Читать книгу Русская сага. Брак. Книга вторая - Тина Вальен - Страница 11

Больничная палата на две койки. На них лежат две молодые женщины. За окном ночь. Тусклая лампочка под высоким потолком освещает всё мертвенно бледным светом.

– Ни стыда, ни совести… – вздыхает одна из них, худющая блондинка с отросшими русыми корнями волос, собранными в хвостик.

– У кого?!

– У моей бессонницы. Только закроешь глаза, она мозг включает…

– И мне мысли дурные в голову лезут: есть ли жизнь после жизни? – жалуется другая, более ухоженная молодая женщина в теле и с модной стрижкой.

– И что решила?

– После жизни не знаю, а после свадьбы – нет. Отгремел марш еврея, а потом хоть трава не расти.

– Какого еврея?!

– Мендельсона, – соседка хихикнула. – Забыла уже даму из общей палаты?

Там их было восемь, и у каждой история, естественно печальная, а очень полня и самодовольная дама из торговли подводила один и тот же итог: «Это всё евреи виноваты!»

Однажды кто-то возмутился:

– Ну, где ты видишь этих евреев?! Я, например, не знаю ни одного среди коллег.

– В колхозе своём, что ли? Еврей в колхозе?! Ха-ха! Ещё «Еврей – дворник» – самые короткие анекдоты. Они гнездятся в других прикормленных местах. И здесь где они? Ау! Все в «Кремлёвке» лечатся или за границей.

Доказывать ей, что сукиных наций не бывает, было бесполезно. Худая блондинка, вспомнив торгашку, нервно хихикнула и сказала:

– У той дамы во всём евреи виноваты, у других – коммунисты. Помнишь у …Иртеньева, блин, еврея… – внутри женщины с хвостиком уже всё дрожало от смеха, – Глаз заплыл. Пиджак в пыли. Под кроватью брюки…

– … до чего же довели коммунисты-суки! – сходу продолжила вторая.

Посмеялись. Помолчали.

– Да, свадьба – на крыльях, семейная жизнь – на носилках, как у меня. Недаром все сказки заканчиваются свадьбой, потому что после неё уже не сказка, не песня, а драма, – продолжила разговор женщина с модной стрижкой.

– Радуйся, что драма, а не трагедия. Не нравится драма, преврати её в комедию, – не поддержала её худышка.

– Ты, как понимаю, пробовала, но всё равно лежишь рядом со мной.

– После родов случается иногда сбой систем жизнеобеспечения. Кстати, надо подкрепиться!

Худышка достала из тумбочки кефир с булкой и начала есть, а соседка вздохнула и сказала:

– Сбой… И почему-то только у женщин! Злая наша судьба и доля.

– Долюшка женская, конечно, не мармелад, но разве мужчинам легче, например, на войне?

– Как исключение!

– Но ужасное. А мы рожаем сами себе счастье. За него и пострадать не грех. У меня оно одно – доченька, у тебя – два!

– Счастье, когда и муж его разделяет вместе с тобой.

Худышка выбросила пустой пакет в корзинку, залезла под одеяло и только после этого заговорила:

– Не могу вспомнить, но где-то я прочитала: «Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас». Помню только, что прочитала и чуть не заплакала. Так красиво! До слёз…

– Может быть, в церкви слышала?

– Нет. Читала.

Обе замолчали. В палату без стука зашла медсестра, выключила свет и ушла.

– Ты хочешь спать?

– Нет. И зачем ты вспомнила эту клятву? У меня была шикарная свадьба, по-мещански богатая… но, всю эту пышность маскарада я поменяла бы на исполнение супругом этой клятвы.

– У Пушкина не пышность, а ветошь маскарада…

– Ветошь ещё точнее. Меня больше волнуют слова: «любить в болезни и здравии». Если по совести, то без всяких клятв в человеке должно быть элементарное сочувствие к заболевшему человеку. У моего мужа оно только пока к котятам проросло, а мне после заболевания не сказал ни одного слова поддержки. И после родов не жалел, не давая времени на восстановление.

– Откуда у мужчин может взяться сочувствие, если они не болели и не рожали? Чтобы нас понять, им надо хоть раз родить или хотя бы представить, как ребёнок проходит через их канал… Каждый раз не могу удержаться от смеха от такой картинки.

