Читать книгу Доктор, у меня чешется мир - Тимур Соколов - Страница 3

УВЕРТЮРА

Спешу сообщить: мнение автора может не совпадать с мнением автора в 2019 году.

Отмечено, что фантасты предсказали все – покорение Космоса, компьютеры, роботов и даже Интернет. Но ничего не писали они о тотальной телефонизации, которая нас с вами настигла в веке XXI. Я имею в виду не сами приборчики-коммуникаторы, которые позволяют проводить удаленные совещания и оперативно передавать журналистскую информацию. Речь идет именно о факте существования личного телефона, привязанного к каждому (!) человеку. Не к дому, не к квартире, не к офису – а к человеку. Ко всем: от кочегара до тракториста; от первоклассницы, не умеющей читать, до полуслепой пенсионерки. Почему я об этом заговорил? Потому что данный рассказ написан в самом начале телефонизации всех моих друзей, коллег, родственников и знакомых. А посему на страницах произведения сотовый телефон присутствует всего два раза. Знал бы – размножил, ибо намекал я в то время на скорое, как мне тогда казалось, будущее. Мрачное, страшное, безмозглое, и которое, слава богу, не случилось. Будем надеяться, что и не случится. Поэтому – глядим в оба, не расслабляемся, дабы не профукать, как уже «фукали» неоднократно. Ибо в начале «нулевых» все казалось очень и очень реальным.

По поводу телефонов. Эпоху личных коммуникаторов следует разбить на периоды, которыми можно оперировать, отсылая к тому или иному времени. Границы периодов могут не совпадать с датами из истории компаний-производителей или компаний-операторов, а также с личными ощущениями отдельно взятых людей (подстраховался).

До 2001 г. Ново-русская эра – мобильники далеко не у всех.

2002–2005 гг. Период Маленьких Монохромных Экранов.

2006–2011 г. Эпоха Слайдеров и Раскладушек. Например, вижу в фильме – у героини телефон-«раскладушка». «О, – думаю, – наверное, картина какого-нибудь 2006-го, самого что ни на есть тучного-тучного, тучнее только предкризисный. То есть когда денег на кино давали столько – снимай-не хочу». Потом гляжу в титрах: так оно и есть, 2006-й. Зависть меня охватывает, чем я тогда думал, в 2006-2008-м? Когда нефть росла от 74 до 138 долларов за баррель?

И наконец…

С 2012 г. Сенсорно-Интернетовская эра.

А вообще-то… Телефоны – раскладушки – слайдеры – смартфоны. За доли секунды прокрутим историю Вселенной в обратном порядке. И осознаем тогда, какая все это мелочь по сравнению с тем фактом, что планета наша – лишь побочный продукт образования звезд. Какой-то ошметок, послед. А мы по нему ходим.

ЗЫ. А еще в тексте есть слово «формовка».

КОНЕЦ УВЕРТЮРЫ

* * *

– Да… Вот он… Вольный Город Краноярск… – колючий декабрьский воздух обжег физиономию Андрея Серпуховского, тяжело приземлившегося со ступенек вагона с двумя большими свертками (перетянутыми накрест веревками) в руках и со спортивной сумкой на плече. Одет он был в толстый коричневый пуховик и здоровенную шапку барсучьего меха – «балдахин», названный так Андреем то ли за сходство с навесом, венчающим трон, то ли за «балду» – то, на что головной убор надет.

– Вот он… Вольный Город Краноярск, – подумал Серпуховской, глядя сквозь морозную дымку на розовощекое здание Железнодорожного вокзала. И двинулся к виадуку, кряхтя, пыхтя, вдыхая морозный воздух и выдыхая белый пар.

Вскарабкавшись по многочисленным скользким ступеням на виадук, Серпуховской остановился отдышаться и окинуть взором ничего не подозревающий, но готовый покориться город с миллионным населением.

Молодой человек поставил свертки на землю, снял рукавицы и, поковырявшись в карманах, вынул мятую пачку «Примы» и коробок. Скрюченными пальцами держа сигарету, он, как хищник, как удав на кролика, смотрел на город.

– Да… Чувствуешь себя прямо-таки конкистадором, высадившимся на terra-incognita-берегу. Вот-вот прибегут туземцы. Наверное, так же чувствовали себя крестоносцы, едва узрели стены Иерусалима. Или евреи под Иерихоном. Или корниловцы на подступах к Екатеринодару.

– Сержант Бу-бу-бу-буев. Ваши документы? – раздалось откуда-то сбоку.

«Вот и туземцы», – подумал Серпуховской, повернувшись. На него вопрошающе строго, но по-джентльменски вежливо смотрели трое в серых бушлатах. Андрюха, с выражением лица типа «началось», вынул из внутреннего кармана паспорт, по-прежнему имевший хождение кое-где в России и подал его «сержанту Бу-бу-бу-буеву».

– С какой целью прибыли в Краноярск? – спросил мент, разглядывая паспорт.

– С целью расширения рынка сбыта, – ответил «ответчик», запахивая расстегнутый верх пуховика, – договор приехал заключать с местной Респечатью на распространение этой газеты, – Серпуховской указал на свертки.

– Что за газета?

