался прикован к широкому столу, причём прикован так, что пошевелиться не имелось никакой возможности.

Дальнейшие размышления прервал хлопок двери (значит, всё—таки, есть вход!), а несколькими мгновениями позже над Ардени нависла достаточно гнусная рожа – щекастая, заросшая щетиной, с маленьким красным носом и глазами навыкате.

– Он жив, ялман! – пророкотала рожа.

– Прекрасно! – ответил знакомый голос. – Начинай, Улах.

Рожа кивнула и пропала. Где-то в стороне, за границей видидмости, послышался металлический лязг, уханье и приглушенная ругань, перемежаемая странными попискиваниями.

– А пока Улах готовится, – спокойно произнёс знакомый голос, – я введу вас немного в курс дела, граф. Объясню, как отвечать и что делать для того, чтобы к королю вы вернулись с наименьшими потерями для себя.

Ардени вывернул голову и увидел чуть поодаль от стола улыбающегося Монрэ.

– Пока кляп вынимать рано, – помощник настоятеля с сожалением развёл руками, – но очень скоро наш палач поможет вам с этим неудобством, и поверьте мне, даже если у вас нет желания разговаривать, нас ждёт прекрасная беседа.

Палач, словно откликнувшись на слова, вновь появился в поле зрения, на этот раз облачённый в традиционный наряд заплечных дел мастеров – кожаный балахон с нашитыми на передник петельками для инструмента.

– С чего начинать? – глухо поинтересовался он. – Калечить, нет?

– Погоди калечить, – отмахнулся Монрэ. – Нужно, чтобы заговорил, а потом уж…

– Заговорит, – убеждённо ответил палач. – Ваша милость, а он не того…?

– Чего «того»? – переспросил Монрэ.

– Заклятия на нём нет никакого? Дворяне, обычно, любят всякие сюрпризы себе в голову запихивать…

– Можешь быть спокоен, я лично проверил. Он пуст, как солдатский котёл после ужина.

Палач пожал плечами и подступил к графу.

– Не волнуйтесь, ваша милость, – пробухал он. – Будете всё говорить, целым останетесь. Я сейчас кляп выну, а вы кусаться не вздумайте, а то я с зубов начну, буду их точильным камнем выравнивать… Идёт?

Ардени кивнул.

Палач щёлкнул застёжками, и ремни, удерживающие кляп во рту, ослабли.

– Вы, ваша милость расслабьтесь, – вежливо продолжил палач. – Я сейчас крючки с нитками вам между пальцев загоню, чтобы жилы тянуть можно было. Если дёргаться будете, кожу порвёте, а так только дырочки останутся.

Не прекращая говорить, он откуда-то из-за пояса достал целую связку железных крючков, похожих на те, которыми мальчишки удят рыбу

– Крючки не обязательны. – Ардени постарался, чтобы голос звучал спокойно. – Что вы желаете узнать?

– В первую очередь… – начал Монрэ.

Закончить ему не удалось. Стены вздрогнули, по одной разбежалась извилистая трещина. Монрэ выругался и забормотал что-то, выделывая пассы руками, но закончить не успел – кладка лопнула, не выдержав удара, в стороны полетели каменные осколки, помещение заволокло пылью, сквозь которую Ардени с трудом различил гигантскую тень, протянувшуюся к, казалось, не обратившему ни на что внимания ученику гаартума.

Палача убило осколком стены, он так и остался лежать бесформенной тушей, сжимая в онемевших пальцах связку крючков. Аредени с тоской подумал, что если бы удалось дотянуться до одного из десятка висящих в петельках балахона ножей, то…

Закончить мысль не удалось – тень, оказавшаяся бугристой рукой великана, сомкнула пальцы в кулак и ударила по окутавшемуся сиянием Монрэ. Граф услышал вскрик, ученика гаартума оторвало от земли и ударило о стену, рядом со столом, на котором по-прежнему лежал Ардени. Сфера не погасла, наоборот, вспыхнула ярче, фигура Монрэ расплылась, стало видно лишь, что он яростно машет руками, выкрикивая что-то. Но и на этот раз великан не позволил закончить заклинание – каменный молот с грохотом влепился в сияние, затем ещё раз и ещё. Комнатка заполнилась жаром.

Ардени почувствовал, что задыхается, лицо горело от впившихся в кожу мелких осколков, голова готова была расколоться от шума.

Кулак всё бил и бил, вколачивая защищённого магией человека в стену. Кладка уже ходила ходуном, потолок покрыла чёрная паутина трещин, воздух загустел от пыли. В какой-то момент удары слились в одну дикую, первобытную мелодию, которая вскоре стихла, но лишь для того, чтобы дать зазвучать рушащимся опорам и перекрытиям. Граф уже попрощался с жизнью, но почувствовал, как его вместе со столом подхватило и поволокло прочь из оседающего помещения.

