Читать книгу 186 суток на орбите (спросите у космонавта) - Тим Пик - Страница 4

В: Каково это – сидеть на верхушке 300-тонной ракеты?

О: Пятнадцатого декабря 2015 года, Казахстан, космодром Байконур, 14:33 по местному времени. До запуска 2 часа 30 минут. Я стоял на площадке на высоте 50 метров, ожидая подъема. Еще немного, и мы попадем внутрь ракеты-носителя, в капсулу космического корабля (КК), который доставит нас на станцию. Был великолепный зимний день. Вглядываясь в широкие казахские степи, я старался запомнить эту картинку, мне хотелось впитать в себя все запахи и звуки планеты Земля, прежде чем покинуть ее на шесть месяцев.

Сама ракета казалась мне живой. Криогенное топливо непрерывно кипело, окутывая основание жутковатым белым туманом. Две трети ракеты покрывал слой тонкого льда, и в лучах вечернего солнца оранжево-зеленая ливрея «Союза» превратилась в ослепительно-белую.

Поднимаясь наверх, чтобы попасть в КК, мы могли видеть ракету вблизи. Когда ты знаешь, что под тобой бурлит 300-тонная гремучая смесь жидкого кислорода и керосина в специальном отсеке, обитом металлом, начинаешь понимать, какой невероятный уровень развития технологий необходим, чтобы преодолеть притяжение Земли.

Я летал на многих воздушных судах за свою карьеру, но уверен – нет ничего более волнительного, чем подниматься на борт настоящей космической ракеты. Я не нервничал, скорее наоборот. Хотя… Этого момента я ждал очень долго и, несмотря на все мои попытки сохранить спокойную профессиональную сосредоточенность, не мог не ощутить, как глубоко внутри меня кипит мальчишеское волнение.

В КК мы забирались в определенном порядке, как на тренировках. Первым шел тот, кто будет сидеть слева (Тим Копра), затем шел я, сидящий справа, а последним заходил командир корабля «Союз» (Юрий Маленченко). Сначала мы должны были попасть в жилой модуль (орбитальный отсек) через горизонтальный люк, а затем спуститься ногами вперед через вертикальный люк в спускаемый аппарат, где установлены кресла. Лестницы там нет, но есть опоры, которые помогали двигаться.

Через вертикальный люк надо было протискиваться очень осторожно, ведь там находилась антенна, которая понадобится нам через шесть месяцев, чтобы сообщить о своем местоположении экипажам поисково-спасательных служб после приземления. Приходилось поджиматься, чтобы добраться до места. В отличие от тренажера (симулятор «Союза») в Звездном городке, где мы учились, настоящий космический корабль был под завязку заполнен грузом. Сначала я опустился на сиденье командира, а затем осторожно переместился на свое место. Все надо было делать медленно и аккуратно, чтобы не повредить скафандр или сам космический корабль. Мне очень повезло, что в свое время я занимался спелеотуризмом и имел опыт работы в экстремально ограниченном пространстве.

Заняв место, надо было подключить два электрических провода и два шланга к скафандру «Сокол». Электрические кабели необходимы для телефонной гарнитуры и медицинских датчиков, которые уже были на мне. Вся команда носит датчики на груди для измерения частоты сердечных сокращений и частоты дыхания, а полученные данные передаются на пульт управления, врачам. Шланги необходимы для подачи воздуха (для охлаждения и вентиляции) и чистого кислорода (используется только в случае аварийной разгерметизации).

Следующий шаг состоял в том, чтобы специальным образом зафиксировать колени – это предотвращает повреждение ног во время перегрузки, возникающей во время запуска, и обеспечивает телу пятиточечную опору.

Места в кабине хватало лишь на одного члена команды обслуживания, который помог мне пристегнуться и передал листки с инструкциями.

В последние минуты перед запуском я еще раз внимательно просмотрел инструкции и мысленно представил критические минуты и часы предстоящего полета. Кстати, существует традиция для повышения адреналина перед взлетом: каждому космонавту разрешается включить три выбранные им песни. Я выбрал Don’t Stop Me Now (Queen), Beautiful Day (U2) и A Sky Full of Stars (Coldplay). Все заказанные экипажем песни прозвучали, до запуска оставались считаные минуты, и тут нам преподнесли последний сюрприз. В наших наушниках, заглушая шум ракеты, зазвучали знакомые звуки песни The Final Countdown, которую выбрал один из инструкторов «Союза», – кто сказал, что у русских нет чувства юмора!

* * *

В первый раз я наблюдал вживую за запуском ракеты-носителя «Союз» в июне 2015 года, за полгода до моего собственного полета. Вместе с Юрием Маленченко и Тимом Копра мы отправились на Байконур в качестве дублеров экипажа 44/45 (команда, посетившая МКС перед нами). Наша задача состояла в том, чтобы повторять все действия основного экипажа. Хотя мы были резервным экипажем, к полету в космос мы были полностью готовы, но вероятность того, что мы заменим «основных», стремилась к нулю.

Лично мне пребывание на Байконуре дало прекрасную возможность пройти полный цикл подготовки и, как я уже сказал, впервые наблюдать запуск ракеты. Несколькими годами ранее я мог бы наблюдать за запуском шаттла Discovery, когда космонавт Европейского космического агентства (ЕКА) Кристер Фуглесанг стартовал из Космического центра Кеннеди во Флориде. Но первый запуск был отложен из-за погодных условий, вторая попытка отменена из-за проблем с одним из топливных клапанов, а когда Discovery был запущен в космос, я на самолете летел в Европу, чтобы начать обучение в Европейском центре подготовки космонавтов в Германии… Закон Мёрфи!

Наблюдение за запуском «Союза» в июне 2015 года более чем компенсировало мои предыдущие разочарования. Впечатление усиливалось еще из-за того, что мы находились очень близко к стартовой площадке: я, Юрий и Тим сидели на крыше поисковой башни примерно в 1,5 км от ракеты. Была красивая ясная ночь, и в 3 часа я увидел огонь под главными двигателями, затем, через несколько секунд, раздался глубокий рев, и на моем лице появилась широкая улыбка. Но вскоре она сменилась изумлением. То, что я слышал до сих пор, было всего лишь проверкой двигателей (промежуточная тяга). А когда заработали на полную мощность основные двигатели, меня окружил мощный гул басовых нот. Я подумал, что никогда не слышал ничего более впечатляющего, и тут «Союз» поднялся в воздух.

Спустя еще несколько месяцев я сидел в кресле «Союза» и внимательно слушал голос инструктора в наушниках; было пять часов вечера, мой взгляд был устремлен на цифровые часы передо мной. Запуск ракеты связан с ожиданием обратного отсчета. Но нет, его не было. Инструктор объявлял стадии: «промежуточная тяга», «топливо сжато турбонасосами до таких-то показаний», – то есть он как бы подсказывал экипажу, когда произойдет запуск, но никакого обратного отсчета, еще раз повторю, не было. Наконец нам сообщили, что двигатели работают на полную мощность, а это бывает за пять секунд до взлета. Вот когда мы полностью ощутили всю мощь ракеты под собой! В последние секунды шум и вибрация настолько сильные, что невозможно понять, покинула ракета стартовую площадку или нет.