– Газета «Опа?» Название такое. Бульварная. Хотите взглянуть? – парень полез было к сверткам, но…

Хлопок по плечу:

– Стоять! Мы сами, – один из «копов», разодрав край бумажной упаковки, выудил три свернутых в трубочку (чтоб не резать веревки) экземпляра. Взглянув на первую полосу, сержант сперва хмыкнул, потом широко и золотозубо улыбнулся.

– Свободен, – буркнул мент, протянул паспорт и газеты нашему герою.

– Газеты дарю, из рекламных соображений, – ответил тот, принимая паспорт.

– Добро пожаловать в Краноярск, – поздравил сержант пришельца и вместе с товарищами направился к зданию вокзала.

Упаковав документ на место, застегнув куртку, поправив сумку на плече и схватив пачки, побрел к зданию вокзала. Надо сказать, в сумке у него была бутыль «Советского Шампанского» и большая коробка конфет, а в «чистом сердце» поздравление с наступающим от редакции газеты «Опа?» и Олега Лаврова лично. Все это предназначалось некой Татьяне Андреевне из ОАО «Респечать», от которой зависело распространение периодических изданий в этом городе.

«А не пройтись ли по беляшам?» – подумал Серпуховской, зайдя внутрь вокзала.

Андрей долго бродил по залам и переходам, с интересом наблюдая разношерстную отправляющуюся, провожающую и встречающую, шляющуюся, сидящую, стоящую толпу. «Народ здесь довольно жизнерадостный», – подумал Андрей. Откуда-то сбоку хрипел типичный «русский шансон» Эпохи Постфедерализма.

Тут и там голоса…

– Подай, мил чек, ветерану Третьей Тюмено-Новосибирской войны…

– Можешь ты нормально идти? Опять наклюкался как собака…

– Мама, я хочу писать, я хочу пи…

– Да можешь ты идти как человек?

– Смотри, какая идет!

– Может, еще по пиву?..

Пахло то чебуреками, то духами, то перегаром.

А Серпуховской шел и шел, глазея по сторонам, мимо цветной толпы, мимо мраморных квадратно-советских колонн, ногами втирая, как и все, грязь в столь же мраморный пол.

Зазвучала откуда-то попса, стихла постепенно.

Андрюха шел мимо лавок, продающих прессу, и оценивал конкурентов по первым полосам газет, а также цветастым обложкам журналов. Прогулявшись по столпотворению, герой оказался у главного входа. Остановившись у лавки, где пухлая продавщица за деньги баловала народ беляшами, решил полакомиться таковыми. Напротив прилавка имелись стоячие столики старосоветского типа.

– Четыре беляша, пожалуйста.

– Разогреть?

– Угу.

Забрав еду на бумажной тарелке, Серпуховской отошел к голубоватому столику и принялся жевать купленное, ругая попсу и шансон. Он не гурман. Ему по барабану качество мяса в беляшах. Ему важно их наличие. Ему не по барабану качество местной «музыки».

TV за спиной продавщицы верещал чего-то:

– Луиза! Ты мне заплатишь за это! Убирайся из моего дома!

– Карлотта! Я тебя уничтожу!

Есть в мире множество вещей, которые раздражают.

«И эти дебильные сериалы – размышлял Серпуховской. – Конечно, можно сказать мне: не нравится – не смотри, но что делать, если «оно» идет по всем каналам в то самое время, когда у меня есть возможность смотреть ТВ. (В эпоху сию еще не было той массы каналов на все возможные вкусы, как ныне.)

– О, Карлос! Мы едем в Европу!

– О! Мы никуда не едем… Оказывается, я твой бра…

Внезапно на экране ТВ возникает картинка: герб города Краноярска – желтый медведь на алом фоне. Через несколько секунд появилась черноволосая диктор с серьезным лицом:

– Экстренное сообщение. Сегодня в 13.15 после визита к генеральному директору ОАО «Горводострой» был зверски убит президент Краноярской Республики Антон Геннадьевич Платонов. Бомба, взорвавшаяся в «Мерседесе», уничтожила также его водителя, трех телохранителей и ранила шестнадцать прохожих. Что послужило причиной или хотя бы поводом к этому варварскому акту – остается тайной и для следственных органов тоже.

Поразило Андрея в этот момент то, что краноярцы никак не отреагировали. «Ну и народец, – подумал он, – у нас бы сразу же началось восстание».

«Ну, убит и убит, – продолжал размышлять парень. – А жизнь продолжается… Э… Нельзя так думать. Нельзя плыть по течению. Может, сейчас начнется кровавый террор, а я тут стою, беляши трескаю?»

Доев последний, Серпуховской вынул из-за пазухи визитку и прочел адрес этой самой… Как ее… Клавдии Расколбасовны… то есть Татьяны Андреевны: ОАО «Республиканская печать», пр. Мира, 97, оф. 201. Повертев визитку, сунул ее обратно и, схватив сумку и пачки, поперся на улицу.

Оказавшись на огромном крыльце, Андрей поразился метаморфозе. «Может эти беляши с марихуаной?» Улица практически опустела. Оставшиеся перемещались раза в два быстрее, чем обычно, постоянно озирались, и, казалось, жались бочком к стенам домов, как снегири в лютый мороз.

– Сюрпризбург! – так Серпуховской обозвал Краноярск.