– Да чтоб канал порвался, и на него пяток швов наложили! А жена с идеальной фигуркой рядом от нетерпения настаивала на скорейшем исполнении супружеского долга.

Обе от души посмеялись, потом молодая женщина с модной стрижкой вытерла выступившие от смеха слёзы и уже спокойно сказала:

– Картинка смешная. Но, чтобы хорошо относиться к жене и детям, не обязательно самому рожать. Надо просто быть человеком.

– И добавь: ответственным, честным, благородным, добрым и заботливым. Мой папа такой. Своего мужа я другим не представляла. Кстати, он вполне соответствовал моим ожиданиям, как и я – его. Вот только роды всё изменили. После них муж вместо гарантированного секса с хорошенькой женой получил ребёнка, бессонные ночи и измождённую истеричку.

– К не менее измождённой жене в общей палате муж каждый день бегает! А что ждать от моего, если жениться его заставили, клятв не давал? И попала я в семейный ад.

– Я сама замуж не хотела, но пришлось выйти ради дочки. Теперь смотрю, как муж носит нашу кроху на руках, и радуюсь. Он тоже не собирался так быстро становиться отцом, но после рождения с удовольствием нянчился с дочкой и мне помогал во всём. Жаль, не долго, но, как говорят другие мамочки, для молодых отцов это в пределах нормы. Я, как молодая мать, тоже подвела семью и заболела…

– Вроде рождение детей – это богоугодное дело, но почему-то оно становиться наказанием…

– Не наказанием, а испытанием, – поправила худышка. – Ребёнка родить – не в туалет сходить. Слишком большой стресс, а мы к нему ещё добавляем обиду на мужа. Надо срочно заканчивать с истериками и выздоравливать! – худышка помолчала, а потом улыбнулась и добавила, – Сначала я поправлю здоровье, а потом верну свою внешнюю привлекательность, после чего, надеюсь, ко мне вернётся и внутренняя уверенность в себе. Пока на это сил не хватает… и денег.

– Мне больше всего хочется избавиться от тирании, – призналась её соседка. – Выйду из больницы и снова попаду в тюрьму, в которой надзиратели будут плевать на моё мнение, заставят жить по их законам и снова доведут до края. Пока их нет дома, приучаю детей с лишним весом к диете, на прогулке заставляю играть в подвижные игры, но потом приходит с работы бабушка и заваливает их шоколадом с тортиками, игрушками и обновками, а они виснут у неё на шее и визжат от счастья. Вижу её злорадный взгляд и ухожу в свою комнату реветь. Все мои попытки выйти на работу, а детей отдать в детский сад для социализации воспринимают в штыки.

– Тюрьма и надзиратели – плохо. Но тюрьма удобная и богатая! Продукты приносят, одевают, ты рядом с детьми. Расслабься и кайфуй. Моя знакомая тоже не работает: встаёт, кашей деток накормит и начинает пёрышки чистить. Потом в парке с ними гуляет, укладывает спать и сама спит. Только перед приходом свёкров и мужа ставит кастрюлю с водой на плиту, включает стиральную машинку и оставляет в центре комнаты пылесос с намёком: «Извините, не успела!» Свекрови приходится первое варить и котлеты вертеть на неделю вперёд. Поскольку она и детей не учит, их пришлось в садик отдать. Теперь пропадает в парикмахерской и в магазинах. И муж её обожает! Разве не умница?

– А мы, значит, дуры. Недавно читала детям Киплинга. Неужели для того, чтобы дать отпор бандер-логам, нужно стать удавом Каа? Не хочу!

– Тогда беги из джунглей или… «во глубине сибирских руд храните гордое терпенье»!

– Из-за терпенья я сюда и попала.

– Да и я не от великого ума лежу рядом с тобой. Скажи, разве можно назвать меня умной, если я ухитряюсь обижать саму себя? Во время беременности мне до смерти хотелось фруктов, мяса да икорки, а я на декретные деньги сделала ремонт в комнате и купила мебель.

– Меня от икры и мяса всю беременность воротило.