Я почувствовал покачивание и посмотрел на часы. Мы взлетели! Когда началось ускорение, сопровождаемое характерным треском, в мыслях я вернулся на шесть месяцев назад и вспомнил, как это выглядит со стороны. Как ни странно, шум внутри КК не такой впечатляющий, как снаружи. Не поймите меня неправильно: он очень громкий. Но защитный колпачок в герметичном шлеме скафандра обеспечивает достаточную звукоизоляцию.

Вибрацию и ускорение мы чувствовали каждой своей клеточкой, но – никакого звона в ушах, и вы не видите ничего из иллюминатора, так как в этот момент обтекатель носа ракеты все еще защищает корабль. В течение нескольких минут мы будем двигаться со скоростью 8 км в секунду, то есть из Лондона до Эдинбурга мы бы добрались менее чем за 90 секунд. Трудно было сдержать нахлынувшие чувства – я не мог перестать улыбаться.

* * *

В этой главе рассказывается о ракете «Союз» с момента старта до момента стыковки с МКС. Полет в космос – это одно из самых удивительных, я бы даже сказал, сюрреалистических событий, и здесь нельзя не отметить, что нам с Тимоти посчастливилось работать с русскими. Философия «пока не сломается, лучше ничего не менять» применяется русскими не только в подходе к инженерному делу, а вообще ко всему, что окружает космический полет. Я имею в виду человеческий фактор и традиции. То, что было во времена Юрия Гагарина, сохранилось и в наши дни. Это означает, что недели, дни и часы перед запуском заполняются не только важными оперативными задачами, но и не менее важными ритуалами.

Мы вернемся к этой теме чуть позже, а сейчас поговорим подробнее о месте запуска.

В: Почему космонавты взлетают из Казахстана?

О: Космодром Байконур, расположенный в степях Южного Казахстана, является первым в мире космическим пусковым объектом. С тех пор как в 2011 году была закрыта программа American Space Shuttle, экипажи на Международную космическую станцию отправляют только с Байконура.

Эта легендарная стартовая площадка была построена еще в Советском Союзе в 1950-х годах. Первый пилотируемый космический корабль в истории человечества, «Восток-1», был запущен с Байконура в 1961 году, а еще раньше, в 1957 году, отсюда был выведен на орбиту и первый в мире искусственный спутник Земли, «Спутник-1».

Драматизма взлетам с космодрома придает картинка. В отличие от других пусковых площадок, здесь во время старта не используют воду, чтобы уменьшить выбросы пламени и заглушить звук; отчасти это связано с тем, что Байконур располагается в пустыне. Так что взлеты здесь огненные!

Как и следовало ожидать, выбор места очень долго и тщательно обдумывался. Для оптимизации доставки груза в космос используют вращение Земли вокруг своей оси (с запада на восток). Скорость вращения весьма ощутима и достигает максимума на экваторе: 1675 км/ч – это быстрее скорости звука! То есть, конечно, когда вы стоите на экваторе, вы этого не чувствуете, потому что движение происходит с постоянной скоростью. Но когда вы выходите в космос, этот дополнительный «толчок» имеет большое значение. С удалением от экватора «свободная» скорость уменьшается до тех пор, пока не достигнет нуля на Северном и Южном полюсах – точках, которые располагаются на оси вращения Земли.

Запуск ракеты из точки, близкой к экватору, подразумевает ощутимо меньшие затраты топлива, а значит, можно взять на орбиту больше полезного груза. Однако взгляните на карту – Россия, как видите, не благословлена низкими широтами. Подавляющее большинство ее территорий находится выше 50° северной широты, и, проведя несколько зим в России, я могу подтвердить, что климат там отнюдь не тропический. Байконур находится в Казахстане, на отметке 46° северной широты. Не очень близко к экватору (слышу, как вы рыдаете), но, по крайней мере, он находится южнее, чем бóльшая часть территории России.

Но конечно же дело не только в широте. Работы по строительству Байконура начались в 1955 году, по крайней мере, этот год считается годом его рождения. Первоначально предполагалась, что это будет полигон для испытания первых в мире межконтинентальных баллистических ракет. Позже комплекс был расширен, и в него вошли пусковые установки для полетов в космос. Чтобы обеспечить непрерывные радиосигналы с наземных станций управления, нужна была плоская равнинная местность. Байконур удовлетворял всем требованиям. Тестовые цели (если иметь в виду баллистические ракеты) располагались на Камчатке, в 7000 км от полигона, и траектория ракет должна была проходить вдали от населенных пунктов. К тому же река Сырдарья, использовавшаяся для водоснабжения, и железная дорога Москва – Ташкент были не в миллионе кило метров.

А ВЫ ЗНАЛИ?

• После того как Байконур превратился в главный космический пусковой комплекс мира, его широта стала основным фактором при выборе орбитального наклона Международной космической станции, который составляет 51,6 градуса.

• Байконур – не единственный космодром в мире. Богатую историю запусков имеет Космический центр Кеннеди во Флориде, США. Планируется, что вскоре отсюда будут отправлять экипажи на МКС на новых космических кораблях (CST-100 компании Boeing и Dragon компании SpaceX). Китайцы для своей программы полетов в космос используют космодром Цзюцюань, расположенный в пустыне Гоби.

Есть еще одна причина, по которой запуск ракет целесообразно проводить как можно ближе к экватору, – больший выбор орбитального наклона. (Орбитальный наклон – это угол между экватором и осью направления орбитального объекта.)

Самый показательный пример – ракета, запущенная с Северного полюса. В данном случае она может двигаться только на юг. Ракета выйдет на полярную орбиту, которая проходит над Северным и Южным полюсами, и будет двигаться под углом 90° к поверхности Земли. И наоборот, ракета, запущенная с экватора, может двигаться в любом направлении и выйти на любую орбиту.

Переход на другую орбиту после выхода на исходную (смена орбитальной плоскости) требует большого количества топлива, и инженеры при расчете параметров полета всеми способами пытаются избежать лишних затрат.

В: Сколько времени перед полетом космонавты проводят в карантине, и разрешается ли кому-либо навещать их?

О: Цель карантина – обеспечить готовность членов экипажа и исключить всякую инфекцию, чтобы не притащить на МКС какой-нибудь вирус. Длительность карантина варьируется, но обычно он длится примерно две недели. Мы провели в карантине 15 дней, и это позволило нам завершить последние приготовления к полету. Но так как это заключительный этап, тренировкам уделяется уже не так много времени. У нас была возможность немного расслабиться, но самое главное – увидеть членов своей семьи, которые приехали проводить нас.

Как вы уже поняли, пребывание в карантине не означает полной изоляции – медицинский персонал допускает встречи с ближайшими родственниками. Однако все они должны пройти обязательный медицинский осмотр, причем перед каждой встречей. Маленьких детей (младше 12 лет) к космонавтам не пускают, что неудивительно. Дети зачастую являются ходячими переносчиками разных болезней, особенно в зимние месяцы. В декабре температура на Байконуре редко бывает выше нуля, и мои сыновья часто не понимали, почему они могут видеть папу только через стекло.