Откуда-то из-за паровоза-памятника, черным пятном напоминающего нам о краснознаменном прошлом, вынырнула белая «девятка» и резко тормознула у обочины, где шел, ничего не подозревая, мужик в кожаной куртке и «формовке». Тот явно думал о чем-то, не имеющем отношения к реальности – за что жестоко поплатился. Из машины махом выскочили двое в кожаных черных плащах и, схватив несчастного под руки, поволокли в машину. Мужчина орал, пытался вырваться, но двое амбалов сделали свое дело: несчастный был утрамбован на заднее сиденье и в окружении «телохранителей» увезен белой «девяткой» куда-то вдаль…

«Бред», – констатировал факт Андрей и, пожав плечами, побрел к остановке.

Подкатил полупустой троллейбус № 3, в который наш герой загрузился, прижал задницу к холодному сиденью, проколупал на заиндевевшем стекле окно для обзора и уткнулся в него, созерцая архитектуру этого загадочного города.

– Понятно, почему он называется «КРАНОЯРСК», – произнес вслух Серпуховской. – «Из-за обилия строительных кранов. С одной стороны повсеместное строительство делает честь городу: строится – значит процветает… Не то, что наш Кабаканск – сплошной музей сибирской архитектуры середины XIX века… С другой стороны, строительные краны просто стоят, бездействуют…» За рассуждениями Серпуховской не заметил, что в троллейбус набилась куча народу. «Да мне же выходить на следующей!» Андрюха стал пробиваться со своими кулями сквозь толпу, кряхтя, чертыхаясь и слушая «цыканье», «охи» и ворчания.

– Все, – вспотевший герой выпрыгнул из троллейбуса и поставил свою кладь на землю. – Так… Мира, 97… Значит – туда…

Проследовав по подземному переходу и пройдя пару домов, конкистадор оказался у желтого здания с квадратными белыми колоннами. У массивной деревянной двери висела табличка «ОАО Республиканская печать».

Вошел. Большое фойе с седым вахтером, не обращающим внимания на посетителей, газетно-журнальная лавка. Белый потолок, обшитые пластиком колонны и серый ковролин придавали помещению инкубаторскую евросхожесть со всеми офисами России. По Главной лестнице Андрей поднялся на второй этаж и без труда нашел «оф. 201». Постучался. Заглянул «робко»:

– Разрешите?

Вошел, демонстративно поставил пачки перед собой. Три нестарые женщины, сидевшие за столами, увенчанными компьютерной техникой, разом обернулись и всеми шестью глазами агрессивновато взглянули на вошедшего. Две из них гоняли в «Lines», третья – в «тетрис», а тут кто-то приперся…

– Здравствуйте. Я представитель кабаканской газеты «Опа?». Название такое. Прибыл с предложением о сотрудничестве. А Татьяну Андреевну…

– Ее нет, – отрезала рыжая, уже не глядя на посетителя.

– А когда она будет?

– Зайдите через час.

– А что за газета «Опа?» – спросила белая.

– Развлекательная, как говорят – «бульварная». Хотите взглянуть? – Андрюха выудил из пачки несколько экземпляров. – Вот, дарю, – и положил газеты на ближайший стол. – Так я зайду через час?

– Угу, – произнесла черная.

– Я пачки у вас оставлю?

– Оставляйте…

…Серпуховской вышел на свежий воздух… «Надо купить сигарет» – подумал представитель «Опы?», поправив сумку на плече, и двинулся к ближайшему павильону, рядом с которым жестокой пощечиной гражданину краснел гигантский щит: «Платите налоги!»

– Пачку «Примы» за два девяносто, – обратился Андрей к темноглазой крашеной блондинке в голубом фартуке.

Наш герой толком рассмотреть ее не успел, ибо в углу павильона маленький черно-белый телевизор привлек все его внимание:

– …По результатам поименного голосования в Сенате Республики президентом был избран Максим Викторович Сельдин. После чего сразу провел пресс-конференцию…

Сельдин, мужик лет сорока, с колючим взглядом и волевым подбородком. «Вот это я понимаю – вождь! – думал Серпуховской. – Не то что наш: толстый, лысый, аморфный… Тряпка». Далее по ТВ шел фрагмент пресс-конференции:

– Главное направление деятельности моей администрации, – говорил президент, строго глядя в объектив, – борьба с криминальными структурами, которые захватили все сферы нашей жизни. Мы будем вести жестокую борьбу с организованной преступностью, в том числе и с таким явлением, как внезапные похищения людей прямо на улицах города, с помощью которых некоторым деструктивным силам с успехом удалось запугать наиболее впечатлительную часть населения.

– Маргарита Петренко. Газета «Истина». Ваши предшественники говорили то же самое. Однако воз и ныне там. Чем ваши действия будут отличаться от действий предшествующих, так сказать, поколений?

– Возглавлявшим ранее наше государство не хватало жесткости и политической последовательности. Каждый из них не слишком годился на роль президента. Я же и моя команда представляем собой качественно новое в политической жизни страны. К сожалению, наше время закончилось. Спасибо за внимание.

* * *

– …К сожалению, наше время закончилось. Спасибо за внимание.

Президент встал, встала и его свита, после чего глава государства был взят в плотное кольцо шестерых телохранителей и направился к выходу из конференц-зала.