– Тебя от достатка тошнило, меня – от недостатка. С другой стороны, голод меня спас, иначе бы я вообще не разродилась. Дочка и на голодном пайке набрала больше четырёх кило. Такая вот во мне скрытая сила!

– Господи, в чём только душа держится, а она ещё и силой хвалится, – рассмеялась полненькая. – Интересно получается. Ты, с сильной волей, сломалась, а меня, безвольную, поломали. Результат один – больничная палата, в которой обе лежим и рассуждаем о том, как судьба играет человеком.

– И что за зверь такой, эта судьба? Только и слышу о ней со всех сторон, да и сама этим словом частенько жонглирую.

– Судьба, в обывательском сознании, – это неразумная и непостижимая предопределённость событий и поступков человека. Я считаю, что такое явление существует, оно ведёт человека по жизни, и никакую волю ей не противопоставить, хоть веником убейся.

– Зачем убиваться? Надо постараться увидеть даже в худшем её варианте какой-то плюс.

– И он же крест…

Ина, одна из этих двух молодых женщин, та что с хвостиком, была счастлива, что попала в больницу как раз тогда, когда дочь Алёнка совсем привыкла к детскому саду. Теперь с ней может справиться один Игорь, а она несколько недель отдохнёт в больнице.

Врач пообещал ей полное выздоровление, если она исключит из жизни все переживания, бессмысленные обиды, а вместо них включит в неё хорошее питание и ночной сон продолжительностью не менее восьми часов.

Придётся ей после отпуска и защиты диплома искать другую работу, потому что врач категорически запретил дежурства в ночную смену. С новым дипломом сделать это будет легче, но его ещё надо получить, что никакого спокойствия не обещало.

В десятиместной палате, куда её сначала положили, уже лежали семь женщин с аналогичным диагнозом. Ина взяла с собой три книги Льва Николаевича, надеясь в больнице осилить его до конца, но это не всегда получалось. Сначала одна из женщин начинала рассказывать о причинах заболевания, потом другая продолжала, и разговор в палате не прекращался. Вскоре Ина подружилась с Дарьей, самой интересной из всех, но её перевели в отдельную двухместную палату.

– Свекровь организовала. Сначала «довела до неё», потом организовала, – тоскливо сообщила она Ине и предложила, – перебирайся ко мне, будем читать в тишине.

Через неделю, начитавшись, они всё же разговорились. Оказалось, что они обе окончили педагогический институт – центр производства интеллигентов их провинциального городка. Её история «жили-были» отличалась от Ининой лишь нюансами, что и потрясло.

Муж Дарьи был единственным сыном торговых работников, по тем временам «мещан во дворянстве». Сокурсники считали его нарциссом бестолковым, а он сам себя – элитой. Даша, отличница-скромница, выросла в семье учителей и мечтала совсем не о таком парне. Началось с того, что брат отца Дарьи, декан института, дрогнул перед «благодарностью без границ» и пристроил Сынка благодетелей на иняз. Парень совсем не тянул учение и прилип к сокурснице Дарье как к спасательному кругу. Она – его бесплатный репетитор, он – её проводник в элитную тусовку. Не замечая сопротивления, он таскал её за руку на все вечеринки, балдея от собственного благородства и напропалую флиртуя с другими, красотками. Суетился он неутомимо, считая, что активно живёт.

Его родители плавились от улыбок при Дашином появлении в доме, привечали, потчевали, шмотки доставали, вплоть до выпускного вечера, ибо после него она была не нужна. Оказывается, что богатая невеста и доходное место Сынку уже были уготованы.

А он, бестолочь, взял и сломал все их планы: на выпускном вечере напился сам, подсыпал что-то Дарье в шампанское и лишил, на спор и на потеху свите, последнюю девственницу курса чести и достоинства. Пошутил парнишка и попал, как кур в ощип. Точнее, как молоденький петушок.

Скандал был жуткий, но тихий. Его устроил дядя, естественно за спиной обесчещенной племянницы. И свадьба состоялась. Дарье было всё равно. Все пять лет она засматривалась на другого парня и уже устала ждать хоть одного ответного взгляда, да и к Сынку привыкла. Плюс беременность. Только после неё и узнала, что такое искренняя ненависть и презрение, которые в полной мере получила от свёкров.