Карантин определенно является необходимой мерой предосторожности. Этот урок был усвоен еще в 1968 году, во время 11-дневного полета корабля «Апполлон-7». Сначала командир корабля Уолтер Ширра, а за ним и два молодых новичка, Уолт Каннингем и Донн Айзли, серьезно заболели. Нужно учесть недостатки космического корабля – ограниченное пространство, рециркулирующий воздух, отсутствие возможности регулярно производить влажную уборку и частый контакт с общими поверхностями. Все это привело к тому, что весь экипаж был заражен вирусом Mardi Gras, что-то вроде простуды.

Мы прилагаем большие усилия для того, чтобы обеспечить безопасность космической станции, и выполнение этой задачи начинается в карантине, еще до запуска.

В: Как вы готовитесь в день старта?

О: Распорядок этого дня зависит от времени запуска. Хотя «Союзы» стартуют в разное время, все процедуры соблюдаются неукоснительно. И даже более того – время соблюдается неукоснительно. Все рассчитано по минутам, но так, чтобы не было никакой спешки. Соблюдать установленный распорядок очень важно – это не только предотвращает «случайное» забывание чего-то важного, но и гарантирует, что экипаж будет доставлен к стартовой площадке в правильном настроении – уверенном, но и расслабленном, без предстартовой лихорадки.

Вот график утренних мероприятий в день нашего запуска:

07.55 – 08.05 Подъем, утренние процедуры (10 минут)

08.05 – 08.15 Медицинский осмотр (10 минут)

08.15 – 09.15 Специальные медицинские процедуры (60 минут)

09.15 – 09.35 Душ (20 минут)

09.35 – 09.40 Микробиологический контроль (5 минут)

09.40 – 09.50 Специальная медицинская обработка кожи (10 минут)

09.50 – 09.55 Надевание специального нижнего белья для скафандра «Сокол» (5 минут)

09.55 – 10.05 Прогулка до гостиницы, где живут космонавты (10 минут)

10.05 – 10.35 Завтрак, туалет (30 минут)

10.35 – 10.55 Прощание (20 минут)

10.55 – 11.00 Традиционные автографы на двери в гостинице для экипажей (5 минут)

11.00 – 11.05 Время для религиозных обрядов (5 минут)

11. 05 – 11.10 Посадка в автобус (5 минут)

11.10 Автобус направляется в строение № 254 (здесь надевают скафандры «Сокол»)

Десятиминутный медицинский осмотр был таким же, как и во время карантина (каждое утро): проверка основных жизненных показателей плюс проверка веса. Врачи должны убедиться, что мы не заразились каким-нибудь вирусом и что – это важно! – не прибавили (слишком!) в весе.

Нас так хорошо кормили в дни, предшествующие старту, что не набрать вес было не так просто, как кажется. Изменения в весе экипажа влияют на центр массы космического корабля, который точно рассчитан для обеспечения безопасного путешествия в космос. К счастью, мне удалось сохранить 70 кг… более-менее.

Скажу несколько слов про «специальные медицинские процедуры». Для многих не секрет, что большинство космонавтов во время запуска надевают подгузники для взрослых, или, как их любит называть в НАСА, Maximum Absorbency Garments, MAG. Эта мера никак не связана с волнением, которое неизбежно при запуске в космос (представьте, что вы сидите над 300-тонным фейерверком!), а касается того простого факта, что в день старта в скафандре надо находиться порядка 10 часов – любому было бы тяжело сдерживаться столько времени, даже тем, у кого стальной мочевой пузырь.

Однако «специальные медицинские процедуры» касаются не функции организма № 1, а функции № 2. Объясняю: чтобы избежать любых нежелательных проявлений в день запуска и дать пищеварительной системе привыкнуть (потребуются день-два) к микрогравитации, космонавтам перед полетом делают клизму. Мне предложили на выбор клизму в американском стиле или в русском стиле (могу предположить, что европейские, японские и канадские космические агентства еще не разработали свои собственные стили!). Сейчас я уже не помню, в чем разница, да и в тот момент я серьезно об этом не задумывался, но русский стиль сработал отлично.

После тщательной внутренней очистки организма следующим этапом было столь же тщательное наружное очищение. Для этого космонавты принимают душ со специальным противомикробным мылом и вытираются сухим стерильным полотенцем. Как только мы вытерлись, мы героически стояли голыми и ждали прихода врача. Если хочешь стать космонавтом, то довольно быстро придется распрощаться со стеснительностью и гордостью. Путь в космос полон унижений, таких как сигмоидоскопия (инструментальное исследование нижнего отдела толстого кишечника), эндоскопия, клизмы, бесконечные постукивания и прощупывания. На фоне этого вытереться насухо специальным антибактериальным полотенцем и немного постоять голышом не кажется чем-то запредельным. После осмотра мы надели стерильное нижнее белье – белые длинные бриджи и футболки с длинными рукавами.

Последний завтрак обычно проходит совместно с дублирующим экипажем и врачом. Это отличная возможность расслабиться и насладиться добрыми шутками, прежде чем перейти к чуть более серьезным вещам.

Традиционное меню завтрака: яйца, бекон, каша, сыр, ветчина, хлеб, джем и немного фруктов, не вызывающих брожения. Само собой, хороший русский чай. Я плотно поел, зная, что следующего раза придется ждать несколько часов.

После завтрака начались формальности. Мы, основной экипаж, и наши дублеры прошли в комнату, где нас уже ждали люди, так или иначе причастные к полету. Выше я написал «формальности», но на самом деле это было неформальное прощание перед стартом. Прозвучали тосты за успех нашей экспедиции, за здоровье семей и друзей, которые остаются на Земле (мы, конечно, пили воду, а не шампанское или водку). Мы тоже сказали прощальные слова нашим партнерам и руководителям: это был последний шанс поговорить по-дружески, прежде чем появиться перед камерами.

Самая первая из нескольких традиций, которые соблюдаются в день запуска, – каждый космонавт подписывает дверь своего номера, в котором он жил в гостинице «Космонавт». Это очень волнительный момент – оставить свой автограф рядом с автографами мужчин и женщин, которые уже прошли этот путь.

В конце коридора нас ожидал русский священник. Получив от него благословение на полет, мы спустились на три пролета по лестнице и вышли в фойе, где на полную громкость звучала песня группы «Земляне». Эта песня называется «Трава у дома», написали ее Владимир Мигуля (композитор) и Анатолий Поперечный (автор слов); в ней рассказывается о тяге космонавтов к Земле. Эта традиция появилась не в 1961 году, а позже (песня была написана в 1982 году), с 2009 года она считается официальным гимном космонавтов. Я бы сказал, приятное дополнение к тому моменту, когда спускаешься вниз, – уже хочется поскорее запрыгнуть в ракету!

На улице нас ждали родные и друзья, чтобы помахать нам, когда мы будем садиться в автобус, который отвезет нас к строению № 254, где мы наденем скафандры «Сокол».

А ВЫ ЗНАЛИ?

• Скафандр «Сокол» используется с 1973 года. Он предназначен для ношения внутри космического корабля, а не для выхода в открытый космос.