Молчаливо-величественный путь их проходил по широкой пурпурной дорожке, глушившей шаги… Стены коридора евроремонтно отделаны… Молчание нарушил один из «телков», доверительно склонившись к уху президента:

– А этой, как ее… Петренке… Вы зря так ответили. Надо было не очернять их, а сказать, что, типа, трудно им было, но они делали то-то и то-то, за что, мол, и поплатились, ну, наврать что-нибудь… И что ваша администрация будет продолжать начатое ими. То, что вы сказали, никуда не годится. Так чего доброго общественность подумает, будто вы и убили Платонова.

– Гы-гы-гы… – засмеялся было «телок» с бычьей шеей и в черных очках, но был остановлен строгим оком старшего телохранителя.

Президент ничего не ответил, лишь испуганно глянул на «собеседника» и потупил взор.

Группа продолжала движение.

– Если еще раз такое повторится – мы тебя уберем, – ледяным тоном добавил тот, кто следовал сзади.

– Что может быть прекраснее смерти на троне, правда? – произнес шедший справа и заглянул в лица товарищей, ища оценки своего юмора. – Как сказала императрица Феодора, «порфира – прекрасный саван». Ты слышишь меня, презик? – произнес он и «дружелюбно» улыбнулся президенту, похлопав того по плечу.

Группа в лакированных ботинках шагает по пурпурной дорожке.

* * *

Выбравшись из павильона и прошвырнувшись по окрестностям, Серпуховской вернулся в «Респечать».

…Постучался. Вошел. Тетки на сей раз пили чай, ели бутерброды. Черный корейский ТВ на стеклянном столике показывал популярное американское ток-шоу, где сегодня обсуждалась тема: «Эта вечная проблема кухонных комбайнов». Ток-шоу как раз подошло к концу, и на экране возникли титры мексиканского сериала. Во время первого визита Серп не заметил телевизора.

– Здравствуйте еще раз. Не пришла Татьяна Анд…

– Пришла и ушла.

– И когда будет?

– Не знаем. Может через час. Может через два.

– Ясно, – Андрей направился к двери и уже на пороге обернулся. – Ну, как газета?

– Не знаем, еще не смотрели, – равнодушно пожали плечами женщины…

– …Мария Луиза, ты мне заплатишь за это! Я тебя уничтожу! – раздавалось из телевизора вдогонку Андрею, когда за ним захлопывалась дверь…

…Вроде потеплело. Посыпал снег. Серпуховской закурил… «А не пойти ли в ларек? – подумалось ему. – А не выпить ли водки?» И пошел.

Долго ждал, когда покупатель, что стоял перед ним, накупит всего, чего хочет. Долго смотрел в жирный бритый затылок солидного, слегка пьяного дяди. «Этот затылок просит гильотины, – зло подумал Андрюха. – Почему, всегда приходится ждать, почему, когда тебе надо купить какую-нибудь фигушку – перед тобой найдется покупатель, скупающий полпавильона?»

Как только «оптовик», набив пивом до отказа два пакета с ручками, удалился – Андрей оказался у прилавка.

– …Девушка, дайте, пожалуйста «Столичной» за пятьдесят четыре. И стаканчик маленький. И сосиску в тесте. Да, с кетчупом…

Серпуховской отошел к высокому столику, что у окна павильона, и расположился там. Налил. Замахнул. Уставился в окно… «Люблю пить с утра. Солнце светит. Снег блестит. Голова светлая-пьяная… Правда, уже не утро. Но и не утром тоже здорово».

«Хорошая девочка», – подумал Андрей, переведя взгляд на продавщицу. Во время первого посещения павильона он продавщицу не рассматривал – не до того было. «Наверное, деревенская… Что-то в ней есть. Надо разобраться, что именно…» – размышлял парень, выпивая вторую…

По-прежнему падал пушистый снег… Серпуховской, стоя у входа в павильон, с удовольствием наблюдал этот народ, спешащий за чем-то. Город прекрасен. Впереди желтело одноэтажное здание – «сибирское барокко». Через перекресток – Кафедральный Собор… Сибирский ампир…

«Клево здесь», – размышлял Андрей.

Картину лишь портил красный щит рекламы налоговой службы. Как издевательство над людьми. «Налог-точка-ру».

«Надо еще замахнуть…» Андрей вернулся к столику. «Хороший город, – думал Серп, прислушиваясь к жжению (водка!), – менты не ловят пьющих в помещениях». Наш герой уставился на продавщицу. Та не обращала внимания на клиента.

Андрей состроил серьезную рожу и подошел к прилавку:

– Девушка, вы не подскажете, где можно накопать червей?

– Где закопали – там и откапывайте, – ответила павильонщица невозмутимо.

– Между прочим, «Брауншвейский сыр» пишется через букву «г» – «Брауншвейгский», – произнес Серп, тыча пальцем в витрину.

– Ну и что? Какая разница? И вообще, когда знакомитесь с девушками – предварительно вытирайте кекчуп со лба.

– Не скажите. «Какая разница»… – продолжал Андрюха, вытирая «кекчуп», – у нас в газете, например, в словосочетании «четырнадцатого ноября», а конкретнее – в слове «ноября», однажды пропустили букву «р»…

Пару секунд девушка задумчиво смотрела на упаковку «кока-колы» на полу… Вдруг закатиться звонким смехом, прикрыв рот ладошкой:

– А ты из газеты, что ли?

У русских той эпохи было крепко развито благоговейное отношение к рыцарям прессы. Журналисты (как и поэты, писатели, художники) в России – если не как боги, то хотя бы к пророкам запросто приравниваются. Серпуховской это знал. (Один его знакомый набил кому-то морду, после чего со стороны последовал упрек: «Как ты мог! Ты же Журналист!».)