Их собственный дом, забитый дефицитом и пылью, лёг на её плечи. Все остальные – свободны, в том числе и сынок. Её тыкали и тюкали с нескрываемым наслаждением за всё. К новорождённому ребёнку ночью не подходили, зато в свободное от работы время тетёхались с ними до одурения, нарушая с трудом выстроенный режим дня. Это был только их ребёнок, а мать при нём нянька, дура, идиотка.

Через полгода случилась новая беременность, ибо предохраняться муж не хотел, и родители его считали, что сестричке нужен братик-погодок. Через год после рождения второго ребёнка Дарья окончательно выбилась из сил и слегла. Врач установил заболевание щитовидной железы и объяснил ей, что одной из причин её заболевания является эмоциональное напряжение: она очень долго молчаливо проглатывала обиды. Как их не проглатывать, он не объяснил, предложив им взамен таблетки, что не совсем устраивало Дарью:

– Я заболела не от гормонального сбоя, как ты, а от психологического террора! Одно время каждую обиду в дневник записывала, потом счёт потеряла. Глупо. В дневник надо записывать только то, что приятно будет вспоминать, – закончила она последним признанием свой рассказ.

– Я тоже вела дневник, – призналась Ина.

– Иногда хочется с кем-то поговорить, пусть и с дневником, – добавила Дарья.

– Когда-то я мечтала стать писателем. Как давно это было.

– Меня даже печатали…

– Вот и начни писать книгу, это отвлечёт от болезни, – предложила Ина.

– О бабьей юдоли? У меня у одной она такая и никому не нужная.

– Ты разве не слушала истории жизни всех пациенток нашей бывшей палаты? Истории жизни, перешедшие в истории болезни? У одной неё такая юдоль! Слово-то какое древнее нашла. Тогда послушай о моей, «весёлой». У тебя есть рядом папа, мама, дядя, тётя, а у меня – никого. С семнадцати лет все решения принимаю сама, а потом за них же и отвечаю. Так хотелось почертить, когда накрыли страсти! Слишком рано для замужества, сказала я сама себе и не позволила впасть в грех. В двадцать два года меня снова накрыло, и я снова чуть не сгорела от любви, но на этот раз этому помешал его величество Случай. Ни секса, ни свадьбы. Отстрадала по полной программе. Вот тут-то гормон взбунтовался окончательно и потребовал секса без всякой любви. О браке и мысли не было, но наша дочь посчитала иначе… Мой муж хороший парень, но к браку не готов ни по каким статьям. Пока старается соответствовать, а тут я заболела и ещё больше напрягла обстановку: то – не так, это – не этак! Так кого винить?! Думать надо было, когда ноги раздвигала. На ошибках учатся, после ошибок – лечатся.

– А им думать не обязательно?! – возмутилась Дарья.

– Нет. Не им же рожать. И не стоит изображать жертву. Вчера ты заснула, а я ещё долго гоняла мысли. Или они – меня? И снова сделала вывод, что сами виноваты.

– Винить себя, значит усугублять депрессию.

– А ты посмотри на нас с тобой с другой точки зрения, например, подруг. Многие считают, что мы удачливы, потому что таких классных парней отхватили.

– И нас не в помойном ведре нашли! Почему какая-то невежественная сила имеет право меня унижать?

– Даш, вчера перед сном мои мысли выстроились в чёткую логическую цепочку, я интуитивно искала какой-то позитив… и нашла. С какой мысли это началось?

– С вины?

– Нет. С ошибки. Ошиблись мы и наши мальчики. Мальчики, по-другому их не назовёшь. Инфанты незрелые. Они нас обманули, мы их за это наказали. Собой. И тоже сделали глупость. Теперь лежим, страдаем. А они, не нагулявшиеся вволю, счастливы в семейной тюрьме?

– Осталось только моего подлого муженька пожалеть!

– Лучше его пожалеть, чем себя. Жертвой быть унизительно.

– Хочешь сказать, что мы, охотницы, поймавшие ягнят? – Дарья рассмеялась.

– Натяжка, но чувствуешь, как на душе полегчало?