• Скафандр наполняется 100 %-ным кислородом для защиты космонавта в случае падения давления внутри космического корабля (в скафандре есть две установки давления: 0,4 бар или 0,27 бар, не более чем на пять минут).

• Все скафандры индивидуально адаптированы для каждого космонавта.

• Скафандр можно надеть за две-три минуты, хотя в день запуска на это тратят около десяти минут, чтобы проверить, что все идеально.

• В скафандре предусмотрено прорезиненное уплотнение в области шеи, необходимое в случае посадки на воду.

• Скафандр весит 10 кг.

• Уравновешивание давления производится путем обертывания двух резиновых лент вокруг основного отверстия.

• Скафандр удобен в положении сидя, но не очень удобен в положении стоя. Из-за этого космонавты кажутся сгорбленными, когда выходят к автобусу, который отвозит их на стартовую площадку.

В: Правда ли то, что космонавты всегда писают на автобус, который доставляет их к месту запуска?

О: Одна из многих замечательных (а иногда и странных) традиций, которые соблюдают русские космонавты, – помочиться по пути к стартовой площадке. Между прочим, это имеет определенный смысл, с учетом того, что ближайшие несколько часов вы проведете в ракете.

Традиция гласит, что Юрий Гагарин в 1961 году на пути к стартовой площадке захотел сходить в туалет. Вряд ли он мог предположить, что, выбрав для этого правое заднее колесо автобуса, установит традицию, которая неукоснительно соблюдается вот уже более пятидесяти лет.

Единственная проблема заключается в том, что на этом этапе экипаж уже облачен в герметичные скафандры. Когда автобус остановился, я помню, как возился с застежками на шнурках и резиновыми уплотнениями, тем самым сводя на нет работу техников, которую они кропотливо проделали менее часа назад в защитных масках и стерильных перчатках. Тем не менее я был рад возможности в последний раз облегчиться. Да дело даже не в этом – было приятно осознавать, что все повторяется, что мы идем на ту же стартовую площадку, откуда Юрий Гагарин покинул Землю 12 апреля 1961 года.

В: Как вы себя чувствовали в тесном пространстве спускаемого аппарата?

О: Ха! В этом отсеке, несомненно, очень тесно – и это для человека ростом 5 футов и 8 дюймов (172, 7 см) и весом 70 кг.

Иногда возникают неприятные ощущения, потому что проводишь длительное время в положения эмбриона, при этом колени согнуты более чем на 90 градусов, что, прямо скажем, неудобно. Однако неудобства – грошовая плата за мечту всей жизни! После выхода на орбиту можно немного расслабиться и полетать. Это прозвучит не очень убедительно, но мне стало намного легче.

Взлетно-посадочный модуль «Союза» (спускаемый аппарат) немного меньше, чем такой же модуль «Аполлона», и значительно меньше, чем у шаттла или нового «Ориона». Однако мы столько времени провели, тренируясь на симуляторе, что, несмотря на тесноту, привыкли к «Союзу». Не то чтобы он стал для нас домом, но, во всяком случае, там было уютно, и маленькое пространство меня совсем не беспокоило. Должен сказать, что нам повезло, ведь мы прибывали на МКС через несколько часов после взлета, а некоторые экипажи проводили в ограниченном пространстве до стыковки со станцией два дня.

В: Какова вычислительная мощность «Союза»?

О: Мы совершали полет на «Союзе» TMA-M, эта серия была запущена в октябре 2010 года. Если сравнивать с предыдущей версией, в ней заменили 36 элементов оборудования и еще 19 были модифицированы (например, сиденья, парашютная система, преобразователи, измеряющие ускорение предмета при смещении относительно начального положения, их еще называют акселерометрами). Одно из главных обновлений – замена цифрового компьютера «Аргон», который весил 70 кг (это не опечатка – 70 кг!). «Аргон» – очень надежный компьютер, он использовался на «Союзах» более тридцати лет. Тем не менее его производительность не впечатляет, как не может впечатлить производительность бортового управляющего компьютера «Аполлон», который использовался при посадках на Луну. Новый компьютер – ЦВМ 101 (центральный компьютер) – на несколько порядков превосходит старый «Аргон», однако по-прежнему не выдерживает сравнения с вычислительной мощностью обычного смартфона.

А ВЫ ЗНАЛИ?

Вот еще несколько традиций, которые соблюдают экипажи перед вылетом.

• Посещение Красной площади, где возлагаются цветы к могилам Юрия Гагарина и Сергея Королева, который считается отцом космической программы России.

• После завтрака в день отъезда из Звездного городка на Байконур по русской традиции все сидят молча несколько минут.

• Каждый экипаж должен посадить дерево на Аллее космонавтов на Байконуре.

• Надо положить на удачу монетки на рельсы, чтобы по ним проехал поезд, который доставляет ракету-носитель «Союз» на стартовую площадку.

• Нельзя смотреть на установку «Союза» – считается, что это недобрый знак для основного экипажа.

• За два дня до взлета необходимо подстричься.

• В ночь перед взлетом все смотрят фильм 1969 года «Белое солнце пустыни».

• Ракету-носитель «Союз» благословляет православный священник.

• Командир экипажа выбирает талисман – обычно это маленькая игрушка, которая висит на приборной панели и при достижении орбиты первой запускается в свободный полет (в невесомости).

Давайте взглянем:

Однако на «Союзе» имеется несколько компьютеров. Также есть ТВМ (терминальный компьютер) и КЦП (центральный почтовый компьютер), но факт есть факт – «Союз» действительно не нуждается в большой вычислительной мощности, чтобы летать в космос!

А ВЫ ЗНАЛИ?

• Взлетно-посадочный модуль «Союза» (спускаемый аппарат) фактически может разместить кого-то высотой до 6 футов и 3 дюймов (190,5 см) и весом 95 кг; минимальные размеры – 4 фута 11 дюймов (149, 86 см) и 50 кг веса.

• Диаметр спускаемого аппарата всего лишь 2,2 м, а жилой объем, предназначенный для членов экипажа, – 3,5 м³.

• Вместе с тремя членами экипажа «Союз» может доставить обратно на Землю 50 кг груза.

• Вес ракеты «Союз» составляет 7150 кг, а КК весит 2950 кг.

• «Союз» может оставаться в космосе в течение 210 дней (пристыкованным к МКС в режиме гибернации).

В: Под действием скольких g вы находитесь в ходе взлета?

О: Величина g (ускорение свободного падения) во время запуска зависит от того, на какой ракете вы летите. Вообще, g – это перегрузка. Каждая ракета имеет свой собственный g-профиль, который описывает ускорение, действующее на ваше тело во время всего полета, и от этого зависит перегрузка. На первый взгляд это может выглядеть немного запутанно. Ниже представлен g-профиль нашего «Союз ТМА-19М» (см. стр. 58).

Итак, почему же на графике мы видим три пика? Все дело в том, что для выхода на орбиту необходимо огромное количество энергии. Для получения этой энергии используется ракетное топливо; оно тяжелое и находится в прочных отсеках. После сгорания топлива эти отсеки уже не нужны, и они отбрасываются, чтобы уменьшить вес ракеты. Это называется «ступенчатость»; ракета «Союз» является трехступенчатой. Для экипажа это означает, что в ходе взлета д, действующее на тело, будет изменяться в зависимости от того, на какой стадии мы находимся и сколько топлива уже потрачено.