– Ага вот она, – Андрей вынул из-за пазухи «дежурный» экземпляр, специально приготовленный для непредвиденных актов дарения, – фройляйн, хотите «шампанского»? – сказал он, расстегивая сумку.

«Да хрен с ней, с этой тетей… Завтра нового «шампанского» куплю».

– Ну, не могу я вам сегодня подарить грузовик роз.

В ответ девчонка лишь захлопала густо накрашенными опахалами.

Через секунду наш герой был уже по другую сторону прилавка.

* * *

– Ух… – произнес Серпуховской, опрокинув в себя содержимое пластмассового стаканчика, и взглянул на раскрасневшееся, сморщившееся от противной водки личико. Ее звали Настей.

– Покурю пойду, – сказал Андрюха и вышел на крыльцо.

Начинало темнеть. Задымив, он уставился на дорогу… «Еще пару рюмок – и я совершу акт народного вандализма! – думал Андрей, глядя на плакат «Налог-точка-ру». – Как они смеют рекламировать государство? Государство, которое есть насилие и грабеж? Сколько цинизма в этих словах: «Плати налоги!» На месте мелких и средних предпринимателей – я бы защитился от рэкета!»

– Не найдется сигареты? – хрипло спросил прохожий в синей куртке и черной кожаной шапке с «ушами».

– «Прима» устроит?

– Нет.

Прохожий двинулся дальше. Но едва отошел шагов на двадцать – с ним поравнялась зеленая «девятка» и резко притормозила. Махом выскочили двое амбалов, схватили бедного мужика под руки и, запихав в машину, плотно утрамбовали на заднем сидении. «Девятка» помчалась дальше.

– Что такое? Опять! – удивился пьяный Серпуховской.

Неприятный треск нарушил городскую идиллию… Звук «Калашникова» Андрей помнил хорошо: из-за угла вынырнул УАЗик, обстрелял «девятку», но той удалось уйти…

«Не… У нас такого беспредела нет. Что скажешь… Криминальный городок. Куда правительство смотрит? Где правоохранительные органы? Все беды нашего народа – от того, что не научились мы бороться за свои права. Все кричат о «правовых государствах», но откуда они возьмутся, как не снизу? Надо учиться самим защищать себя. Когда граждане научатся защищаться – государство вынуждено будет защищать их. Иначе – граждане защитятся сами. Что-то я запутался», – подумал Андрей и вернулся к Насте.

– Настя, а что у вас на улицах-то творится?

– Так это… передел собственности, борьба за власть, там, всякая…

– На моих глазах уже второго…

– Да ладно ты о грустном. Лучше расскажи, как там у вас на фирме. Интересно работать? Возьми меня к себе. А? А то здесь от скуки сдохну.

– Как ты говоришь? «На фирме?» Меня дико раздражает, когда говорят «на фирме», «на войсках», «на Москве». «С Москвы», «с Урюпинска»… Надо говорить «в фирме», «из Урюпинска»…

– Парень, ты че такой злой? Все тебя раздражает! Наливай, а то уйду.

– Да. Я злой, – произнес Андрей, наливая, – человека, который хочет исправить мир, бесит любая мелочь.

– Что тебя еще злит?

– Ну, например… Все.

Выпили… Выпили… Еще выпили…

В 20:00 заканчивается Настина смена. Пришла новая продавщица – женщина лет сорока с давно пропитым лицом. Сдав товар и кассу, юная пьяница предложила:

– Андрюха, пойдем ко мне – там еще полбутылки «рислинга» есть.

Молодой человек забыл о своей высокой миссии – поздно было о ней помнить, подавая пальто даме, пригласившей к себе домой.

* * *

– Вот тут я живу, – сказала Настя, – тетя Ира уехала на полгода, а я – пока не поступлю в Аграрную Академию – буду жить тут, а потом в «общаге».

– А почему в «общаге»?

– А че я здесь забыла? Я не хочу, чтоб она меня контролировала на каждом шагу. Пора бы уж свою жизь начинать… Не пятнадцатилетняя я.

…Разуваясь в прихожей, Настя едва держалась на ногах.

* * *

Прошло 40 минут. Бутылка из-под «рислинга» пустая на полу.

– Ну! С днем Тупого Валентина! – провозгласил Серп, вытаскивая из пакета бутылку прозрачную.

– Ты думаешь, раз я из деревни – то совсем дура что ли? – сощурив глаза и откинувшись на спину дивана, произнесла Настя.

Андрей открыл бутылку.

– Ну почему же? Не совсем, – ответил парень, разливая уже не «рислинг», а водку. – Не обижайся! Я знаю, что ты знаешь, что день святого Валентина не сегодня. Наши СМИ не дают этот день пропустить. Столько выгоды сулит продажа сердечного бренда.

Выпили. Минуту молчали.

…Все это время шел телевизор, но почему-то безмолвно. Серпуховской внезапно схватил серебристый пульт и прибавил звук. Оба повернулись к экрану:

– …Где расстояние не имеет значения… – донеслось оттуда. – Здесь есть счастье и любовь, здесь свобода главная ценность, здесь работа приносит радость… нас много, мы очень разные… Мы вместе… Будущее зависит от тебя…

Прилизанные мужские, женские и детские лица мелькали в телевизоре.