– Чувствую, чувствую! Ты чаще не спи, опиум моей души. Охотники стали жертвой сами.

– Теперь не будем тратить время на разборки причин, мы имеем следствие, печальное для обеих сторон. Надо искать выход. Итак, мужья у нас – вечные мальчики со всеми выходящими последствиями, поэтому ответственность надо брать на себя.

– Мало существующей? Грузи больше!

– А что ещё остаётся делать? Попробуем совершить подвиг: изменить себя. Эту мысль я где-то прочитала…

– Они, значит, пусть ищут причину для оправдания своего образа жизни, а мы будем искать средства для увеличения своей силы тяги семейного воза?! Сразу после больницы! Кто хочет перемен, тот ищет средства?

– Вот именно! Ты хочешь жить так, как живёшь?

– Страшно подумать, что вернусь в этот ад.

– Переезжай к родителям или в отдельную квартиру. Это мне из комнаты можно убежать только в глухую деревню без водопровода и унитаза, а у твоего мужа есть отдельная квартира!

– Муж на иждивении родителей и голоса не имеет. Я – иждивенка иждивенца и лишена всех прав. Уйти могу, но детей потеряю. Ввязывать в войну родителей не хочу, они считают, что я в раю. И не только они. Одета, как куколка, столы для гостей ломятся от деликатесов, машину вожу, дети лопаются от гемоглобина. Все осчастливили меня насильно. Все ждут благодарности. Тупик как совокупность непреодолимых обстоятельств.

– Ищем выход…

– У дяди связи, хотел отправить нас за кордон, меня – в качестве переводчицы, а муж – следом за мной пристяжным иждивенцем.

– У тебя же фишка: два иностранных языка! Рви туда. У меня хуже: ни дяди, ни языка. И почему никто не надоумил меня поступить на факультет иностранных языков? У такого диплома масса возможностей!

– Завтра выходной, дядя приедет меня навестить, – Дарья вскочила с кровати, – поговорю с ним! Не надо печалиться, вся жизнь впереди, – запела она и весело закружилась по палате.

– И я о том же, – засмеялась Ина.

– За кордон! – крикнула Дарья. И, плюхнувшись на стул, продолжила, – Там беременность не становится приговором, как в нашей стране. Как-то приехала к нам двоюродная тётка, работавшая два года за границей, и я случайно подслушала, как она с мамой шепталась. На Западе давно существуют противозачаточные таблетки, а у нас обыкновенный залёт калечит судьбы. У них есть несколько видов каких-то специальных прокладок, а здесь мы, женщины, просто обречены на муки вечные.

– Согласна. Моя знакомая жила в Германии с мужем, военным, и горя не знала. А здесь у неё таблетки кончились, и стала она залетать по два раза в год. Ей даже опыт не помог.

– За наши муки и терпение мужья должны нам памятники ставить при жизни…

– И вручать медаль «За мужество», – добавила Ина. – Даша, для тебя мы выход нашли, а мне осталось только выжить и короноваться на престол.

За те три недели в больнице о чём только они не говорили. Дарья возмущалась:

– Ага, до брака они все ласковые котики!

– А мы – кошечки без коготков, милые и пушистые, – защищала котиков Ина.

– Эти четыре года замужества я на ведьму стала похожа, волосы клоками выпадают… – жаловалась Дарья.

– Согласись, что для мужских чувств испытание не из лёгких, – хихикала Ина, сохранившая в себе некую малость самокритики. – Говорят, что надо находить время для ухода за собой.

– Когда? В двадцать пятый час суток? Потому что в остальное время я няня, воспитательница, повариха, уборщица, прачка, рабыня на огромном огороде и самка для мужа. У меня уже нет сил перетряхивать перины, меха и горы тряпок! Их основную торгашескую сущность.

– А кто они в торговле? – спросила Ина.

– Он работает заместителем директора Торга, она из продавщиц перешла под его крыло.

– Странно, что сына занесло в пединститут.

– Ему со знанием языков наметили «светлый путь», но он оказался туповат. Сейчас числится учителем в сельской школе, а на деле приобщается к связям семьи, поддерживает их и сохраняет. Блатом и связями не устают хвастаться, а то, что это я до диплома их сыночка дотащила, не считается.