Максимальное ускорение развивается на первом этапе, когда работают все четыре ускорителя первой стадии. Это позволяет развить мощность в 9 миллионов лошадиных сил и обеспечить более быстрый разгон, чем у болида Формулы-1.

По мере сгорания топлива ракета становилась легче, но ускорение все равно растет, перевалив за значение 4 g.

Это было удивительное чувство – меня все сильнее вжимало в кресло, мышцы живота напряглись; я сосредоточился на правильной технике дыхания, которую отрабатывал несколько месяцев на тренировках в центрифуге… и одновременно старался удержаться от радостного смеха.

После первого сброса произошел сильный толчок, а затем быстрое замедление. Возникло ощущение, что нас толкнули и теперь мы падаем. Вскоре скорость вновь начала расти, хотя и намного спокойнее, чем на первой стадии. Именно на второй стадии я показал в камеру большой палец. Одной из обязанностей командира в ходе взлета является включение камер, чтобы центральное командование могло видеть всех членов экипажа в разные моменты времени. Когда Юрий включил камеры, ускорение было только 1,5g, поэтому было легко поднять руку и помахать.

Еще один толчок, и произошел сброс второй ступени; остался последний, третий сегмент с топливом, и наш КК на его вершине. Мне показалось, что третий этап был самой волнующей частью. Хотя ускорение не было столь же агрессивным, как на первом этапе, ракета, уже поднявшись в космос, в этой точке была в почти горизонтальном положении. Чувство чистой скорости было ошеломляющим, и я, помню, думал: «Как долго это может продолжаться?» После сброса третьей ступени вновь последовал толчок, а затем стало устрашающе тихо, и вдруг предметы внутри корабля начали парить – мы вышли на орбиту.

В: Когда заканчивается и начинается космос?

О: Официально принято считать, что граница между «небом», или атмосферой Земли, и космосом находится на высоте 100 км. Эта граница называется «линией Кармана» (названа в честь Теодора фон Кармана, венгерско-американского инженера и физика). Но все не так просто. Нашу атмосферу трудно измерить, потому что она становится все тоньше по мере увеличения высоты.

Расстояние в 100 км фактически помещает нас в термосферу, которая простирается от 80 км до 500-1000 км. Таким образом, МКС, вращающаяся вокруг Земли на высоте около 400 км, находится именно в термосфере. Это, конечно, космос, но там все еще есть молекулы газов, составляющих воздух. Тем не менее этот «воздух» настолько разрежен, что одна молекула должна пролететь около одного километра, прежде чем случайно встретиться с другой молекулой (насколько эта молекула одинока, можно понять, зная, что сейчас в ваших легких сейчас находится около 3×10²² молекул газа, или 30 000 000 000 000 000 000 000 000 молекул). И все же действия этой крайне разреженной атмосферы достаточно, чтобы создать небольшое сопротивление, которое приводит к тому, что орбита МКС снижается в среднем на два километра каждый месяц. Вот почему МКС должна периодически перестраиваться, иначе она упадет на Землю. Другие спутники, такие, например, как космический телескоп «Хаббл», орбита которого пролегает на высоте около 560 км, также находятся под действием этого сопротивления и медленно опускаются к Земле.

МКС также перемещается в ионосфере, которая включает в себя термосферу и распространяется далее, вплоть до экзосферы. Ионосфера представляет собой слой атмосферы, ионизированный солнечной и космической радиацией; атомы, лишенные электронов, оставляют за собой оболочку из энергетически свободных электронов и положительных ионов, которая окружает Землю. Для нас хорошо то, что ионизированные газы отражают радиоволны в диапазоне; это делает возможным передачу радиосигналов коротковолнового диапазона на значительные расстояния (в качестве альтернативы вы могли бы, конечно, просто использовать Skype, Face Time, Snapchat…).

Экзосфера простирается до умопомрачительной высоты в 10 000 км, а дальше сливается с солнечным ветром. Космос? Да. Но некоторые ученые считают, что космос начинается на высоте 50 км, на вершине стратосферы, ведь 99 % воздуха в нашей атмосфере находится ниже этой черты. Но Международная федерация астронавтики решила, что линия Кармана будет пролегать на высоте 100 км, где атмосфера Земли настолько ничтожна, что обычные самолеты не могут передвигаться достаточно быстро, чтобы создать аэродинамический подъем.

В: Почему ракетам необходимо двигаться так быстро?

О: Одно дело – попасть в космос, но совсем другое – остаться там. Если двигатель ракеты «Союз» перестанет работать на высоте 100 км, то вы, хотя и попадете в космос, надолго там не задержитесь. Это обусловлено тем, что пока еще не развита достаточная скорость, чтобы остаться на орбите. Вместо этого ракета начнет двигаться по суборбитальной траектории и под действием земного притяжения в конце концов упадет на Землю. Разница между орбитальной и суборбитальной траекторией в том, что при движении по орбитальной траектории скорость настолько велика, что падения не произойдет, поскольку сила притяжения Земли, действующая на корабль, компенсируется кривизной земной поверхности. Вообще, на орбите можно оставаться вечно, если не случится воздействия какой-либо внешней силы. Волшебная скорость, необходимая для того, чтобы удержаться, называется первой космической скоростью и составляет 7,9 км/с, или 28 440 км/ч, – это примерно в десять раз выше скорости пули… вот почему ракетам необходимо двигаться столь быстро!

В: Сколько времени требуется для достижения космоса? – Jake@trislowe

О: Что ж, это зависит от ракеты-носителя, а точнее, от соотношения тяги и веса. Конечно, важны и другие факторы (к примеру, лобовое сопротивление, динамическое давление и структурные ограничения), но если в двух словах, то ситуация здесь такая же, как и с обычным автомобилем: мощный двигатель при прочном, легком и аэродинамическом каркасе обеспечит более быстрое достижение пункта назначения. Что касается «Союза», то, если считать, что космос начинается на высоте 100 км, вы доберетесь туда чуть больше чем за три минуты. К этому времени вы уже будете путешествовать в несколько раз быстрее скорости звука. Первый американский астронавт Алан Шепард летел на ракете MercuryRedstone 5 мая 1961 года. Она была разработана на основе армейской баллистической ракеты и, хотя не могла развить необходимой орбитальной скорости, отличалась небольшими размерами и весом, что означало очень быстрое путешествие в космос. Шепард добрался до высоты 188 км примерно через две с половиной минуты, испытав перегрузку в 6,3 g на пути вверх. Должно быть, это был забавный полет!

В: Сколько времени требуется, чтобы выйти на орбиту?

О: Когда мы преодолели эту важную границу (высоту 100 км) и вышли в космос, «Союзу» потребовалось чуть больше времени, чтобы преодолеть еще 230 км. От стартовой площадки до орбиты полет занял 8 минут 48 секунд – это может показаться быстрым путешествием в космос, но, уверяю вас, время тянется долго, когда ты сидишь на головке ускоряющейся пули!