– Почему художники ждут вдохновения, а музы всегда опаздывают… Так устроена жизнь. Если ты видишь…

– Послушай, какие красивые слова, – воскликнул Андрей, размахивая вилкой. – Как подумаешь, что эти речи говорятся просто для того, чтоб заработать денег – тошно становится! Эти лживые речи… фальшивые улыбочки… Почему так устроен мир? Почему, дабы продать товар, надо прибегать ко лжи? Реклама – чума нашего века. Почему? Ведь торговля – это хорошо. Бизнес – это замечательно. Экономика должна развиваться. И без рекламы не обойтись. Почему ради благого дела приходится ежедневно выслушивать ложь? Вранье – это бич нашей цивилизации, слишком развитой уже, чтобы честность была основной ценностью. Вместо доблести и чести – хитрость и изворотливость. Неужели любую цивилизацию рано или поздно ждет замена «простого солдатского счастья» в виде орденов, титулов, медалей, шрамов, обветренной кожи лица – на пиджак, галстук, машину, офис, жалюзи и лживую улыбку как «залог успеха»… При словах «залог успеха» – я хватаюсь за пистолет.

– У тебя есть пистолет? – Настя удивленно округлила глазки.

– Нет. Но будет.

– И вообще – что это ты разошелся, как холодный самовар? Хватит умничать. Давай, лучше еще по одной.

Выпили. Повернулись к экрану. Там извивалась местная поп-певица. Паузу нарушила Настя.

– Не понимаю, Андрей: ты что такой злой? Все тебе не нравится, все тебя бесит, все раздражает.

– А иначе никак. Когда хочешь исправить мир – добреньким быть нельзя. Все пакости мира – как серпом по…

…Серпуховской вдруг замолчал. Он осоловелыми глазами смотрел куда-то в пол.

– О чем задумался, парниша? – нарушила тишину девушка.

– Завидую я им всем…

– Кому? – удивилась Настя.

– Всем им. У всех была великая эпоха. У всех была великая Россия. У меня только не было и нет. Понарассказывал мне мой шеф Лавров о тех временах, когда не надо было думать о хлебе насущном – о своих похождениях беззаботных, в ходе которых исколесил он, поэт и весельчак, почти всю Империю. А сейчас? Деньги, деньги, деньги… Как бы выжить… Личная жизнь – и то «без отрыва от производства». Что останется вспомнить мне на старости лет? Пьянки одни.

* * *

Коридор устлан пурпурным ковром. Величественная группа молча идет по нему. Стены белые, свежие. Звук шагов приглушен ковровым ворсом, но кажется, будто люди хотят насквозь пробить его каблуками. Впереди, в черном плаще, с каменным лицом – лидер, вождь. За ним – шестеро телохранителей с такими же гранитными лицами. В ногу, чеканя шаг, идут они, чувствуя свою власть.

* * *

…Шум? Это грохочет листовая печатная машина: она шлепает листовки с портретом нового президента.

Андрей торчит посреди цеха и вдыхает до боли родной запах типографии – запах бумаги и краски. Он пришел сюда не просто так, а для того, чтобы проконтролировать свой заказ на печать бланков, заказ, который принял его шеф – дабы пополнить казну газеты «Опа?». Вообще-то часто Лавров помимо собственного издания, занимался и другими полиграфическими вещами. Разве это плохо? По-моему, нет.

Серая аккуратненькая машина «Made in Japan» добивала тираж листовок. Андрей ждал своей очереди.

Отпечатав очередные 500 экз. Серега снял пачку с поддона и передал Саньке-резчику (что стоял наготове), тот понес ее к своему станку… Положил… Внес размеры в компьютер…

«Заранее не мог вбить?» – мысленно негодовал Андрей.

Резчик синхронно нажал обе кнопки… Страшный нож «гильотины» резанул прямо по физиономии напечатанного президента. Саня вынул забракованную пачку и «с психом» швырнул на пол. Другую кипу листовок он испортил подобным образом, и следующую порцию тиража постигла эта же участь.

«Чепуха какая-то, – думал Серпуховской. – Что он – на браке настроиться не может? Что тираж-то портить? Так они до второго пришествия будут печатать и резать. Я так и не дождусь…» Рядом с «гильотиной» стояло несколько сотрудников: с умными лицами, руки в боки – наблюдали и давали советы на тему «как резать». От их присутствия Саня еще больше психовал.

– Да уйдите вы отсюда, на! – рявкнул он в сердцах.

Вдруг толпа оглянулась и увидела Серпуховского.

– О-о-о-о-о-о! – радостно воскликнули советчики хором и бросились к Андрюхе. Схватив под руки бедолагу, поволокли к «гильотине». Тот пытался сопротивляться, но руки и ноги ему не подчинялись.

– От судьбы не уйдешь… – прорычал кто-то из палачей.

Серпуховского волокли головой вперед прямо под нож.

– А-а-а-а-а-а! – заорал он…

* * *

…В холодном поту Андрей разомкнул очи и увидел мирно посапывающую у себя на груди головку Насти… «Вечно спьяну какая-то бредятина снится!» – подумал он. Проснулся Серп от включившегося ТВ. Будучи «в режиме автопилота», он вчера попросил Настю завести таймер на 11:30 утра.