– Ты тащила своего мужа к диплому, а я своего. Мой никак не мог сдать экзамен по немецкому языку. Две недели каждый вечер он выпивал кружку очень крепкого чая, брал тексты, скорбно уединялся в ванной, садился на коврик и… сразу засыпал! Хоть плачь, хоть смейся. Пришлось вместе учить текст за текстом. В день сдачи экзамена расцвёл наш удивительный кактус, раскрыв сразу пять цветков. Муж посмотрел на них, сорвал и помчался с ними в институт. Кактусу не повезло расцвести именно в это день, а мужу очень повезло: учительница ахнула, глядя на уникальный букет, и приняла экзамен.

Очередная ночь. Ине не спится. Ей вспомнилось, как сама готовилась к экзамену по зарубежной литературе. Рядом ползала маленькая дочь, то и дело разваливая ещё не прочитанные столбики из книг. Завтра экзамен, муж уйдёт на работу, поэтому оставить Алёнку некому. Ина перебрала в память знакомых соседок, и они все работают, поэтому придётся обращаться за помощью к свекрови: причина-то уважительная.

Но, несмотря на это, та отказалась, потому что они с подругой едут в другой город на концерт. Отложить?! Отложи лучше свои экзамены! Кому он нужен твой диплом?! А свёкор вообще стеснялся показываться с внучкой, не желая признавать себя дедушкой.

Выручила Лада, подруга, которая всегда шла на экзамен первой. Она обещала сдать его, прийти и посидеть с дочкой. Вечером муж приполз домой в первом часу ночи.

– Где я был? Экзамен? Какой? Ингер!? Ты не поверишь! Как его зовут? Точно, он! Он был в нашей компании, то есть, я в их… Все очень приличные мужики. А с Ингером мы о смысле жизни поговорили… Скажи, что ты моя жена. Он меня запомнил! – уверенно сказал муж и замертво свалился в кровать.

Билета Ина не знала, но и представить себе не могла, как выдавить из себя: «Я жена…» Экзаменационный стресс убрал из мозга лишнее: всяческую логику и критику, оставив только память, а аховое положение вынуждало верить в чудо, и она выдавила, как оказалось, позорное признание.

– Какая жена? Чья? – не понял Кумир. Потом помолчал и сказал, – Ничего не понимаю. Приходите через неделю.

Ина чуть не сгорела от стыда. Таких подлых подстав от мужа она никак не ожидала. Вспомнила Хлестакова: «Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я».

Игорь и дальше продолжал удивлять, открываясь совсем с неожиданной стороны. Раньше Ина думала, что он – безобидный шутник, теперь стало ясно, что любил её муженёк подставы искренне. Воспоминание об одной из них доводило его до гомерического хохота.

Однажды они с другом решили побрить головы на лысо. Мода такая пошла. Друга он усадил в кресло парикмахера первым, а когда увидел его голый череп, брить свою головушку отказался. Почему он не рассказал про этот случай в начале их знакомства?

«Ты со мной не соскучишься», – уверял перед свадьбой её король, как только Ина заговорила о скуке семейной жизни.

«Не соскучишься, но горя тяпнешь», – шутили у них в деревне.

Воспоминания прервала Дарья, ей тоже не спалось и хотелось поделиться своими мыслями, на удивление совпавшими с мыслями Ины.

– Перед свадьбой Эдик меня уверял, что с ним не соскучишься, и тащил за руку на очередную студенческую или приятельскую вечеринку. И после рождения первого ребёнка веселил, но уже не меня, а друзей в разных компаниях. Господи, зачем я вышла за него замуж?!

– Чтобы каждый раз задавать себе этот глупый вопрос! Ответ: чтобы родить ребёнка, у которого есть отец!

– Есть, но где-то пропадает. Я уже давно пришла к выводу, что быть матерью одиночкой легче. Только что отвечать сыну и дочке, которые спросят: «Мама, а где наш папа?»