В: Что космонавты делают в ходе запуска – вы управляете космическим кораблем или это осуществляют компьютеры?

О: Во время запуска основной задачей команды является мониторинг всех систем. Весь процесс запуска автоматизирован, и экипаж вмешивается только в случае чрезвычайной ситуации.

Помимо этапов отделения частей ракеты, описанных ранее, во время запуска происходят еще несколько важных событий. Один из них – сброс носового, или головного, обтекателя, который защищает находящийся под ним космический корабль. За отметкой 80 км бóльшая часть атмосферного воздуха остается позади. Сопротивление в этот момент очень мало, а значит, аэродинамический нагрев поверхности КК в результате высокоскоростных столкновений с молекулами воздуха также очень мал. Выполнив свою работу по защите корабля в момент прохождения через нижние слои атмосферы, носовой обтекатель становится мертвым грузом – самое время избавиться от него.

На самом деле это был незабываемый момент, когда обтекатель был сброшен и мы впервые посмотрели в иллюминаторы. Конечно, мы все еще были крепко пристегнуты, а иллюминаторы находятся выше уровня глаз, так что вид был не идеальный. Тем не менее, глядя вверх, мы ясно видели, как небо быстро меняет свой цвет с синего на черный – это говорило о том, что, преодолев последние слои атмосферы, мы устремились в космос.

На этом этапе важно следить за давлением внутри корабля, поскольку мы быстро приближались к вакууму. С правого сиденья трудно увидеть всю панель управления, но я мог контролировать системы жизнеобеспечения и внутреннее давление. Мы все внимательно смотрели на часы в ожидании третьего сброса. После него нам предстояло сверить показатели, которые подтверждают успешный выход на орбиту. Если эти показатели отличаются от оптимальных, то у экипажа есть всего лишь несколько секунд, чтобы вмешаться и изменить ситуацию. К счастью, у нас третий сброс (отделение третьей ступени) и выход на орбиту прошли без накладок, и мы, не теряя времени, начали готовиться к сближению с МКС.

В: Что происходит, если во время запуска что-то идет не так?

О: «Союз» – одна из самых надежных ракет, а также одна из самых безопасных. Однако достичь космоса задача довольно трудная, и в прошлом были проблемы. Большим плюсом «Союза» является наличие системы эвакуации, которая позволяет экипажу живым вернуться на Землю, если что-то пойдет не так в любой точке от стартовой площадки до орбиты. Однако я не говорю, что это будет безопасно, потому что экипаж на некоторых этапах прерванного запуска может подвергаться перегрузкам более 20 д, и в этом нет ничего хорошего.

Важная часть «Союза» – двигательная установка системы аварийного спасения (ДУ САС). На ранних стадиях запуска, когда корабль выходит из плотных слоев атмосферы, эта система может эвакуировать два верхних отсека космического корабля (спускаемый аппарат и бытовой отсек), укрытые носовым обтекателем. Потом, также под обтекателем, спускаемый аппарат и бытовой отсек разделяются, ДУ САС отводит спускаемый аппарат подальше от ракеты, и на безопасной для выброса парашюта высоте начинается спуск.

На самом деле ДУ САС, как и головой обтекатель, нужны в течение 1 минуты и 54 секунд от момента старта (первый этап полета), затем, если все прошло нормально, они сбрасываются. Если после этого что-то пойдет не так, система автоматического прерывания полета отключит ракетный двигатель и также отделит спускаемый аппарат и бытовой отсек; далее спускаемый аппарат с экипажем будет осуществлять баллистический спуск на парашюте.

И наконец, на последнем этапе полета, когда корабль выходит на орбиту, но еще не набрал орбитальной скорости, в случае ЧП происходит разделение трех отсеков: спускаемого аппарата, бытового и приборно-агрегатного, после чего начинается управляемое снижение спускаемого аппарата.

На протяжении всего запуска главным сигналом для экипажа, что что-то пошло не так (помимо нарастающего шума, вибрации или взрыва, конечно), является красный предупреждающий сигнал «АВАРИЯ НОСИТЕЛЯ» (аварийный сигнал бустера). Уверяю, никто из экипажа не хотел бы его увидеть.

Система эвакуации спасла жизнь российских космонавтов Владимира Титова и Геннадия Стрекалова 26 сентября 1983 года. Проблемы возникли на заключительных этапах заправки, незадолго до запуска: у основания ракеты начался пожар. Несмотря на некоторую задержку (контрольные кабели были сожжены, а активация системы производилась с помощью линий радиосвязи), система была активирована – буквально за несколько секунд до того, как ракета взорвалась. Экипаж был эвакуирован с перегрузкой 14-17 д; приземлились они примерно в четырех километрах от стартовой площадки.

Годы спустя Титов в интервью утверждал, что одним из первых действий команды было отключение диктофона из-за чрезмерного количества ругательств!

Еще одна чрезвычайная ситуация случилась 5 апреля 1975 года. Командир Василий Лазарев и бортинженер Олег Макаров стартовали на корабле «Союз-18», направляясь на космическую станцию «Салют-4». На высоте 145 км предполагалось отделение второй и третьей ступеней. Но сработали только три из шести замков, удерживающих ступени, и в результате произошло воспламенение третьей ступени до отделения второй. Космический корабль отклонился от заданной траектории, и немедленно была активирована система отделения спускаемого аппарата. Экипаж выжил, хотя испытал очень высокие перегрузки – до 21,3 g. Однако если Макаров полностью восстановился и совершил еще два полета, то Лазарев получил внутренние травмы и больше не летал.

В: Где бы вы приземлились, если бы во время запуска сработала система эвакуации?

О: Важным фактором, который следует учитывать при запуске ракет, является местность, над которым вы будете пролетать. При запуске ракеты из космоса будут падать обломки, а в случае аварийной ситуации – и космический корабль.

Запуск на восток от Байконура был бы самым эффективным с точки зрения использования «свободной» скорости вращения Земли, но в этом случае ускорители первой ступени упали бы в Китае, не говоря уже об усложнении поисково-спасательной операции при прерванном запуске. Поэтому, чтобы выдержать большую часть траектории запуска над Россией, ракету направляют немного севернее.

Итак, вернемся к вопросу. Если запуск по каким-то причинам прерывается в его начале, спускаемый аппарат, вероятно, приземлится где-нибудь в Казахстане или на востоке России; но если бы аварийная эвакуация случилась незадолго до выхода на орбиту, то можно оказаться даже в Японском море.

Грубо говоря, при аварийном прерывании полета в течение первых 283 секунд вы приземлитесь в степях на востоке Казахстана; при прерывании полета с 283-й по 492-ю секунду – в гористой местности на юго-востоке России, недалеко от границы с Монголией. При прерывании полета в следующие 14 секунд спускаемый аппарат окажется на самом севере Китая. И наконец, при отмене полета с 506-й до 528-й секунды (время выхода на орбиту) вам грозит промочить ноги в Японском море.