– Опять этот дурацкий сериал, – пробормотал Серпуховской.

– Мария! Ты мне заплатишь за это!

Внезапно «Мексику» прервали на рекламу.

– …Эль Казеи Дефенсес Ультра Плюс Мак Три с Молекулами Шелка содержит в себе уникальную культуру Даналактис с формулой, специальной разработанной…

– Ага, вешают лапшу глупому потребителю… Типа есть такие «формулы» на самом деле… – ворчал Серпуховской, – интересно, лет через десять какой длины достигнут названия рекламируемых продуктов? С этими «плюсами», «ультрами», «уникальными формулами». Самим не противно?.. А это дурацкое слово «ТЕПЕРЬ»? «Теперь» за 45 рублей», «Теперь» на 15 % больше», «Теперь» в новой упаковке», «Теперь» – банановый!»… От фразы «ЭТИМ ЛЕТОМ!» – меня вообще тошнит.

Картинка сменилась, как обычно – внезапно.

На экране возникла серьезная дама в строгом костюме:

– Передаем экстренное сообщение… Сегодня утром, в 8:20, в собственном кабинете был застрелен президент Краноярской республики Дмитрий Дмитриевич Гнедых…

– Опять! – воскликнул Серп, осторожно снимая головку Насти с собственной груди.

– М-м-м-м… – сонно промычала героиня, разбросав волосы по подушке. – Ты куда…

– В «Респечать». Через пару часов вернусь, – ответил Андрей, ставя ноги на пол, пнув нечаянно громко загремевшую по полу пустую бутылку. Пошарив где-то внизу, между бокалами и пепельницей – он обнаружил свои трусы.

«Бегом, бегом, за пивом!» – думал Андрей одеваясь.

…Выйдя из подъезда, Серп забежал в ларек и уже с «Колчаком» в руке по свежему снегу побрел к остановке.

«Ах, блин – «шампанского» для этой… забыл купить», – и повернул обратно, тяжко переступая и потягивая пивко.

* * *

Свист тормозов по гололеду заставил его вздрогнуть. Из зеленой «99-й» – двое здоровых мужиков в черных плащах набросились на опешившего Андрея, успевшего-таки (с реакцией у него неплохо) выпустить бутылку кому-то в лоб.

– Ой, блин, да я тебе! – крикнул тот, отшатнувшись.

Андрюха резко дернулся вниз, потом назад. Пола куртки взметнулась, за нее ухватился один из незнакомцев – так полкуртки в его руках и осталось. Серп, согнувшись в три погибели, увернулся от последней попытки «захватчиков» и, не разгибаясь, помчался в арку.

Черные плащи прыгнули в «тачку» – и за ним. В лохмотьях, без сумки, без «балдахина» Серпуховской бежал через дворы. Серые девятиэтажки мелькали перед глазами. Андрей бежал зигзагами, запутывая преследователей. Запыхавшись до умопомрачения, он остановился отдышаться, согнулся, опершись ладонями о колени.

«Хотел… ведь… бросить… курить… уф…» Глаза парня округлились: с противоположной стороны двора ехала «эта тачка». Всмотрелся в салон (благо стекла не тонированные)… «Да, да – именно она… Или нет… точно она…» – понял Серп и только сейчас заметил, что вокруг – ни души, как тогда на вокзале…

Машина целеустремленно двинулась к нему. Андрей, еле переставляя ноги, завернул за угол очередного серого дома. «99-я» – за ним.

В отчаянии Серпуховской добежал до мусорного бака и, перегнувшись через ржавый борт, нырнул туда – в кучу всевозможного дерьма, бутылок, пачек, пакетов, объедков, тряпок…

«Воняет ужасно. Переживем как-нибудь».

Его хватило на четыре часа. За окном… простите – над мусорным баком начинало темнеть. Андрей вылез и пошел, озираясь. Народ – отсутствовал. Весь грязный, вонючий, Серпуховской встретил какого-то бомжа:

– Скажи, братан, где здесь «Серпантиновой, 32»?

– А вот за этим домом и будет улица Елизаветы Серпантиновой, 32.

«Схорониться надо бы…» – вспомнил Андрюха фразу из какого-то антикулацкого фильма.

Серпантиновой, 32, кв. 54 – адрес Насти. Даты, адреса и телефоны наш герой запоминал идеально, а вот лица… «Интересно, я ее узнаю?» – думал он.

Подойдя к обитой рейками двери, Серпуховской чихнул, после чего (наверное, со страху) показалось, что кто-то пожелал ему здоровья… Следующее, что он ощутил – это то, что руки и ноги ему не подчиняются… Его несут… Запихали куда-то на заднее сиденье… Зажали с двух сторон…

Андрей Серпуховской оказался во чреве «99-й»…

* * *

– Ну и воняет от тебя, братан! Ты на какой помойке шкерился? – спросил один из амбалов, протягивая «гостю» свежеоткрытую бутылку. – Хочешь пива?

– Хочу, но на свободе, – буркнул Серп.

– Ты и так свободен! – весело ответил другой сосед.

– Более того, – вмешался старший, сидящий впереди, – мы рады сообщить тебе преприятнейшее известие.

– Таким способом? Да идите вы все на…

– Не груби, – «левый» детина, лысый со шрамом на лбу, слегка придавил пленника локтем, – мы же с тобой по-хорошему.

– Что вам от меня надо?

