Читать книгу Память дерева - Тина Валлес - Страница 5
3. Сказки
ОглавлениеЗубы
В первый день, после ужина, меня отправили чистить зубы, а дверь в столовой закрыли.
Со щеткой во рту, глядя в зеркало, я пытался вслушаться в неясный гул голосов бабушки, дедушки, мамы и папы, но так ничего и не разобрал.
Я подумал, что с того дня всякий раз, когда я чищу зубы, из столовой ко мне будут доноситься голоса дедушки и бабушки. И хотел было этому обрадоваться, но ничего у меня не вышло.
Мне нравилось, что дедушка встречает меня из школы, что бабушка готовит ужин на медленном огне, но зубы мне хотелось по-прежнему чистить в привычной тишине нашей квартиры, как в те времена, когда нас было только трое.
Я открыл кран, все голоса заглушила струя воды, и так я и стоял, пока мальчик в зеркале не начал казаться мне совсем незнакомым. Еще не ставшие чужими руки закрыли кран и почему-то впопыхах выключили свет.
Неясный говор стих, но дверь в столовую была еще закрыта, и я почувствовал, что в тот вечер у меня не хватит духу туда войти.
Побыть вдвоем
Я лег в постель и стал с нетерпением ждать папу. Он каждый вечер рассказывает мне сказку. Как-то раз мама спросила меня: «Разве не пора тебе уже начать читать самому?», но не успел я и рот открыть, как отец уже ответил: «Мы просто хотим побыть вдвоем».
– Хочешь, сегодня тебе дедушка расскажет сказку?
Я должен был сказать «хочу». Должен был прокричать «урааа» с тремя или четырьмя буквами «а». Должен был запрыгать на кровати так, что подушки полетели в разные стороны. Но не тут-то было.
Я поглядел на них обоих и, несмотря на то что мне до смерти хотелось побыть с папой вдвоем, в конце концов выдавил из себя:
– Согласен. Только пускай сегодня он, а завтра, папа, ты.
– Сейчас у нас сегодня, а завтра будет завтра. – Папа всегда так говорит, когда я начинаю строить планы о том, что запланировать невозможно.
Сказка
Дедушка присел на краешек кровати и поглядел на меня. Мы немного помолчали, и я понял, что и ему тут тоже не по себе, что он предпочел бы, чтобы сказку мне рассказал папа, а теперь он сидит и думает, что бы мне такое сказать, потому что наши клоники отправили его ко мне насильно. Все это я прочел в его глазах.
– Когда папе не хочется рассказывать мне сказку, мы говорим о том, как у нас прошел день.
– Ты хочешь поговорить о том, как прошел день?
– Не знаю, а ты?
– А я хочу, чтобы мы подумали, что будем делать завтра.
Тут дедушкино лицо озарила улыбка, и я разглядел в ней ветвистые прутики всех деревьев, которые нам предстояло увидеть завтра.
Настоящая кровать
Первую ночь дедушка с бабушкой провели в кабинете у родителей, как в те разы, когда приезжали к нам в гости. Мама разложила диван-кровать и медленно-медленно ее застелила, пристально вглядываясь в постельное белье, как будто что-то очень важное зависело от того, чтобы на простынях не было ни складочки.
Родительский кабинет расположен возле моей спальни, и когда бабушка и дедушка уже поцеловали меня на ночь, мне было слышно, как они переговариваются за стенкой. Я подумал, что теперь они, наверное, надевают пижаму, и тогда у меня под горлом, чуть выше груди, угнездилось какое-то болезненное счастье.
Потом я услышал, как мама зашла пожелать им спокойной ночи и сказала, что скоро мы им купим настоящую кровать, и я крепко ухватился за край простыни, чтобы не свалиться. Даже и не знаю куда, просто чтобы не упасть.
Басни
Назавтра дедушка целый день был как на иголках. Но мне было ясно, что на самом деле это волнение радостное, как бывает со мной, если я с нетерпением жду, когда же меня отпустят поиграть с Мойсесом.
По дороге из школы я шел вприпрыжку, и он остановил меня, чтобы поглядеть на вереницу муравьев посредине тротуара на улице Уржель.
– А ты знаешь, что такое басня?
– Что-то похожее на сказку, да?
– И да, и нет.
Тут он направился дальше как ни в чем не бывало. И все-таки даже по затылку его было ясно, что он улыбается. Мы быстро дошли до дома, и дедушка решил подняться по лестнице.
– Сегодня вечером я прочитаю тебе басню, Жан. А сказки пусть тебе папа рассказывает.
Папа, сказки. Дедушка, басни. И перемены уже не казались такими колоссальными.
На душе у меня стало так спокойно, что я едва не заснул раньше времени.
Неплохо быть и стрекозой
Я даже не подозревал, что сказка про стрекозу и муравья – это басня. Папа мне ее рассказывал когда-то, но в исполнении дедушки эти двое насекомых были мне гораздо более симпатичны.
– Выходит, нужно делать так, как муравей, так, деда? – спросил я напоследок, чтобы его порадовать.
– Что ты, неплохо быть и стрекозой.
– Но ведь тогда придет зима…
– Сдалась тебе эта зима, до зимы далеко. – И мне почудилось, что он немного рассердился.
Тогда я вспомнил про муравьев, которых мы видели по дороге из школы, они шли рядочком, нагруженные хлебными крошками.
– Деда, а вдруг их кто-нибудь раздавит, и они так и не доберутся до муравейника?