***

– Живы?! – Парн, залитый кровью, прихамывающий, с рукой, не очень умело затянутой в лубок, казалось, светился изнутри. – Ох! Господин граф, и поволновался же я за вас. Да что там я?! Все чуть на себе волосы не повыдирали, пока вас вытаскивали.

– Что… – Ардени закашлялся натужно и долго, кое-как справился с очередным приступом и огляделся.

Они стояли посреди двора крепости, одна из стен которой обвалилась, рядом виднелись обломки башни, в основании другой, накренившейся, зияла огромная дыра. Всё пространство двора оказалось завалено щебнем и обломками блоков, у дальней стены суетились три оборванца. Приглядевшись, Ардени сообразил, что суетятся они вокруг трупов, аккуратно сложенных вдоль обломка ограды. Посреди двора раскинулась глубокая яма, один из склонов которой обвалился, обнажив часть стены с полузасыпанным дверным проёмом, в котором скорчилась одна из колючих тварей, из спины её торчал почерневший обломок копья, вокруг всё густо заросло травой.

– Что за рвань? – спросил граф.

– Не узнали? – осклабился десятник. – Гвардейцы десятого стрелкового – вторая группа из трёх отправленных с нами.

– Они…

– Командир убит, наших всех, почитай, пришили, только мы с вами и остались.

– Да уж, – хмыкнул Ардени. – Чудо.

– Так… – махнул рукой Рыжий. – Хотя… Знаете, господин граф, если бы не шаман, складывали бы уже наши косточки в миски к местным собакам.

– Кайши?

– Он, сволочь изворотливая. Эй! Волосатый, подойди к господину графу!

Маленький шаман вынырнул из-за горы камней, в которую превратился вызволивший Ардени из плена голем. Поклонился (или скорее уж кивнул) и привалился к валуну, ожидая вопросов. Парн отошёл в сторону и замахал руками, подзывая, несколько мгновений спустя гвардейцы, успевшие стянуть с мертвецов одежду, подошли и замерли, смущённо переминаясь.

– Значит, гвардейцы? – спросил Ардени.

– Так точно, ваша милость! – шагнул вперёд один. – Сержант Ярек, рядовые Кас и Мелос.

– Прозвища?

– Я Лесоруб, ваша милость, Кас Зубастый, Мелос Клещ.

– Поступаете в моё распоряжение. Старшим над вами назначаю десятника Парна, по прозвищу Рыжий. Вопросы?

– Так точно, – откликнулся Клещ. – Одёжку, ваша милость, с трупов можно… того?

– Забирайте, – разрешил граф. – Через полчаса чтобы были готовы. Времени хватит?

– Тяжеловато придётся, но шаман говорит, уйдём, – кивнул Парн.

– Понятно.

Граф обернулся. Гругаш так и стоял, опершись на камень, хлопоты людей его, казалось, не волновали.

– Как ты сумел освободить нас?

– Просто, – пожал плечами шаман. – Никто не ждал. Вас потащили, я следом. Потом двоих зарезал, кровью камни полил. Этих, – он кивнул на труп твари, – мой камень-человек потоптал, но они сильные…

– А как узнал, где я?

Гругаш только усмехнулся, потом насупился.

– Полчаса – много. Скоро остальные прибегут. Я отвлеку. Крови много, магии много, предков звать легко. Но убегать быстро надо, иначе не спастись. Их главный сильный, сознание потерял, а убить себя не даёт. Потом умрёт. Не от меня. И ты пока не пытайся.

Граф кивнул, про себя подивившись, что такой сильный шаман тянет лямку в обычном десятке. Спорить и расспрашивать не стал, Кайши за последние двое суток доказал, что к нему стоит прислушиваться.

– Собираемся, – приказал Ардени. – Рыжий, проследи, чтоб никто не задержался. Если что не успели, бросить. Утечь надо быстро и тихо. Кстати, где это мы?

– Да на окраине Велины, – вздохнув, развёл руками Парн. – Спасибо, что хоть в центр не притащили. Ничего, господин граф, выберемся. Наш космач их здорово напугал.

– Хотелось бы верить, – пробормотал господин Ардени.

Воины собрались быстрее назначенного, попрыгали, проверили обувь и бегом кинулись через пролом в стене. Господин Ардени уходил последним и оглянулся.

Посреди двора из пыли поднимались три огромные каменные фигуры.

«Удачи тебе», – подумал Ардени и подал Парну знак уходить.

Шаман вскинул руки и закружился между големами, крича гортанно и страшно.