Читать книгу По ту сторону - Тим Вандерер - Страница 11

Долин, подобной той, в которой я оказался пленником, в мире оказалось довольно много. Линдор вспомнил несколько в Исландии и Финляндии, одну резервацию на острове Рюген, две долины, не считая той в которой я сейчас пребывал, в Кавказских горах. Где-то в Сахаре имелось довольно большая территория – часть каменистой пустыни – где тоже нашли последнее пристанище духи и боги прошлого. Там, как он слышал, обитали последние джинны. Поговаривали о том, что восстанавливается Китеж-град, город-призрак, но эльф считал, что это слухи не более. Но, все равно, подобные тайные места оставались лишь жалкими остатками того огромного, древнего мира, о котором мы знаем по сказкам и легендам. И скрывать подобные места от любопытного взора людей с каждым годом становилось все труднее и труднее, пожаловался мне эльф. Я на это предложил переселиться на Луну или Марс. Линдор шутки не оценил, мне даже показалось, немного обиделся. Однако расстались мы с ним вполне по-дружески. Он посоветовал мне чувствовать себя не пленником, а почетным гостем страны фей. На этот раз шутку не оценил я. Ладно, счет один – один.

Уходя, Линдор и другие эльфы поселили меня в просторном шатре, разбитый недалеко от дольмена. Как могли они обустроили мой быт, за что им огромное спасибо. Ягу в этот день я не видел. Да и встречаться с ней более, мне сейчас как-то не очень хотелось. Линдор меня успокоил, сказав, что она вообще редко покидает каменный склеп. На прощание эльф одарил меня двумя вещами. Во-первых, мне вручили идеально круглый шар из нефрита. Оказалось, что шар представлял собой разновидность магического телефона. Нужно смочить палец в ароматическом масле апельсина и потереть шар, после чего можно говорить с Линдором. Применение разных видов масел и тактильных манипуляций вызывает других абонентов. Так бабу-Ягу можно вызвать, используя ладан и легкое похлопывание по шару. Эфирное масло апельсина Линдор мне выделил, а вот ладан нет. За этим, – задумчиво посоветовал эльф, – придется идти на поклон к Яге, пусть даст немного. Линдор посоветовал не стесняться и звонить почаще и Яге, и ему. В долине много непонятного, а порой и опасного. Обитает тут разная нежить, с которой нужно уметь общаться. Линдор пообещал рассказать и разъяснять про долину и ее обитателей как можно больше. А еще он пообещал научить эльфийскому языку. Говорит, пока несешь стражу у Врат, порой появляется много свободного времени. Свободного времени теперь и у меня оказалось много, и, несмотря на неудобный интерфейс магического телефона, пользоваться им я собирался активно. В основном для общения с эльфом, конечно. Воспоминания о Яге до сих пор у меня вызывали оторопь.

Вторым «подарком» оказался… домовой. После бабы-Яги появление дедушки-домового уже не вызвало психологического шока, лишь легкую заинтересованность. Только вот непонятно, в качестве кого он был ко мне приставлен – телохранителя, соглядатая или просто собеседника, призванный скрасить мое пребывание в долине? «Суседка» предстал передо мной в виде маленького, сплошь заросшего черным волосом, старичка. Глазки лихие, коготки на ногах и руках острые, движения степенные, значимые… Я немедленно прозвал домового Нафаней. На, что дух совсем и не обиделся, пожал плечами, оправил рубаху и только. Мол, как только не называли его в разные времена и в разных странах. Домовые в отличие от иных духов до сих пор тяготеют к человеку. Несмотря ни на что, очень мало домовых покидает человеческие жилища, в поисках надежного убежища. Как оказалось, до сих пор, живут рядом с нами брауни и добби, лихой и запечник, дед и хозяин. Только мы перестали верить в них, а, следовательно, и видеть их.

Нафаня оказался домовым свободным. Так случилось, что деревня, в которой он жил, ушла под воду. Дом, который «суседка» обживал не одно столетие, оказался на месте будущего водохранилища. Глава семьи, которому служил домовой, один из многих кто отказался покидать место, где он родился и где похоронены его предки. Тогда к тем, кто не захотел бросать нажитое хозяйство и дома, ночью приехали, как выразился Нафаня «злые люди» и увели всех насильно. Домовой остался один. Глава семьи не успел забрать его с собой, конечно. Пришедшая вода лишила духа и дома, к которому он, как и все «суседки» оказался привязан всей «душой». После случившегося куда идти? Узнав от одного лешего про долину, подался сюда. Сейчас живет на севере долины, смирившись с неизбежным.

Поладили мы с «бездомным скитальцем» легко и быстро. Узнав, что Нафаня в долине старожил, я немедленно стал выспрашивать его про Посредника. Как я и понял «Посредник» это не прозвище, а своеобразная должность. Должность пожизненная, у каждого подобного этому месту существовал свой Посредник, своего рода связной между миром духов и людей. Посредниками становятся люди, наделенные особым даром – способными творить магию. По-простому, ведьмаки, колдуны или волхвы. Их первая и самая главная задача охранять заповедные места обитания последних эльфов, водяных и ведьм от людей. А в последнее время и от Врага Без Имени…