– Споёшь песню: «Твой отец тебя помнит и любит, но давно не живёт вместе с нами», – тихо пропела Ина, вспомнив какую-то блатную жалостную песенку про вязаный жилет. – Представить себя одинокой матерью и живи спокойно. Даш, теперь-то ты знаешь причину психоза. Вылечишь щитовидку, так и сделаешь. Живи, как будто его нет. Спокойствие, только спокойствие!

– А ты так сумеешь?

– Нет, но буду учиться…

– Моя свекровь говорит, что от загулов у мужика хрен не измылится! Мол, перебесится сыночек и успокоится. Вот такая у неё циничная норма семейной жизни.

Ина думала о том, что её свёкры слыхом не слыхивали о какой-то послеродовой депрессии, гормональном сбое и явно считали, что невестка чудит. Не мешало бы им увидеть палаты, переполнены такими больными женщинами, чтобы не судить её строго. Её радовали перспективы: она всего лишь вторую неделю пьёт по десять таблеток в день, а уже чувствует, что приходит в норму. Если дома её поддержит Игорь, она горы свернёт. Вслух она сказала:

– Даш, у тебя родители рядом, могут поддержать и пожалеть.

– Они поддерживают, но о семейных проблемах я не могу им даже намекнуть, потому что не хочу расстраивать. И у отца слабое сердце. Допустим, что после больницы я не буду обижаться на мужа. Трудно, но возможно. А что делать с детьми, если все мои усилия по воспитанию – зов вопиющего в пустыне? Им даже игровое обучение надоело, тем более, что бабушка и папа одобряют их безделье и даже хамское поведение. Оно их смешит! Представляешь, детям больше нравится самоуверенная хамоватая бабуля со своим девизом: «Бабло победит любое зло». Коротко и понятно. Меня в грош не ставят, что самое страшное. Я теряю детей! Вырастут ещё две копии папаши. Вчера по телефону намекнула мужу, что после больницы хочу переехать в купленную для него квартиру, а сегодня утром он ответил категорическим отказом. Подозреваю, что он с отцом там и кутят по очереди.

– И крутая маманя позволяет?

– Она проще смотрит на мир, на возможные измены мужа. Если нет муженька долго, то примет пару стопок коньяка и заявляет, что каждый имеет право ходить налево.

– Прикольная у тебя свекровь, – улыбнулась Ина.

– Если рядом с ней не жить, – вздохнула Дарья.

И у Ины свёкры как свёкры, тоже с юмором, если не сталкиваться на одной жилплощади. Многие знакомые считают, что она удачно вышла замуж. Что значит удачно? Ина никогда не считала себя бедной невесткой, потому что была родом из уважаемой семьи, имела прекрасную профессию и приличный заработок. В интеллигентной семье это посчитали бы достойным приданым, только не в той, в какую попала.

Высокомерие Свёкра ещё можно оправдать, все остальные могли бы знать ему меру. Собственно, их общение свелось к минимуму, что устроило всех. Ине осталось только научиться любить себя, о чём они много говорили с Дарьей. Вспомнили даже о разумном эгоизме, о котором говорил Чернышевский.

Дарья считала, что разумный эгоизм хорош, когда у окружающих тебя людей есть совесть и честь. А совесть и честь ушли вместе с Белой гвардией. Мол, раньше дворяне даже к прислуге обращались на «вы».

– Не все. Не стоит идеализировать, – возразила Ина. – Салтычиха тоже была дворянкой.

Обе пришли к выводу, что во все времена против лома нет приёма. Две взрослые женщины тогда не слышали о такой истине: «Мы живём так, как соглашаемся жить». Хотя, некоторые приёмы против лома они всё-таки нашли.

Ина ещё долго выкарабкивалась из болезни. С Дарьей связь на некоторое время потеряла. Случайно ли или специально жизнь свела их? Примечательный факт: в институте Дарья была тайно влюблена именно в её Игоря, а она заглядывалась на её Сынка. Это выяснилось гораздо позже. Оба оказались, мягко выражаясь, не на высоте. Случись судьбе поменять их местами, результат оказался бы одинаковым.

При выписке врач запретил Ине любой стресс, угрожая болезнями поджелудочной железы, стенокардией, остеопорозом, диабетом и чёртом лысым! Ина поклялась беречь себя. Лечение требовало спокойствия на несколько лет.