Понятно, что это охватывает обширную территорию, поэтому логистика поисково-спасательных операций организована феноменально. Российское федеральное агентство воздушного транспорта отвечает за поиск и спасение воздушных и космических объектов. На схеме (с. 70) показан масштаб подготовки к запуску «Союза»: в нем задействованы 12 вертолетов и 6 самолетов, которые могут взлететь с 12 аэродромов; охват территории – более 5000 км. Также подготовлено морское судно для эвакуации космического корабля из акватории Японского моря.

В: Сколько времени требуется, чтобы попасть на МКС?

О: Раньше на то, чтобы добраться до станции, требовалось около двух дней (то есть корабль должен был 34 раза облететь Землю). Это значит, что экипажу приходилось открывать люк в жилой модуль, где можно поспать, поесть и сходить в туалет. На борту «Союза» достаточно питьевой воды и сухих пайков, но не так много развлечений. К счастью, великолепные виды из космоса скрашивают ожидание главного события. Ладно, это шутка, но длинное сближение не очень-то удобно, потому что время неэффективно используется, причем не только космонавтами, но и сотрудниками Центра управления полетами (ЦУП), и поэтому в августе 2012 года был разработан четырехрядный профиль сближения с использованием грузового корабля «Прогресс». Для такого сближения требуются очень точно рассчитанные запуск и траектория выхода на орбиту. Новая ракета-носитель «Союз-ФГ» и КК «Союз ТМА-М» такую точность обеспечивают. Этому во многом способствовало применении модернизированных двигателей первой и второй ступеней с новыми форсуночными головками, которые предназначены для ввода топлива в огневое пространство ракетного двигателя.

При длительном сближении ЦУП наблюдал за траекторией ракеты, чтобы проверить орбитальные параметры, а затем поступали команды с учетом исправления возможных ошибок, допущенных во время запуска. При новом подходе считается, что если при выходе на орбиту и происходят незначительные отклонения, то они могут быть исправлены позже, в ходе сближения со станцией. Быстрое сжигание топлива позволяет «Союзу» прибыть на МКС всего через шесть часов после запуска. Сближение и стыковка обычно занимают еще 30 минут, после чего надо провести несколько проверок, прежде чем открыть люк на космическую станцию. В общей сложности экипаж перебирается на борт МКС через восемь-девять часов после запуска. Мне посчастливилось попасть на «короткое» (4 орбиты) сближение, но двухдневное сближение все еще используется, если тестируется новая версия программного обеспечения для ракеты или космического корабля и, конечно, как резервный вариант на тот случай, если что-то пойдет не так во время быстрого сближения.

Быстрое сближение снижает усталость экипажа. Стартовый день бывает довольно утомительным – экипаж просыпается примерно за девять часов до запуска, стыковка происходит через 15 часов (если считать от подъема), а затем необходимо потратить еще несколько часов на решение определенных задач. Я прекрасно помню, что спал ну просто очень хорошо, когда наконец удалился в свой отсек на борту МКС.

В: Как происходит сближение с МКС?

О: Наш корабль был запущен на очень низкую (около 230 км) орбиту, отдаленно напоминающую эллипс. Двести тридцать километров – это настолько низко, что там все еще есть небольшое атмосферное сопротивление, и без каких-либо дополнительных маневров мы бы совершили 20 оборотов, а потом снова вошли в атмосферу Земли. Поэтому сначала нам пришлось «нормализовать» орбиту (сделать ее более крутой) и подняться на высоту примерно 340 км. При нашем «коротком» (четырехорбитальном) сближении это было выполнено путем запрограммированного включения двух двигателей с использованием так называемого перехода Гомана – речь идет о наиболее экономичном способе перехода с одной круговой орбиты на другую.

Если не углубляться в орбитальную механику, можно сказать так: при запуске двигателя на земной орбите космический корабль не полетит быстрее, а будет уходить все дальше в космос, теряя при этом скорость. Вы достигнете самой высокой части эллиптической орбиты с противоположной стороны от точки, где запускали двигатель. Потом, ускоряясь, вы вернетесь к отправной точке. Трюк заключается в том, чтобы запустить двигатель во второй раз, когда КК доберется до самой высокой точки орбиты, и – вуаля – вы перей дете на другую орбиту. Эта более высокая орбита называется орбитой фазирования. ЦУП, просчитывая данные орбиты фазирования, отправляет нам корректировки на бортовой навигационный компьютер. Дальнейшее включение двух двигателей необходимо для внесения корректировок – это позволяет кораблю подняться на высоту порядка 370 км.

Включения двигателей были не очень продолжительными (считаные секунды), и мы почувствовали незначительное ускорение. Звучал приглушенный грохот, и нас просто слегка вжимало в кресла.

Последовательное включение трех двигателей позволило нам подняться с орбиты фазирования до высоты МКС (около 400 км). Серия краткосрочных включений позволила нам развернуть корабль и последовать в противоположном направлении. Этот маневр называется «параболическое торможение», и в результате мы приблизились к МКС на расстояние 150 метров. После этого наш «Союз» просто двигался, пока мы не поравнялись с местом стыковки.

Одно из самых ярких впечатлений в ходе сближения – постепенное превращение космической станции из маленькой светящейся точки в космосе в выплывающую из темноты огромную конструкцию, во много раз больше нашего крошечного «Союза». Я не смог сдержать улыбки, вспомнив сцену из фильма про Джеймса Бонда «Лунный гонщик», где примерно так и появляется космическая станция.

На последнем этапе сближения происходит встраивание зонда КК в соответствующий порт МКС, затем «Союз» притягивается к станции и происходит стыковка. Когда зонд входит в стыковочный конус, двигатели КК дают небольшой импульс для обеспечения надежного захвата. После этого зонд убирается, и «Союз» встает на прикол у своего нового дома на ближайшие шесть месяцев.

Конечно же экипаж чрезвычайно занят во время шестичасового сближения, но надо сказать, что все включения двигателя, рабочее маневрирование и стыковка полностью автоматизированы, так что фактически командиру не требуется «управлять» космическим кораблем. Однако в нашем случае все пошло не совсем по плану, что подводит меня к следующему вопросу…

В: Что было самым страшным в космосе?

О: Во время нашей стыковки, полностью автоматизированной, возникла проблема. Мы приближались к космической станции снизу, чтобы состыковаться с модулем «Рассвет».

«Союз» медленно плыл между солнечных батарей, и я был поражен огромными размерами МКС. Помню, как мы обсуждали с Тимом Копра размеры панелей, забыв о том, что на этом этапе все, что мы говорим, передается в ЦУП… ошибка новичка! Глядя в правый иллюминатор, я с удивлением заметил, что космический корабль снабжения, Cygnus, пристыкованный рядом с местом нашей стыковки, выглядит ну очень большим. У этого корабля две широкие зонтичные солнечные панели, выступающие с обеих сторон основания, и казалось, что после нашей стыковки расстояние между «Союзом» и этим монстром будет не более метра.

Все шло вроде бы нормально, но за 17 метров до МКС сломался один из датчиков давления в двигателе, и это привело к автоматической отмене стыковки с МКС и возвращению в космос. Юрий, наш очень опытный командир – это был его шестой полет в космос, – быстро перешел на ручное управление. Используя два ручных контроллера, он должен был перестроить корабль и вернуться, чтобы провести стыковку. Однако из-за того, что в этот момент как раз происходила смена дня и ночи, у нас оставалось всего лишь три минуты до попадания в тень Земли. Солнце было очень низкое, оно отражалось от поверхности МКС прямо на «Союз», и из-за этого Юрий не мог четко разглядеть место стыковки.