Было ясно, что дедушка понял по моим глазам, что я говорю не про муравьев, и не нужно было ничего больше растолковывать. Вместо ответа он пожал плечами.
Кажется, над баснями надо думать больше, чем над сказками.
Муравьи
Наутро в школу меня повел папа.
– Жан, не зевай. Что ты все время смотришь под ноги?
– Муравьев ищу…
И я рассказал ему про басню, про то, как дедушка говорил, что неплохо быть и стрекозой, и про то, что еще неизвестно, не раздавит ли нас кто-нибудь в самый неподходящий момент. И как мне хотелось отыскать вчерашних муравьев, чтобы узнать, добрались ли они до муравейника.
Папа остановился и пригладил двумя пальцами брови. Потом поглядел на меня, и мы вместе приступили к поиску муравьев.
Когда они нашлись, он усадил одного из них себе на ладонь, и мы присели на каменную скамью возле одного из еще не открывшихся магазинов.
– Человек может быть и стрекозой, и муравьем, Жан. Сейчас тебе пора быть муравьем, чтобы приготовиться к зиме. А дедушка, тот может петь сколько угодно: его зима уже прошла.
Все это было мне не особенно ясно, но по глазам отца я понял, что он не готов отвечать на вопросы, и решил не настаивать.
Ответы иногда приходят сами, неспешными рядами, как крошки хлеба на муравьиных спинках, или летят на крыльях ветра, как пение стрекоз.
Про самолеты
В тот вечер я почистил зубы и с некоторым опасением готовился слушать новую басню. Тут я услышал, как папа тяжело вздохнул прямо перед тем, как войти в мою комнату:
– Жан, ты все еще думаешь про стрекоз и муравьев? Хочешь еще о них поговорить?
– Нет. Я хочу сказку про самолеты, такую, чтобы развеяла все мысли.
– Мне тоже очень не хватает такой сказки!
Он даже подпрыгнул от нетерпения и сел со мной рядом; эту историю он не вычитал из книги, мы сочинили ее вдвоем, как раз такую, какую хотели. В ней было полным-полно полетов и солнечных дней, и такой конец, что хотелось унестись в синее небо.
Бывают такие дни, когда нужны сказки про самолеты, которые позволяют нам полетать, не спускаясь с небес на землю.
Дедушкина зима
Мне приснилось, что дедушка взгромоздился на растущую на участке в Вилаверде смоковницу и все пел и пел, а мои родители, бабушка и я рядком собирали с земли хлебные крошки и складывали их в корзину. Было очень жарко, и солнце пекло вовсю. И вдруг, ни с того ни с сего, пришла зима, и дедушка остался в поле один и замерз. А мы были уже дома, в квартале Сант-Антони, и ели хлебный мякиш. Из окна я видел, как дедушка дрожит от холода, сидя на смоковнице в Вилаверде, а папа говорил: «Его зима уже прошла». Бабушка жаловалась, что ей тоскливо без дедушкиных песен, я пытался вынести ему покушать, а мама хотела одеть его потеплее. Но папа нам не позволял и говорил, что нет, не надо, что дедушкина зима уже прошла, и заставлял нас доедать все до последней ложки и запахивал шторы, чтобы мы не видели дедушку, сидящего на смоковнице. Тогда бабушка сказала, а ну-ка помолчите, и, через силу глотая свой ужин, мы услышали, как дедушка поет, и у нас разыгрался аппетит.
Мама внутри газеты
– У тебя молоко остынет, засоня.
Пока я завтракал, мама пила кофе и читала газету. Папа ушел на работу пораньше, а дедушка с бабушкой все еще были у себя в комнате. Одеваясь, я слышал, как они разговаривают, но мама сказала, чтобы я их не беспокоил.
– Правда, здо́рово, что бабушка и дедушка к нам переехали?
Она процедила это сквозь зубы, и вышло так невнятно, будто рот у нее куда-то исчез. Я вопросительно посмотрел на маму, но глаз ее не нашел, она спрятала их в газете и не давала в них заглянуть.
Тогда мне захотелось рассказать ей про то, что мне приснилось, про басню, про папины слова о зиме и о дедушке, раз уж мы с ней были одни на кухне. Но мне показалось, что мама не хочет этого слышать и что ей больше по душе придется сказка про самолеты. Ее я и рассказал.
– Мы сочинили ее вместе с папой. Для таких дней, когда думать не хочется.
Тут мама оторвалась от газеты и впервые за утро посмотрела на меня, уже уносясь взглядом в синее небо.
Свет и аромат
Приближение дедушки и бабушки мы сначала почувствовали по запаху, а потом они и сами пришли на кухню. Я рассказывал маме сказку про самолеты, и взгляд ее уносился в синее небо.
Бабушка захлопала в ладоши. Она вся светилась:
– Времени без пятнадцати девять, ребенку в школу пора!
Мама допила кофе, поцеловала дедушку с бабушкой, а меня обняла крепко-крепко.
– Увидимся вечером!
И гордо шагая между бабушкой и дедушкой, я и думать забыл про муравьев и зимние холода.
Всех нас окутывал аромат духов бабушки Катерины, которой никто не решается сказать, что она их слишком много на себя брызгает. Запах был такой сладкий, что становился сиянием. И я не мог понять, почему прохожие не замедляют шаг, чтобы посмотреть, как мы идем по улице втроем, крепко держась за руки, в облаке света и аромата.