Издревле мир духов и мир людей жили если не в гармонии, то в состоянии стабильного равновесия. Люди знали и почитали своих богов, духи жили с людьми бок о бок, прекрасно уживаясь между собой. Да, духи попадались разные, добрые подобно домовым, опасные подобно упырям. Но чаще всего, духи оказывались мудрыми и справедливыми. Они защищали Мать-Природу от человека, то и дело, напоминая о том, как правильно себя вести, как нужно жить в согласии с этим миром, не нарушая его законов, не вредя природе. Лешие охраняли леса, водяные – озера и реки, ведьмы лечили смертных людей, помогали советом и делом, и так далее. Потом, все перевернулось с ног на голову, вся нежить и нечисть, древние духи и боги оказались не у дел. Человек отделился от мира, в котором он рос долгое время. Выстроив свою «реальность», он стал забывать старые заветы и обряды. На смену древним и мудрым законам, проверенным веками пришли новые, придуманные и выгодные людям. Новые боги, боги молодых религий еще как-то держались, временами даже процветая. Но в последние годы и им приходится трудно. А тут еще появился Враг, сильный и беспощадный. Посредник утверждал, что в появлении Врага во многом виноват человек. А кто он на самом деле и откуда взялся неизвестно. Никто толком ничего о самом Враге не знал, сталкиваться стражам и Посредникам все больше приходилось с его верными слугами. Древние духи, такие как упыри, оборотни, вампиры, некоторые ведьмы и колдуны, и многие другие переметнулись на сторону Врага. Нарисовалось классическое противостояние сил Добра и Зла, Света и Тьмы. Эльфы против вампиров, блин!

Кроме защиты, Посредник обеспечивал стражу и Высших эльфов, управляющих долиной, полезной информацией о мире людей, о новых угрозах извне, а также новостями из других «потаенных долин»… Посредники разных мест, как, оказалось, тесно общались между собой. А кроме информации Посредники снабжали эльфов ароматическими маслами и специями, такими металлами как железо и серебро. Другим обитателям долин требовались редкие травы для зелий, иногда просто табак, полудрагоценные и поделочные камни для создания магических амулетов и многое что еще. Уяснив функциональные обязанности посредников вообще, я принялся допытываться, а каков внешне наш Посредник – тот, что якобы прислал, пустую бандероль в долину. Стар или молод он. Брюнет или блондин. Хром или заикается. Особые приметы в виде шрамов или родинок. Нафаня долго и подробно отвечал, а, в конце концов, изобразил портрет Посредника на бумаге. Оказывается, домовой весьма недурственно научился у эльфов рисовать. Обернувшись пучком соломы, Нафаня серой тенью метнулся к потухшему кострищу. Вернулся он с парой угольков, заточил их своими коготками и ловко набросал портрет Посредника. В качестве холста я выделил ему квадратный лист бумаги из бандероли, тот, что с водяными знаками. Изображение получилось подробным, почти живым. Я долго всматривался в черты лица Посредника. Этот овал лица, изгиб бровей, морщины у лба и складки губ, взгляд даже на портрете углем, тяжелый и пытливый, нос с горбинкой мне был знаком. Но почему я знал Посредника? Когда и где я, встречал его? Мучительно напрягая память, мои руки машинально смяли бумагу. Затем я спохватился, расправил складки, и чтобы совсем бумага не пропала, стал по памяти складывать из бумажного квадрата бабочку. Домовой с интересом наблюдал за движением моих рук. Всего пара минут и лист с портретом превратился в изящную бабочку, с абстрактным черно-белым рисунком на крыльях. По старой привычке, я оставил свой автограф, в виде замысловатого иероглифа, на правом крыле. Для этого пришлось отобрать остатки угля у домового. Пока мои руки сгибали и складывали бумагу, Нафаня нетерпеливо ерзал около меня, сосредоточенно посапывая. Его, как и когда-то меня, впечатлило искусство оригами. Сверкнув на меня глазками, он попросил:

– Научи меня, а?

Научить домового древнему искусству японских самураев? Все страньше и страньше, как говорила умница Алиса. А впрочем, почему нет?

– Научу, Нафаня, научу, – заверил я дедушку.

Если честно предложению домового я обрадовался. Все-таки мы привыкли к телевизору и интернету. А тут даже книг нет. С удовольствием почитал бы что-нибудь приключенческое, с погонями и хитро завернутой интригой – но нет! Скучно, как ни крути! А тут будет чем заняться. Несложных схем я помнил много. Только вот как быть с бумагой? Нафаня рассказал, что эльфы производят бумагу из бересты. Я невольно представил бумагу из бересты в виде грубых листов картона.

– Нам понадобится достаточно тонкая бумага, и в тот же время прочная, что бы могла выдержать несколько циклов сгибания и разгибания, – объяснил я.

Нафаня уточнил, насколько тонким должен быть лист, а затем уверил меня, что такая бумага есть. Пользуются ей в основном Высшие эльфы для изготовления книг. Заверив, что легко достанет для первых уроков пару десятков листов, Нафаня попрощался и исчез. Видимо помчался за бумагой. А я, оставшись один, спрятал бабочку в коробку. Из личных вещей у меня оказались ключи от автомобиля, смартфон с разрядившимся аккумулятором, пара монет, завалявшиеся в кармане шорт. Все это легко поместилось в картонной коробке. Едва я закрыл коробку, как меня озарило. Видимо не зря я напрягал память, вспоминая лицо на портрете. Не без помощи отвара правдолюба, из самых глубин памяти, тяжело и мучительно всплывали воспоминания, словно ломая какой-то внутренний блок. Я вспомнил! Вспомнил это лицо, нарисованное домовым! Оно принадлежало моему суетливому соседу, тому самому любителю фольклора.