– Ну и воняет от тебя… Всему свое время, все узнаешь, – сказал главный, – ты пей пиво.

– Не хочу!

– Брателло, – ласково произнес «правый», – расслабься. Мы тебе хотим добра.

– Добро «железной рукой»? Не удастся.

– Именно так оно и делается, парень, – возразил главный, – народ, по сути, глуп и не знает, что делать, чтобы быть счастливым.

– Ерунда какая-то… Вы меня с кем-то путаете.

– Ну и воняет от тебя… Нет, чувак, не путаем, нах.

– Ты тот, кто нам нужен.

– Молодой, энергичный… Свежий… Хи-хи… Действительно воняет… – вставил тот, кто сидел за рулем.

За окном в свете фар замелькал частный сектор. Деревянные полуразвалившиеся избы пришли на смену городскому пейзажу столичного города.

– Братец, ты видишь, – продолжал старший, – что творится в нашей Республике? Развал, коррупция, интриги, борьба за власть, коррупция (я это уже говорил), убийства, кровь, смуты, президенты меняются как перчатки, люди исчезают прямо с улиц…

– Я – например…

– Ты не исчез – ты же здесь!

– Ну, мы выбрали тебя…

Серпуховской насупился.

– Есть документ? – спросил главный.

– Паспорт, – Андрей полез за пазуху.

– Так… «Серпуховской Андрей Владимирович»… Ты случайно не родственник Дмитрия Донского?

– Нет.

– Так, Андрюха… – старший многозначительно вздохнул, – мы, то есть Комитет Избирателей Краноярской Республики, выбрали тебя на пост Президента Краноярской Республики.

* * *

Ах да, Читатель, я забыл рассказать тебе о том, что в то далекое время представляла из себя Наша Родина. А представляла она из себя… ничего. Компрадорская буржуазия позволила западным партнерам разделить Страну на множество мелких частей. А перед этим помогала расшатывать. Шатали долго, шаг за шагом, планомерно, без эмоций. Не получилось слева – зашли справа. Руками не идет – вилкой попробуем. И однажды… То, что казалось незыблемым – стало легко делимым. Делили в три этапа. Сперва возникла Уральская республика с центром в Екатеринбурге (хорошее место для трещины выбрали, правда?); потом разрубили на 8 крупных владений, и далее – по накатанной: каждое из этих княжеств распалось на множество крохотных уделов.

Наша 1/8 часть суши представляла собой распухшую до неимоверных размеров средневековую Италию. Пресловутое «лоскутное одеяло». Казалось, сама Матушка История решила поставить ряд политических экспериментов в каждом отдельно взятом «лоскутке».

…Современники Серпуховского еще помнят перманентные столкновения между Калугой и Тулой из-за толстовской Ясной Поляны и три кровопролитных войны между республиками: богатой Тюменью и вооруженным до зубов Новосибирском. В Самаре, Норильске, Нижнем Новгороде, Кемерове, Новокузнецке – возникли «сытые» олигархические республики с марионеточными президентами во главе. В Омске – власть захватил полковник с футбольной фамилией Леверкузин, провозгласивший себя генералом-протектором. Во Владивостоке, в Иркутске, Хабаровске, Чите, на Камчатке, Амуре – нищие парламентские республики. В Саратове – авторитарный режим президента Евсеева. В Екатеринбурге – двоевластие: президент борется с парламентом, в Тобольске – теократическое православное государство – Наместничество Святителя Арсения во главе с митрополитом Владимиром. В Мордовии – Гражданская война между «белыми» и «сиреневыми».

Дагестан рассыпался на 259 княжеств, в Калмыкии – теократическое буддийское государство. Томск: республика с двумя консулами во главе, а на Алтае – триумвират из трех молодых узурпировавших власть лейтенантов. Улан-Удэ – стала столицей Бурятской Империи (светское националистическое государство). В Воронеже, Курске, Липецке, Туле – коммунистические режимы разной степени «красноты». В Уфе – Исламское Государство Башкортостан (фундаментализм). Адыгея аннексирована Турцией, Ингушетия и Чечня – заняты экспедиционным корпусом армии США, Кабардино-Балкария и Северная Осетия – под контролем ООН.

На Дону и Кубани – Донская и Кубанская казачьи республики. В Якутии – королевство Саха, во главе с бывшим президентом Матюшкиным, примеру которого последовали президенты Эвенкии и Чукотки, возложив на себя королевские венцы. Над Костромой и Ярославлем – вьются знамена с коловоротом. Волгоградом жестко правит генерал Трунин, Новгородом – посадник Сидорчук, Псковом – вече. В Казани – Татарское ханство (Абдул-Мустафа I), во Владимирском княжестве у власти оказался князь-регент Голицын. В Московской области – «Русская Республика» (РФ в миниатюре). Москвой правит царь Александр IV (Белугин), избранный на престол из числа чистокровных москвичей, предки которого живут в Москве с XVI века, когда были холопами одного боярина. Тверью руководит боярская Дума («Четырнадцатибоярщина»), Пермью – коллегия 12-ти консулов. В Санкт-Петербурге и области – «Российская Империя» во главе с императором Георгием I Гогенцоллерн-Романовым – внуком великого князя Владимира. В Восточной Пруссии – герцогство Калининбергское… И более мелкие государства имелись на карте России – бывшие районные центры тоже дали о себе знать.