Во время первой попытки «Союз» приблизился к МКС, направился к кормовой части станции и… отклонился от цели. Стыковка – одна из самых важных стадий космического полета. Столкновение может не только нанести непоправимый урон, но и потенциально нарушить системы питания и контроля космического корабля; также может произойти разрыв корпуса, что приведет к быстрой разгерметизации и угрозе жизни экипажа. Такая ситуация произошла 25 июня 1997 года, когда грузовой корабль «Прогресс» столкнулся с космической станцией «Мир» (подробнее об этом см. с. 287, где я отвечаю на вопрос о том, что произойдет, если в МКС попадет космический мусор).

К счастью, опыт Юрия и многие часы тренировок на ручном симуляторе пригодились. Осознав всю серьезность положения, он удалился от космической станции, перестроил траекторию движения «Союза» и снова вернулся для стыковки с МКС. Вероятно, это был самый тревожный момент для меня, Тима и Юрия – обеспечить стыковку и благополучно добраться до космической станции.

К счастью, других опасных моментов не было. Однако некоторые этапы космических полетов, безусловно, могут быть опасными, и им уделяют повышенное внимание в ходе подготовки. К основным областям, требующими повышенного внимания, относятся запуск, возвращение на Землю, выход в открытый космос и, конечно, стыковка (в том числе с грузовыми кораблями).

В: Что удивило вас больше всего, когда вы вышли в космос?

О: Когда мы только вышли на орбиту, я выглянул в иллюминатор и был поражен тем, насколько черный космос, а ведь был день. Это самый черный цвет, который только можно представить, и это выглядит действительно потрясающе. Я думаю, это потому, что мы привыкли смотреть на ночное небо с Земли, а с Земли мы видим звезды, видим рассеянный солнечный свет или облака, отражающие наземные источники света. Даже в самые темные ночи наша атмосфера излучает слабый свет, называемый «собственное свечение атмосферы», в результате чего ночное небо никогда не бывает абсолютно черным.

В космосе все по-другому. В дневное время Солнце без труда затмевает самые яркие из планет и звезд, и наши глаза приспосабливаются к такому яркому свету. Когда я смотрел в космос, то мог наблюдать всю палитру темных оттенков. Во время выхода в открытый космос это было даже немного пугающе – находиться на самом дальнем краю космической станции и осознавать, что за твоим правым плечом находится эта черная космическая пропасть. Несомненно, это был отличный стимул, чтобы быть «пристегнутым» к станции!

В: Не чувствовали ли вы себя плохо, когда впервые оказались в космосе?

О: В течение первых суток в космосе большинство космонавтов испытывают головокружение, дезориентацию… и, возможно, периодическое опорожнение кишечника. В целом я чувствовал себя хорошо во время запуска и в течение всего шестичасового путешествия на космическую станцию.

Я помню, как отстегнул ремень и наслаждался ощущением невесомости еще на «Союзе». Навыки невербальной коммуникации нашего Юрия поистине великолепны. Не припомню никого, кто мог бы сказать так много одним взглядом. Когда я поднимался из своего кресла, его взгляд сказал мне: «Парень, не торопись – это ведь первые дни». Прекрасный совет.

Когда я попал на МКС, сначала я чувствовал себя немного дезориентированным, но в остальном все было прекрасно – никакой тошноты. Но на следующий день, признаюсь, почувствовал себя немного хуже. Не могу сказать, что я чувствовал себя изнуренным, как это бывает при морской болезни, нет. Просто я мог чувствовать себя отлично, а в следующие пять минут испытывать головокружение и тошноту, и мне требовалось собраться, прежде чем снова вернуться к работе.

Основными виновниками этого головокружения (вертиго) и дезориентации являются наши уши. В полукружных канальцах уха содержится жидкость (эндолимфа), фиксирующая как детектор повороты нашей головы. Это – часть нашей вестибулярной системы. Еще одной ее частью являются отолиты, распознающие линейное ускорение и очень чувствительные к движению и гравитации. Когда мы наклоняем голову, отолиты чувствуют изменение вектора и передают эту информацию в мозг.

Но в условиях невесомости наша эндолимфа находится как бы в состоянии свободного падения, и отолиты не распознают вектора гравитации! Поскольку вестибулярная система является источником мощных стимулов для мозга, необходимых для пространственной ориентации и поддержания равновесия, отсутствие этих стимулов может быть ошеломляющим. В то же время мозг получает визуальные и проприоцептивные (относящиеся к положению тела и движению) сигналы, и, когда эта информация не совпадает с информацией от вестибулярной системы, развивается морская болезнь.

Однако наш мозг блестяще адаптируется к новым условиям. В моем случае жизнь наладилась после того, как мой мозг научился игнорировать сигналы, исходящие от вестибулярной системы. Это было похоже на выключение тумблера: когда я проснулся на второй день, то чувствовал себя превосходно. Из интереса к концу пребывания на станции я даже попытался вызвать головокружение. Я свернулся клубком и попросил Тима Копра быстро крутить меня в течение пары минут; в это время я вертел головой в разные стороны, пытаясь вызвать соответствующую реакцию. Будь я на Земле, я бы почувствовал сильное головокружение и тошноту, но так как я полностью адаптировался к жизни в космосе, это повлияло на меня очень слабо – легкое головокружение, и только.

В: Кто первым приветствовал вас на МКС, когда вы открыли люк?

О: После успешной стыковки с МКС нам потребовалось еще около двух с половиной часов, чтобы повысить давление в месте стыковки, проверить герметичность, перевести «Союз» в режим гибернации, надеть летные костюмы и подготовиться к открытию люка. Юрий в это время активно обменивался сообщения со своими соотечественниками – Сергеем Волковым и Мишей Корниенко, надо было проверить многие показатели. Но и мы с Тимом не остались без внимания. По радио зазвучал знакомый голос парня из Нью-Джерси. Командир МКС Скотт Келли поздравил нас с прибытием в космос, а затем буднично спросил, чего бы мы хотели на обед. Он порылся в контейнерах с «бонусной едой» и достал то, что собирался разогреть. После всего того, что я только что пережил: свой первый запуск в космос, сближение со станцией, очень волнительную стыковку, – мне вдруг показалось, что я проделал весь этот путь, чтобы постоять в очереди в МакАвто. Я сказал Скотту, что хочу сэндвич с беконом, а сам не мог сдержать улыбку, понимая, насколько это необычная ситуация.

Вскоре после этого люк открылся, и Сергей, Миша и Скотт (именно в таком порядке) с широкими улыбками приветствовали нас. Нам предстояли шесть месяцев жизни и работы на Международной космической станции.

Прежде чем мы изучим более детально жизнь и работу космонавта на МКС, предлагаю вернуться немного назад, чтобы разобраться с процессом подготовки космонавтов. Что же действительно необходимо, чтобы стать космонавтом в наши дни? Вы будете удивлены.